«На двоих одна судьба»

***

      Тамара расположилась на полу, расстелив что-то вроде небольшого ковра. Талия помогала ей расставлять свечи, а Гермес вслух проговаривал наш план.       Наш с Перси разговор про наше возможное будущее подействовал не только на меня, но и парня, потому что сейчас он был полон сил и желания бороться. Перси оптимистично взял на себя руководство и всех зарядил уверенностью и относительным реализмом. Всех, кроме Нико.       Парень либо молчал, либо огрызался, либо нервно мерил шагами сарай. Когда он сцепился в словесной атаке с не менее нервничающей от нашего «не до конца продуманного плана» Талией, пришлось вмешиваться мне, потому уже даже Салли не могла придавить нервозность парня своим материнским участием. Единственным, кого сейчас еще слушал Нико, как ни странно, был Пол. И когда мужчина подмигнул мне, кивнув на Нико, я поняла, что, видимо, вмешаться стоит и мне.       Схватив парня за руку, я вытащила его на улицу и поставила перед собой.       — Нико, вы справитесь.       Парень смотрит на меня тяжелым взглядом, совсем не готовый к такого рода речам.       — Ты говоришь это, потому что это самое правильное из того, что нужно сказать.       Ох, в этом весь Нико.       — Нет, Нико, я говорю это, потому что верю в это.       Нико перестает сдерживаться и, отбросив мои руки на его плечах, начинает нервно метаться передо мной.       — Бет, я должен вытащить оттуда свою сестру, наших друзей и твоего парня! — зло шипит Нико, остановившись передо мной с безумным диким взглядом, — У меня есть повод нервничать!       — Нико…       — Что, Нико?! — снова заорал парень, и, взяв меня под локоть, отвел подальше от сарая, при этом, чуть не поскользнувшись на мокрой, от прошедшего ливня, земле.       — И вся эта хрень со связанными душами! Почему все так уверены в том, что это ты притянешь его душу в мир живых, а не он твою — в мир мертвых?! И не надо мне толкать эти речи про энергетические силы и остальную чушь! У нас нет доказательств того, что ты не пострадаешь!       — Нико, хватит, — уже повышаю голос я, когда парня заносит в его беспокойстве. И когда я снова заставляю его смотреть мне в глаза, я вижу, как его злость уходит.       На меня преданными глазами смотрит раненный зверь, у которого внутри болезненно кровоточит душа.       Это мой Нико, который просто боится снова кого-то потерять.       Мой Нико, который беспокоится за всех, кто ему дорог, кроме себя самого.       Я протягиваю к нему руку и, приложив ее к его лицу, принимаю его сомнения.       — Да, каждый из нас сегодня будет в опасности. В большей — вы трое, потому что никто не знает наверняка, что вас там ждет.       Я вижу, как он мученически возводит глаза к небу, но настойчиво тяну его шею обратно, чтобы он смотрел мне в глаза.       — Мы все боимся, Нико, понял? Все. Но мы должны справиться. Просто должны.       Нико поджимает губы, а я продолжаю:       — Мы команда. И вместе мы справимся, Нико. Мы не дадим друг другу погибнуть и вытащим оттуда наших друзей.       — Но, что если… — Нико хрипло выдыхает, и опускает глаза, — Я боюсь, Бет!       Снова трясу его, чтобы он посмотрел на меня.       — Знаю, Нико! Мы все боимся. Каждый из нас! Но нельзя дать этому страху парализовать твой мозг, понимаешь?       Я жду, когда в его глазах отразится понимание, и, когда это происходит, продолжаю:       — Нико, каждому из нас есть к кому возвращаться. Поэтому сейчас ты должен отставить свое беспокойство. Сосредоточься на том, что предстоит. Ты должен отставить это волнение или выпустить его в другой форме: пусть это будет злость на того, кто втянул всех нас в Ад. Злись на Алекто.       До Нико начинает доходить смысл моих слов и я вижу, как страх в его взгляде сменяется жгучим блеском, означающим гнев на того, кто посмел нас всех в это втянуть. На Алекто.       — Ты нужен сейчас всем. Перси и Хейзел без тебя не справятся. Ты нужен им, Нико! Поэтому соберись, выдохни и отставь все тревоги. Отключи эти эмоции и включи мозг. Ты должен быть готов обороняться и защищать Хейзел. Ты должен быть готов к тому, что ориентироваться в Аду придется именно тебе, а не Хейзел.       — Я боюсь облажаться, Аннабет…       — Ты не облажаешься, Нико! Ты не один, с тобой Хейзел и Перси, вы все будете помогать друг другу. Главное, не теряться на эти чувства, а работать мозгами, понимаешь?       Нико наконец-то осознает услышанное, и хмурит брови, выражая этим перемену в своем настроении.       — У нас с Перси на двоих мозгов не так уж много. Талия вообще говорит, что мы с ним тупые.       Не могу сдержать смешка на саркастическое замечание Нико, которое на этот раз лишено агрессии или ненависти к окружающим.       — Ваши мозги, Нико, очень хорошо функционируют в режиме стресса. Поэтому сейчас они включены на полную мощность, главное прислушаться к ним.       Парень криво улыбается и, фыркнув, проводит рукой по отросшей челке.       — Ладно, я понял. Мы справимся. Никто из нас не облажается.       Мне остается только кивнуть.       И после этого Нико молча обнимает меня, притянув к себе. Нико не красноречив и он точно не тот, кто легко говорит о своих чувствах. Но этим молчаливым объятием, которое длится намного дольше обычного, он выражает все свое отношение ко мне. Всю любовь, заботу и искренность, которые всегда были в нашей с ним дружбе.       Я боюсь потерять Нико.       Нико — боится потерять меня.       Вернувшись к остальным, застаем Талию, которая держит за руку Хейзел и ведет с ней немой диалог посредством своего твердого непоколебимого взгляда и этой крепкой хватки. Вот уж кого можно было назвать «вторым Нико». Талия тоже была привязана к тем, кто ей дорог, но не всегда знала, как выразить эту глубину чувств простыми словами.       Я встаю рядом с хмурой Рейчел, которая смотрела, что делает Тамара со своими свечами, позволяя на время оставить Нико нашей Пайпер, которая тоже хотела с ним поделиться своей верой в него. Нико обнимает ее за плечи, крепко прижав к своей груди.       Они сами не понимают, что у них за дружба, и это взывает у меня улыбку, потому что мы с Нико тоже проходили через это. Не знаю, что из них получится с Пайпер в итоге: будут они парой или просто хорошими друзьями, какими с Нико стали мы, это не важно. Важно то, что каждый из них обрел друг в друге что-то стоящее. То, ради чего хочется возвращаться друг другу снова и снова. У нас с Нико — это родство душ, у Пайпер с ним — чуткость сердца?       — Пора начинать. Готовы?       Следующие пять минут мы отдаем парням оружие, наставляем Хейзел, вторя ей, что ей нечего бояться рядом с этими героями, и получив в ответ полный уверенности в этом девчачий взгляд, который обременен лишь относительным сомнением, но больше — адреналином, успокаиваемся, понимая, что эта девочка наша. Одна из нас и нам всем будет чему у нее поучиться.       После того как Перси прощается с Полом и Салли, он подходит ко мне, чтобы поцеловать меня в лоб, а следом обнимает дорогих ему Рейчел и Пайпер, которые тоже больше не выглядят юными детьми после пережитых потерь и несчастий. Обе преданно обнимают его, стараясь не расстраивать его своей тревогой.       Нико же в это время смущенно встречает объятия Салли и Пола, которые привязались к каждому из нас за это небольшое время, что мы гостим у них. А Талия и Хейзел молча обнимают Тамару, которая тоже сегодня могла лишиться своего второго ребенка.       Больше мы не тратим время на «прощания», и, разойдясь, каждый по своему углу, готовимся к обряду, который проводит Тамара.       Парни, взяв Хейзел за руки, стоят напротив женщины, а я сижу на полу рядом с ней, приложив руки к полу.       — Пусть боги смилуются над вами… — проговаривает Тамара, когда мы все киваем ей, оповещая, что готовы.       — Пора вернуть семью в ее полный состав, — с широкой улыбкой говорит Перси, глядя на наши лица, обращенные к ним.       Нико, смерив его восторженность некоторым скептицизмом во взгляде, поворачивает голову к нам с присущей ему отрешенной надменностью.       — А когда вернемся, допьем коньяк, который стащили у вас, Пол. Но не переживайте, мы убедим Криса и Клариссу проставиться за все наши нервы.       Мы все фыркаем, пока Пол непонимающе моргает. Недопитая с прошлой ночи бутылка коньяка определенно ждала нас, чтобы допить ее уже полным составом. Перси просто закатил глаза, как делал всякий раз, когда у Нико просыпалось чувство юмора.       — У вас есть сорок минут, чтобы вернуться. Я наложу на Персея особое заклинание, которое позволит ему спуститься в мир мертвых. Оно будет поддерживать жизнь в его теле. Но этого хватит только на сорок минут, потом Перси начнет медленно умирать. Аннабет в случае этого постарается поддержать его жизнь, что позволит вам всем вернуться. Вопрос только в том, как долго вы там пробудете. Нам нечего опасаться, если вы уложитесь в мой срок. Иначе, вам стоит надеться только на то, что душа Персея будет тянуться к Аннабет сильнее, чем к подступающей смерти.       — А если … — робко подала голос Салли, которую уже обнимал мрачный Пол.       Тамара виновато поджимает губы, посмотрев в их сторону.       — Если его душа притянется к миру мертвых, Персей физически погибнет там. Вы его уже не вернете.       Прежде чем мы все мрачно переведем взгляд на Перси, Салли громко охает, хоть и пытается закрыть рот рукой.       — Мам, мы уложимся! — убедительно говорит Перси, переведя участливый, но полный обещания взгляд к матери.       Та, крепче прижавшись к Полу, только судорожно кивает.       — Мы вернем вам Перси живым, Салли. Я обещаю, — негромко и несколько скованно подхватывает Нико, и в этот момент Перси снова смотрит на него с уважением и благодарностью.       Вот тот самый тандем Перси и Нико. Тандем, который может быть сильнее самой смерти.       Нико, поймав взгляд Перси, просто кивает ему.       — Тогда пора начинать.       И как только Тамара говорит эти слова, я переглядываюсь с Пайпер и Рейчел, пока Перси подходит к Тамаре, чтобы надеть заколдованный амулет, который она специально для него изготовила.       — У вас сорок минут, — снова напоминает им женщина, когда Перси, Хейзел и Нико берутся за руки и показывают Хейзел нужное место на карте.       И сразу после того, как Хейзел снова приободряюще улыбнется Тамаре и Талии, она переведет взгляд к карте. Сразу после этого наши друзья исчезают.       Они попадают в Ад.       Первые двадцать минут мы сидим в полном молчании, глядя на сидящую на полу рядом со мной Тамару. Закрыв глаза, женщина водит ладонью перед свечами, стоящими перед ней, и не подает никаких признаков того, что что-то пошло не так.       Талия и Пол не отрывают взгляда от часов, а Рейчел — от Тамары. Я просто жду появления ребят в комнате и молюсь всем богам, чтобы они вернулись живыми. Когда с момента ухода ребят проходит тридцать минут, все начинают морально готовиться к худшему.       — У них есть еще десять минут, — нарушает тишину Рейчел. — Они успеют.       — Хейзел могла отклониться от курса. Не обязательно, что случилось что-то плохое, — добавляет Талия, хотя, похоже, не верит в это даже сама.       Но когда истекает 35 минут, я понимаю, что они … не успеют.       И теперь пришла моя очередь вмешиваться.       Поэтому я аккуратно кладу свою руку на спину женщины, чтобы обратить ее внимание на себя.       — Я готова. Скажите, что нужно делать.       Салли и Пол шумно выдыхают, а Пайпер и Рейчел опускаются на пол рядом со мной, выражая свою поддержку и готовность быть рядом со мной в этот трудный момент.       Тамара протягивает ко мне камень, аналог которого висел на шее у Перси с таким же заклинанием, и, вложив его в мои руки, тяжело поднимает на меня взгляд.       — Просто думай о Перси. Думай о нем и, когда почувствуешь связь, тяни его к себе.       Сухо киваю и на тихое, душераздирающее «Бет…», которое прошептала Пайпер, отвечаю ей тем, что повернувшись в ее сторону, виновато встречаю беспокойный взгляд своей подруги.       — Может они просто плутают? — пытается как-то оправдать их опоздание Салли, но, увы, мало кто разделяет ее точку зрения.       Поэтому прежде чем взять в руки камень и начать обряд, я слышу, как мрачно обращается к ней Пол:       — Или кто-то мешает им выбраться.       Перси я чувствую почти сразу, как беру в руки камень. Внутри меня будто мигом вспыхивает свет и разливается по телу тепло. Я словно перемещаюсь в другую реальность, при том, что подсознательно слышу и чувствую, что происходит рядом со мной в Сиэтле.       И я слишком остро чувствую его. Перси. И не только на каком-то духовном уровне. Но и на физическом.       — Он ранен.       Это все, что мне удается понять, судя по его слабой энергии. И у меня начинает неистово болеть левый бок, а значит — Перси ранен и, судя по моим ощущениям, рана далеко не смешная.       Кто-то из девочек подскакивает ко мне, когда я стону от боли, но почти сразу Тамара грубо отталкивает их.       В комнате раздаются несколько напряженных вздохов: кажется, Салли и Пайпер начинают что-то говорить, но Тамара прерывает всех резким взмахом рук и почти сразу касается ими моих плеч. Ее голос и прикосновение отдаются в моей голове глубоким и уверенным тоном. Я будто нахожусь на грани реальности и своего подсознания.       — Не отвлекайся. Ты должна сосредоточиться на ощущениях. Погрузись в эту связь.       Мне не нужно повторять, потому что я чувствую, что нужна ему.       Я словно нахожусь в светлой комнате, в которой со всех сторон отражается яркий солнечный свет, отчего слепит глаза. Но я отчаянно сжимаю в руках камень, призывая Перси держаться и возвращаться домой, так и не раскрыв глаза, боясь ослепнуть.       Вскоре тихий голос Тамары доносится до меня уже как из далекой комнаты.       — Аннабет …       — Я держу его. — Просто отвечаю я, чувствуя, что даже этот ответ отнимает у меня силы.       Голос женщины снова исчезает, а я чувствую, что свет в комнате перестает быть таким ослепляющим. Да и становится здесь уже не так тепло, как было в первые минуты. Мне кажется, что я провела здесь от силы минут пять, но когда подсознательно слышу возглас Рейчел, понимаю, что реальность обстояла куда хуже.       — Их нет уже полтора часа! Аннабет становится хуже!       Я же будто снова отключаюсь от их мира, попадая в плен какой-то тонкой неподвластной материи. Я уже могу открыть глаза и заметить, что-то пространство, в котором я находилась все это время, постепенно перестает сверкать и блестеть, свет притупляется, а камень в моих руках становится таким же прохладным, как и окружающее меня пространство.       Стараясь согреть его, я крепче сжимаю его в руках и мысленно представляю облик Перси, что позволяет мне будто соединить свое подсознание с подсознанием Перси.       Не могу сдержать стона, когда чувствую прежнюю боль в боку. Но хуже всего то, что я понимаю, что Перси слабеет.       — Дыши, Аннабет! Дыши и удерживай Персея!       Все эти слова отдаются глухим эхом, но я стараюсь прислушаться к ним и, хоть и оседаю на колени, взмокнув от напряжения, я стараюсь дышать ровно и глубоко, игнорируя ту разрывающую меня изнутри боль от надвигающего чувства потери.       Вокруг меня становится все мрачнее и я начинаю замерзать. Мне хватает ума понять, что это знак того, что я теряю Перси.       Я начинаю снова воображать облик Перси, мысленно показываю ему картинки нашего придуманного будущего и пытаюсь докричаться до него, воззвав его к себе. Иногда у меня получается и я чувствую, что свет и тепло снова пробираются сквозь наступающий полумрак, но я не могу постоянно удерживать это чувство. Я отчаянно борюсь за него, но мы потеряли уже слишком много времени.       — Два часа! Тамара нужно спасать Аннабет! Она больше не может!       Все это отдается тихими возгласами где-то глубоко в подсознании, но я, даже оседая на полу и замерзая в наступающем холоде, все еще пытаюсь пробиться к Перси, отдавая ему последние свои силы.       Я вторю ему, что он справится. Что он должен справиться!       В моей голове проскальзывают быстрым фильмом все наши с ним воспоминания: и светлые, и грустные, но они все наши. Это наша с ним жизнь, которая была наполнена приключениями и опасностями, встречами и расставаниями, и всегда потрясающим накалом чувств. Мы с ним всегда боролись за правое дело, мы не сдавались и не собиралась сдаваться сейчас.       Но когда я наконец-то чувствую, что в Перси встрепенулась жизнь, я делаю то, что должна была, пусть Нико и Перси просили меня не делать этого.       Но нам не уйти отсюда вдвоем.       Перси слаб, а я на грани бессилия.       Понимая что, для Перси появился шанс выбраться, я пускаю через связь все свои силы, отдавая все тепло и весь свет, которые были внутри меня — Перси.       Чтобы хотя бы он еще раз попробовал выбрался. Ради нас двоих.       А сама медленно проваливаюсь в темноту.       Понимая, что мой конец наступил.