«На двоих одна судьба»

***

      Перси спустя полчаса снова засыпает, а я так и остаюсь лежать рядом, обнимая его и бережно охраняя от новых кошмаров.       Вам не быть счастливыми вдали друг от друга.       Я любовно касаюсь его нахмуренного лба, разглаживая его подушечками пальцев, и так же трепетно обвожу контур его губ, до тех пор, пока он не проснется       Боже. Как я боюсь его потерять!       — Бет, — Перси просыпается и, прохрипев мое имя, сразу наваливается на меня, зарывшись лицом в мои волосы.       — Перси, — тихо выдыхаю я, нежно поцеловав парня в лоб.       Мы лежим так еще пару долгих минут, но понимая, что нельзя терять время, находим в себе силы подняться.       Рейчел, так и не уснувшая за все это время, уже приготовила всем завтрак, но встречает нас несколько удивленно.       — Уже встали? Еще же десяти нет, — девушка бросила взгляд на часы, висевшие на стене, — Хоть бы до двенадцати поспали, ребята!       Перси, снова притянув меня к себе, целует в шею, вызвав у меня спазм в животе, и, выпустив меня из объятий, скрывается в ванной, сказав Рейчел, что мы выспались.       Когда Перси скрывается в ванной, я ловлю переживающий взгляд Рейчел.       — Кларисса и Крис …       — Приходили к нам.       Рейчел мученически вздыхает и опускается на стул.       — Они приходили и ко мне. И как будто … прощались.       Рейчел не может подобрать другого слова и словно извиняется за него. Она ищет в моем взгляде опровержение этому, но когда не находит, обречённо качает головой.       — Рейчел, мне страшно, — тихо шепчу я, впервые признавшая вслух этот факт.       Я боюсь.       Мне чертовски страшно.       И не спасти их, и потерять Перси, и … не справиться самой.       Я боюсь … облажаться.       Рейчел крепко сжимает мои руки, отражая в своем взгляде мое настроение.       — Я знаю, Аннабет. Мы все боимся.       Рейчел продолжает всматриваться в мое лицо, бережно заправив мне волосы за спину. Этого до боли простого, но какого-то родного жеста достаточно, чтобы я почувствовала, как что-то теплое разливается у меня в груди. Я нуждалась в поддержке Рейчел. Я нуждалась в ее … заботе.       Потому что Рейчел всегда была тем, с кем я говорила о самом важном и сокровенном для себя. Потому что Рейчел никогда не лезла в душу и просто давала мне время разобраться с этим, прежде чем высказать все эти страхи вслух. Рейчел всегда готова была прийти на помощь, и никогда не осуждала того, кто пытался это сделать сам. Не важно, каким способом, и с какими последствиями. Она, как и мы с Перси, самозабвенно посвящала себя другим, когда дело принимало печальный оборот. Мы с ней сильно сблизились во время подготовки к войне, и я нашла в ней очень важного человека. Рейчел умела слушать и слышать, что было характерно не для каждого. Кларисса порой просто не хотела слышать что-то что ей не нравилось. Пайпер, наоборот, могла услышать больше, чем нужно, да и зачастую старалась смягчить ту или иную информацию, несколько исказив острый смысл. А вот Рейчел всегда все слышала правильно: она чувствовала когда кому-то плохо, и порой, даже зная причины, она не мучила нас своими расспросами. Рейчел умела найти нужный момент и сказать то, что ты действительно должен был услышать. Не важно, какой тяжелой информацией это могло быть, Рейчел умела достучаться. В ней было много мудрости и дело совсем не в том, что она Оракул. В Рейчел был тот свет, к которому я так тянулась. Рейчел словно побуждала меня быть лучше. Она вытягивала меня из мрака.       — Но мы справимся. Вы с Перси … справитесь.       Учитывая наше настроение и предстоящие планы на вечер, который мог понести за собой потерю от двух до шести человек, если что-то пойдет не так, никто не мог пересилить себя и нормально поесть. Поэтому, когда мы выпили по две кружки крепкого кофе и поковыряли фрукты, я отправила Перси звонить Салли.       — Ты собираешься вечером спуститься в Ад, Перси. И если кто и имеет право об этом знать, то это, в первую очередь, Салли и Пол.       Перси довольно печально отводит взгляд, уткнувшись им в столешницу. Рейчел только тяжело вздыхает, когда я кладу свою руку ему на предплечье и, поймав его потускневший взгляд, просто киваю.       Перси покорно встает с места и уходит в комнату, чтобы позвонить матери, и спустя полчаса, встревоженные Салли и Пол уже стоят на пороге.       Мы с Перси довольно долго объясняем сложившуюся ситуацию, и бедные люди даже не знают как реагировать. Салли боялась потерять Перси, но прекрасно понимала, что она не может ему что-то запретить. Ей снова пришлось смириться с выбором сына, несмотря на то, что она могла потерять его из-за этого.       А когда женщина смотрит на меня, я чувствую себя полностью разбитой. В ее глазах столько надежды, что мы справимся, столько веры в нас и та самая немая просьба, не дать ее Перси остаться в Аду…       Ей не нужно прямо просить меня о том, чтобы я была с Перси и помогла ему. Салли знает, что я сделаю все возможное для того, чтобы защитить его.       Салли знает, что я сделаю все, чтобы спасти ее мальчика.       Нашего мальчика.       Нико и Пайпер просыпаются ближе к обеду. Пайпер сразу спешит в ванную, но мы успеваем различить ее заплаканное лицо, а хмурый Нико направляется к нам и садится к нам за стол, где мы с Рейчел и Талией пили чай.       — Они приходили к вам…?       Мы киваем, но переглядываемся между собой, уловив в Нико … беспокойство.       — Нико …       Мой настороженный тон оправдывает мрачность лица парня.       — Я первый встретил их, — глухо отозвался парень, устало проведя рукой по торчащим в разные стороны волосам, — И …       Нико пытается подобрать правильные слова, но судя по тому, как он прячет глаза, можно догадаться, что у него для нас довольно скверные новости. Я вслед за Рейчел сжимаю кружку в своих руках крепкой хваткой, наплевав на то, что она горячая.       — Нам нужно, чтобы, когда мы спустились к ним, их души находились там, в подземном мире. Нужно, чтобы по возможности ребята были в сознании, иначе могут возникнуть проблемы в отношении того, в каком состоянии мы их достанем. И чтобы усилить их связь с телом, нужно, чтобы они сегодня постарались не переноситься в наш мир, а оставались около своего тела…       Парень замолкает в очередной попытке подобрать более правильные слова, которые снизили бы градус вердикта, который он, несомненно, нам вынесет.       — Нико, просто скажи это, — прошептала я, вперив в парня отчаянный взгляд.       Парень, тяжело вздохнув, садится напротив и поднимает на нас печальный взгляд.       — Они сегодня не вернутся сюда. И именно поэтому они пришли к вам попрощаться, пока вы спали. Это я… подсказал им перестраховаться.       Я отставляю свою кружку, понимая, что чай уже не согреет меня.       — Ну, бросьте страдать! Смотреть противно! — нарушила образовавшуюся тишину Талия, заставляя нас всех удивленно посмотреть в ее сторону. Девушка встречает наш взгляд абсолютно спокойно.       — Мы собираемся вытащить ваших друзей оттуда уже вечером, — резонно замечает девчонка, сложив руки на груди. — И не надо этих соплей! Надо быть уверенным в том, что у нас все получится. А я уверенна в этом, пусть и наш план не вызывает у меня восторга. Вопрос только в том, сдались ли вы? Если да, то смысл всего этого?       И я понимаю, что какой бы своенравной и противоречивой девчонкой Талия ни была, она будет с нами. Всегда и во всем.       Потому что даже сейчас, в свои пятнадцать, она за минуту промыла мозги трем почти взрослым людям, заставив нас возненавидеть себя за сомнения.       И если я просто киваю, то Нико очень внимательно рассматривает Талию.       Словно видит ее в первый раз.       Он не торопится отвести взгляд и игнорирует дерзко поднятую бровь Талии, а после, и злой возглас относительно того, чего он уставился на нее.       А наш Нико просто молчит и внимательно смотрит.       И что-то мне подсказывало, что Талия еще не раз удивит его.       Эта девчонка еще не раз заставит его так на нее посмотреть.       Сегодня меня удивляет не только Талия, но и Хейзел. Эта собранная девочка обладала твердым характером и непоколебимой верой в наше дело.       Она помогла нам отвлечь Салли от переживаний и переключить ее на некоторое время на разговоры о выпечке, которая получалась у Салли поистине вкусной и волшебной, и несколько раз помогла разрядить обстановку. И параллельно с этим, девочка только успевала утешать Нико, которого трясло от волнения. Словно это он был ее младшим братом и нуждался в ее наставлениях. Нико, который уже обожал Хейзел, не смел ей грубить и, действительно, успокаивался после того, как девочка снова вторила ему, что все пройдет хорошо.       Конечно, парень прилично нервничал, понимая, что даже если что-то пойдет не так у него с Хейзел еще есть шанс выбраться, а вот Перси вряд ли так повезет. Нико не только брал на себя сейчас ответственность за сестру, которую тоже пришлось в это втянуть, но и за своего друга, потерять которого он не мог себе позволить.       А мы с Перси мучились от того, что боялись и оплошать, и потерять друг друга.       Атмосфера в доме была откровенно мрачной. Только Пол, Хейзел и Талия пытались как-то снизить градус тревоги и не дать нам изнурить себя пожирающим беспокойством.       Талия не раз взывала меня к разуму, и, несмотря на то, что мне не нравилось, что она упрекает меня в молчании или мрачном виде, этого было достаточно, чтобы я переключалась на нее.       Никто не стал с нами спорить, когда мы с Перси вызвались ехать за Тамарой вместе. Все понимали, что нам нужно побыть наедине и морально настроиться на предстоящий всем нам вечер. Мы с Перси, по понятным причинам отъехав от дома, позволили себе полчаса потратить на то, чтобы просто сидеть на заднем сидении, крепко обнявшись.       Мы молчали.       Слов не было.       Были только те сильные чувства, которые мы испытывали друг к другу.       Поцелуи постепенно из разряда неспешных и невинных, перерастали в жадные и ненасытные. Мы снова теряемся во времени, когда отдаемся этим поглощающим чувствам с безрассудной легкостью. Я не хочу думать о том, что это может быть наш последний день, а Перси пытается убедить нас обоих в том, что наше с ним время еще не подходит к концу.       Тамару забираем все в том же гнетущем молчании, а вечером, как и договаривались, всей толпой едем на кладбище, где еще недавно «познакомились» с Хейзел. Тамара настаивала на том, что нужно дождаться вечера, когда будет обострена связь с потусторонними мирами, и провести этот обряд именно на кладбище, где путешествие между миром мертвых и живых будет не таким энергетически затратным, как в другом месте.       Мы понимали, что лучшее, что мы можем сейчас сделать — это просто довериться ей.       Салли и Пол, конечно, поехали с нами. Было наивно полагаться на то, что они останутся ждать нас дома. Бедная женщина старалась не терять оптимизма, и при том, что ее глаза были наполнены тревогой и за сына, и, что говорить, за нас всех, она все равно старалась держать себя в руках и не пугать нас своим беспокойством. Ее материнское участие очень грело душу: Талия и Хейзел, так вообще, даже не противились, когда та обнимала их или вставала рядом с ними с напутственными речами.       Талия при своей внешней уверенности, тоже была полна сомнений, так как в какой-то момент просто не смогла изменить себе и пробурчала, что наш план дерьмо. И я ее понимала, ибо рисков и не обговорённых моментов было предостаточно. И от этого нервничали все, не исключая девочку.       Хейзел же держалась не менее уверенно и твердо, чем ее подруга, и впервые за все это время открыто принимала братскую любовь и заботу Нико. Она теперь не отходила от него ни на шаг и в ее глазах, отражалась очень сильная привязанность к брату. И это было ценно. Не хотелось думать, что ребята будут находить путь друг к другу много лет, проведя их за многочисленными упреками или противоречивыми поступками.       У Нико и Хейзел все как-то сразу сложилось. Ее не пугала его мрачность и саркастичность, а он, кажется, совсем млел от того, что его вторая сестра была воспитанной, милой и такой смелой.       И, если с посторонними людьми Нико был порой холоден, неприступен и слишком дерзок, то вот с Хейзел ничего этого не было. Он принял ее сразу, наверно еще до того, как познакомился с ней. Нико вновь обретал семью, и вновь чувствовал, что нужен кому-то.       А Хейзел определённо чувствовала в нем что-то родное. Столько лет проведя в скитаниях и в чисто женском узком кругу, она с удивительной легкостью приняла старшего брата и, кажется, отлично чувствовала его.       И сейчас спуск в мир мертвых пугал не ее, хотя это всегда было ей свойственно, а Нико, который боялся того, что может и упустить Хейзел, и потерять там Перси. Да, Нико сейчас было не просто. И очень многое в спасении ребят ложилось именно на его плечи.       С погодой нам, конечно, не везет, так как Сиэтл сегодня был во власти промозглого дождя и ветра.       Мы приезжаем на кладбище все в той же тишине, и кажется, мрачнее всех нас выглядит только Тамара, которая, безусловно, относилась к происходящему со всей ответственностью и погружением в дело.       Талия, Пайпер и Пол идут к гробовщику, чтобы «уговорить» его отдать нам в пользование местный сарайчик, в котором хранились все инструменты. Нам нужно было где-то расположиться в силу непогоды, а со слов Хейзел это идеальное убежище служило им с Талией верой и правдой для разных посиделок уже много лет.       Все двинулись в сторону кладбища, но в какой-то момент Перси протянул ко мне руку и взял меня за руку, заставляя остановиться.       — Бет… — Перси не смотрел мне в глаза и как-то нервно почесал затылок, — Давай …       Он тяжело вбирает в легкие воздух и все еще смотрит в сторону, словно борясь с чем-то внутри себя.       — Эй, вы идете?       Мы оборачиваемся к Нико, который, заметив, что мы отстали, решил окликнуть нас. Пайпер, оглянувшись на нас, только вздыхает и дергает Нико за руку, намекая, что нас нужно оставить. Пол и Салли просто тоскливо улыбаются нам и так же подгоняют остальных вперед, чтобы оставить нас наедине.       — Просто дайте нам пару минут! — ответил Перси, и Нико, который был далек от такого рода сентиментальности, ушел, так и не поняв, почему мы отстали. Но я не сомневалась, что Пайпер ему все объяснит.       Когда все наши скрываются в этом сарайчике, я поворачиваюсь к Перси, который продолжает смотреть в сторону, но уже встав намного ближе.       — Перси…       Я ласково касаюсь рукой его щеки, и только тогда полный грусти и тревоги взгляд обрушивается на меня.       — Я просто… — он снова тяжело сглатывает, опустив взгляд, а подняв его, хрипло проговаривает, — Я люблю тебя, Аннабет.       С грустной улыбкой держу свою руку у его щеки, понимая, что движет Перси.       Он … прощается.       — Перси, перестать, — мягко останавливаю парня я, протянув к нему и вторую руку. — Мы справимся.       Перси возводит глаза к мрачному небу, крепко сжав мои руки на своей груди.       — Никто не может быть в этом уверен, Бет.       — Перси…       Парень опускает глаза и с особой требовательностью заглядывает в мои.       — Ты же понимаешь, что я пойду до конца.       Как и я. Уж в этом мы с ним абсолютно схожи.       — Я тоже.       Парень мягко качает головой, снова сжав мои ладони.       — Просто, чтобы ни случилось … чтобы ни произошло сегодня …       — Я знаю, что ты меня любишь, — тихо перебиваю его я, уткнувшись лбом в грудь парня, чтобы не разрыдаться, глядя в его родные глаза.       Никто из нас не знает чего ожидать от сегодняшней ночи. Никто. Мы только знаем, что попытаемся сделать все возможное и невозможное для того, чтобы вытащить своих друзей из этого мертвого места, и не дать пострадать Нико и Хейзел, и уж точно не дать остаться там Перси.       Перси не вернется без Клариссы и Криса. И все это понимают.       Но и я не остановлюсь, пока не вытащу его душу оттуда.       И я знаю, чем это может обернуться для меня.       Я не буду думать, если придется отдать парню все свои силы. Я это сделаю.       И тогда уже в мир мертвых спущусь я. Только без права на возвращение.       — И я тоже люблю тебя, Перси.       Пусть я говорю негромко, уткнувшись лбом в его кофту, Перси все слышит и все чувствует. Он крепко обнимает меня и зарывается лицом в мои волосы. Я знаю, что это всегда его успокаивало.       Перси дышит громко, с надрывом и осязаемой потребностью не расставаться со мной.       Я первая нахожу в себе силы отстраниться, чтобы сжав в руках ткань его теплой кофты, заставить его поверить в нас.       — Я не смогу без тебя, Перси.       — Бет…       — Я не смогу жить без тебя, — твердо проговариваю я, без тени мягкости или обмана. — Поэтому мы просто обязаны справиться. Это не наш счастливый конец, Перси.       Перси соприкасается со мной лбом и, взяв мое лицо в свои руки, нежно поглаживает кожу около скул.       — Ты и я, мы заслужили право быть счастливыми. Слышишь? Мы заслужили это право!       Перси с пожирающей грустью качает головой.       — У героев нет счастливых концов, Бет…       — У нормальных героев — нет, — возражаю я, настойчиво мечтая заставить его поверить в себя и в нас, — Но мы с тобой ненормальные, Перси, и друзья у нас ненормальные, поэтому нас с тобой ждет счастливый конец! Мы с тобой проведем жизнь в кругу родных людей и близких друзей, будем помогать Хирону и Дионису с новыми поколениями полубогов, и мы должны наконец-то отремонтировать лагерь и привнести туда немного цивилизации. Ну, компьютеры и сотовые телефоны хотя бы.       Перси хмыкает, а я все равно продолжаю:       — Мы с тобой должны помогать Нико, ты только представь, что начнется, если за Хейзел кто-нибудь приударит в лагере, а это случится. Бедняга же изведет всех. А там и Бьянка скоро подрастет.       Мы тихо смеемся, представляя реакцию Нико, когда тому придется оценивать потенциальных ухажеров для сестер. И что-то нам подсказывало, что это будет «ой, какой проблемой» при скептицизме Нико и его обострённом чувстве заботы. Ну и при его непростом характере, о котором в лагере уже слагают легенды.       — Мы должны погулять на свадьбе Гроувера и Можжевелки, я уже даже вижу себя в нелепом пышном цветастом платье и с этим дурацким венком на голове.       Перси тихо смеется и щелкает меня по носу, чем вызывает у меня ответную улыбку.       — Тебе пойдет.       Я, усмехнувшись сквозь слезы, с улыбкой толкаю его. Планировать будущее оказывается очень даже полезно.       — А там и наша с тобой, — тихо добавляет Перси, но тоном нетерпящим возражения.       Сказать, что все внутри меня опускается, значит, ничего не сказать. В каком-то детском смущении стою перед ним и не могу скрыть счастливой глупой улыбки.       — Обязательно, — осевшим голосом хриплю я, и Перси, улыбнувшись, снова проводит пальцами вдоль моих скул, — Ты только представь, что будет, когда твоя мама, Пайпер и Рейчел займутся ее подготовкой.       Мы в унисон фыркаем, представляя, как будут сходить с ума Салли и девочки. Пайпер точно захочет взвалить все на себя, потому что ее гены и принадлежность к Афродите просто не могут не проявиться в подобные моменты. О том, что будет с Рейчел, тоже говорить не приходилось, она постоянно будет вправлять мозги Пайпер, когда та начнет «улетать» и будет стараться распланировать все до мелочей, чтобы мероприятие прошло идеально.       — Кларисса точно не захочет участвовать в подготовке. Выбирать цвета платьев и пирожные она точно не будет.       Я, согласившись с парнем, киваю.       — Правильно, потому что Кларисса в это время будет прятаться от Пайпер и твоей мамы где-нибудь в лесу вместе со мной.       Перси смеется.       — А Крис наоборот, не сможет быть в стороне от всего этого. Он будет нашим посредником между обезумившими Пайпер и Рейчел.       — А потом мы с тобой уедем путешествовать, а когда вернемся, купим квартиру в Сан-Франциско и заведем детей.       Перси так легко говорил обо всем этом, словно все это было для него самим собой разумеющимся. Свадьба, дети, семья. Я даже боялась думать обо всем этом, пугаясь этих перемен и надежд. Но Перси говорил так, словно уже все для себя решил. И если я во время этого разговора не перестаю краснеть, то Перси только забавляется моей реакцией, и она словно успокаивала бурю внутри него.       — Только если твоя мама и Пол тоже передут в Сан-Франциско.       Перси не скрывает удивления, и мне приходится пояснить:       — Потому что если детям перейдут твои гены, Перси, нас с тобой ждут большие проблемы. Моя нервная система не сравнится с нервной системой твоей мамы. И судя по тому, сколько с тобой пережила Салли, я поседею намного раньше, чем она.       Перси громко смеется: его грудная клетка сотрясается так, что мои руки тоже начинают вибрировать.       — Ты будешь отличной мамой.       — А ты будешь отличным папой.       — И мы будем жить долго и счастливо.       После этих слов мы некоторое время молчим, словно наслаждаясь тем, как они звучат. Как отзываются в нашем сердце.       — Именно, Перси. Поэтому сегодня мы вытащим из Ада Клариссу и Криса, чтобы вся наша семья была в сборе. И ты вернешься ко мне живым и невредимым. Потому что наше с тобой будущее не закончится здесь. А сейчас, нам просто нужно за него еще раз побороться.       Перси заглядывает ко мне в лицо и в его глазах отражается все, что он ко мне чувствует: забота, преданность, верность, уважение и любовь. Только сейчас в глазах Перси можно читать и веру в собственные силы. Все сомнения отошли на второй план, потому что вера в наше с ним будущее и ярое желание его получить, теперь занимали почетное первое место.       Вся весёлость и обманчивая беззаботность уходят, снова уступив место искренней грусти.       — Я люблю тебя, Аннабет Чейз.       И прежде чем его губы накрывают мои, я успеваю прошептать:       — Я люблю тебя, Перси Джексон.