«На двоих одна судьба»

Весь следующий день я провожу в своей постели. Я чувствую слабость и лень. Мне ничего не хочется. Я устала. Несколько часов после того, как я ушла от него, я провожу в рыданиях. Меня буквально ломает, и я задыхаюсь от стольких противоречивых чувств: Обида, злость, понимание, любовь, паника и ... принятие. Я даю выход всем этим эмоциям и, когда поток слез иссякает, я обреченно падаю на кровать. Некоторое время лежу и просто смотрю в потолок. Нет ни одной мысли. Ни одной эмоции. Ничего. Потом начинаю прокручивать в голове наш разговор, его поведение. Мне кажется, что все это довольно странно и раньше Перси не давал мне повода думать, что я тяну его вниз, но я решила, что не стоит цепляться за эти мелочи. Мало ли, что мне кажется. Факт остается фактом. И я должна это принять.       Эти отношения поглощают меня, и я становлюсь слабее. Я перестал отдаваться тренировкам в той мере, в которой должен, я перестал следить за тем, что происходит вокруг меня, я стал ленивым и слабым. Я теряю доверие отца, надежды Хирона. Все крутиться вокруг тебя, и я ничего больше не замечаю. Я не хочу пожертвовать всем, что я с таким трудом воспитал в себе, что возложил на меня отец и Хирон… Я должен быть сильным, я должен учиться, Аннабет! Когда придет время, я не хочу оказаться ненужным, подвести друзей и не успеть спасти кого-то кто мне дорог. И ты прекрасно понимаешь меня Бет… Ты знаешь что я прав… Если отбросить эту слепую … страсть… то ты тоже чувствуешь это.       Прокручиваю в голове слова Перси и сейчас мне становится смешно от того, что эти слова произнес он, а не я. И самое смешное, что он прав. Он действительно прав. Я же знала, как сильно он хочет добиться уважения и признания, добиться высот, чтобы его отец мог им гордится. Перси тот, кто ведет за собой, за кем не страшно последовать, кому можно доверить свою жизнь. И когда дело касалось полубогов и того, что им уготовано, он не принимал это как должное. Он хотел оправдать это звание, эти способности, эту связь. Он хотел развиваться, совершенствоваться, становиться сильнее.       И ведь я хотела того же. Я каждый день изучала новые материалы и истории, сопоставляла все мифы с реальностью, следила за событиями в мире, тренировалась не меньше, чем здесь в лагере, но вполне вероятно, раньше это делала с большей отдачей. Потому что только это занимало меня. Я не цеплялась за каких-то друзей, парней и положение в обществе. А сейчас? Не думаю, что это все еще осталось на первом месте. Перси, прав. Мы в этом плане сильно похожи, и нам сложнее совмещать это стремление с другими чувствами. Наш разум всегда должен оставаться холодным, чтобы быть готовым к любому нападению, к любой опасности. -Ты мне нравишься, Бет! Сильно! Но я… я не люблю тебя… И ты меня не любишь, Бет. Мы с тобой заигрались. Такие как мы, не способны совмещать эти вещи. Друг с другом. Мы слишком похожи… Узнать о том, что чувство которое он ко мне испытывает — это слепая страсть, было больно. Хотя я понимаю, что ждать от него другого было неоправданно глупо. Мы молоды и в то же время «морально стары», так как слишком много повидали и испытали. Но… я так к нему привязалась… И я действительно влюбилась в него. Он давал мне заботу, которой я всегда была лишена, давал мне чувство безопасности. Он стал для меня якорем. И не знала, как теперь двигаться без него. Я ненавидела сейчас себя за то, что позволила себе влюбиться в него. Что не остановилась, когда мы стали опасно близки. Вместо этого я полностью погрузилась в эти эмоции и чувства. Это делало меня цельной. А сейчас — я снова рассыпалась на куски. И собирать себя после этого, будет не просто.       Больше я не плакала. Я просто думала, вспоминала, сопоставляла. Как только цеплялась за какие-то моменты, которые противоречили поведению и словам Перси ночью — отбрасывала их, потому что это самое худшее цепляться за мелочи и игнорировать очевидное. Надежда умирает последней. У слабых людей. А я сильная. Первое, что следует похоронить — это надежду. Потому что я не слепа и я вижу правильность того, что мы оставили друг друга, не смотря на боль и свои чувства к нему — я знаю, что это правильно для него. И правильно для меня. А боль…она со временем пройдет. Как и память.       Вечером ко мне зашла Кларисса и, кинув на меня хмуры взгляд, усмехнулась. — Я так и поняла, что вы поссорились. Твой парень раскрошил всю тренировочную площадку, но даже когда все выдохлись, он все еще выглядел бодрее каждого из нас. Этот идиот все еще эксплуатирует Хирона и Снорта, мне даже жаль их.       Когда девушка высказывает все, что у нее накипело, не забыв упомянуть Алекса и Криса, она спрашивает меня, почему я все еще в постели и что послужило причиной ссоры, я признаюсь ей, что мы расстались. Чувствую себя при этом глупо. Не хочу казаться такой влюбленной дурочкой, которую бросил парень и теперь она предпочитает прятаться от внешнего мира. — Не оценила шутку, Аннабет. — Закатывает глаза девушка, услышав мое признание. — Теперь давай по-честному, что случилось?       Я повторяю, что мы расстались, и раздраженно устремляю взгляд в потолок. А Кларисса недоверчиво опускается рядом. Она не верит и все еще пытается уличить меня в розыгрыше. Конечно, ей сложно в это поверить. Со стороны мы выглядели довольно счастливо и она вроде как сама была свидетелем того, как мы сближались. Довольно ровно и спокойно рассказываю ей о нашем разговоре, опуская свое появление у Хирона. Девушка слушает молча и не мало удивляет меня, когда начинает эмоционально ругаться и, поднявшись с постели, мерить шагами мою комнату. Потом девушка начинает тормошить меня и требовать, чтобы я решала эту проблему. — Да он по уши в тебя влюблен! Не знаю, что он наплел тебе, но ты должна поговорить с ним еще раз! Почему ты, черт возьми, так спокойна?! Не знаю. Честно не знаю. — А смысл истерить? Кларисса возмущенно пыхтит и снова меряет шагами комнату. Когда ее запал проходит, она садится рядом и нескольких долгих минут молчит. — Ты же знаешь его лучше меня, Кларисса. Согласись, что его можно понять. Девушка молчит, и я уже хочу попросить ее уйти, так как эти разговоры утомляют меня, как Кларисса устремляет на меня свой хмурый взгляд. — Тебе может не понравится то, что я собираюсь сказать. Я перестаю смотреть в потолок и несколько удивленно смотрю на Клариссу. Что она имеет в виду? Кларисса же тяжело вздохнула и повернулась к окну. — Его озабоченность тем, что он должен быть готовым ко всему раньше меня не волновала. С виду, по нему и не скажешь, что его мучают какие-то переживания, но когда я узнала его лучше, я поняла как много у него тревог и как сильно он хочет оправдать ожидания. Он слишком много берет на себя и то, что Хирон позволяет ему это, теперь меня беспокоит. Перси может погрязнуть в этом. Поэтому, я понимаю, что двигало им, когда он говорил тебе это все. Понимаешь? Я предполагала, что вы либо срастетесь друг с другом, либо наоборот, потому что вы оба терзаетесь какими-то выдуманными для себя рамками. Но насколько я вижу и знаю, когда ты появилась в его жизни, он ... успокоился. Понимаешь, он успокоился. Перси был слишком счастлив рядом с тобой, чтобы снова вернуться к этим мыслям. Если его только кто-нибудь не надоумил. Понимаешь? Нет. Не хочу понимать. Кларисса раздраженно дергает меня за руку, когда я отрицательно качаю головой и снова устремляю взгляд в потолок. — Да что с тобой, Аннабет?! Ты в шоке или в прострации?! Почему ты так спокойна?! Ты так легко сдашься?! Мне приходится принять сидячее положение, чтобы успокоить разбушевавшуюся девушку. Когда она перестает ворчать, я сдавленно отвечаю: — А теперь слушай меня, Кларисса. Если отбросить тот факт, что мы обе прекрасно понимаем, что им двигало, потому что обе поступили бы так же будучи на его месте, то нет смысла игнорировать другой. Он меня не любит. То, что было между нами — для него слепая страсть, понимаешь? Это все меняет. Я не буду мучить парня. Не буду тянуть вниз ни его, ни себя. — Но… Я снова обрываю девушку, сжав ее плечо. — Я не знаю, что послужило причиной такого внезапного порыва. Возможно давление со стороны Посейдона или пренебрежение со стороны Диониса. Я не знаю! Но я не хочу погрязнуть в этих надеждах и в своем неверии. Смысл ему врать? Он честно сказал мне, что он чувствует. И он не чувствует ко мне того, что чувствую к нему я. Вот это факт. И он не изменится в ближайшее время, понимаешь? Я не буду тяготить его своими чувствами. От этого ему не легче. И тем более мне.       Я даю время ей понять смысл своих слов и убираю руку лишь тогда, когда вижу, каким неприятным осадком оседает внутри нее понимание. — Я хочу побыть одна, хорошо? Я устала. Прежде чем уйти, Кларисса крепко обнимает меня и горячо обещает мне, что это пройдет. — Я буду рядом, Аннабет. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. А когда она уходит, я закрываю глаза и проваливаюсь в долгожданную темноту.       Просыпаюсь глубокой ночью. Тело болит после долгого лежания, голова разрывается от боли. Радуюсь, что могу отвлекаться на физическую боль. Поэтому, когда понимаю, что мне нужно на свежий воздух, я инстинктивно собираюсь к озеру. Но уже стоя у двери, понимаю, что не пойду туда. Оно теперь всегда будет ассоциируется у меня с Перси. Вечера, которые мы проводили у него на пирсе. Дни, когда беззаботно веселились у озера. Этого больше нет. И не будет.       Сдавленно глотаю и, накинув на себя спортивную куртку, выхожу из дома и не без удовольствия вдыхаю свежий ночной воздух. Не удерживаюсь и бросаю взгляд на домик Перси: пирс пуст, свет не горит, в озере его тоже не видно. Тогда скорей всего парень проводит очередную ночь с Хироном и Зоей. Отбросив эти мысли, двигаюсь вперед и несколько секунд неловко переминаюсь с ноги на ногу: не знаю, куда мне пойти. Хочется скрыться от всех и просто побыть в одиночестве. И когда я понимаю, куда я отправлюсь, я не сдерживаю грусти. Старый эльф был так нужен мне… Мне так не хватало его…       Неторопливо прохожу мимо озера и радуюсь тому, что никто не попадается мне на пути. Выйдя на поляну, с тяжелым сердцем, я опускаюсь рядом с дубом и, прислонившись к нему, позволяю себе не сдерживать слезы. Какой бы сильной я не казалась себе, эта грусть и отчаянье душили меня, и я не могла справляться с ними с гордо поднятой головой. Нет. Сейчас моя голова была опущена, а руки обнимали ствол дерева.       Спустя некоторое время я почувствовала себя лучше. Это глупо, но мне казалось, словно невидимая рука утешает меня. А потом мне стало тепло. Нет, не снаружи. Внутри. Меня заполнило какое-то невиданное чувство тепла и уюта, и я уже знала, что они означают. «Я всегда буду рядом…» Мой эльф все еще здесь. Он со мной.       Ухожу лишь, когда светает. Стоит мне уйти с поляны, я снова чувствую грусть, потерянность и тоску. Я уже дохожу до своего дома и почему-то останавливаюсь. Зачем-то оборачиваюсь к домику Перси и резко вздыхаю, столкнувшись с грустным взглядом Перси и ничего не выражающим взглядом Зои. Не хочу думать, как давно они стояли там, как давно наблюдали за мной. Не хочу. Не хочу видеть эти виноватые глаза Перси. Не хочу. Вернувшись в домик я зашториваю все окна, чтобы больше не чувствовать соблазна посмотреть на дом Перси, и упав на кровать, так и лежу с открытыми глазами до самого утра. Когда вместе с Пайпер приходит Кларисса и с силой вытаскивает меня из домика, я не очень-то сопротивляюсь. Я не помню, когда последний раз ела и желудок давно уже болит от того, что я морю его голодом. Да и я чувствую себя слабой, чтобы сопротивляться Клариссе. — Все уже давно позавтракали, Бет. Пошли спокойно посидим, поговорим. —Причитала Пайпер, пока Кларисса тащила меня в сторону столовой. — Ты посмотри на себя! Живой мертвец! Я убью Перси! — вскинула руки Кларисса, всмотревшись в мое лицо. Не знаю, что они там видели, но я чувствовала себя относительно не плохо. Я не истерила, не морила себя надеждами, я принимала все случившееся достойно и холодно. Разве не в этом сила? — Тише, Кларисса! — стала успокаивать ее Пайпер, но та лишь отмахнулась и пока та эмоционально высказывалась в адрес моего бывшего парня, Пайпер поддерживала меня и как можно мягче спрашивала меня, как я себя чувствую. — Хорошо. Только желудок болит. Пайпер понимающе кивает. — Ты вторые сутки не ешь, конечно, он заболит. Мы занимаем крайний столик в конце комнаты, и мне приходится изображать «обычную себя», когда мы сталкиваемся с Хелен. Конечно, женщину так просто не обманешь и, когда она начинает изводить меня вопросами, почему я такая бледная и грустная, Кларисса что-то бурчит ей на ухо и отводит женщину от нашего столика. И я благодарна ей за этот шаг. Последнее что я хочу это что-то выслушивать от Хелен и возвращаться к случившемуся. Вскоре, Кларисса приносит мне кусок пирога и чай. — Поешь хоть это, Аннабет… Я, молча, пододвигаю к себе поднос и нехотя принимаюсь за еду. — Ты выглядишь… Я довольно резко перебиваю Пайпер, услышав эти слова. — Я выгляжу прекрасно! Я не истерю и не тону в слезах! Что вам еще надо? Я даже вышла из дома! Пайпер виновато извиняется, и я снова принимаюсь за еду, пока они с Клариссой переводят разговор на другую тему. Однако вскоре мы снова возвращаемся с Перси. — Я не могу в это поверить. — Тихо шепчет Пайпер, положив свою руку поверх моей. Спустя час я возвращаюсь к себе в дом и ложусь обратно в кровать. Поддержка девочек хоть и была приятна, но сейчас она несколько утомляла. Кларисса была более сдержанной, и говорила именно те слова, которые я ждала от нее. Пайпер все равно пыталась убедить меня, что не все потеряно, и парень по-настоящему любит меня, просто испугался этих чувств и прочее. Она остановилась только, когда я закрыла уши руками. Клариссу же, я попросила не ссориться с Перси, потому что не хочу, чтобы наша компания распалась из-за наших проблем. А я как-нибудь справлюсь со своими чувствами, когда Перси будет находиться рядом. И стоит мне выкинуть все мысли из головы, я сразу проваливаюсь в темноту. А просыпаюсь от того, что мне трудно дышать. Действительно, трудно. Словно мое горло что-то неистово раздирает. В ушах появляется звон. И все тело наполняется какой-то тяжестью. Падаю с кровати и, оседая на прохладном полу, пытаюсь втянуть в себя воздух. Не могу. Начинаю закашливаться и с ужасом смотрю на кровь. Голова наполняется свинцом, и мои веки начинают закрываться против моей воли. Ноги подкашиваются, но я все еще ползу к двери, в попытке позвать на помощь. И на последних силах отворив дверь, я оседаю на крыльце в неистовом кашле. Мне кажется, что я умираю. И это довольно иронично, ведь еще вчера я была совсем не против этого. Но сейчас …. Мне страшно.