Тринадцатая луна

      Я завороженно уставилась в окно, любуясь новыми для меня пейзажами. Передо мной открылась чудесная панорама, состоящая из сочетания хвойных лесов, рек и живописных видов. Я будто попала в чудесную сказку. Уж очень ирландские пейзажи казались нереальными. Сменяющиеся картины за окном плывущей машины создавали неслышимую, в привычном понимании, музыку. Я слышала лёгкий струящийся мотив волшебной мелодии, наполняющей всё вокруг своей магией. Прислонившись к окну, подперев голову ладошкой и медленно покачивая коленками влево-вправо, я предалась воспоминаниям.       Я сидела взаперти в своей комнате, тихо всхлипывая. Рыдать в голос и срываться на истерику было бесполезно, мой отец непоколебим в своих решениях. Всё утро я выслушивала его нотации по поводу моей дружбы с Чунмёном. Впервые в жизни мне пришлось так яростно спорить с родителем, забыв о всех правилах морали, полностью стерев для себя рамки субординации. Но папа всё же сумел сказать своё последнее, твёрдое отцовское слово, заперев меня в комнате. Но больше всего меня убивала не ссора с отцом, а то, как он обошёлся с Кимом, выставив его, словно бродячего пса. После всей грязи, что вылил на Чунмёна отец, тот вряд ли придет ко мне снова. Ким молча стоял, выслушивая сквернословие моего отца, с вызовом глядя ему в глаза, что только больше выводило господина Тэ из себя. На лице парня застыло выражение звериного оскала — это заставило моё сердце упасть, словно тяжёлый мешок, от чего я начала задыхаться. Чунмён изредка бросал на меня взгляды, и в эти моменты его лицо значительно отличалось от оскала, с которым он буравил папу. При взгляде на меня, в его глазах зажигался огонёк, который с каждым разом возвращал меня к жизни, словно дефибриллятор.       За своей тихой истерикой, которую видела лишь моя пустая комната, я не заметила, как ночь поглотила этот день, мою комнату и меня. Я услышала какой-то шум, словно кто-то ходил по черепице нашей крыши. Осторожно подошла к окну и, выглянув немного, посмотрела наверх. На краю крыши сидел Ким. Увидев друга, я почти закричала от неожиданности, но Чунмён вовремя закрыл мой рот ладонью.       — Что ты тут делаешь? — сквозь ладонь спросила я, пытаясь совладать с бурей радости, которая разыгралась во мне при виде друга.       — Знаю, это звучит глупо, даже бредово, но я предлагаю тебе свободу. — Ким протянул мне свою ладонь: — Бежим со мной?       На секунду сомнения вспыхнули в моей голове и тут же развеялись в пыль.       — Сейчас, — уверенно сказала и, вернувшись в комнату, схватила кофту. Затем снова метнулась к окну, протянув Чунмёну руку. Он помог мне залезть на крышу и аккуратно повёл к дереву, ветки которого падали на кровлю моего дома, а ствол уходил за пределы нашего забора. Ким быстро спустился вниз, помогая спуститься и мне. Парень резко прижался к забору, прижав рукой и меня.       — Что? — испуганно спросила я.       — Свет. В твоей комнате зажёгся свет.       Я тихонько вытянула голову, взглянув на своё окно. В проёме стоял отец, и лёгкий ветерок развивал занавески, разметав их за окном.       — Идём, — прошептал Ким, уверенно взяв меня за руку.       Мы долго бродили по улицам, прячась от изредка снующих патрульных, пока не пришли к заброшенной многоэтажке.       — Переждём тут пару дней, а потом решим куда дальше.       Я лишь утвердительно кивнула головой. Сейчас я готова была на всё, даже океан переплыть. Во мне бушевал адреналин, ведь я не только позволила себе бросить вызов отцу, но и сбежала из-под домашнего ареста. В этот момент я не задумывалась о том, где мы будем жить и как, найдут ли нас родители, и что нас ждёт за побег в таком случае.       Мы пробрались в одну из квартир на седьмом этаже. Там стоял пыльный диван. Ким нашёл какое-то старое покрывало, в соседней квартире мы нашли пару подушек и старое, съеденное молью, пальто.       — Наверно, стоило взять хоть каких-нибудь вещей, — досадовал Чунмён, обустраивая место к ночлегу. — Ты живёшь в чистоте и роскоши и к такому не привыкла.       — Всё отлично. Лучше быть в заброшенной многоэтажке и спать на драном диване с тобой, чем в чистой комнате с мягкой дорогой мебелью, запертой под ключ.       Ким посмотрел на меня, освещённую лунным светом, на несколько минут застыв, а после поспешно отвёл взгляд. Даже в такой темноте я смогла разглядеть его краснеющие щёки.       — Ты ляжешь на диване, а я на полу, — сбивчиво сказал парень, беря себе пальто и одну из подушек.       — Ты чего? — Возмутилась я. — Диван большой, места хватит.       — Но... — попытался возразить мне Чунмён, но я прервала его.       — Тут довольно прохладно, и мне немного страшно, — опустив голову, сказала последнюю фразу себе под нос, нервно перебирая замёрзшими пальцами.       Ким не стал спорить со мной, и мы легли вместе, прикрывшись покрывалом.       Мы лежали неподвижно, и, казалось, дышали через раз. Я слышала сбивчивый ритм сердца Чунмёна, и от этого скачущего звука моё сердце тоже стало сбиваться с ритма. Спустя минут двадцать, показавшимися мне вечностью Ким уснул, я слышала его равномерное дыхание. Лежала на спине и не могла заставить себя погрузиться в сон. Адреналин прочно засел во мне. Широко распахнутыми глазами я изучала потолок.       Ким давно перестал быть для меня просто другом. Он стал частью меня. Являясь единственный ребёнком в уважаемой семье, я жила под постоянным давлением. Росла надменной и немного самовлюблённой, до тех пор, пока в моей жизни не появился этот человек. Парень из простой семьи не мог стать моим другом, по крайней мере, так говорил отец. Но уже в нашу первую встречу с Кимом, я знала, что мы будем близки. Я увидела в его глазах себя, не отражение, а словно свою душу.       Я повернула голову и посмотрела на Кима. Чунмён сладко спал, слегка подрагивая ресничками, изредка причмокивая пухлыми губами. Забавно, мне почти пятнадцать, Киму скоро стукнет шестнадцать. Мы так же юны, как Ромео и Джульетта, и наши семьи также непримиримы, во всяком случае, одна из семей. Только их история закончилась трагедией, а наша — только началась. Холодно. Я прижалась к груди друга и сильно зажмурилась. На удивление, от Кима исходила такая уверенность, что все мои страхи развеялись, и я смогла, наконец, уснуть.       Я давно проснулась, но всё ещё лежала с закрытыми глазами. Сладко зевнув, устроила потягушки, когда обнаружила, что рядом никого нет. Резко сев, ещё пару минут часто моргала, привыкая к свету. Солнце было довольно высоко, а значит время где-то около обеда.       — Чунмён, — осторожно позвала я друга, но услышала, лишь звуки старого заброшенного здания. Я тихо встала с дивана и, поправив одежду, начала обследовать дом. Заглядывать в каждую квартиру, в каждую комнату, но Кима нигде не было. Меня постепенно начала захватывать паника. Отчаянье и страх заставили меня крикнуть во всё горло.       — Ким!       И снова меня придавила тишина. Слёзы полились из моих глаз, и я уже не могла контролировать свои эмоции. Я кричала во всё горло, не надеясь, что меня кто-нибудь услышит.       — Ким! Ким Чунмён!       За криками я уловила какой-то шум на лестнице и резко замолчала, пятясь назад, пока не уперлась в стену. Вжавшись в неё, затаилась, надеясь, что меня не услышат, и сюда не подымутся. Из-за поворота лестничного марша выбежал встревоженный Чунмён, роняя какие-то пакеты на пол и подбегая ко мне.       — Что случилось? Ты так кричала, что даже на улице было слышно.       Он схватил меня за плечи и начал рассматривать, на наличие травм или повреждений. Потом резко отскочил, заглянул во все квартиры, в поисках причины моих криков и, только всё проверив, вернулся ко мне и прижал к груди.       — Ты меня так напугала, — прошептал он, выдыхая.       — Это ты меня напугал, — уже успокоившись сказала я. — Ты куда пропал?       — Я отлучался раздобыть нам какой-нибудь еды. И узнать новости о ситуации дома. — Ким помог мне встать, а потом подобрал разбросанные пакеты. — Твои родители обратились в полицию, так что нам надо быть осторожнее.       — За едой... — задумчиво растянула я фразу.       — Ну да, я взял нам пулькоги*, пибимпап* и немного кимчхи*. — Ким взял пакеты и посмотрел на меня, — Чего застыла? Пошли, кушать будем.       Друг пришёлся очень вовремя с обедом, потому что я ощутимо проголодалась. Мы расположились на полу бывшей гостиной, молча уплетая пулькоги и пибимпап за обе щёки.       — Ох, наелась, — я откинулась на спину, поглаживая сытый животик. Ким убрал остатки еды и посуды, а после прилёг рядом со мной.       — Ты всегда была такой обжоркой, – он шуточно ткнул меня локтем.       — Ну куда мне до тебя, — я стукнула ему ладошкой по животу и, резко вскочив, начала его дразнить. Ким подорвался за мной, но я отскочила в сторону двери. Мы начали дурачиться, бегая по этажам и квартирам, где-то скатываясь по старым перилам, где-то прячась. Я ощущала себя по-настоящему свободной. И это чувство заключалось в одном единственной человеке – Ким Чунмёне. Весь день мы баловались и дурачились, а как начало смеркаться, свалились на старую кровать с балдахином, которую обнаружили на втором этаже в одной из квартир. Обессиленные мы почти мгновенно заснули, прижавшись к друг дружке. А уже ночью я проснулась от резкого подъёма Кима.       — Что случилось? — сонно спросила я.       — Я слышал шум. Пойду проверю, побудь здесь.       Я тоже услышала какое-то шорканье и чьё-то частое тяжёлое дыхание. Ким вышел в соседнюю комнату, а спустя минуту я услышала крик полный боли и угрожающий звериный рык. Я тут же метнулась к Киму и увидела его лежащего на полу, а над ним возвышался огромный волк. Волк в городе казался сюрреалистическим сном. Я стояла и не верила своим глазам. Вся эта ситуация была иррациональной, не правильной. Но у Кима была прокусана шея. Услышав меня, зверь повернулся, скалясь окровавленной пастью. Оставив раненого Чунмёна, волк начал наступать на меня. На полу лежали куски кирпичей из разобранной стены. Не задумываясь, я взяла один и кинула им в хищника. Глупо. Волк зарычал и приготовился к прыжку. Я зажмурилась, приготовившись к худшему, но услышала лишь жалобный стон зверя и в ту же минуту была придавлена его тяжелой тушей. Ким проткнул его какой-то деревяшкой со сломанного стула. Я не без труда вылезла из-под неподвижного тела животного и подбежала к другу. Ким потерял сознание, истекая кровью. Я разорвала низ своей футболки, зажала ею место укуса. Тело Чунмёна то горело огнём, то становилось холодным словно лёд.       — Нет, пожалуйста, не умирай, – кричала я ему, рыдая.       Недолго думая, я взгромоздила на спину тело своего друга и медленно поплелась с ним на улицу. Выйдя на главную дорогу, принялась кричать о помощи. Через пару минут ко мне подбежал патрульный.       — Вызовите скорую. Нет, позвоните моему отцу. Он врач, Чунмён потерял слишком много крови. — Сказав это, я упала на колени, под тяжестью друга, полностью выбившись из сил.       От этих воспоминаний, на мои глаза навернулись слёзы. Я поспешно отвернулась к окну, смахивая пальцами непрошеные последствия нахлынувших чувств. Часто моргая, чтобы остановить, просящийся на ружу, новый поток влаги, я увидела простой, строгий, и вместе с тем изящный замок, укутанный покрывалом зелёного плюща.       — Добро пожаловать в графство Голуэй провинции Коннахт, в замок Баллинахинч, — громко сказал Чунмён, сворачивая в сторону замка.