По ту сторону

Я боюсь грозы. Не знаю почему. Мне не страшен дождь, я не моргнув глазом слушаю самые сильные раскаты грома, спокойно смотрю на мелькающие стрелы молний. Но, когда они сплетаются вместе в одну стихию, мне становится страшно. В шуме дождя начинают мерещиться шаги; гром походит на злобное рычание чего-то столь ужасного, что отступают даже сильнейшие, а вспышки молний высвечивают холодным, мертвецким светом темные силуэты чудовищ. Вот и сегодня. Гроза словно поджидала, когда я останусь один в комнате. Стоило мне приоткрыть створки двери и выглянуть на улицу, ко мне ворвался порыв ветра, от которого вздрогнуло пламя светильника, и заплясали по потолку тени, и в тот же миг хлынул проливной дождь, над садом пронесся грозный рокот, а в лицо мне ударил сноп света. Почему так происходит? Я пытаюсь бороться со своим страхом или хотя бы спрятаться от него на время. Но даже с головой укрывшись одеялом, я не могу спастись. Становится только хуже. Воображение, как назло, рисует самые ужасные картины, невероятно обострившийся слух ловит каждый шорох, моя тревога только нарастает. Я знаю, что стоит мне кликнуть, и из соседней комнаты тотчас же прибегут служанки или нянька. Но как после этого я смогу смотреть в глаза своей совести? Я ведь мужчина и должен сохранить свою гордость. Лежа навзничь на футоне, я продолжаю молча размазывать по лицу постыдные слезы, до крови прикусив нижнюю губу. Вдруг мне на затылок опустилась теплая рука. Отец? Как странно, он смотрит на меня совершенно спокойно, в его глазах нет ни следа упрека. «В страхе нет слабости, - говорит он. – Потому что, преодолев его, ты найдешь свою силу». Сейчас я еще не знаю, что пройдет время, и гроза уже не будет пугать меня, а молнии станут моим оружием. Тогда я буду суровым воином, который никогда не показывает своих чувств, скрывая их за ледяной маской. Но пока я еще щенок, засыпающий, прижавшись к отцу. Острые когти скребут по граниту, пальцы изо всех сил цепляются за каменные выступы, из-под ног сыплются камни. Я знаю – одно неверное движение, и моя жизнь окончится – сзади обрыв. Эта скала не зря называется Утесом Смерти: упав с такой высоты выжить невозможно. Говорят, раньше уставшие от жизни приходили сюда и бросались вниз. Но я не знаю, до каких глубин отчаяния нужно дойти, чтобы это сделать. Утес Смерти задевает вершиной облака, а далеко внизу среди клочьев тумана бьется о каменные зубы морская вода, вертя в диких водоворотах шапки белой пены. Я не добрался даже до середины, но уже отсюда падать слишком страшно: за долгий полет успеешь осознать неминуемую гибель и понять, как на самом деле дорога жизнь. Этот подъем – единственный ведущий на вершину. Зачем я иду туда? Несколько дней назад я услышал рассказ о древнем клинке могучего воина, который завещал свою легендарную силу тому, кто отыщет меч. Найти его непросто, но у меня нет выбора, я должен стать сильным. Чем выше я поднимаюсь, тем тяжелее становится дышать. Холодный воздух, густой, как масло, раскаленной лавой вливается в легкие, и в груди начинает бушевать неистовый пожар. Белый снег при каждом прикосновении обжигает руки. Я знаю – дальше будет только хуже, но я не могу отступить. Особенно сейчас, когда до цели осталось всего несколько шагов, пусть даже таких сложных. На самой вершине есть небольшая площадка, с трех сторон окруженная мрачными гранитными стенами. Пусть был долог, и вот я наконец добрался сюда. Я бы ни за что в жизни не поверил, что такое действительно может быть, но сейчас я вижу это своими собственными глазами. Среди черных скал, где никогда не тает снег, ярким огнем пылает алый цветок. Это легендарная Кровь Снега, хранящая силу древних. Она невероятно красива, но коснуться ее – заведомая погибель. Нежные лепестки острее меча, а стебель и листья покрыты тонкой пленкой яда. Цель моего путешествия прямо передо мной – тонкий узорчатый меч, по самую рукоять вогнанный в землю. Но не я один ищу силу этого клинка. Какой-то другой демон (судя по запаху из племени мотыльков с востока) уже пытается вытащить его. Заметив меня, он прекращает свои старания, видимо, решив для начала избавиться от соперника. Но сдаваться я не собираюсь. Похоже, противник мне попался глуповатый: я уже третий раз пропускаю его мимо себя одним и тем же приемом. Однако, должен признать, этот демон весьма силен, и я еще жив лишь потому, что гораздо быстрее. Но я не могу использовать здесь все преимущества своей скорости: слишком мало места. Если он сейчас примет демоническую форму и использует свои способности, мне несдобровать. Мой противник довольно неплохо владеет двумя огромными ножами и не позволяет мне приблизиться. Припав к земле и одним ударом сбив его с ног, я выигрываю немного времени. Без меча мне этого демона не одолеть. Я уже подскочил к клинку и приготовился тащить его, но меч просто вываливается ко мне в руки, из-за чего я едва удерживаюсь, чтобы не упасть. Теперь я легко смогу победить. Шаг вперед, и идеально отточенное лезвие пронзает моего врага. Меч сам выбирает себе хозяина и не покидает его до конца. Этот великолепный клинок мой. Дайске, “Великая Помощь”, надолго останется со мной, а через три века вернется сюда, чтобы снова ждать меня, навеки выбранного верным мечом. Идет война, и сегодня я впервые приму участие в битве двух армий. Обычно щенков и молодых псов туда не допускают, но для меня сделали исключение. Победив семерых солдат, я сумел доказать, что в свои шестнадцать, хотя я и считаюсь щенком, мои воинские навыки ничем не уступают взрослым. И теперь я еду в первых рядах кавалерии рядом с отцом. Он наш командир, побывавший во множестве битв, и конь у него такой же спокойный, умудренный опытом, но не годами, сильный. А мой конь под стать мне самому – верткий, молодой жеребец, который горит нетерпением вступить в свой первый бой. Ко мне приставили двух воинов для охраны, объяснив «на всякий случай». Они следуют за мной шаг в шаг, и это уже начинает раздражать. Но сегодня я докажу, что со мной нужно считаться. Мы уже почти на месте, осталось только преодолеть небольшую лощину с двух сторон зажатую высокими скалами. Я мигом настораживаюсь: ветер доносит едва уловимые запахи вражеской армии, но все перебивает неприятный, остро пахнущий гнилью запах болота. Эта лощина мне очень не нравится: слишком легко здесь устроить засаду. И, похоже, я прав. Далеко впереди, средь огромных серых валунов сгустились темные тени. Вражеские лучники неплохо подготовлены, но и нас недооценивать не стоит. Стрелы летят одновременно с нескольких сторон, однако, с такого дальнего расстояния предугадать, куда они упадут довольно легко, а с хорошей реакцией не сложно и увернуться. Не понеся серьезных потерь, воины несколькими выстрелами сняли вражеских лучников, и отряд движется дальше. Я сам успел достать троих, и ко мне перестали относиться как ко глупому щенку, увязавшемуся за взрослыми. И вот, наконец, я вижу армию врага. Должен признать, ему удалось собрать много демонов. Но, взглянув им в глаза, я понимаю, насколько на самом деле слабы противники. Огромные черви, сороконожки, какие-то странные насекомые, похожие на кузнечиков, пауки… Они не воины. Однако, есть и другие, совсем другие. Демоны, сумевшие принять человеческий облик, сильные, горящие жаждой битвы и невероятным желанием убивать. Армии устремляются вперед одновременно. Со стороны это наверняка смотрится весьма эффектно: воинство под белыми стягами, несущееся стройными рядами навстречу колышущейся черной массе. Для меня это выглядит иначе. Несколько секунд перед сшибкой тянутся бесконечно долго, воздух расступается неохотно, время кажется почти остановившимся. Я ясно вижу искаженное яростью лицо приближающегося ко мне врага, его налитые кровью глаза и развивающиеся по ветру огненно-рыжие волосы. Как только два войска столкнулись, время снова побежало быстро. Теперь я уже не успеваю разглядывать противников, все, на что у меня хватает времени, это следить за их движениями и избегать атак. Такой бой совершенно не похож на честные сражения один на один, к которым я привык. Здесь допустима любая подлость и считается, что победителей не судят. Град вражеских стрел застает меня врасплох. Летящая смерть провизжала возле моего уха, разминувшись со мной буквально на пару сантиметров. Я чувствую, как теплая влага растекается по моему рукаву. Оглянувшись, я вижу, что воин, бывший в первых рядах, неловко заваливается набок, пронзенный черной стрелой. Заметив мой полный ужаса взгляд, он хрипит: - Ты хорошо сражаешься, юнец. Ты обязательно должен выжить. Со мной вдруг стало твориться что-то странное. Я забываю, где я и даже кто я. Мой взор застилает красная мгла, которую еще называют яростью. Я не помню, что произошло тогда, но, когда ко мне возвращается ощущение реальности, битва уже окончена, а вокруг меня разбросано множество тел. Мне не нужно объяснений – я все понимаю. И не стоит отрицать очевидное, ведь с моих когтей еще капает не запекшаяся кровь. Всю дорогу домой я словно в тумане. Мне все равно, что обо мне говорят взрослые воины, что одни смотрят на меня с опаской, другие равнодушно, а третьи, к моему ужасу, едва ли не с завистью. Мне кажется, что мое сердце – несколько сосудов с водой, и из одного только что выплеснулась вся жидкость, а восполнить образовавшуюся пустоту нечем. Мама встречает нас с отцом возле ворот, но ни о чем не спрашивает. Настанет время – она узнает все, что произошло, и спросит, каково мне было, а я смогу ответить только одно: «Страшно.» Сейчас же я просто благодарен ей за молчание.