Из СССР с любовью

Сур'кеш понравился Михайловичу. Он никогда не бывал на родине саларианцев, да и не интересовался ею, но сейчас, просматривая данные о планете и рассматривая фотографии, адмирал восхищался местными красотами. Голографические фотографии бесчисленных водоемов и водопадов радовали глаз. Подивившись способностям саларианцев, которые умудрились оставить природу в почти девственном состоянии, Михайлович отключил экстранет. Походив из угла в угол в каюте, которую он облюбовал еще в прошлое свое посещение, адмирал протер бюстик Ленина, прихваченный с собой. Оставаться на корабле единственным советским человеком ему не хотелось, а Ильич ему казался не самой дурной компанией, так как заботы не требовал и разговорами не раздражал. Тянуло пройтись по кораблю и поучить жизни каждого встречного, но Михайлович помнил последствия прошлой прогулки и неприятное знакомство с разноцветными, в плане жизненных ценностей, бойцов Альянса. Не хотелось портить себе настроение, но и изнывать от скуки, просиживая в каюте, было трудно. К тому же командир корабля задолжал ему несколько килограммов нервных клеток, за то, что Михайлович приложил усилия и сделал нетоварища СПЕКТРом. Долги нужно было требовать, так как сам Аленко додумался только до примитивного подарка в виде бутылки виски. Михайлович сей напиток не выносил. Больше же жадный командир ему ничего не предлагал и задобрить не пытался. Адмирал понадеялся, что майор не зазнался. Хотя, даже если зазнался, с небес в говно опустить завсегда можно. Именно этим Михайлович и решил заняться. Выглянув из каюты, Михайлович бесстрашно прошагал до холодильника и принялся ковыряться в местных припасах. Кроме нескольких, совершенно отвратительных на вид питательных батончиков и консервов, адмирал ничего не обнаружил. Адмиралу стало тоскливо. Вот у него на корабле дежурила милейшая женщина-кок, всегда готовая накормить всегда голодного адмирала сладким. Михайлович, отличающийся прескверным характером, имел слабость перед пищей, обильно состоящей из строго-настрого запрещенной западными диетологами-даунами сахарозы. И желательно, чтобы эта самая сахароза была замешана в тесто в виде варенья, давно позабытого на западе. Сев за столик, Михайлович задумался, оглядывая окружающих офицеров. У него на корабле так бесчинно никто не вышагивал без дела, а здесь, похоже, занят был только патрулирующий жилую палубу офицер. Да и патруль корабля, находящегося в космосе, можно считать глупостью. Полюбовавшись на альянсовский неуставной комфорт, Михайлович решил порушить идиллию офицеров. - Шорбан находится в одной из лабораторий, допуск которой я не могу вам дать при всем желании, СПЕКТР, - сказала далатресса. Кайден молча перевел взгляд на Шепарда, который умел убеждать лучше, чем майор. - Нас не интересуют его разработки, затрагивающие научные изыскания саларианцев. Нам нужны сведения, касающиеся его работы на Цитадели. Нам и в этот комплекс-то заходить не нужно. Просто доставьте его в то место, которое не считается секретным объектом. Или отправьте с челноком на «Нормандию», - сказал Шепард, подходя ближе к голографическому изображению далатрессы. - Даже не в лаборатории он остается секретным сотрудником, - покачала головой глава саларианского правительства. – А вы так и не рассказали мне о своих целях. - Если мои предположения верны, то Шорбан должен помочь нам в войне со Жнецами, - ответил Шепард. - Шорбан? У него хорошо развиты технические навыки, но он не самый лучший инженер. Почему он? – далатресса оглянулась назад и вновь повернулась к Шепарду. – Жнецы хоть и машины, но вряд ли у Шорбана имеются навыки отключения таких громад. - Я могу лишь при личной встрече объяснить вам подробности. Просто поверьте, - Шепард склонился над пультом и замолчал, подбирая слова. - Жнецы пока не добрались до вашей планеты из-за ее отдаленности от темных мест космоса, но они придут, - Шепард решительно посмотрел в глаза далатрессы. – Если Шорбан нам поможет, то есть вероятность спасти вашу родину. Вы видели новости о Земле и Палавене? Хотите такого же для Сур'кеш? Далатресса прищурилась, рассматривая Шепарда. - Хорошо. Будет вам допуск, но только на зону посадки транспорта. Дальнейшие ваши передвижения будут контролировать агенты ГОР. И да, Шепард, - глава саларианцев смерила мужчину пронзительным взглядом. – Если вы окажетесь правы, и Сур'кеш не пострадает, то можете рассчитывать на любую поддержку саларианского правительства. - Я обязан быть прав, - твердо сказал Шепард. - Когда войдете в систему, получите координаты одного из корпусов ГОР. Желаю удачи, капитан, - далатресса чуть улыбнулась. Шепард повернулся к скучающему Аленко, рассматривающему стены связной. - Кайден, меня не покидает чувство, что мы что-то делаем неправильно, - задумчиво произнес бывший капитан. – Должны быть еще способы борьбы со Жнецами. Если бы с сигналом все было так просто, то почему до этого не додумались другие расы, теперь уже ушедшие в небытие? Казалось бы, нет ничего проще, чем пожертвовать системой и, собрав их в одном месте, отправить к их механизированным богам? - Это протеане узнали, что Цитадель является каналом. И именно они смогли этот канал закрыть, поработав с хранителями. Может, никто и не знал, что Цитадель это не изобретение высокоразвитой органики, а лишь орудие Жнецов, - пожал плечами Аленко. – А других идей у нас все равно нет. Отправлять флот объединенной галактики против них… Это пахнет гигантской космической братской могилой. Пусть и не быстро, но все же. - Командир, вас требует к себе адмирал Михайлович, - едва дыша, произнес офицер. - Вот и советский адмирал потребовал к себе внимания, - вздохнул майор. – Я все еще считаю, что его нужно было оставить на Цитадели. - Михайлович меня меньше всего заботит, - отмахнулся Шепард. – К тому же, теперь ты командир, и он, соответственно, твоя головная боль. Но все говорят о сопутствующей ему почти дьявольской удаче. А если слухи верны, значит путешествие пройдет более-менее гладко. - Хорошо, если так, - сказал Кайден, вызывая лифт. – Но вот характер у него… Я бы не хотел, чтобы он был моим прямым командиром. Шепард чуть улыбнулся и погрузился в размышления. Кайден обдумывал свои чувства по поводу назначения. Никаких чувств особых не было, что удивляло. - Почему здесь так душно? Эй, боец, включи «ветродуй»! Выключи сейчас же, меня продуло! От кого воняет чесноком? Кто вам разрешал потреблять сей овощ? Выведите его из помещения немедленно! Воды! Что ты мне принес? Она газированная? Отравить решил адмирала? Аленко, где ты? Жрать хочу, подыхаю! – услышал Кайден. Вообще, смотреть, как обычно спокойные, почти аморфные солдаты суетятся, было приятно. Правда, оскорбляло то, что по его приказу экипаж так шустро бегать не начинал. - Майор, что за корабль у тебя такой? По расписанию ужин, а на столе ничего нет. Мне как-то форму надо поддерживать, а то перестану быть солидным. Вот кому рассказать про корабль СПЕКТРа, на котором экипаж умирает от голодной смерти? Расскажу всем исключительно из личной мерзости, - обратился Михайлович к Аленко. - Если вам приготовит ужин СПЕКТР, то вы не станете разглашать секрет? – устало поинтересовался он, направляясь к плите. - Унесу эту тайну с собой в могилу, - серьезно закивал адмирал. – Но могу не сдержаться и проговориться соседям по погосту, если буду изнывать от скуки. Присаживайтесь, Шепард. Отчего так задумчивы? Далатресса дала согласие на проведение нами беседы с этим Шорбаном? - Да, согласие получено, - кивнул Шепард. – Меня другое беспокоит. Если мой план не сработает, что будем делать? - Есть какие-то сомнения? – тут же стал серьезным Михайлович. - Имеются, признаться. Я думаю, нужно попутно обдумать другие варианты. Правда, их для начала придумать надо, а потом начинать обдумывать, но чем-то определенно нужно заняться. - Вот вы, поди, думаете, советский адмирал не способен размышлять и анализировать. Полагаете, что я только подшучивать над окружающими горазд. А я много размышлял, проглядывая ваши отчеты, которые вы, слава партии, не только Призраку отправляли, но и Альянсу. У меня есть кое-какие соображения, - Михайлович откинулся на спинку и достал сигареты. – Курите, Шепард? - Нет, - ответил бывший капитан. - И правильно. Но мне с сигаретой лучше думается. Скажите, вы подробно изложили сведения о базе Коллекционеров? Об этом таинственном ретрансляторе, за который можно проникнуть только по системе, названной в честь нашей старенькой радиолокационной? Вот скажите: Жнецы могут беспрепятственно пользоваться Омега-4, не опасаясь астероидно-обломочного супа, который там преграждает дорогу цивилизованным кораблям? - Я все подробно изложил, - подтвердил Шепард. – Да и «свой-чужой» изобретение Жнецов. Вряд ли, стремясь на время обезопасить своих рабов, они бы и от себя их защитили. Это слишком благородно для механического ума. - Давай с другой стороны подумаем. Даже если Цитадель не срабатывает, как маяк, то привлечь внимание Жнецов мы все равно в состоянии. Правда, придется пожертвовать всеми колонизированными планетами… Логика-то у Жнецов удивительна своим идиотизмом. Вот они нападают на планеты, а мимо флота пролетают, как бы не замечая. Видать, сначала у них по плану лишить нас важных центров, а потом с остатками разбираться. Будем плясать от этого. В данной войне победа важнее, чем возможные потери. Отстроим все потом, если будет возможность. Но да не об этом речь… Я предлагаю сманить Жнецов в галактической ядро и там же их жахнуть. Попутно можно еще и ретранслятор взорвать, чтобы наверняка. - А станция Омега? Вы хотите рискнуть ею? Но она густо населена. Я против, - упрямо заявил Шепард. - Омега? И кем она населена? Разбойниками, убийцами и прочей мразью? Да в галактике в тысячу раз чище будет, если вместе со Жнецами уничтожится и эта цитадель криминального разврата, - убежденно заговорил Михайлович, поглядывая на суетящегося возле плиты майора. - Послушайте, товарищ адмирал, - Шепард злобно прищурился, глядя в спокойные глаза Михайловича. – Я смог спасти весь экипаж «Нормандии», когда бегал по этой чертовой базе Коллекционеров. Я не стану жертвовать органической жизнью, чтобы победить Жнецов. Это глупо… Это лишь помощь им, как вы не понимаете. Они приходят, чтобы уничтожить наш вид, а мы им всеми силами подсобляем. Я поклялся несколько лет назад, что по моей вине больше никто не умрет. Так и будет. - МХАТу триста лет. Браво, Шепард, - Михайлович театрально похлопал нахмуренному бывшему офицеру. – И кому поклялись? - Самому себе, - все так же с вызовом ответил Шепард. - Тогда это серьезно, - улыбка стерлась с лица Михайловича. – Только ты из меня монстра-то не делай. Ты офицер и прекрасно должен понимать степень ответственности и перед военными, и перед гражданскими лицами. Если мы сделаем так, как задумано, спасем больше живых существ. А думать о кучке преступных индивидов, которые сразу после войны кинутся грабить не способные сопротивляться колонии и корабли, я не намерен. Мне важны интересы моей державы, - поймав напряженный взгляд Шепарда, Михайлович добавил: - Сейчас моя держава – человечество в целом. Кончится весь этот беспредел, вновь разделимся на фракции. Но не сейчас. А позволять превращать Землю в радиоактивную зону я не собираюсь из-за кучки ворья, трусливо засевшего на Омеге. Будут помогать и сражаться – этого мы им не забудем. А будут отсиживаться – отправим держать совет перед их божками разнорасовыми. Понаблюдав за мини-пожаром, который устроил Аленко, Михайлович вновь повернулся к Шепарду. - Ты пойми, что бывают в жизни такие моменты, когда цвета бывают только черные и белые. И война – как раз этот момент. Те, кто будут сражаться за нас, получат и нашу защиту в случае нужды. А кто не будет, - Михайлович поднял указательный палец. – Те туда, хотя я и не верю в загробную жизнь. В общем, будет лучше, если мы загоним их за ретранслятор Омега-4 и подорвем ретранслятор к чертям. Как они еще смогут покинуть галактическое ядро? Передвигаясь по черным дырам? Так мы еще и заминируем Цитадель. Но тут мы подошли к тому, что лучше бы твоему плану сработать, а не то… А не то он не сработает и придется лишь наращивать мощь, пока Жнецы ползут к нам через черные дыры. Но это даст нам время, чтобы еще что-нибудь придумать. Да и мы будем точно знать, откуда они появятся еще раз. Шепард вновь задумался. Михайлович подкурил сигарету, которую теребил пальцами во время беседы, и принялся разглядывать бывшего капитана. Шепард хмурился, морщил лоб, но молчал и больше не предпринимал попыток достучаться до сострадания у адмирала. - Я спешил, поэтому на кухне и случился конфуз, - нарушил тишину подошедший Аленко. - Благодарю, но я сыт, - сказал Михайлович, поднимаясь. – Накорми своего приятеля, а то его голодный мозг не способен воспринимать реалии такими, какие они есть. - Вы же сами сказали… - растерялся Кайден. - Передумал теперь, - Михайлович подошел к холодильнику и сгреб все питательные батончики в карманы. – Пойду представлю, что это шоколад. А вы кушайте, мальчики. Набирайтесь сил. Когда будем в саларианской системе, разбудите.

***

- Слушай, ладно я – наемник, но ты-то здесь каким ветром? – спросил Заид, пожимая руку Колесникову. - Волею судеб и души, - ответил разведчик. – А почему ты не в ополчении каком-нибудь? Неужели тебе безразлично то, что происходит в галактике? - Небезразлично, конечно, но куда прикажешь податься? В какое ополчение? В партизана играть? Это ваши советские страдания ерундой. Мне же цель нужна. Бесцельно сдохнуть в мои планы не входило. Вот если наступит решающая битва, где или мы, или Жнецы – тогда я первый побегу мстить тварям. Пока же переломом не пахнет, я займусь своими обычными делами. «Цербер» вновь предложил мне контракт, и у меня нет оснований ему отказывать. А правильно я рассуждаю или неправильно, решать не тебе, предатель родной державы. Но ты не дуйся, - добавил Заид, глядя на хмурившегося Колесникова. – Мне все равно, какие для себя пути человек выбирает. Главное, чтобы они с моими пересекались исключительно мирно. Массани осмотрел ангар, где собирались церберовские оперативники. - Лоусон рассказала мне вкратце о задании. Сказала, что основные моменты ты мне лично донесешь. У меня вопросы: на хрена нам самки кроганов и почему эти самые самки, если они действительно, конец всему, как необходимы, забираются с Сур'кеша, а не Тучанки? - Заид, я знаю не более тебя. Мне известно лишь, что эти кроганки способны к деторождению без препятствия в виде генофага. А что с ними собираются делать, сам черт не знает, - Колесников тоже рассматривал корабли, на которые поднимались оперативные силы «Цербера». – Послушай, отправление графиком через час, поскучай пока здесь без меня. Нужно кое-что сделать. - Правильно. Сделай кое-что сейчас, а не во время возможной битвы. Беги козочкой, посол, - улыбнулся Заид. – И смыть не забудь после себя. - Да я не о… А неважно, - махнул рукой Колесников и отойдя подальше, еще раз взвесил все «за» и «против». Миранда сказала, что его не будут прослушивать, значит, можно выйти на связь и напомнить о себе. С руководством связываться не было необходимости, да и связные с этой задачей справлялись прекрасно. Хотелось поговорить с непричастным человеком. То есть, не совсем человеком… За последние дни он переживал то из-за своего задания, потом из-за Призрака, который коварно приснился ему, испортив настроение, то из-за клона. Сейчас же, когда задание выполнено и воспоминания о кончине Харпера уже не занимали мысли с завидным постоянством, можно подумать и о себе самом. Прижавшись спиной к стене, Колесников активировал инструметрон. Ускоренное сердцебиение и дрожащие пальцы заставили разведчика признаться самому себе в том, что он волнуется. Странно все в жизни устроено было. Он ни секунды не раздумывал, наводя оружие на Харпера, а сейчас весь дрожит, хотя сеанс связи смертельно не закончится ни для кого. А ведь несравнимые вещи: жизнь человеческая, хоть и такого мерзкого существа, как Призрак и звонок другу. Почему же волнение настигает в абсолютно простых вещах. Где у жизни логика? Да нет ее и пытаться поразмыслить над не существующим в этой материи понятием, не нужно. Настроив нужный канал, Колесников принялся терпеливо ожидать ответа, попутно пытаясь успокоить себя известными дыхательными методиками. Медленные вдохи и выдохи раздражали и заставляли усомниться в мудрости изобретателя подобных действий, однако к удивлению разведчика, руки перестали дрожать. - Колесников? Неужели вы вспомнили обо мне? – услышал разведчик из инструметрона мелодичный голос. - Я и не забывал. Просто обстоятельства мешали связаться. Все это уже неважно. Как ты, милая? – Колесников посмотрел на экранное изображение кварианки, попутно восстанавливая в памяти тот момент, когда она сняла маску, дабы показать лицо. Воспоминания остались довольно яркими, так как поступок впечатлил разведчика. - Жду, когда адмиралы прекратят военные действия. Попутно занимаюсь делами посольства на Цитадели… Колесников, скажите… - девушка выдержала паузу. – То, что говорят о вас – это правда? Вы бросили державу, чтобы уйти в «Цербер». - Правду говорят, - решил не посвящать в подробности кварианку Колесников. – Но, поверьте, так было нужно и решение это, безусловно, правильное, что бы не говорили осуждающие меня советские адмиралы. - Я вас не осуждаю, - отозвалась Тали. – Мне не понятны ваши действия, но, видимо, в них имелся какой-то смысл. Я не могу сказать, правильно вы поступили или нет, только лишь потому, что до меня не доходят причины ваших поступков. Мы с вами не из одного государства, даже не представители одной расы. Какие тут могут быть осуждения? Только непонимание. Колесников чуть улыбнулся. Его впечатляла мудрость девушки, которая так умело и спокойно соседствовала с детской непосредственностью. Странная смесь. Чем мудрее, тем терпимее – это знакомо. Чем мудрее, тем циничнее – тоже не крайность. Да и есть примеры такой последовательности среди адмиралов советского флота. Но чем мудрее, тем непосредственней… С таким он, пожалуй, не сталкивался. Парадоксально и жутко не характерно для человеческого мышления. - Я хотел убедиться, что с вами все в порядке. Простите за беспокойство и отрыв от дел, - заговорил Колесников. - Отрывайте от дел меня почаще, - разрешила Тали. – А как вы? Довольны своим выбором? Это вам было нужно? - Пожалуй, я доволен, - задумчиво произнес Колесников. – «Цербер» не так плох, как кажется. Да вы это знаете, так как служили на «Нормандии» в тот момент, когда она принадлежала организации. - Я служила Шепарду, а не «Церберу», - поправила Тали. – К этой сомнительной организации у меня вполне ясное отношение. Просто я поняла, что там служат не только… как сказал Михайлович: церберовские упыри, но и обычные, непричастные к садистским настроениям Призрака, люди. Имею ли я права всех этих людей приравнять по жестокости и бессмысленности деятельности к вашему главе? Нет. Хотя бы потому, что я не человек. - Новости о деятельности флота в новостной сводке не мелькают, хотя после открытия посольства вы обязаны сообщать Совету о своей деятельности. Могу лишь понадеяться, что конфликт отложен до лучших времен, - Колесников посмотрел на изображение Тали. - Я не могу рассказать вам подробности, Колесников. Здесь ничего личного, просто вы сейчас не в том окружении, чтобы делиться с вами подобными сведениями. Но не беспокойтесь за меня. Пока я на Цитадели и к военным действиям никак не причастна, - Тали, не моргая, посмотрела на разведчика. – А вы… Можете мне сказать, что задумал «Цербер»? Я слышала о захвате Омеги. Не то, чтобы я была против наведения там порядка, просто это незаконно. Колесников задумался. Если новости о захвате Омеги известны даже кварианцам, то, вполне вероятно, азарийское правительство, имеющее там свои интересы, захочет вернуть станцию под свой контроль. Тевос как-то обмолвилась, что торговые операции с некоторыми видами товаров удобнее проворачивать через Арию – тамошнюю криминальную королеву. А раз азарийскому правительству перекрыли столь важный источник получения прибыли, да еще и посреди войны, то ждать от них можно только плохого. - Я об этом мало что знаю, - честно признался Колесников. - Просто держитесь подальше оттуда. На Цитадели поговаривают о подготовке переворота на Омеге и восстании против одного из церберовских офицеров. Ария собирается вернуть себе станцию, - предупредила Тали. - Вы предупреждаете меня об атаке на станцию, хотя вам и не нравится «Цербер». Не совсем понимаю, - заговорил разведчик. - Мне не нравится «Цербер», но нравитесь вы. Я лишь хочу, чтобы вы не пострадали в этом бессмысленном перевороте. Очередном. Да и кварианцев не волнует Омега. Не подумайте, что мне безразличны возможные жертвы… Я рассуждаю с точки зрения интересов кварианцев. Мы с Арией дел не имели, не будем связываться и с «Цербером». - Спасибо за заботу, милая, - поблагодарил Колесников. - Не пропадайте больше. И если вдруг случится так, что вы будете на Цитадели… Не знаю, как это может произойти, но все же. Предупредите о визите, - попросила кварианка. - Всенепременно, - пообещал разведчик. Выключив инструметрон, Колесников задумался и побрел в сторону корабля, который должен был отправляться на Сур'кеш. То, что Петровский подвергается опасности, абсолютно не радовало. Он был и оставался другом. Пусть и связавшимся с нехорошей компанией, но это никак не определяло Олега, как человека плохого. Неразборчивого – несомненно, но точно не отвратительного. Если эта Ария доберется до Омеги и сможет противостоять «Церберу», то жизнь Петровского, скорее всего, закончится на той станции. Но, с другой стороны, в случае победы над Жнецами, генсек всерьез займется «Цербером», так как захочет полностью обезопасить людей и восстановительные стройки. Средства на них, опять таки, где брать? Некоторые запасы, по старинке называемые «партийная казна», уже расходуются на восстановление пострадавших кораблей. А даже обилие ресурсов не означает их бесконечность. Разумеется, все руководство, прикрываясь заботой о безопасности, захочет прибрать к рукам имеющиеся у «Цербера» средства и бросит на это все силы. Способен ли Петровский сражаться против своей же державы, если учесть тот факт, что привычки и замашки остались у него от советского прошлого, в котором он был председателем КГБ? Не способен. Значит, его ждет поход до стенки. То есть что не делай, а конец известен. У Колесникова застучало в висках. Можно дать Петровскому умереть на Омеге, а руководство оставить дружески настроенной Миранде. Можно даже сообщить ей о вновь открывшихся планах Арии, чтобы Петровский наверняка никогда не покинул станцию живым. От подобных мыслей и идей становилось нехорошо. Рассуждать о друге подобным образом было тяжело, но Колесников был человеком подконтрольным. А еще он был обязан защищать интересы державы, а не отдельно взятого неудачника – себя. Можно предупредить, завоевать доверие и пытаться аккуратно воздействовать на Петровского, взывая к любви к родине, заставляя действовать так, как обяжут Колесникова, но… Итог – ранее упомянутая стенка. Да и станет ли старый друг так легко идти на поводу? Может и станет, но не во всем. И есть Миранда, которая, если вспомнить, бросала недвусмысленные взгляды на Шепарда. Она не будет делать то, что может навредить бывшему капитану хотя бы из-за элементарной благодарности за спасение сестры. То, что девица умеет быть благодарной, очевидно, раз самого Колесникова не разорвали за убийство Призрака. От подобных размышлений стало тоскливо. Решив порассуждать обо всем после миссии, Колесников поднялся на корабль и, зайдя в кают-кампанию, подсел к Заиду. - Успокой меня, - попросил Заид. – Мы летим с диверсионной миссией на чужую планету. Скажи мне, что нас не взорвет флот саларианцев, который в виду сложившейся в галактике херни, находится возле планеты. - Не взорвет, - устало сказал Колесников. - Добавь, что и противовоздушные системы нас не собьют, - добавил Массани. - Не собьют, - так же бездумно повторил разведчик. - Ну и дополни, что на планете на нас не набросятся саларианцы все сразу, - уже более расслаблено заговорил Заид. - Ничего такого не случится. Там есть… Свой агент. Он даст разрешение на проследование к планете и на посадку, - объяснил Колесников. - Он саларианец? – полюбопытствовал Заид и, увидев кивок разведчика, восхитился: - Ты подумай. Крысы, оказывается, везде есть. Даже в амфибии может жить огромная и жирная крыса, которая ворует секреты своих же людей, а потом их продает. Черт, инопланетяне – это те же люди. Правда не такие красивые и стильные, но характер… А мы на них молились. Рвались в Совет. Для чего, Колесников? - Спроси у тех, кто рвался. Была бы моя воля, я бы и дальше Солнечной системы корабли не отправлял. Слушая в пол уха рассуждения Заида, приправленные крепкими словечками, поясняющими его отношения к инопланетянам, Колесников закрыл глаза и задремал.

***

- Подарю Ильича саларианцам, - рассуждал Михайлович в челноке. – Почти от сердца отрываю, кстати сказать. Но нельзя же в гости с пустыми руками? Невозможное поведение. - Ленин даже руководству Альянса не близок. Зачем же он саларианцам? – не понял Аленко, сидящий напротив Михайловича и рассматривающий бюст вождя, находящийся на коленях у адмирала. - Дурень ты, - беззлобно отозвался Михайлович. – Вещь-то ценная. Где они такую еще найдут? Уж явно не в Альянсе. Пораскинь своей биотической головой и забери свои слова обратно по поводу Ленина. Сейчас обидишь его, и он мироточить начнет. И куда я его плаксивого-то сдам? Только тебе. Будешь носить его, как значок в наказание. - Товарищ адмирал… Не начинайте. Вы же хороший человек. Зачем все время демонстрировать худшие стороны своего характера? – остановил фантазийный поток Михайловича Шепард. - Зачем? Да я всегда демонстрирую только самые отвратительные свои черты. Для всех хорошим быть все равно не получится, а когда с товарищами общаешься, как с лучшими друзьями, они садятся на шею и воспринимают все, как должное. Хорошего-то людям мало – им лучшее подавай. А если не подаешь, то жутко окружающие в тебе разочаровываются. Считайте, что я просто ненавижу людей разочаровывать, - Михайлович обвел взглядом узкую кабину челнока. – Это вам краткий курс от Михайловича. Запоминайте. Офицеры переглянулись и промолчали. Михайловичу, в принципе, их реакция была безразлична. Протерев рукавом макушку Ленина, Михайлович встал и подошел к узкому окну. - Красиво, нет слов, - прокомментировал он увиденное. – Но жить бы я здесь не стал. Что за существование среди такой идиллической прелести? Два дня носишься по лугам, следующие два дня не вылезаешь из озера, а на пятый воешь от тоски. Задумчивый Шепард не ответил. Кайден, видимо решивший пародировать товарища, тоже молчал. - Нудные вы, - сказал Михайлович. – Вроде молодые, а без огонька. Скучно с вами. - Идем на посадку, - возвестил пилот челнока, в котором Михайлович признал нетрадиционного офицера, доведший когда-то адмирала до полоскания головы в ведерке с корвалолом.

***

Колесников поправил шлем, наблюдая за посадкой челнока на дальней стороне площадки. Заид суетился около лифта вместе с другими оперативниками. - Значит, с того хода мы по ним жахнем сами, а тут пусть она в лифте побудет, - рассудил Заид. - Скажи мне, что это не бомба, - попросил Колесников. - Хорошо, скажу только тебе. Это не бомба. Это упаковка подгузников. Но взрывных, - хохотнул Заид. - Нельзя просто подождать, пока саларианец не приведет нам самку. Я не хочу драться с представителями Альянса. Мы даже не знаем, зачем они прилетели, - попытался остановить установку взрывного устройства разведчик. - Уже знаем, - подскочил саларианец, сверяющий данные. – Они должны встретиться с одним из наших техников. - Ну вот же, - облегченно произнес Колесников. – С нашей задачей их никак не связана. - Мордин в лаборатории, - грустно пояснил саларианец. – Хотя не должно его там быть. Планы меняются. Тихо вывести кроганку и передать ее вам не выйдет. - Я говорил, что все инопланетяне ненадежны? – спросил Заид, ни к кому конкретно не обращаясь. Саларианец часто заморгал, но промолчал. - Можешь хоть узнать, что там за делегация? – спросил Колесников. - Секунду… На борту два СПЕКТРа человека и адмирал Михайлович, - спокойно сказал саларианец. У Колесникова перехватило дыхание. Если два СПЕКТРа еще можно как-то растолковать, то вот присутствие советского адмирала на Сур'кеше ни в какие объяснительные рамки не умещалось. А встречаться с ним разведчику не хотелось от слова «совсем». Джеймс, расхаживающий рядом, остановился возле Колесникова. - Мы будем задание выполнять или рассуждать? – спросил он. - Завис твой учитель, - пояснил Заид. – Ну вот не наемник он, а такой же идеалист, каким и был. Стоит, думает. Если ты такой мыслитель, за каким пряником ты в «Цербер» полез? Не отвечай. Так… Как только они зайдут в корпус, вы, - Массани указал на группу оперативников, - отправляетесь к тому входу. Мы у запасного покараулим. Шума побольше наделайте, чтобы внимание привлечь. Пусть саларианцы побегают, а мы в это время в лабораторию проникнем и самочку сюда доставим. Челнок-то наш не собьют на обратном пути? – обратился он уже к саларианцу. - Системы защиты будут отключены. Вам хватит времени, - заверил он. - Вот и ладненько, - Заид посмотрел на бомбу, заложенную в лифт. – А красавица наша здесь пусть лежит. На случай, если они решат к нам на лифте подъехать.

***

Михайлович наблюдал за разговором Шепарда с каким-то саларианцем, оказавшимся старым знакомым. Саларианские же охранники попытались развить в Михайловиче комплекс тем, что пропустили в лаборатории только СПЕКТРов. А он, мол, рожей не вышел. Было обидно. Дарить Ленина таким негодяям расхотелось тут же. А еще не покидало какое-то до крайности нехорошее предчувствие, возникновение которого среди местных красот было неестественным. Побродив по площадке, Михайлович решил вернуться в челнок. Шорбана все равно бы привели туда, так что можно пока посовокуплять мозг пилоту. Прижав к себе бюст, который он решил оставить у себя, адмирал направился к шатлу. Резкий выстрел, прозвучавший неожиданно и резанувший ухо, вывел Михайловича из размышлений. Несколько мгновений адмирал ошалело смотрел на обломки бюста, рассыпавшиеся под ногами, а через мгновение уже несся к укрытию в виде стойки для местной аппаратуры. Присев на корточки, Михайлович сообразил, что щиты он включить-то не подумал, выходя из челнока. Зато Ильич пригодился, так как спас его от ранения или чего похуже. О «похуже» Михайлович думать не хотел. Нащупав пистолет, он поднял голову и оглядел площадку. Саларианцы, которые слышали выстрел и видели забег Михайловича, уже докладывались кому-то, судя по активированным инструметронам. Адмирал же, мысленно поблагодаривший Ильича, включил щит и стал ждать продолжения начатого не пойми кем беспредела.