Право на ошибку

На удивление, медсестра быстро соображает, что сейчас она лишняя в комнате, и быстрыми шагами покидает помещение, оставляя меня в клетке с раздражённым родителем. Единственное, что радует – Стас рядом. Грозный, скорее, пылающий бурей эмоций, взгляд матери устремлён прямо на меня. Её губы плотно сжаты, руки собраны в кулаки, будто сейчас она накинется на меня не со словесной борьбой, а с самой обычной дракой. В какой-то мере теперь я бы даже не стала сопротивляться насилию. "Заслужила" - твердит что-то внутри. Хоть я и сомневаюсь в мыслях медсестры, но быть беременной, будучи ещё школьницей, мягко скажем, позорно. А при моей ситуации с зачатием и полнейшим незнанием ситуации - безгранично позорно. - Ева, мне сейчас было безмерно стыдно. Ты это понимаешь? – Мамин голос разгоняется до уровня «крик, бьющий по ушам». - Понимаю, - тихо, едва слышно выдавливаю я. Иногда она меня пугает. Словно собравшись с духом, мама уже более спокойным голосом задаёт тот вопрос, который явно застрял у неё где-то внутри: - Ева, это правда? – Её фраза больно впивается мне в сердце. - Я не знаю, - произношу словно во сне. Это единственный ответ, в котором есть хоть какая-то уверенность. - Ева, не заставляй меня действовать радикально. - Вот сейчас в её голосе чувствуется отцовская «дрессировка». Чёткость. Строгость. Непоколебимость. - Но я, правда, не знаю. - От былой нерешительности не осталось и следа. Теперь эта ситуация начинает раздражать меня. Почему некоторые люди пытаются влезать в твою жизнь с какими-то вопросами, если ты уже дал им ответ? - Стас, может, ты тогда мне ответишь? – с какими-то презрительными нотками спрашивает мать. Я никогда не видела её такой по отношению к лучшему другу. Никогда. - Я тоже не знаю, Мария Сергеевна, - совершенно спокойным тоном гнёт свою линию друг. - А что вы знаете?! Что вы, чёрт возьми, знаете?! – её голос переходит на крик. Невозможный крик. Так всегда бывает, когда что-то действительно важное происходит не по маминой воле и приводит к последствиям, которые она не может себе подчинить и контролировать. Но что ей ответить? Ведь я ничего не знаю. Ни отца моего, чисто гипотетически, возможного ребёнка. Ни состояния своего здоровья. Ни даже того, что я абсолютно точно не беременна. На последнее я очень надеюсь. Безмерно надеюсь. - Ева, разве я не говорила тебе, что ты ещё ребёнок? Что тебе ещё рано не то, что прыгать к мальчикам в койку, даже встречаться? А что такое контрацептивы, мы разве это не обсуждали? - Кажется, волна крика схлынула, и её место заняла другая – отчаяния. -Почему ты сразу же решила, что я беременна? Я что, сказала «да» на твой вопрос? Почему ты сыплешь на меня обвинения? Почему ты считаешь, что я маленькая? – Теперь уже нужно останавливать не мою мать, а меня. Буря гнева накрывает меня с головой, и на первом же глотке воздуха я выдыхаю всю ту боль и горечь, скопившуюся годами, прямо её в лицо. - Опомнись. Я не маленькая девочка! Мне не пять лет! Я взрослый человек, чёрт побери! Я могу сама решать, что мне рано, а что нет! Я не никогда уже не буду тем человеком, который всегда и беспрекословно подчиняется вам с отцом! Пойми ты это, наконец! Мне уже почти восемнадцать, и я могу решить с кем спать, а с кем - нет! – Я уже не просто ору. Теперь это не просто звук для меня. Чувства внутри разрывают лёгкие. Давят. Терзают. Не дают нормально дышать. - Вот как?! И что же ты такое повидала, что резко стала взрослой в семнадцать лет? – Видно, что мои слова вывели её из внутреннего равновесия. Но это не останавливает меня, напротив, - распыляет огонь обиды. - Вы никогда с отцом не воспринимали меня как личность! Постоянно требовали соблюдать всевозможные правила и никогда не отходить от установленных разрешений. Вас никогда не было полностью в моей жизни. Периодами – да, а чтобы мы были семьёй, настоящей семьёй, в которой всё построено не на принципе казармы, - никогда! А ваши постоянные поездки, командировки, вечная работа… – Солоноватые струйки скатываются по щекам, а голос слегка дрожит. Хочется сбежать, разреветься, как часто бывало в последнее время, но сейчас я должна поставить точку в своей позиции. - Человек становится взрослым, когда может быть самостоятельным и здраво оценивать ситуацию вокруг него. Вы создали мне идеальные условия. Без своего внимания и любви. Просто правила и никакого личного пространства. В такие моменты есть много времени подумать и решить для себя многое. Я перестала жить твоими суждениями, а ты даже этого не заметила. Неожиданно теплые ладони ложатся мне на плечи. В нос сразу же бьёт знакомый запах. Запах её духов. В голове разрываются фейерверки от одной только мысли, что, кажется, она, наконец, меня поняла, поддержала и не оставила. Но мысли – это хорошо, а вот действия или слова – не всегда. - Тише, не плачь. Все хорошо. Я рядом. - Она обнимает меня, заставляя сердце трепетать от такого проявления нежности со стороны матери, но мир разламывается на кусочки, когда я слышу её вновь ставший строгим и властным голос: - Ева, расскажи, кто вбил тебе в голову эту дурь? Это тот подонок, который с тобой… с которым ты встречалась, да? – Последнюю фразу она произносит более чем презрительно. Никогда не замечала её такой. Переменчивой. Настолько влюблённой в свои суждения. Отчасти лживой по отношению ко мне. - Это я, - громко и чётко проговаривает молчавший какое-то время и стоявший чуть поодаль от нас Стас, - это я тот самый подонок. Первая мысль, прорвавшаяся к мозгу - «Он идиот? Зачем он это сделал? Зачем? Ему нужны проблемы?» Но затем, словно свалившись с Луны с опозданием, до меня доходит полный смысл его слов. Он сделал это, чтобы огородить меня от пыток с допросом о возможном отце чисто гипотетического ребёнка, чтобы мне не пришлось рассказывать свою позорную историю первого взрослого опыта. Но это не всё, не главное, главное, что он хотел показать своё присутствие и поддержку. Настоящую, как бы абсурдно это сейчас ни звучало, не на словах, а на деле. Мама хотела было что-то сказать Стасу в ответ, выставив при этом палец, указывающий на него, и сверля парня взглядом, но в какой-то момент отступила и быстрыми шагами вылетела из комнаты. В помещении же осталось лишь её громкое и злое: - Собирайся. Мы идём в аптеку. Кажется, конец уже близок. Только какой он будет? На это сможет ответить только она - появившаяся или отсутствующая красная чёрточка на тесте.