Право на ошибку

Первое сентября пришло довольно внезапно. Кажется, только вчера был последний день десятого класса, все были счастливы, веселы и доброжелательны. Кажется, только вчера была эта вечеринка, которая останется со мной навсегда где-то в глубине души. Кажется, только вчера я морально готовилась к наступлению этого тяжёлого года, а сегодня он уже пришёл в мою жизнь, не постучавшись. - Привет, что, тоже не хочешь туда идти? – Сквозь быстрый поток моих мыслей пробивается голос приближающегося ко мне друга. Сегодня он одет по-праздничному, как и надо первого сентября: строгие серые брюки, голубая, классического кроя, рубашка с тёмно-синим галстуком и под цвет брюк жилетка. - Привет, ага. Я всегда думала, что первый день в одиннадцатом классе буду встречать улыбкой, но сегодня хочется забраться под одеяло с тазиком мороженого и смотреть до жути слезливые мелодрамы по ноутбуку. Как представлю, что нас ждёт в этом году, становится так неприятно на душе. - Наверное, я просто встала не с той ноги. Настроения с самого утра нет, а ещё мой организм решил подпортить и без того грустный день головной болью и лёгким головокружением. Наверное, не стоило вчера допоздна смотреть «Теорию большого взрыва». - Не переживай, всё будет хорошо! Просто надо вытерпеть этот день и этот год. А там, - он мечтательно прикрывает глаза, подгружаясь в глубины своих мыслей, - студенческая жизнь. Свобода. Тебе уже не смогут диктовать условия. Ты сможешь пожить для себя. Пожить по-настоящему. Мы поступим на факультет журналистики в Питере, как и хотели, и всё, что здесь было останется лишь здесь и в наших воспоминаниях. Как же хочется верить его словам. Хочется, но не получается. Своих родителей я не могу выкинуть из жизни. Какими бы они не были, что бы мне ни говорили, как бы не ограждали от настоящей жизни, я их люблю. Они и Стас – всё, что у меня есть. А если я поступлю на этот факультет, а тем более в Питере, который находится за тысячи километров от родителей, путь домой будет навсегда закрыт. В этом я уж точно не сомневаюсь, зная своих предков. Они попросту не простят. Отец уж точно. - Не получится. Как бы мы ни хотели, не получится. Ты же знаешь моих родителей, - с грустью подмечаю я. - Стас, это всё глупо. Мы придумали себе идеальную сказку. Только лишь сказку, не более. - Только не надо говорить, что дело в твоих родителях. Это твоя жизнь! Мы сто раз это уже обсуждали, - на повышенных тонах проговаривает парень, слегка распаляясь, - и теперь я не могу понять, что с тобой происходит, Ева? До моей поездки ты готова была сбежать от них при первой же возможности и быть журналистом, как мечтала ещё с детства, а теперь отступаешь? Только не говори, что передумала! Я в это никогда не поверю! Ты любишь литературу и журналистику также сильно, как и я. - Вот именно. Всё так и было до твоей поездки. А потом я осталась одна и времени обдумать мою жизнь без чьего либо мнения было предостаточно. Я поняла, во-первых, что родители просто вычеркнут меня из своей жизни, во-вторых, ты не вечно вот так будешь ходить со мной, поддерживать меня, рано или поздно ты найдёшь достойную девушку, которую полюбишь, и наша дружба сойдёт на «нет». Ну, и в-третьих… Воздух рассёк громкий и слишком резкий для нашего обычного разговора голос Стаса, который прервал мои мысли: - Нет, не найду. И не уйду от тебя, - сейчас его голос не резкий, наоборот, он пропитан какой-то нежностью и приятной ушам уверенностью. Это глупо. Как он не понимает: пройдёт полгода, год, он поступит в ВУЗ и наша жизнь изменится. Он обязательно влюбится, ведь как раз сейчас, как пишут в некоторых любовных романах, тот самый возраст. Возраст первой любви. Насколько мне известно, сейчас сердце Стаса свободно, а это значит, что там в любой момент может поселиться кто-то, и тогда я буду тем третьим лишним, который всегда не к месту. Наверное, это безумно эгоистично, но я не хочу остаться одна в чужом городе, где нужно начинать с нуля не только свою окружающую среду, но в первую очередь заводить друзей, знакомых. Пусть родители ругают меня, орут иногда и непременно спорят, они меня любят, по-своему, но любят, и все прошлые три месяца предки невольно восполняли пробелы, которые оставил Стас, уехав на всё лето заграницу. Отец с мамой были со мной, когда я нуждалась хоть в чьём-то присутствии больше, чем никогда, а лучший друг отсутствовал. И теперь я подсознательно боюсь повторения. Боюсь остаться без поддержки. Одна. - Давай не будем об этом. Не хочу, чтобы кто-то в школе слышал наши разговоры. - Нужно переводить тему, иначе ничем хорошим это не кончится. - Хорошо, - как-то быстро согласился он, отвернув голову, не позволяя мне заглянуть в его глаза или хотя бы оценить нанесенный только что сказанными словами вред его суждениям по выражению его лица, - прости, там, кажется, Диджес что-то пишет на стене школы. Чую, ничего хорошего он там не накарябает. Пойду узнаю, может ему помощь нужна, - подмигнув, с улыбкой проговаривает он,потихоньку удаляясь к нашему ди-джею. Кажется, он понял, что наш разговор зашёл в тупик и прервал его шуткой. Иногда эта его мания вклинивать шутки в серьёзные разговоры раздражает, но сегодня я безумно благодарна судьбе за эту привычку друга. Неожиданно в животе больно кольнуло и меня слегка замутило. Поэтому мельком взглянув на свои наручные часы на тонком ремешке и убедившись, что свободное время до линейки ещё осталось, я оперлась о школьные стены, чтобы перевести дыхание и, как бы странно это не звучало, упросить свой организм успокоиться. Наверное, это глупо, но это работает почти всегда. Прикрыв глаза, я прислушиваюсь к своим ощущениям, пытаясь предугадать, будет ли ещё «глоток» боли. - Всё хорошо? - словно из какого-то сна меня вырывает такой сладкий и отдалённо знакомый мужской голос. - Ты в порядке? Слегка заторможено распахнув свои глаза, я не смею им верить: передо мной стоит человек, который, мне кажется, ни разу не был замечен в сострадании, помощи и любых действительно важных делах. Не царское это дело – маленьким девочкам не звёздного статуса помогать. - Да, - слишком резко рявкнула я. - Уже задуматься нельзя! Грубо получилось. А самое главное - неожиданно для меня самой. Слова уже слетели с языка, но мозг понял это только спустя секунду. - Не буду мешать, - удивительно спокойно отреагировал Павлов. Не в его стиле быть пай-мальчиком. Что-то это подозрительно. Но, быть может, он ведёт себя так только в честь первого сентября?

***

Довольно резко, словно из тумана, прорисовывается реальность, в которой я стою в школьном кармане, где обычно проходят линейки. В голове то и дело быстро мелькают картинки того, как я разными способами сбегаю отсюда. Но ничего хорошего из этого не выйдет, и от этого на душе становится ещё более гадко. Никогда бы не могла подумать, что меня настолько будет воротить от школы, но сейчас всё происходит именно так. За те жалкие минуты, которые мы все стоим в школьном дворе и смотрим целое представление и рассказы о школе от учителей, важных персон города и родителей, я уже успела ещё больше устать от сегодняшнего дня. Зачем весь этот маскарад и причитания о важности обучения и о том, какая хорошая у нас школа? Те дети, которым нужно учиться, будут учиться. Их не будет волновать куча грантов, которые получила или не получила школа, их не будет волновать столько потратили на ремонт и вряд ли их будут волновать те проблемы, о которых они так рьяно пытаются рассказать младшим поколениям на линейке. Если школьники хотят получать знания, они найдут способы это делать даже в разваливающейся школе с маленьким штатом учителей и с не очень образованными одноклассниками. Ведь у нас есть Интернет, да что там, у нас есть библиотеки. Но вопрос тут уже другой: кто туда ходит? Почти никто, и это ужасно. Есть, конечно, исключения, например, мы со Стасом. «Хочешь быть журналистом – читай» - наверное, где-то классе в пятом появился этот девиз, который сохранился между нами и по сей день. Сначала чтение было в тягость, но теперь прожить без книг тяжело. Они помогают оживать не только моей фантазии, но и мне. В них есть какая-то сила, и она передаётся. Это сложно объяснить, потому что это нужно однажды прочувствовать, и тогда слова больше не будут нужны. - А теперь поприветствуем наш школьный танцевальный коллектив! Давайте поаплодируем нашим звёздочкам, - восторженно проговаривает наша завуч, которая сегодня исполняет роль одной из ведущих, своими действиями погружая меня в другую струю размышлений. Мне её, правда, искренне, по-человечески жаль. Стоять на жаре и в невыносимой духоте, которая охватила сегодня город, выдавливать из себя радостные эмоции, подбадривать и заставлять проснуться почти всех школьников - непростая задача. Вообще, работа учителя, мне кажется, - довольно неприятная профессия, потому что даже мне иногда так хочется со всего размаха заехать кому-нибудь из одноклассников, а они видят детей просто пачками и почти каждый день, но сдерживают себя. Святые люди. - Внимание, школьники! – отчеканивает светловолосая девушка-ведущая из параллели, призывая всех собравшихся в очередной раз обратить свои взгляды на сцену. – В этом году наша линейка окончится особым способом! Сегодня вы уже прослушали замечательные речи от старших поколений, а теперь пришла ваша пора сделать окончательный акцент, высказав свои наставления младшим классам, своим одноклассникам и учителям! – Сделав серьёзное лицо, со статью в голосе она вновь обратилась к скучающим слушателям: - Поприветствуем будущую золотую медалистку, победительницу всевозможных конкурсов и просто замечательную ученицу – Еву Нойманн! Мир перед глазами резко рухнул и поплыл. «Что за бред они придумали? Зачем всё это? Почему именно я?» - куча вопросов без ответа проскальзывали в сознание бегущей строкой. - Давайте похлопаем Еве! – словно издеваясь, почти кричит ведущая. Всё как в тумане. Единственное, что я ощущаю, - это едва передвигающиеся по направлению к сцене ноги и до жути красное, пылающее огнём смущения и негодования, лицо. Поднявшись по ступеням лестницы, прибитой к сцене, я едва не падаю, но блондинка из параллели вовремя меня ловит и просто с силой вкладывает в мои руки микрофон, прежде чем покинуть сцену. Руки трясутся, словно я целый день носила тяжести, и теперь они не слушаются по непривычке, дыхание рваное, а сердце колотится так, будто только что мне пришлось сдавать самый важный в жизни зачёт по физкультуре. А в голове полнейшая каша. Они хотят, что бы я что-то сказала в напутствие. Только вот, я не знаю, что сказать. - Привет, - это слово вылетает прежде, чем я понимаю, насколько глупо сейчас выгляжу. - Наверное, сейчас я должна сказать о важности школы и образования в целом, но вам об этом уже сказали сегодня и без меня. - В голове всплывает лишь единственная мысль, которая тут же слетает с языка. - Единственный совет, который я бы вам сегодня дала: проведите этот год так, чтобы вам было не стыдно за него. Внезапно мир кажется другим. Краски сливаются в одну большую грязную лужу, а затем всё начинает просто плыть. И последнее, что я ещё могу различить, прежде чем отключаюсь, - чью-то ужасно знакомую фигуру, стоящую в первом ряду на линейке.