На расстоянии в полдыхания

В модном доме El Estilo рабочий день подходил к концу, а президент компании Пабло Бустаманте только сейчас соизволил появиться в офисе. Вроде и ничему было не удивляться — он начальник, может себе позволить и вообще не приходить на работу, в конце концов, занятой человек — возможно, важные встречи, или подготовка к нашумевшей предстоящей свадьбе. Но сегодня явно было не всё так просто. В офисе с раннего утра практически поднялся переполох: из-за отсутствия блондина на рабочем месте были сорваны две чрезвычайно важные встречи — с Федерико Торесом, главой Интерконтиненталь банка, и Дамианом Пересом, крупным поставщиков ткани. Мануэль Агирре и Гидо Лассен всячески старались провести переговоры, но без окончательного решения президента компании и его подписи договорённости не имели никакого веса. Финансовый и коммерческий директора пытались дозвониться до Бустаманте, но безрезультатно — все звонки он сбрасывал, а на сообщения не реагировал. Телефон невесты Пабло— Андреа Васкес — был вне зоны доступа. И, судя по обеспокоенным выражениям лиц носатика и мексиканца, никто не предполагал, какая катастрофа должна была произойти в жизни Пабло Бустаманте, что он проигнорировал столь важные рабочие встречи. Появление Пабло вызвало ещё больше вопросов. Странный какой-то. Не отвечал на  приветствия своих работников, игнорировал улыбки девушек на  ресепшене, не замечал ничего вокруг себя. А когда Сеселия захотела отчитаться о звонках и уведомить о списке запланированных дел на завтра, он отмахнулся и закрыл дверь кабинета прямо перед её носом. Марисса Пиа Андраде Спирито тоже нервничала из-за того, что Пабло не появился в офисе. Утром в коридоре она случайно услышала, как Гидо обеспокоенно говорил с Ману, что отсутствие блондина сегодня на рабочем месте пойдет явно не в пользу компании, и что чёрт знает, что у него произошло. Ей не нравился такой поворот событий. А ещё больше не понравилось, что Андреа Васкес  тоже не пришла на работу. Значит они вместе. Возможно, даже выбирают дату свадьбы или заказывают ресторан для будущего торжества. А вполне возможно, что захотели отдохнуть от всех и уединились в каком-то тихом месте, наслаждаясь обществом друг друга. В душе целый день шевелилась непрошенная ревность, и  в голову опять лезли ненужные мысли.  И вот сейчас, когда она узнала, что Бустаманте прибыл на рабочее место, поспешила с визитом. Как будто могла опоздать. Особо не терпелось убедиться, что с ним всё в порядке и ничего страшного не произошло. Да и повод был — напомнить о должности, поскольку Гидо вернулся к исполнению своих обязанностей, и упрекнуть за вчерашнее хамство во время совещания.  Пабло заметил её, замершую в дверях, и первые несколько секунд она смогла сполна насладиться его выразительным взглядом. Но почему-то Марисса чувствовала, что этот разговор ей не поможет. Разве окончательно растопчет пусть и маленькую, но надежду. Безумный пустой взгляд. Полное отсутствие мимики на лице. Он, словно её не видел. Но Мариса была непоколебима. Быстро тараторила, умело выставляя Пабло претензии. Вспомнила всё: и то, что логотип до сих пор не утвержден, и то, что приказа на вступления в должность вице-президента нет, и то, что вчера он мог бы и похвалить её выступление, а не вести себя как хам. И что требует уважения к себе, и что она устала от того, что он ведёт себя, как будто её не существует. Пабло странно смотрел на Мариссу, открыто, в глаза, так, как не смотрел ни разу с момента возвращения девушки в страну. Казалось, что он был занят исключительно своими мыслями, а до того, что пытается донести до него Марисса, ему дела нет. Рыжая ёжилась и почему-то вздрагивала под его взглядом. Казалось, что  блондин ушёл в себя и лишь, как робот, следил за ходящей туда-обратно девушкой, выполняя сверхважную работу, время от времени кивая головой.  Спирито прервала свой яркий поток слов, ожидая, что Пабло хоть как-то отреагирует на её нападки. Но он молчал. Сверлил её холодным взглядом и больше ничего его не интересовало. Девушку душили эмоции, хотелось хоть какой-то реакции. Поведение Пабло казалась несправедливым, и от этой самой несправедливости хотелось разреветься и потребовать четкого ответа: что она опять сделала не так? Разве она много требует? Разве она не заботится о благе компании? Сколько можно её игнорировать, в конце концов.  — Пошла вон, — вот и все ответы Бустаманте на её требования. — Что? — оторопела Спирито. — Вон! Пошла вон! — закричал Бустаманте, поднявшись с кресла и указывая рукой на дверь. Кинул на Мариссу короткий, но выразительно уничтожающий взгляд. Девушку от этого взгляда как-то странно в жар кинуло. — Хватит врываться в мой кабинет и устраивать шоу. Не нравиться мои правила, собрала свои манатки и ушла из компании, я тебя здесь не держу. А по твоей указке я жить не собираюсь. Поняла?  Спирито закусила губу, чтобы он не заметил, как та неожиданно затряслась. Сделала шаг к выходу. Стало ясно, что ей нельзя к нему приходить. Это превращает её в комок нервов. Все планы, стремления, эгоистичные желания исчезают, словно их и не было, и вновь становится больно и обидно, что он в очередной раз так несправедливо с ней поступил. А ведь сердце всё равно предательски быстро билось, и, выйдя из кабинета, Марисса с опаской огляделась. Но в приемной никого не было. Отстранённо кивала рядовым сотрудникам в холле. Быстрым шагом прошла мимо ресепшена, торопясь укрыться в своём кабинете. Сбилась с шага и застыла, глядя  в окно в своей приемной. Хотела бы возмутиться или разозлиться на себя, но опять стало больно и очень обидно. Почти как вчера. Какой же он… И, наконец, вошла в свой кабинет и закрыла дверь, отгораживаясь от встречи и беседы с секретаршей. Из груди вырвался не вздох, а почти стон. Но жизнь требовала продолжения, движения, подвигов и свершений. И вот сейчас она посоветовала себе тут же взять себя в руки и не сорваться в бездну. Ведь оттуда нельзя выбраться. Уж она-то знала!

***

Пабло Бустаманте сидел взаперти в своём кабинете. После неожиданного визита Марисcы, никого не впускал и всячески игнорировал любые попытки Сесилии с ним заговорить через закрытую дверь или телефон. Девушка была в отчаянии, ведь искренне не понимала, что ей делать — идти домой, поскольку рабочий день подошел к концу, или ждать, когда её начальник наконец отдаст хотя бы какие-то распоряжения. Она уже намерилась провести очередную попытку достучаться до Пабло Бустаманте, когда в приёмной президента компании вовремя появились Мануэль Агирре и Гидо Лассен. — Сесилия, можешь идти домой, — уверенно распорядился Ману. — Если будут какие-то вопросы, Пабло свяжется с тобой по телефону. — Девушка с облегчением выдохнула, взяла в руки плащ и сумку и вежливо кивнула парням на прощание. Домой так домой. Мексиканец с брюнетом переглянулись, пожали плечами и искоса осмотрелись вокруг. Секретарша Пабло ещё полчаса назад доложила коммерческому директору и по совместительству лучшему другу Бустаманте Гидо Лассену, что президент компании закрылся у себя в кабинете и никак не реагировал на любые попытки к нему достучаться. А о том, что Торес в срочном порядке назначил встречу на завтра на девять утра, даже не хотел слушать. Гидо, мгновенно оценив ситуацию, сразу же пошёл к Ману. И вот они в его приемной, но совершенно не знают, что делать. — Пабло, если ты нам не откроешь, мы выбьем дверь, — первым попытался достучаться до президента компании Гидо Лассен. Но финансовый и коммерческий директора в  ответ  так и ничего не услышали. Агирре постоял немного, уперевшись носом в дверь, потом обернулся и посмотрел на друга страшными глазами. Гидо намёк понял. Ребята уже намерены были разогнаться и силой вломиться в кабинет, но по ту сторону стены что-то зашевелилось, и президент компании Пабло Бустаманте повернул ключ в замке. Ману и Гидо нерешительно зашли в офис генерального директора, словно опасаясь, что кто-то в них может бросать тяжелые предметы. Пабло стоял у окна, спиной к друзьям. Руки в карманах, плечи опущены. Они не видели его лица, стали у входа и переминались с ноги на ногу, не рискуя нарушить мертвый покой фиолетовых стен офиса. Но дальше так стоять было глупо, и Ману наконец заговорил: — Пабло, ты можешь нам объяснить, что случилось? Торрес словно с цепи сорвался, орал, как резаный. Мы ели его убедили приехать завтра, но его злость вполне оправдана — это абсолютное неуважение назначить подписания договора и не появиться на встрече. Ты целый день шлялся неизвестно где. Перес тоже в ярости. Распоряжений никаких нет. Сесилия напугана.  Бустаманте  холодно посмотрел на друзей и тяжело вздохнул. Казалось, что его сознание  отключилось, и он так и ничего не услышал.  Отошел от окна, сел в президентское кресло, как будто в ужасе прикрыл глаза и вжал голову в плечи. В диалог вступил Гидо Лассен, который пытался донести до блондина все результаты их с Агирре стараний. Пабло слушал друга и бездумно кивал, как китайский болванчик. Смотрел на него очень странно, почти испуганно, но так и ничего не ответил. — Пабло, — вновь заговорил Гидо. — Ау! Мы здесь! Ты что пьян? Бустаманте поднял голову,  где-то полминуты таращил глаза по сторонам, и, наконец, категорически покачал головой. — Я трезвый! — Так, может, расскажешь нам, где ты был целый день? —  настаивал Ману. Его злило невменяемое поведение Бустаманте. Пабло пробормотал какие-то извинения потрясённым парням и торопливо пошёл к дивану, поспешно вытаскивая какие-то бумаги из портфеля. Долго рассматривал содержимое. Прошелся к окну и обратно. Потом вновь присел за стол в тягостном раздумье. Вглядывался в какую-то известную только ему точку с такой мукой,  почти не шевелясь, словно старался раствориться, исчезнуть и не видеть осуждающих взглядов друзей. Только изредка моргал. К реальности его вернул голос Гидо Лассена, который слегка тряс его за плечо, с тревогой вглядываясь в его лицо. — Вот смотрите, — блондин с трудом выдавил из себя, протягивая друзьям лист бумаги. Ману и Гидо переглянулись между собой. Носатик взял в руки бумажку. Ацтек  пристроился сбоку. — Вот это номер! — не сдержал эмоций брюнет. «Мы никогда не сможем быть вместе. Будь счастлив», процитировал письмо. — И это всё? Какая муха её укусила? Вот и понимай после такого женщин. — Нет, не всё, — отмахнулся Пабло,  перебирая бумаги в стопке. — Ещё разные документы — право владения четырьмя процентами акций компании на моё имя, заявление на увольнение с работы, отчёт и все бумаги из миланской командировки, и даже бизнес план по развитию магазинов на ближайшие полгода. Кольцо и ключи от квартиры.   — Вот это да, — развел руками Ману. — Но должна же быть какая-то причина. Вы не ссорились в последнее время? — Я ничего не понимаю, — поднялся с кресла Пабло. — Ничего! Я совершенно искренне с ней говорил. Обещал ей, что всё у нас будет хорошо. Да, ещё несколько дней назад она витала в облаках, когда мы ходили по магазинам и выбирали подарок для её сестры. У меня такое чувство, что я бегу по пустому коридору, не до конца понимая, что со мной не так?  — Пабло, спокойно, —  вмешался Гидо.  — Это же Андреа. Может она себе придумала что-то, накрутила себя, а сама где-то страдает. Ты пытался с ней поговорить? — А чем по-твоему я целый день занимаюсь?  — сорвался блондин. — Она словно под землю провалилась. Я был в её квартире — консьерж утверждает, что в последний раз видел здесь Андреа, когда мы вдвоём вещи забирали на нашу новую совместную квартиру.  Я ездил к Фернанде, она вообще в шоке. Говорит, что они в понедельник утром с Андреа договаривались  вместе пойти сегодня  к дизайнеру для примерки свадебного платья. Я звонил её отцу. Лоренсо обещал меня стереть в порошок, если с ней что-то случится, — Пабло в порыве эмоций толкнул кресло, от чего оно с треском врезалось в стену, но он даже не повернул голову. —  Я был в банке, пытался получить выписку последних операций с её счетов,  чтобы понять, где она находится. Но мне отказали. Я пошел в полицию, написал заявление. Обзвонил всех её подруг. Что мне ещё сделать?  — Может ты как-то провинился? — неуверенно переспросил Ману.  — Ну не верю я, что Андреа просто так сорвалась с места и тебя бросила. Должны же быть какие-то причины. — И я не верю, — пожал плечами Гидо. — Андреа тебя любит. Я вообще-то мало верю в высокие чувства. Я циник, думаю, вы в курсе. Но в  Андреа я никогда не сомневался. Пабло ничего не ответил. Только горько усмехнулся, с трудом сглотнул и помотал головой. Сел на край стола, напротив Мануэля да Гидо и смотрел на них с нескрываемым изумлением и даже страхом. Путался в собственных мыслях. Хотелось поторопить время, надеясь на скорое приближение ночи, чтоб уснуть и хоть немного забыться. В одночасье хотелось отмотать несколько дней назад, чтобы понять, где он ошибся, и исправить ситуацию. Хотелось хотя бы какой-то логики. Ведь сердце сильно билось, будто жизнь вот-вот кончится, а он так много не успел. А ещё от волнения, переживаний и чувства вины. Он пытался думать, но не готов был понять всех последствий того, что случилось. Он почему-то мог поклясться, что так сильно и с такой самоотдачей до встречи с Андреа он не пытался строить отношения. Никогда. И что теперь со всем этим делать? — Я не знаю, — посмотрел на друзей. В мгновение разозлился, и глаза гневно сверкнули. — Она была несколько напряженная в  последние дни. Но я это связывал с появлением Мариссы и не хотел на этом акцентировать её внимание. Думал, что будет лучше, если я не буду ничего доказывать, и она сама рано или поздно поймет, что Марисса осталась в далёком прошлом. В остальном будто без изменений. Разве времени было не так много, чтобы проводить вместе, но выходные прошли хорошо: ужинали в ресторане, на выставку ходили. А так вроде всё стандартно: совместные завтраки, длинные разговоры в машине по дороге на работу,  отличный секс, в конце концов. Ни черта не понимаю! Он ходил взад вперед и не знал, куда деваться от переполнявшего его волнения. Когда-то он, наверное, был бы рад такому повороту событий, ведь много раз пытался прекратить их нелепые отношения. Ведь было время, когда он уставал от истерик, постоянного контроля, большого количества вопросов. Но сейчас чувствовал пустоту. Когда он думал об Андреа, в душе становилось холодно и больно. Сердце колотилось, как птица в клетке – тревожно и гулко. Как-то всё быстро кончилось. В один день.  — Мия сегодня уехала к Луне, — начал признание Ману. — Непонятно когда вернется. Напомнила о разводе.  —Я что-то пропустил?  — негодовал Лассен. — А тебя как угораздило?    Ману ничего не ответил. Гидо гордо выпрямил спину, смерил друзей  недовольным взглядом и проговорил: — Вот поэтому, у меня никогда не будет серьезных отношений, — уверенно констатировал брюнет. — Ну их. Потом страдай.  Пабло снова вздохнул и грустно посмотрел на Мануэля: — Добро пожаловать в клуб.

***

Марисса Пиа Андраде Спирито проснулась от проливного дождя за окном. Она подняла голову, но глаза открывать не спешила. Ей хотелось ещё хотя бы на несколько минут сохранить ощущение спокойствия, уберечь себя от неудовлетворённости. Острой неудовлетворённости, которую она чувствовала в последние недели своей жизни. Всё ей надоело, даже оскомину набило.  Собственная жизнь казалась чужой и неправильной. Даже в любимом занятии — рисовании — она уже не находила отдушины. И всё это случилось очень быстро, как и несчастье, когда-то свалившееся на неё. Наверное, всегда так бывает… Какое-то неуловимое, незначительное событие, мысль, поступок — и всё! Твоя жизнь изменилась! Ты этого и не хочешь, и начинаешь метаться, стараясь удержать, но ничего не выходит. Вот и когда-то её жизнь изменилась, и счастье ушло. И всё вдруг стало чужим и непонятным. Она, конечно, этого не хотела, боролась, как могла, но от неё уже ничего не зависело. Всё ушло… И теперь сама не знала, куда деться от своей жизни. Единственное, что было хорошего — это то, что она пыталась быть честной с собой. Да, она вернулась. Но, как бы больно не было признавать, всё, что сложилось в её жизни — это работа. Марибелла — её самый успешный проект. Единственное, что она ещё не испортила. Но когда Марисса думала о своей фирме, в душе становилось пусто и холодно. Ведь работа не поправляла одеяло, когда мерзли её плечи. Не грела ласковым взглядом, не дарила крылья. И даже тот факт, что она на некоторое время ворвалась в фирму Пабло и работала там, не удовлетворял её аппетита. Ведь теперь её жизнь превратилась в кошмар. Не радовало ничего. Так и с ума сойти можно. Говорят, что в одиночку это происходит быстрее. Мысли приводили в уныние. В дверь кто-то позвонил. И Марисса с удивлением открыла глаза. Она никого не ждала, тем более в такое время. Быстро накинула халат и поспешила к двери. За стеной услышала тихие шаги, но почему-то помедлила посмотреть в глазок. В дверь вновь звонили, Марисса в порыве эмоций открыла замок и чертыхнулась. Кого это принесло в такое время! — Ты? — отреагировала на гостя с удивлением. Мануэль Агирре только сдержанно улыбнулся в ответ. — Не ожидала тебя увидеть в два часа ночи у себя дома. Проходи. — Прости, что разбудил. Не мог дождаться утра.  Марисса  очень хотела его обнять. Даже руки протянула, но мексиканец то ли не заметил её попыток, поскольку в тот момент стоял к ней спиной, то ли умышленно проигнорировал желание Мариссы сблизиться. —  Заходи, тебе я рада видеть в любое время. Ты же знаешь, — совершенно искренне сказала. — Кофе? Чай? Вижу, ты промок. Я попробую найти какую-нибудь одежду, — рыжая начала беспокоиться и суетится. — У меня где-то были папины вещи. Я, когда улетала из Милана, случайно прихватила с собой его два любимых джемпера. Он до сих пор не может мне этого простить, — Марисса улыбнулась. — Ничего, не надо, — Ману остановил девушку, взяв её за локоть. — Я ненадолго. Всего на несколько минут. — У тебя что-то случилось? На тебе лица нет,  — Марисса обеспокоенно нахмурилась, наблюдая за другом. Мануэль отвел взгляд в сторону — какие-то перепуганные, почти безумные глаза и долго тянул с ответом. Их отношения с Мариссой в последнее дни стали натянуто-холодными. Ощущали обоюдную неловкость, прятали глаза или вовсе игнорировали друг друга. Марисса пыталась несколько раз всё уладить, но каждый раз наталкивалась на стену отчуждения и через какое-то время сдалась. Не знала, что ещё сделать, что сказать. Как убедить и повлиять. В офисе ходили слухи, что в семье Агирре не лучший период, но Спирито не вмешивалась. Всё, что связывало лучших друзей — совещания и встречи в El Estilo. А Марисса по своему возвращению в Аргентину как-то по-другому представляла их отношения.  — Мия сегодня уехала в гости к Луне и Нико в Сан-Луис. Но дело не в этом, — наконец начал Ману. Он, не разуваясь, зашёл в гостиную и включил торшер. Медленно начал оглядываться по сторонам. — А ты хорошо устроилась. Мне нравится: здесь уютно. — Да, — согласилась рыжая. Ей очень хотелось расспросить о сводной сестре, но она продолжала подыгрывать заинтересованности Мануэля её интерьером: — Что-то среднее между моим домом в Италии и первой совместной квартирой Сони с Франко. Помнишь, у них на первом этаже цвет стен был похож? — Да, да, — мексиканец согласно кивнул. Он снял куртку, рассеянно потер лоб. Прошёлся по комнате, зачем-то заглянул в ящик стола. Потом на тумбочке заметил графин с водой и налил себе почти полный стакан. Начал жадно пить, как будто сражаясь с самим собой. После первого глотка к нему пришло осознание, что всё плохо настолько, насколько и представить невозможно. После второго — что всё ещё хуже. Третий новых прозрений не принес. После четвёртого оказалось, что в комнате как-то мало мебели и слишком душно. Ману отдышался и широким размашистым жестом вернул стакан на место. — Марисса, у меня к тебе вопрос, — присел на кресло. —  Ответь мне честно, — помедлил. Не знал как правильно сформулировать задачу. Видел, что девушка с интересом ждёт продолжения, но всёравно не решался. — Что ты сделала, чтобы Андреа ушла от Пабло? Куда она исчезла? — наконец выдавил из себя.  Марисса оторопела. Долго переваривала информацию. Ходила по гостиной взад-вперёд, бросая хищные взгляды на всё вокруг, потом присела на корточки, вжалась в стену. — Я ничего не понимаю, — тихо проговорила, поняв, что Ману зло на  неё смотрит и ждет ответа. — Не ври мне! — Агирре поднялся и вновь взбешенно посмотрел на девушку.  Налил себе ещё полстакана воды и терпеливо ждал объяснений. Поняв, что рыжая не спешит с ответом, решил вытянуть козыри: — Я знаю, что ты в понедельник заходила к ней в кабинет. Что между вами произошло?  — Ты за мной следишь? —  Марисса поднялась на ноги. Большие карие глаза округлились.  Вроде первый шок прошёл, эмоции становились всё ярче и ярче, но все равно справляться с чувствами было сложно. — Откуда ты это можешь знать? Ты тогда уехал вместе с Пабло в банк. — Не важно, откуда мне это известно, — не собирался оправдываться Ману. Пусть думает, что хочет. — Давай, договаривай! — его тон совсем не звучал по-дружески. — И, главное, не ври мне. Что с Андреа? —  Я не понимаю о чём ты, — спокойно ответила девушка. — Да, у меня действительно был разговор с невестой Пабло. Личный разговор. Но он не имеет никакого отношения к тому, что Андреа исчезла. Я вообще впервые об этом слышу, — Спирито смотрела на Агирре во все глаза — открыто и честно. Мануэль скептически усмехнулся: — Не верится что-то! Она не ответила. Обиделась и отвернулась от него. Взяла яблоко со стола и сжала его в руке. И не понимала, почему её друг выставляет ей такие жестокие обвинения. Начала хмуриться. Парень подошёл к Мари, развернул её к себе, наклонился и несколько секунд  вглядывался в её лицо, а потом вздохнул. — Мы оба знаем, что ты хочешь вернуть Пабло, — начал уверенно.   — Я тебе говорил, что я не против, возвращай его. Но играй честно, — сильнее сжал её за плечи. — Ты никогда не получишь его, если будешь ломать чужие жизни. Ты не сможешь завоевать его любовь, если будешь строить отношения на лжи. Все тайное рано или поздно становится явным. Я уже это знаю наверняка, — с грустью вздохнул. — Ты обязана быть открытой — той девочкой, которой он тебя помнил прежде: та, которая любит правду. Та, которая всегда будет бороться за справедливость. Но эту чужую Мариссу, в которой миллион секретов, он полюбить не сможет. Никогда. Ты изменилась. Но Пабло остался прежним — у него те же ценности и те же представления о любви и отношениях. Ты должна это понимать, — Мариссе казалось, что звучат какие-то жуткие и страшные слова. Она кинула на парня удивлённый взгляд, но в ответ только чувствовала, как его сильные руки держат её. Она с трудом некоторое время дышала, потом поняла, что руки внезапно ослабли. Ману отошел и вернулся на прежнее место. Девушка поправила халат, с любопытством глядя в ту же сторону, что и мексиканец. Мануэль сначала помедлил, потом взял свою мокрую куртку в руки и медленно отошёл к выходу. Спирито расслабленно откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Он прав! Как же он прав! Парень остановился у дверей и внимательно изучал каждый ее жест:  как она тяжело дышит, как ставит яблоко обратно на стол, как перебирает в руках завязки халата. С одной стороны он старательно подбирал слова, боясь её ранить, а с другой понимал, что нежностью и теплом ничего не добьётся. Некоторое время стоял к ней спиной. — Иногда я просто поражаюсь твоей жёсткости. Так нельзя, — Ману обернулся и вновь посмотрел на Мариссу ледяным взглядом. У неё неожиданно слёзы на глаза навернулись. — Что ты говоришь? —  Мариссу затопило такое чувство обиды, что парень испугался. За самого себя испугался.  — Ты считаешь меня жестокой? — Я сказал жёсткой,  — пояснил спокойным тоном. — Да какая разница? — девушка вскочила и посмотрела обиженно и возмущённо.  — Да как ты можешь?  Я просто пытаюсь всё исправить. — Но какой ценой? Марисса, какой ценой? — мексиканец с шумом втянул воздух и внезапно задохнулся. Девушка ничего не отвечала на его обвинения, и его это еще больше выводило из себя. — Не обижайся, но тебе очень далеко до Андреа, — продолжил Ману. Пусть он сейчас её больно ударит, однако завтра она сделает меньше ошибок. — В отличие от тебя, она знает истинную ценность счастью, преданности и любви. А тебе этого не понять, — ненавидел себя за эти слова, но по-другому не мог. Они как-то сами вылетали изо рта. —  Это знала та Марисса, которая шесть лет назад покинула Аргентину, не сказав ни слова своим родным о болезни. Но это совершенно неизвестно сегодняшней бизнес-леди из Милана, которая пытается склеить свою жизнь по кускам. Марисса, там ничего склеивать. Я тебе говорил много раз, что ты не сможешь слепить свое прошлое вместе и прожить ту жизнь, которая у тебя была когда-то. Ты можешь только начать всё сначала. Но ложь, сломанные судьбы других людей и бесконечное количество тайн — это не правильное начало. Под обвиняющим взглядом мексиканца рыжей хотелось умереть. Он прожигал её насквозь! Видел её неприкрытую душу. Марисса могла опровергнуть его обвинения, но не хотела. Да поверил ли бы он ей? Скорее всего, нет. И, как бы там ни было, во многих моментах он был прав. За это она его любила — он не боялся её обидеть, а твердо указывал на ошибки, критиковал её необдуманные поступки, просчитывал несколько её шагов вперед и всегда сообщал о последствиях. Она не всегда его слышала, чаще слушала свои инстинкты и в очередной раз сбивала колени.  — А ещё, у меня к тебе личная просьба, — начал снова, однако как-то испуганно и слишком не уверенно. — Она может тебе показаться жесткой, но, поверь, я не намерен тебя обидеть. — Говори, — тихо ответила в ожидании очередного удара. Почему-то было страшно ждать его слов.  — Не  приближайся к Мие, — сказал как на духу. — Не звони ей, не напоминай о себе, не пытайся завоевывать её внимание. Ей сейчас как никогда нужен покой, — тяжело выдохнул. — Пообещай мне, что не будешь пытаться с ней общаться. Сердце девушки замерло на какое-то мгновение и забилось где-то в горле, предчувствуя обиду. Она никак не могла оправиться от шока, даже подумала, что он шутит, но когда встретила взгляд Мануэля, поняла, что он как никогда серьёзен. Он смотрел на неё сурово и было видно, что с нетерпением ждёт ответа. Обидно было, но она не плакала, не упрекала, просто смотрела в ответ на него и молчала. И он видел, что в глазах дрожат едва сдерживаемые слёзы, но она держится.  — Хорошо, — пообещала. И тогда он ушёл. Просто решил, что ей надо выплакаться, а при нём она этого не сделает. И он ушёл, надеясь, что к завтрашнему дню она успокоится. Но с хлопком входной двери Марисса только почувствовала, что находиться в какой-то темной дыре. Словно у неё  под ногами земля разверзлась, и она начала стремительно падать в пропасть. Всё ниже и ниже. Почему-то совсем растерялась. Настолько, что позволила себе сесть на пол и никак не могла собрать воедино разбитые мысли. Кажется, её многолетняя дружба с Ману дала трещину,  и надо приспосабливаться, строить какие-то планы, да просто выживать. Без него,  без его поддержки. Без его веры в её успех… Как она будет без него? Что она сможет без него? Всё внутри горько заныло. Бесконечные дебри собственных чувств.