Орден ветров

Трудно дышать. Жар заползает в комнату, заполняет мысли и тело вместе с удушливой тьмой. И в тот момент, когда тьма заполнит тебя целиком, она станет тобой, а ты станешь ею. Пытаешься сделать вдох, а горло режет словно кинжалом. Вдыхаешь раскалённый до красна воздух, выдыхаешь облачко пара. Ледяная рука на его раскалённой. Его пальцы дрожат и болезненно цепляются за чужую руку, оставляя красные следы от ногтей, но он этого не замечает. — Ты справишься, — голос такой же холодный, как и рука, но успокаивающий и внушающий доверие. Этому голосу хочется верить, ведь обладатель этого голоса верит в него. Очередной тяжёлый вдох и не менее тяжёлый выдох. Мрак чуть отступает. Белая простыня и болезненно бледная рука на ней. Не верится, что эта рука может принадлежать живому человеку, но это всё же его собственная рука. У брата руки совсем другие — прохладные и живые. Они поправляют подушку, меняют холодный компресс на голове, убирают мокрые пряди со лба. Он закрывает глаза. Боль и жар становятся почти невыносимыми. Тьма сгущается. — Ты это выдержишь, — голос брата, как ниточка, за которую можно держаться. И он держится. — Я знаю, что ты выдержишь. Брат не говорит, что всё будет хорошо, что скоро всё пройдёт, что нужно просто ещё немного потерпеть — так говорит мама. Мама сама себе не верит. Брат говорит только то, в чём уверен. Его слова холодны как лёд и тверды как сталь. Брату можно верить. Брату нужно верить. — Ты сильнее этого, — перед этим голосом даже тьма и жар отступают. Он отлично помнит свою комнату. Белые стены, белые простыни, у брата белая рубашка, белые волосы и глаза словно светлая сталь. В этом белоснежном мире нет никакой тьмы. Но он боится, открыв глаза, её увидеть. — Самый лучший способ избавиться от страха — встретиться с ним лицом к лицу, тогда либо он уничтожит тебя, либо ты уничтожишь его, — голос брата эхом звучит в голове. — Так что открой глаза.

***

Аллен рывком поднялся с кровати, но всё тело отозвалось неприятной болью, а голова пошла кругом, так что пришлось лечь обратно. — Осторожнее! Тебе нельзя так резко вставать, — голос Эдем раздался где-то сбоку, а потом её рука опустилась Аллену на лоб. — Жар спал. Как ты себя чувствуешь? Лицо Эдем перестало расплываться перед глазами, а комната прекратила вращение. Мысли постепенно вставали на свои места. — Нормально, — пробормотал он, ощупывая голову, покрытую бинтами. — Послушай, а как там Элис? Она в порядке? С ней всё хорошо? — С ней всё отлично, — бодро отозвалась Куруми, подскочившая так тихо, что Аллен даже вздрогнул от неожиданности, когда она заговорила. — Весь урон достался тебе. Так что ты у нас, можно сказать, герой дня. — Слава Альтее, — облегчённо вздохнул Аллен. — Она бы дежурила у твоей кровати, но я отправила её за новым посохом в Гавань, — улыбнулась Куруми. — Старый она сломала. Аллен усмехнулся. Если всё обошлось лишь сломанным посохом, можно успокоиться. Элисия в порядке, а остальное совершенно не важно.

***

Элисия зачем-то плотно зажмурила глаза, глубоко вдохнула и на выдохе громко выпалила: — Здравствуйте, мне нужен новый посох! Кузнец Бролин поднял на неё слезящиеся от долгой работы перед огнём глаза и внимательно присмотрелся. Но взгляд его остановился не на Элисии, а на том, кто стоял рядом с ней. — Я уже всё подготовила, — без каких-либо приветствий начала Юфимия, подходя к Бролину и тыкая ему чуть ли не в лицо какую-то непонятную дощечку со светящимися схемами на ней. Сама Юфи называла эту штуку «планшет». — Здесь чертежи, материалы и расчёты, — добавила она, когда Бролин вгляделся в схемы. Элисия облегчённо вздохнула, поняв, что дело обойдётся и без её участия. В конце концов не зря же они с Юфимией убили весь вчерашний день на то, чтобы разработать удобный дизайн для нового посоха, и купить нужные материалы для его создания. Во всём, кроме похода к кузнецу, Элисия с радостью принимала участие, а вот это… С Бролином отношения у неё не заладились очень давно, ещё тогда, когда она, впервые прибыв в Небесную Гавань, отдала ему на усиление сферу, материалы для которой добывала, рискуя собственной жизнью, а Бролин её сломал. Сломал и сказал, что это не его вина, а вина самой волшебницы, мол, некачественные материалы были. Тогда от поджога мастерской Элисию удержало только чудо. Но сейчас, под внимательным присмотром Юфимии, всё должно было пройти хорошо. Должно же? — А в эльфийском лесу всё не так уж и плохо, раз глава позволила себе оставить гильдию без присмотра, — Элисия перевела взгляд в сторону говорящего, и по её спине пробежал холодок. — Или всё наоборот настолько плохо, что вся гильдия сбежала, поджав хвост? Взгляд Лайта острый и холодный, а на губах играла насмешливая полуулыбка — всё как всегда, но что-то было не так. Какая-то новая эмоция едва улавливалась. Что это? Беспокойство? Осуждение? — Тебе что-то нужно у кузнеца? — спросила Элисия, судорожно соображая, что же ему ответить. — Нет, просто проходил мимо и решил узнать, как же поживает моя любимая гильдия, — улыбка Лайта стала шире, но Элисии от этого сделалось только холоднее. — Но, может, мы поговорим в другом месте? Не люблю вести беседы посреди улицы. Поняв, что отделаться парой фраз ей не дадут, Элисия махнула Юфи, чтобы та её не потеряла, и отправилась вслед за Лайтом. Всю дорогу до небольшой таверны они молчали, Элисия шла, как шла бы на костёр ведьма, обвинённая в незаконном колдовстве. Лайт же был её палачом, холодным и беспощадным. Они устроились за столиком на улице, сегодняшняя погода к этом располагала. За соседними столиками никого не было, ведь уже слишком поздно для завтрака, но рано для обеда. Официантка подбежала достаточно быстро, приветливо улыбнулась и, получив ответную улыбку от Лайта, немного покраснела. Элисия отлично помнила эту его манеру улыбаться — так он улыбался только малознакомым девушкам — не слишком сильно, но достаточно тепло, чтобы заставить смутиться. У Лайта вообще на каждый случай жизни была заготовлена своя улыбка — это Элисия давно заметила. — Ну так как там обстоят дела? — спросил Лайт, как только официантка принесла им заказ и удалилась. Стальные глаза спокойно смотрели на Элисию, но ей было не по себе. Она не знала, что ему ответить. Сказать правду? Но какой будет правда? Как у них в действительности обстоят дела, не знала даже сама Элисия. Вроде как всё не слишком хорошо, но ещё не плохо, раз Терамай не даёт им подкрепления. Значит… — Пока трудно сказать, ситуация очень нестабильна, — Элисия отхлебнула чаю, надеясь, что кружка в её руках не дрожит. — Всю эту дипломатическую чушь оставь для отчёта королю и герцогу, — Лайт всё так же продолжал улыбаться, но Элисии было бы легче, если бы он хмурился или выказывал своё недовольство ещё хоть как-то. — Мне нужна правда, Элис. Твой субъективный взгляд на момент, когда ты была там в последний раз. Глаза Лайта нехорошо сверкнули, Элисия попыталась выровнять дыхание. — Всё действительно нестабильно. Очень, — Элисия сделала ещё один глоток, ведь в горле всё время пересыхало. — Я не скажу, что всё плохо, но и нормальной ситуацию не назовёшь. Всё так шатко. Если ничего не изменится, лес будет отравлен, и мы ничего не сможем с этим сделать. — В целом, я знаю, что происходит в Ану Арендель, мне поступает информация сразу из двух источников, — Лайт коротко усмехнулся. — Мне было интересно как вы справляйтесь с этим, и как там он. — Он? Аллен? — переспросила Элисия на автомате, хоть и понимала, что больше не о ком Лайт спрашивать не может. — Ну да, хотя я бы предпочёл, чтобы ты не выкрикивала его имя вот так, — Элисия прикусила губу. — Ну и как там Элрион тоже неплохо бы узнать. Куруми же утащила его в леса, насколько я знаю. Его там ещё не убили? Почему-то Элисии показалось, что если бы она сейчас сказала «знаешь, его пристрелила одна из стражниц», он бы просто хмыкнул и, бросив что-то вроде «какая жалось, впрочем он сам виноват», продолжил бы беседу дальше, как ни в чём не бывало. — Не убили, насколько я знаю, — «только тяжело ранили, но это уже вина гвардейцев» мысленно добавила Элисия. — А Аллен он… в порядке. Элисия прикусила язык, поняв, что опять назвала имя Аллена. Зато она почти не соврала. Почти. Вчера вечером пришла почтовая птичка от Куруми с известием о том, что Аллен очнулся и вполне нормально себя чувствует. В постскриптум Куруми написала, что первым, что спросил Аллен было — в порядке ли Элис. — Хорошо, если это действительно так, — по тону Лайта Элисия поняла, что он ей не верит. Чай приятно согревал руки, а вот от взгляда епископа по спине бежали мурашки, а под кожу пробирался колких холодок. — Лайт, скажи мне кое-что, — начала Элисия, прикладывая усилия к тому, чтобы её голос не дрожал. — Ты используешь меня и мою гильдию, мы тебе чужие люди, так что это понятно, но он это совсем другое дело, он всё-таки твой брат. Я не могу понять, используешь ли ты его так же, как и всех, или… Элисия не придумала, как можно закончить это предложение. Лайт был для неё загадкой. Иногда ей казалось, что он и не человек вовсе, а некая демоническая сущность, нацепившая человечье обличье. Может ли он проявлять к кому-то дружеские чувства? Привязанность? Симпатию? Любовь? Что он вообще может чувствовать? Может ли он чувствовать вообще? — Знаешь, если на этом свете и есть человек, которого я по-настоящему люблю, то это Аллен, но это не значит, что я не использую его, — по лицу Лайта было не видно, что его хоть сколько-то смутил столь прямой вопрос. — Хотя тут есть разница. Я использую его, но только ради его же блага. Тебе этого не понять, но всё что я делаю, я делаю ради него. С этими словами Лайт встал и, оставив на столе пару монет, направился прочь от таверны. — Спасибо за компанию, Элис, — бросил он на прощанье, растворяясь в суете улиц. К свей чашке он даже не притронулся.

***

— Я надеялся, что ты придёшь. Куруми, собрав все внутренние силы, подняла глаза и встретилась взглядом с Советником Нарсиэль. Взгляд его ничуть не изменился с момента их последней встречи: добрый, но строгий, вечно немного усталый, с оттенком невысказанной печали, кравшейся где-то очень глубоко. — Я надеялась не приходить, — отозвалась Куруми, зная, что это то, чего от неё не хотят, но ожидают услышать. — Но я всё равно рад тебя видеть, — губы Советника тронула лёгкая едва заметная улыбка. Куруми знала, что однажды этот момент наступит. Конклав. Выбор новой королевы, в котором она должна принять участие. Такова была её Телея — высшее предназначение и злой рок в одном лице. — Ты выбрала себе хранителя? — Советник наконец задал вопрос, который Куруми ждала услышать, ведь под недоумевающими взглядами собравшихся стоять было не слишком комфортно. — Да, — кивнула Куруми, чувствуя как в её душе нарастает чувство глупого азарта, словно она непослушный ребёнок, придумавший, как ещё вывести родителей из себя. — Вот он! — торжественно объявила она и выпихнула вперёд Элриона, до этого стоявшего за её спиной. В повисшей тишине дружное «что?!» Элриона и Советника прозвучало как выстрел. Сложно было сказать, кто удивился этому известию больше Элрион, Советник или другие кандидатки на эльфийский престол, но все посмотрели на Куруми очень странно. Быстрее всех оправился, конечно же, Советник. И пока Элрион продолжал удивлённо хлопать глазами, а эльфийки не менее удивлённо перешёптываться, Советник, откашлявшись, провозгласил: — Что ж, это твой выбор, и я принимаю его. Куруми пожала плечами. Другого от Советника Королевы и не стоило ожидать, о его самоконтроле чуть ли не легенды слагали, так что ждать, что он разозлится и исключит её из участниц Конклава было глупо. Но Куруми в глубине души всё равно немного на это надеялась. — Если ты действительно доверяешь этому эльфу, то это правильный выбор, и никто, — Советник бросил грозный взгляд в сторону перешёптывающихся эльфиек, отчего они тут же стихли, — не имеет права его осуждать. Элрион медленно перевёл взгляд на Советника. С полминуты они о чём-то помолчали, после чего Элрион развернулся и ушёл, ни говоря ни слова. Куруми проводила его взглядом, но останавливать не стала. На лице тёмного эльфа так и застыло выражение задумчивого удивления, словно ему только что сообщили что-то, отчего его мир перевернулся, и Элрион теперь отчаянно пытался понять, как в этом перевёрнутом мире жить. — В любом случае, — продолжил Советник, тоже проводив Элриона взглядом, — трём участницам Конклава лучше познакомиться, всё же королевой может стать любая из вас. И Советник ушёл, оставив эльфиек наедине, а Куруми поймала себя на мысли, что ей очень хочется, чтобы он хоть немного отдохнул. — Привет! Меня зовут Люсиэн, — инициативу разговора тут же перехватила улыбчивая эльфийка в одеждах цвета глицинии. — Я много слышала о тебе, Куруми, так что рада познакомиться лично! Никогда бы не подумала, что окажусь претенденткой на эльфийский трон — это так неожиданно и волнительно. Вы тоже так думаете? — спросила она и не дожидаясь ответа продолжила: — Куруми, говорят, ты много времени провела с людьми и побывала во множестве мест? Это ведь правда, да? Глаза Люсиэн радостно горели, а Куруми чувствовала, что тонет под наплывом слов, так что на все заданные вопросы просто смущённо кивнула, не зная на какой конкретно отвечает. — Это так здорово! Наверно, путешествовать с людьми очень интересно, — щебетала Люсиэн. — А ты что думаешь, Элладиэн? — Я слышала, что эльфы, долго скитающиеся в мире людей перестают слышать голос Телеи, — задумчиво ответила другая эльфийка, её одежды были бледно-лиловыми, а взгляд спокойным и чуть отстранённым. — Но Куруми всё же здесь. — Удивительно! — Люсиэн всплеснула руками, а Куруми почувствовала себя очень неловко. — Твой путь очень похож на тот, что прошла Нарсиэль, — продолжила Элладиэн, обращаясь к Куруми. — Подумай об этом.

***

Куруми нашла Элриона на площади около портала. Тёмный эльф сидел на невысокой белокаменной ограде и сосредоточенно точил когти на перчатке. Точнее, он только делал вид, что сосредоточен на процессе, подойдя ближе, Куруми сразу заметила в его лице некоторую отрешённость. — Что-то не так? — осторожно спросила Куруми, садясь рядом. Много чего могло быть не так. Она так и не научилась понимать Элриона и не знала, что именно могло вызвать у него такую реакцию. — Если тебя задели слова других канди… Но Куруми так и оборвала фразу на полуслове, когда Элрион поднял на неё взгляд — ошарашенный и немного потерянный. — Он серьёзно меня не прогнал? — спросил Элрион, смотря в глаза Куруми. — Не позвал охрану, не осудил, даже сказал тем эльфийкам сзади заткнуться. Я ничего не перепутал? Куруми медленно кивнула, не понимая, зачем Элрион спрашивает о таких очевидных вещах. — Ещё и назвал меня просто эльфом, а не тёмным. Как равного что ли… — пробормотал он совсем тихо, возвращаясь к заточке когтей. — Советник хороший, — вдруг брякнула Куруми первое, что пришло ей в голову. Элрион, как ни странно, просто кивнул. — Это ведь всё точно было, мне же не причудилось? — Элрион метнул косой подозрительный взгляд на Куруми. — Не причудилось, — широко улыбнулась она, кое-как сдержавшись, чтобы не потрепать Элриона по волосам, в тот момент ей почему-то очень этого захотелось. — Хорошо, — выдохнул тёмный эльф, — а то я уже было подумал, что сошёл с ума, со всей этой вашей эльфийской чепухой.

***

Элисия бросила прощальный взгляд на вечно шумную и оживлённую Небесную Гавань. За пару дней, проведённые здесь, она успела не только обзавестись новым посохом, но и наведаться с отчётом во дворец. К её большому разочарованию, с королём Элисии встретиться так и не удалось. Она поговорила только с герцогом и Терамаем, которые, несмотря на усложнившуюся обстановку, так и не выделили подкрепления, так что визит можно было считать бесполезным. — Если ситуация изменится, сразу пиши мне. Если всё станет ещё хуже, то я буду добиваться аудиенции короля, — Юфимия как всегда выглядела не по годам серьёзной. — Кай хорошо относится к нашей гильдии, и если мы хорошо попросим… — Не волнуйся так, — улыбнулась Элисия, — пока мы справляемся… наверное. Надеюсь, дальше будет лучше. Элисия старалась выглядеть уверенной, но в итоге сама не верила своим словам. Ей наоборот казалось, что дальше всё пойдёт только хуже. Ужасное, нестерпимое предчувствие чего-то неотвратимого давило на неё с каждым днём всё сильнее и сильнее. Всё точно так же, как и перед предательством Пророка. Элисия знала, что что-то должно случиться. Что-то должно грянуть, обрушиться словно гроза, но разве можно совладать со стихией? Что бы ты не делал, как бы ты не старался, буря всё равно грянет. В итоге, ты можешь лишь выбрать где ты её встретишь: под открытым небом среди чистого поля, под одиноко стоящим деревом или под надёжной крышей и защитой каменных стен. Элисия не знала, как ей укрыть свою гильдию от бури, но знала, что защитит её, чего бы это ни стоило. — Ну, я пошла, — волшебница махнула рукой на прощание и шагнула в светящийся яркой синевой портал. Юфимия помахала ей вслед, и было что-то очень тревожное в этом её прощании. Когда ярко-синее сияние рассеялось, Элисия вновь оказалась в царстве вечной осени. Золотисто-медные кроны прошелистели ей что-то приветственное, и Элисия пожалела, что не может понимать их. Зато вот другое приветствие она поняла отлично. — Э-ли-и-и-ис! — Куруми с радостным возгласом бросилась к ней на шею и тут же оживлённо затараторила: — Видишь, лес до сих пор стоит, а значит, я отличный сублидер. — Неужели я не пропустила ничего важного? — удивлённо спросила Элисия, когда Куруми наконец отпустила её. — Ну, не то, чтобы ничего… — замялась Куруми. — Но это будет достаточно сложно объяснить. — И что же такое тебе сложно будет мне объяснить? — с усмешкой спросила Элисия. Они шли по аллее в сторону Древа Жизни. Элисии нужно было поговорить с Советником Королевы, оповестить его о том, что она вернулась и, возможно, получить от него какие-то распоряжения. Герцог также просил Элисию передать свои искренние соболезнования по поводу того, что творится в эльфийском лесу, но она с самого начала не собиралась ничего передавать. К Вестиниэль соболезнования. Им не они нужны, а помощь. Куруми всё молчала, видимо, подбирая слова, Элрион следовал за ней тенью, и Элисии отчего-то показалось, что он сегодня чуть дружелюбнее, чем обычно. На фоне золотистого и белого ярко выделялся красный плащ Аргенты. Элисия было хотела подойти поздороваться, но взгляд её скользнул чуть вбок, на того, кто стоял рядом с Агрентой. Золотистые собранные в хвост волосы, такие же золотистые глаза… и эта одежда. Элисия почувствовала, что ей не хватает воздуха. Этот юноша был слишком похож на… но он не мог быть им! Не мог же? Ноги подкосились, но Элисия поняла это только когда её подхватили под руки с двух сторон. — Г-Герант, — пробормотала она еле слышно. — И это ещё не всё, что я не знала, как тебе объяснить, — тяжело вздохнули у Элисии над ухом.

***

Элисия сидела под раскидистым деревом и смотрела как лёгкий ветер гоняет по водной глади небольшого озерца золотые и медные листочки. Шёл уже второй день после её возвращения, а у неё до сих пор голова шла кругом. Ей не верилось, что столько событий могло произойти всего за пару дней её отсутствия. Воскрешение Геранта и… Куруми. Элисия знала, что она одна из возможных кандидаток на эльфийский престол, но не думала, что смена королевы произойдёт так скоро. Куруми не должна стать королевой, подумала Элисия. Ни за что. — Что-то нехорошее случилось, — вдруг произнесла Эдем, неотрывно смотря на воду. Несколько листиков отчего-то пошли ко дну. — Что-то очень плохое, — повторила Эдем, — я это чувствую. От её голоса встрепенулась и Элисия, и Акира, сидевшие рядом. Акира вообще, как показалось Элисии, успела задремать и теперь смотрела сонно, недовольно и немного встревоженно. — Да в этом лесу вечно что-то случается! — всплеснула руками она. — Вот когда случится что-то хорошее — сообщите мне, а все эти ваши ужасные вещи распутывайте как-нибудь без меня. В конце своей гневной тирады Акира фыркнула и гордо вздёрнула подбородок, Элисия на это слабо усмехнулась. Она отлично знала, что эти безразличие и циничность фальшивы, так же как знала, что на самом деле Акира всегда волнуется за других, но сейчас просто не может чем-то помочь. Как рассказала Куруми, во время вчерашнего рейда по зачистке монстров, Акира подвернула ногу, но с обоими клириками гильдии она демонстративно рассорилась и наотрез отказалась принимать их помощь, а эльфийские лекарства действовали не так быстро. Элисия прикрыла глаза. Ей тоже очень хотелось, чтобы случилось что-нибудь хорошее. Она устала от трагедий. — Элис! Эдем! Акира! — голос Куруми разрушил звенящую тишину. — Есть дело! — Дело, дело, — забормотала себе под нос Акира, поудобнее устраиваясь под деревом и снова прикрывая глаза. — Разбудите меня тогда, когда сможете сообщить что-то действительно важное.

***

— Ты мне объясни, — в голос Элриона вернулись привычные недовольные интонации, — у вас каждый раз поднимается такой переполох, когда кто-то задерживается на прогулке? Золотой луг словно замер, затих в испуге и нервном ожидании чего-то и Куруми это совсем не нравилось. Даже ветер стих, и тишина, не оттененная шёпотом крон, казалась более оглушительной, чем истошный крик ужаса. — Нет, — бросила Куруми. — Сразу три кандидатки исчезли и не появлялись уже почти сутки. Это, по-твоему, не повод насторожиться? К тому же, что-то не так, ты разве не чувствуешь? Куруми настороженно огляделась. Бабочек не было, и монстров не было тоже. Все будто-то попрятались. Может, их рейды по зачистке не проходят зря, и монстров действительно стало меньше? Куруми очень хотелось верить, что это действительно так. — Ничего я не чувствую, — Элрион демонстративно закатил глаза. — Я тёмный эльф, если ты ещё не забыла, вся эта связь с природой не про нас. Даже наоборот, у нас с ней взаимная нелюбовь. Эльф сощурился, глянув на солнце, как на злейшего врага, и Куруми, несмотря на всю свою тревожность, увидев это, улыбнулась. Безмолвный Золотой Луг нагонял тоску, а в воздухе звенело предчувствие беды. Сердце Куруми билось чуть быстрее обычного, а сама она была напряжена, словно ожидала удара в спину в любую секунду. Когда неожиданный порыв ветра вдруг ударил её в спину, она чуть не схватилась за лук. Когда же рядом с зарослями терновника, под деревом с раскидистой красной кроной Куруми увидела чьё-то лежащее тело, она рванула к нему со всех ног, обогнав даже ветер. Элрион что-то крикнул ей вслед, бросаясь вдогонку, она не услышала. Куруми уже ничего не слышала, кроме стука собственного сердца, ведь на земле под деревом лежала Алариэн. Она упала прямо на опавшие алые листья, её мертвенно-бледная кожа ярко контрастировала с ними. Куруми присела около Алариэн, в нос ударил неприятный, но очень знакомый запах. Присмотревшись, Куруми поняла, что рядом с Алариэн нет ни одного опавшего листа, она лежала на одной лишь траве. Буровато-алой от пропитавшей её крови траве. И всё заполнилось алым. Куруми не знала, сколько она просидела, глядя в застывшее словно маска лицо Алариэн, ей казалось, что прошли месяцы и годы, что вся вечность успела сомкнуться в этом моменте, свернуться в кольцо, как змея, пожирающая себя за хвост. Но в один из моментов вечности — она точно не знала, когда именно это случилось — она ощутила прикосновение рук, а в следующие мгновенье её ноги оторвались от земли. Под ногами мелькнули алые, а за ними золотые травы. Алая крона дерева. Ветер, срывающий алые листья. Куруми больше не могла на это смотреть, поэтому закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, мир пришёл в норму. Точнее, Куруми заставила себя поверить, что мир стал таким, как раньше, но это, конечно, было не так, ведь Алариэн мертва. Нет. Алариэн убита. Эти слова звенели у Куруми в ушах, отдавались в бое сердца. Она должна была знать, кто это сделал, она должна была отомстить. Собрав все силы, что у неё ещё остались, Куруми поднялась, опираясь на ствол дерева, под которое её перенёс Элрион, она только сейчас поняла, что он это сделал. Сам тёмный эльф аккуратно, словно боясь сделать Алариэн больно, осматривал тело. — Нашёл что-нибудь? — спросила Куруми, так и замерев под деревом, не решаясь подойти ближе. — Ничего, что указывало бы на убийцу, — ответил эльф, не оборачиваясь. — Но, скорее всего, это адепты. Больше, в общем-то некому. Куруми перевела дыхание. Она знала своего врага. У её врага не было лица — вместо него маска. У её врага не было тела — вместо него алая ряса. У её врага не было души — вместо неё тьма, что чернее самой бездны. Элрион всё так же аккуратно поднял Алариэн на руки, и Куруми подумалось, что она похожа на спящую, видящую дурной сон. Куруми бы хотелось разбудить Алариэн, но нет того, кто мог бы пробудить от вечного сна. Подняв глаза на Элриона, Куруми посмотрела на него удивлённо и вопросительно. Уж от кого, а от него она не ожидала такой бережности, словно он начисто позабыл обо всей своей нелюбви к светлым эльфам. — Даже у нас не в правилах бросать мёртвых на растерзание монстрам, — ответил Элрион на её взгляд. Куруми виновато потупила глаза и, развернувшись, побрела в сторону Древа Жизни. Она ещё не знала, как расскажет об этом советнику. Хотя, есть ли смысл хоть что-то говорить, когда у тебя на руках тело мёртвого друга? — И ещё кое-что, — Куруми резко развернулась на голос Элриона. В его глазах было то, чего она раньше в них никогда не видела — беспокойство. Беспокойство за неё. — Не отходи от меня далеко, тут может быть опасно.

***

Куруми делала шаг за шагом, и вроде бы в этом действии не было ничего сложного, но так только казалось. На самом же деле ноги будто налились свинцом, и Куруми казалось, что каждый шаг её сопровождает гулкий глухой удар. Она шла чуть впереди, Элрион сзади, неся на руках безжизненное тело Алариэн. Куруми до сих пор казалось, что Алариэн всё ещё может очнуться, со стоном открыть глаза и удивлённо посмотреть на тёмного эльфа, несущего её. Но этого, конечно же, не будет. Куруми плохо помнила в какой именно момент к ним подоспели стражнцы, не слышала, что им сказал Элрион, так же как не слышала, что они ему ответили. Она шла к Древу Жизни, неся за собой смерть. Когда они добрались до Советника, он уже всё знал. Куруми прочла это в его глазах. Печаль, что таилась в них стала глубже и полнее, а запрятанная в самую глубину боль словно выползла наружу. Тогда Куруми задумалась, всего на секунду, а как же выглядят её глаза. Наверное, ужасно. — Как это произошло? — голос Советника донёсся до Куруми откуда-то из глубины или с высоты, как если бы она сидела на дне колодца. — Не могу сказать точно, — последовал ответ Элриона, Куруми ещё никогда не слышала, чтобы он говорил настолько серьёзно. — Мы нашли её уже… такой. Но, скорее всего, это были адепты, на простых монстров не похоже. Они ещё о чём-то говорили, но в сознании Куруми их голоса стали журчанием ручья. Всё мысли сосредоточились на том, чтобы не дать волю эмоциям, и журчащие мелодичные, пусть и чуть тревожные, переливы чужих голосов очень помогали в этом. Но вдруг один голос нарушил эту мелодию. — Я не знаю эту несчастную эльфийку, — взгляд Ювенисэля скользнул с Алариэн на Куруми, посмотрев на неё с интересом и жалостью. — Но она способна вызвать в тебе такие эмоции, так что я даже завидую ей. Его глаза пустые и холодные словно стекляшки глянули на Алариэн лишь мельком, как если бы она была разбитой куклой. Куруми не знала, когда Ювенисэль появился здесь, когда присоединился к разговору, ей всё это было не важно. Вечность снова замкнулась в одном мгновении. Что-то страшное жгучее и острое поднималось из глубины души, что-то отчаянное почти до безумия. Куруми впилась ногтями в ладони в попытке сдержать, задушить это внутри себя — так часто делала Элисия — но не помогло. — Завидуешь? Правда? — Куруми взглянула в глаза Ювелисэлю и улыбнулась, дёргано и истерично. В глазах щипало, а голос дрожал из-за слёз. — Она мёртвая. Ты понимаешь? Мёрт-ва-я. Не важно, что я чувствую. Ей всё равно. Её это не вернёт. Понимаешь? Даже если я буду плакать дни напролёт, ей не будет приятнее, потому что она мертва! Она выкрикивала эти слова в лицо Ювенисэля, стараясь произнести их как можно резче, как можно грубее, словно это были не слова, а стрелы, что должны были достигнуть цели и убить. Уничтожить. Ей очень хотелось что-нибудь уничтожить. Или кого-нибудь. Тело Куруми затрясло в припадке истерического смеха, почти безумного, колотившего её снова лихорадка. Она смеялась над собственной злой шуткой пока не кончился воздух. А после, сделав глубокий вдох, бросилась прочь, набегу размазывая слёзы по лицу.

***

Элрион бросился за Куруми не сразу, сначала он бережно положил тело Алариэн на каменную ограду, мельком отметив, что лицо её почти сровнялось по цвету с белым камнем. Напоследок он сложил руки эльфийки на груди, ему не хотелось, чтобы они безжизненно свисали, когда окоченение скуёт их. И только тогда он отправился вслед за Куруми, надеясь, что сможет найти её достаточно быстро. Но удалось это только чуть более, чем через полчаса. Куруми, как оказалось, умеет хорошо прятаться, но Элрион умеет искать. Она сидела под раскидистым деревом с красновато-медной кроной и смотрела на медленное движение воды в озерце. Закатное солнце окрашивало воду в красновато-рыжий, что придавало пейзажу, и так казавшемуся Элриону почти нереальным, ещё большей сюрреалистичности. Подходя к Куруми, он боялся сделать что-то не так, боялся, что малейшее его движение или слово может вывести её из состояния равновесия, которое — судя по ещё не до конца высохшим дорожкам от слёз — она обрела не так давно. Элрион почти впервые боялся сделать кому-то больно, и от этого становилось немного страшно. Когда он сел рядом с ней, Куруми даже не посмотрела в его сторону, но положила голову ему на плечо. Это был такой странный, такой неестественный для него жест, что Элрион чуть судорожно не отдёрнулся, но сдержался. — Знаешь, я тут подумала, — по голосу Куруми глухому и хрипловатому было слышно, что слова давались ей с трудом, и она до сих пор еле сдерживает слёзы, — эльфы живут так долго. Алариэн первая из моих друзей, кого я потеряла, но однажды… однажды это случится и с остальными. Рано или поздно, так или иначе. Я потеряю всех, кто мне дорог, ведь все вы так недолговечны. На этих словах что-то стукнулось у Элриона в груди. Незнакомое или же давно забытое чувство. Его причислили к чему-то дорогому, к чему-то любимому. Это было так неправильно, но так… приятно. — Тогда, когда я встретила свою тень, она спросила «и что же ты будешь делать, когда все, кто тебе дороги умрут?» Этот вопрос до сих пор звучит в моей голове. Ты сказал, что если я не хочу оставаться одна, когда все, кто мне дорог умрут, я должна умереть вместе с ними. Наверно, это и есть единственно верный ответ на тот вопрос, но… — Не думай об этом, — перебил её Элрион. — Вы, светлые эльфы, так любите забивать себе голову всякой философской чепухой. Если уж подружилась с людьми, то и живи, как они. Не думай о вечности, если она тебя пугает. Тебе куда больше идёт радоваться всякой милой ерунде, чем грустить ломая голову над непостижимым. — Каждому эльфу в определённый момент приходится ломать голову над непостижимым, — вздохнула Куруми всё так же грустно, но уже чуть более живо. — Не каждому, не обобщай. Уверен, что многие тёмные эльфы сумели прожить всю жизнь ни разу не задумавшись о вечном, — фыркнул Элрион. — Я же говорил, что мы устроены несколько проще. Куруми усмехнулась даже почти весело, отчего на душе Элриона потеплело, но он заставил себя поверить, что ничего подобного не произошло. — Алариэн иногда о чём-то очень глубоко задумывалась, — Куруми подняла глаза на рыжеватое и нежно-розовое небо. — Я всё хотела спросить о чём, но так и не решилась. — Вы с ней были очень близки? — скорее утвердил, чем спросил Элрион. — Не то, чтобы очень, — Куруми сделал паузу. — Но она была моим первым другом. Она учила меня стрелять из лука, играть на лире и петь. Она многое для меня сделала, а я поступила с ней плохо. Поссорилась, потом исчезла более, чем на два года, а сейчас… Сейчас у нас даже не было времени нормально поговорить. Я не успела перед ней извиниться. — Не стоит сожалеть о том, чего никогда не сможешь исправить. — Это случаем не девиз тёмных эльфов? Нет? — на губах Куруми появился бледный призрак улыбки. — У тёмных эльфов нет девиза, но если бы был, то он звучал бы примерно так, — отозвался Элрион тоже, почти против воли, слегка улыбаясь. По почти недвижной глади озёрной воды плыли лёгкие, словно нарисованные акварелью, отражения перистых облаков. Тишина этого места состояла из птичьего щебета, шелеста листьев и журчания ручья неподалёку, и Элриону казалось, что если они сейчас снова заговорят, то их голоса тоже станут частью тишины. Но они не говорили, хотя он буквально ощущал, что Куруми хочет ещё что-то сказать. — Если ты хочешь что-то сказать, то скажи уже, — бросил Элрион в своей привычной грубоватой манере, жуткое ощущение, что Куруми может вот-вот снова сломаться, наконец отпустило. — И скажу, — начала Куруми и вновь замолкла, подбирая слова. — ты говорил, что тоже встречал свою тень, но так и не рассказал об этом. Я всё ещё думаю, что это не честно. — А я всё ещё не верю в честность, но ты ведь не отстанешь, — Куруми кивнула, а Элрион тяжело вздохнул. Это было то, о чём он бы не хотел вспоминать никогда, что причиняло боль большую, чем любая рана. — Та тень, что я видел была не совсем моей. Это была тень моей сестры, точнее той, кого я называл своей сестрой. Однажды я не успел её спасти, вот в общем-то и вся история. Конечно, это было далеко не всё. Элрион помнил её глаза, точнее тёмные провалы вместо них. Помнил, как её губы повторяли «почему ты не спас меня?» Помнил, как после этого она являлась к нему кошмарах каждую ночь. Помнил, как после этого выработал для себя правило — не привязывайся ни к кому, тогда не получишь счастья, но и боли не испытаешь тоже. Но Куруми совсем не обязательно было всё это знать. — Что с ней случилось? — последовал осторожный вопрос, словно Куруми боялась тревожить старую рану. На эту милую попытку не причинять ему боли Элрион лишь внутренне усмехнулся. Эта рана уже давно его не тревожила. Почти. — Её убили люди. Они напали на нас просто потому, что мы тёмные эльфы. Мы даже сделать им ещё ничего не успели, мы даже не собирались им ничего делать, но они испугались, — с удивлением Элрион осознал, что говорить об этом до сих пор тяжело. Но сказать нужно, ведь это было что-то вроде странного способа поддержать Куруми. Показать, что он её понимает. — Прости, — пробормотала Куруми, вдруг утыкаясь лицом в грудь Элриона. — За что ты извиняешься? — За всё, наверное, — голос её чуть дрогнул, — мы постоянно убиваем тех, кто мог быть кому-то дорог, но никто так и не подумал извиниться. — Не думаю, что за это стоит извиняться, — рука Элриона каким-то совершенно непостижимым для него образом приобняла Куруми и даже ободряюще погладила её по плечу. — Люди убивают монстров, монстры убивают людей. Так всегда было и, наверно, всегда будет. Так что если мы и поступаем неправильно, то лишь потому, что изначально были задуманы неправильными. — А ты говорил, что тёмные эльфы не размышляют о всякой философской чепухе. Но, знаешь, у тебя неплохо выходит, — Куруми тихо рассмеялась, а Элрион не смог не усмехнуться в ответ. И в тот момент, когда они, как им обоим показалось, наконец-то достигли взаимопонимания, их идиллия рухнула вместе с приближением шагов стражницы. Она приблизилась быстро, почти подбежала, но в то же время её движения оставались робкими и неуверенными, словно она понимала, что сейчас разрушает нечто очень важное. — Куруми, — тихо пробормотала она, потупив взгляд в землю, — Советник звал тебя… на безлунной тропе нашли ещё одно тело. Куруми рвано вздохнула и прикрыла глаза. Ощущение, что что-то в ней может сломаться от любого неверного движения вновь вернулось к Элриону, но вместо того, чтобы замереть, он лишь крепче прижал её к себе.

***

Куруми хотела пойти к Советнику одна, но Элрион её не отпустил, заявив, что раз кто-то намерено убивает кандидаток, то он не отойдёт от неё ни на шаг, хочет она того или нет. И они пошли вместе, но не той вымощенной камнем дорогой, а напрямик, через деревья и кустарники. Удивляло то, что Элрион может передвигаться по лесу почти так же бесшумно как и сама Куруми. Тишину леса не нарушало почти ничего, как вдруг до них донёсся голос советника, непривычно резкий и холодный: — Кто-то убивает кандидаток прямо во время Конклава, оставаясь при этом незамеченным. Мало кто вообще знает о Конклаве, значит убийца имеет к нему непосредственное отношение. — И ты намекаешь на меня? — раздался не менее холодный вопрос Ювенисэля. — Мне больше некого подозревать, — ответил Советник. Куруми и Элрион замерли, прислушиваясь, понимая, что если выдадут своё присутствие сейчас, то пропустят мимо ушей нечто важное. — Значит, ты уверен, что я единственный, кто мог это сделать? — Ювенисэл неприятно усмехнулся. — А тот мальчишка тёмный эльф? Ему ты доверяешь больше, чем мне? Спиной ощутив, как напрягся Элрион при этих словах, Куруми нервно сжала пальцами край рукава. Неужели, советник будет подозревать Элриона? Что если его изгонят из Ану Аренделя или… Что именно будет «или» Куруми даже додумывать не хотелось. — Да, — в голосе Советника звучала сталь, его ответ был так же остёр и меток, как пущенная стрела, — ему я доверяю куда больше, ведь Куруми выбрала его, а не доверять кандидаткам — значит не доверять одной из будущих королев. Услышав за спиной неровный вздох, Куруми и сама облегчённо выдохнула. Она очень испугалась, что всё могут свалить на Элриона лишь потому, что он тёмный эльф, но Советник оказался достаточно мудр, чтобы не сделать этого. — У меня пока нет доказательств, — продолжил Советник, — но, если я найду их, то, поверь, сделаю всё, чтобы наказание было максимально жестоким. — Не трать силы понапрасну, чтобы отыскать то, чего нет, — это были последние слова брошенные Ювенисэлем с такой неприязнью, что даже Куруми поморщилась. Как только шаги Ювенисэля стихли, Куруми собралась было по обходной тропе выйти к главной дороге, чтобы убедить Советника в том, что они ничего не слышали, но его голос остановил её, не успела она ступить и шагу. — Если вы думаете, что я вас не слышал, вы либо очень хорошего мнения о себе, либо очень плохого обо мне, — в этих словах слышались укор, с которым отчитывают непослушных детей, и в то же время насмешка, дающая понять, что дети хоть и непослушные, но любимые. Куруми отчаянно покраснела, а Элрион тяжело вздохнул, и они оба наконец выбрались из укрывавших их кустарников. Но если Куруми мучил стыд, Элриона грызло нечто иное. — Тогда я спрошу, — в самом тоне тёмного эльфа не прозвучало вопроса, но взгляд, который он бросил на Советника был очень вопросительным. Даже вежливо вопрошающим. — Вы действительно мне доверяете или сказали так, только потому, что знали, что мы слышим? Куруми в очередной раз подивилась прямоте Элриона, с которой он задавал вопросы. Иногда начинало казаться, что он начисто лишён чувства такта, но Куруми соврала, если бы сказала, что ей это не нравится. — Если бы я подозревал тебя, я бы высказал свои подозрения в лицо, как высказал их Ювенисэлю, — спокойно ответил Советник, не выказав какого-либо удивления. — Но почему? Я же тёмный эльф в конце концов! — эти слова Элрион почти выкрикивал, при этом голос его чуть дрожал, а взгляд казался таким потерянным и даже немного напуганным, как у ребёнка, вдруг столкнувшегося с необъяснимым. — Почему вы мне верите, почему не прогнали с самого начала?! Почему… — Потому, что я прожил достаточно, чтобы научиться отличать настоящее зло от зла показного. И поверь, дитя, до настоящего зла тебе так же далеко, как травинке до кроны Древа Жизни, — на эти слова Элрион фыркнул, но, как показалось Куруми, скорее от смущения, чем от раздражения.- К тому же, я уже говорил, что доверяю Королеве и лесу, а значит доверяю и Куруми, как кандидатке на престол. — Вы какой-то слишком мудрый, — тихо пробормотал Элрион, отводя взгляд, — настолько, что даже страшно немного. Советник мягко и чуть насмешливо улыбнулся, а Куруми так и не поняла, действительно ли Элрион покраснел или это лишь отсвет от закатного солнца.

***

Лучи солнца почти не проникали в рощу хранителей, из-за чего здесь вечно царил серебристый полумрак. Элисия коротко вздохнула и поудобнее перехватила в руке новый посох, он всё ещё казался слишком лёгким и непривычным. — Что-то не так? — спросил Аллен, переведя взгляд на Элисию. Вообще-то волшебница была против того, чтобы Аллен шёл с ними, ведь от полученных травм он до конца так и не оправился. Но сам Аллен был против того, чтобы Элисия шла хоть куда-то без него, а сопровождения в лице Ноэ и Эдем ему показалось мало. — Всего лишь нехорошее предчувствие, — улыбнулась Элисия, стараясь скрыть нервозность. — У меня тоже, — отозвалась Эдем, от чего Элисии стало ещё тревожнее. — Мы просто ищем загулявшуюся эльфийку, что может случиться? — развёл руками Ноэ, тем не менее настороженно озираясь по сторонам. — Надеюсь, что ничего, — Элисия огляделась по сторонам и продолжила: — Тут четыре дупла, эту местность мы уже неоднократно прочёсывали, так что опасных монстров тут быть не должно. Разделимся на две группы, чтобы уж совсем поодиночке не ходить. Я с Алленом и Эдем с Ноэ, возражения? — Никаких! — как-то уж слишком синхронно и оживлённо отозвались Аллен и Эдем, а Ноэ и Элисия лишь удивлённо переглянулись. По счастливой случайности, Аллену с Элисией достались самые лёгкие зоны, монстров в которых было настолько мало, и они были настолько слабы, что даже не осмеливались подойти к хранителям. Разогнать их оказалось парой пустяков. Когда клирик и волшебница вернулись на небольшую площадку, соединявшую все дупла между собой, Эдем и Ноэ ещё не было, зато появился кое-кто другой. У Элисии перехватило дыхание. Эту девушку она бы узнала где угодно по алым волосам, таким же алым глазам, даже по голосу, который практически не изменился, лишь стал отрывистее и жёстче. — Странно. По его словам, это должно быть где-то около неё, — раздражённо бормотала Розалинда себе под нос, осматривая что-то лежащее на земле. Или кого-то. С трудом отведя глаза от Розалинды, Элисия увидела лежащую на земле эльфийку. Это была именно та, кого они искали. Эльфийка лежала на земле, бессмысленно устремив глаза в матово-тёмное небо, из уголка её губ стекала тонкая струйка кровь. Элисия почувствовала, как её затрясло. Внутри снова начало закипать нечто тёмное и страшное, не злость, не ярость и даже не ненависть — это было что-то темнее и страшнее всех этих чувств месте взятых. Всего один рывок телепортации и Элисия уже приставляла посох к горлу Розалинды. В алых глазах удивление промелькнуло лишь на мгновенье, быстро сменившись неким злорадством. — Давно не виделись, — губы Розалинды растянулись в коварной усмешке. — На твоё счастье, — холодно отрезала Элисия, — что ты ищешь у неё? Это ты её убила? Последнее Элисии было почти безразлично. Ведь какие могут быть сомнения, если враг и предатель стоит прямо перед ней? — Как много вопросов, — усмехнулась Розалинда. — Не хочу на них отвечать. Я сыта этим по горло. — Будто хоть когда-то ты отвечала на вопросы, ты только и делала, что убегала, Роузи, — в это имя Элисия вложила столько яда и презрения, что маска невозмутимости Розалинды треснула. — Не зови меня так! — истерично воскликнула она, делая шаг назад. — Меня зовут… — Роузи, — перебила её Элисия. — Кем бы ты ни стала, как бы ни назвалась, для меня ты навсегда останешься Роузи — трусливой девчонкой, бегущей от проблем, по вине которой погибло столько людей. Чувство, что темнее самого чёрного мрака, захватило Элисию с головой, захлестнуло, как штормовая волна. И потащило на дно. Оно кричало ей: «Ты можешь её убить. Прямо сейчас. Пока она не совершила ещё чего-то ужасного. Ты должна её убить. Если у тебя не хватает на это сил, то у меня хватит. У нас хватит» Но Элисия гнала эти мысли прочь, хоть с каждой секундой это становилось всё тяжелее. — Ты ничего не понимаешь! — выкрикнула Розалинда. — На тебя не взваливали судьбу всего мира! — О, правда? — ядовито спросила Элисия, мысленно прикидывая, какое бы заклинание пустить в ход первым. «Мы убьём её сейчас» — Хватит! Элисия точно не знала, что испугало её больше, резкий окрик Аллена или реликвия упавшая прямо между ней и Розалиндой. — В любом случае, я не могу тратить время на детей вроде вас, — наигранно холодным тоном бросила Розалинда и в ту же секунду исчезла. А Элисия так и осталась стоять, ошарашенно смотря на место, где ещё пару секунд назад стоял её враг. Буря внутри медленно затихала, но Элисию до сих пор колотила дрожь. — Зачем? — Элисия резко развернулась к Аллену и заглянула в его глаза. — Из-за тебя мы её упустили. Мы могли бы… «Убить её» — услужливо подсказал голос внутри, но Элисия его не послушала. Аллен обхватил Элисию за плечи и с неожиданной резкостью встряхнул. — Приди в себя! Одна из кандидаток на эльфийский престол убита. Куруми может быть в опасности. А ты хочешь тратить время на сведение старых счётов? Слова Аллена словно бы оглушали. Ярость и злоба внутри Элисии потухли так же быстро, как тухнет костёр, на который выплёскивают ведро воды. Она ведь действительно поддалась, пошла на поводу у старых обид и даже не подумала о том, что её другу может грозить опасность. — Что-то случилось? — взволнованный восклик Эдем раздался откуда-то сзади, но Элисия даже не сразу поняла, кто, что и где кричал. — Мы сейчас же отправляемся в Ану Арендель! — Элисия ещё никогда не слышала в тоне Аллена столько холодной решительности. — Её нужно вернуть домой, — добавил он уже тише, закрывая эльфийке глаза и аккуратно стирая рукавом струйку крови с её лица.

***

Куруми обернулась, услышав звук быстро приближающихся шагов. Элисия ворвалась на площадь перед Древом Жизни словно вспышка и затормозила лишь увидев Советника. Лицо волшебницы было бледно, а в глазах отражалась паника. — Мы нашли тело одной из кандидаток в лесу, — выдавила с трудом Элисия. — Нам уже сказали, что она была последней, кроме… Тут Элисия перевела взгляд, и Куруми поймала его на себе. Такой отчаянный и безнадёжный. На пару мгновений показалось, что Элисия сейчас заплачет, но этого не произошло. Куруми видела и как изменился в лице Элрион, и как Советник всего на пару секунд прикрыл глаза, стараясь сохранить самообладание. Но ей было это не важно. Ей казалось, что земля под её ногами провалилась, и она падает прямо во тьму. Падает, падает, падает… — Тогда в Конклаве больше нет смысла, — наконец произнёс Советник непривычно нетвёрдым голосом. — Куруми ты… И разбивается на тысячи осколков. — Я не могу быть Королевой! — выкрикнула Куруми, делая шаг назад, а потом ещё один и ещё. — Я хочу! Я не смогу! Я… Она смотрела на всех присутствующих с ужасом, этот же ужас, отразившийся в её глазах, сейчас сковывал ей горло, не давая произнести хоть слово. Но ни говорить, ни слушать ничего Куруми больше не желала. Ещё пара судорожных шагов и она бросилась бежать, сама не зная куда. Элрион провожал её взглядом, он хотел было бросится за ней, но одна мысль сковала ему ноги точно цепь. А что он ей скажет? Он знал, что действительно хочет сказать: «Тебе не нужно становиться Королевой, не нужно приковывать себя к Древу Жизни. Давай просто убежим. Убежим и всё». Он всегда так делал — убегал, если не мог чего-то изменить. Так было и с Еленой — он просто сбежал, бросив её в момент, когда она больше всего нуждалась в союзниках. Для тёмного эльфа это было нормальным, но лишь для тёмного эльфа. А Куруми? Сможет ли она отвергнуть свою судьбу и сбежать? И какие последствия повлечёт за собой побег единственной кандидатки на эльфийский трон? Что он вообще может со всем этим сделать? Может ли он сделать хоть что-то? Элрион перевёл взгляд на Советника, ища то ли помощи, то ли ещё чего-то, чего он и сам не знал, но увидел нечто иное. Сострадание и понимание. Советник смотрел на Элриона не с жалостью, как должен бы смотреть на несчастного мальчишку, чьи планы только что рассыпались прахом, а именно с состраданием, как смотрят на равного, как смотрят на того, чью боль понимают. Именно в этот момент Элрион осознал, что всё пропало, что Советник ему не поможет, но в этот же момент в голове родилась безумная идея, а вместе с ней и надежда. Элрион и сам прекрасно понимал, что цепляется за соломинку, но это было хоть что-то. И он тоже бросился бежать прочь от Древа Жизни, но не за Куруми. Ему нужен был кое-кто другой.

***

Элрион нашёл его достаточно быстро, даже быстрее, чем хотелось бы. Он был совсем недалеко от Древа Жизни, даже, скорее всего, слышал весь их разговор. Нет, Элрион был уверен, что он слышал. Он не могу не слышать. — Помоги ей! — выкрикнул он вместо приветствия. — Если она действительно так дорога тебе, как ты говоришь, то помоги ей! Ювенисэль удивлённо слегка приподнял брови. Его холодный, чуть надменный взгляд скользнул по Элриону. — Думаешь, я могу? — Знаю, что можешь, — ответил Элрион, хотя ничего толком не знал. — Я хочу уточнить кое-что, — Ювенисэль усмехнулся, и от этой усмешки холодок прошёлся по спине Элриона. — Ты просишь ради неё или ради себя? Да какая разница! Хотел выкрикнуть Элрион, но сдержался, задавив в себе эти слова. — Я прошу ради неё, — ответил он, заставив голос не дрожать. — Если ты ей поможешь, я сделаю всё, что ты захочешь. Я могу исчезнуть из её жизни так, что она больше никогда даже не услышит обо мне. Я могу заставить её меня возненавидеть. Мне не важно. Просто помоги ей. Элрион действительно был готов на всё, только бы Куруми не становилась заложницей Древа Жизни. Она не принцесса в башне из сказки, а он не прекрасный принц. Он должен спасти её раньше, чем она попадёт в заточение. И он спасёт, чего бы это не стоило. Даже если они больше никогда не увидятся, осознания того, что Куруми свободна ему будет достаточно. Элрион убеждал себя в этом. Он даже толком не знал, откуда взялось это маниакальное желание. Он почти впервые в жизни хотел кого-то спасти. В этот раз всё должно было получиться.

***

У Куруми дрожали ноги, и что-то внутри неё тоже дрожало, трепетало, как один из медных листьев на сильном ветру. Но она шла к Древу Жизни, как иная Королева восходила бы не на престол, на на эшафот. С гордо поднятой головой, обречённой покорностью и затаённым где-то очень глубоко внутри страхом. Закат догорел, как догорают костры, истлев на западе. И как не погасшие угольки от пожарища на небе мерцали звёзды. Куруми не знала, как она встретит новый рассвет. Какой она его встретит. Она шла на встречу судьбе, уже не проклиная её, но так и не приняв до конца. Внутри Древо Жизни оказалось совсем не таким, как Куруми его себе представляла. Синее свечение исходило отовсюду, словно сам воздух светился. И только Королева выделялась на этом фоне серой тенью. Увидев Нарсиэль, Куруми сделала несколько шагов по направлению к ней и упала перед троном на одно колено в равной степени из-за уважения и бессилия. Лицо Королевы было прекрасно и печально. Но то был лишь отблеск было красоты. Посеревшая кожа, усталые глаза, вымученная болезненная улыбка — так улыбнётся разве что умирающий. — Дитя, — почти прошептала она, голос Королевы был не отличим от шелеста листьев. — Хочешь ли ты такой судьбы для себя? Впервые. Впервые в жизни Куруми кто-то спросил о том, чего она действительно хочет. Она бы с радостью ответила «нет», но сказать это в лицо Королеве отчего-то было так сложно. — У тебя такое удивлённое лицо, это… забавно, — улыбка на лице Нарсиэль на пару мгновений озарилась светом жизни, но вскоре вновь угасла. Куруми резко обернулась в ту сторону, куда был направлен взгляд Нарсиэль, и поняла, что они больше не одни. — Ювенисэль, тебе здесь не место! — Куруми в считанные секунды оказалась рядом с эльфом. — Чего ты хочешь добиться своим приходом сюда? — Я всего лишь хочу спасти тебя, — губы Ювенисэля тронула горькая улыбка. — Ведь меня об этом так горячо просили. Прошу, не пытайся мне помешать, я не хочу ранить тебя. — Ранить? Что ты собираешься сделать?! — Куруми заслонила Королеву. — Если ты собираешься навредить Королеве, то я… Но её оборвал свист стрелы, пролетевшей у неё над плечом. Время вновь замкнулось в одном лишь мгновенье неизвестности и страха. Куруми резко развернулась, чтобы узнать, куда попала стрела. Королева сидела недвижно, лишь глаза её были теперь закрыты. Стрела вонзилась в трон совсем рядом с её головой. Судорожно выдохнув, Куруми обернулась назад, и дыхание её перехватило. Ювенисэль лежал на земле, лицо его исказила боль, а тело обвивали лианы. Над ним возвышалась Роузи. Нет, Розалинда, как она теперь себя звала. — Ты думаешь, что король не знал, что ты так поступишь? Ты — всего лишь инструмент, с помощью которого Питер откроет путь к Монолиту! Слова Розалинды прокатились по залу гулким эхом, а после всё потонуло в ослепительно яркой вспышке света.

***

Когда мир вновь обрёл очертания, Куруми увидела незнакомое ей место. Оно было похоже на любое другое место в Ану Арендель, но что-то неуловимо отличалось. Что именно, Куруми так и не смогла понять, её внимание привлёк сгусток ослепительно-яркого синеватого сияния. — Вот мы и встретились, дитя моё, — раздался голос Королевы Нарсиэль из этого чистого свечения. — Я поняла, что вы в беде, вот и решила перенести вас сюда. Это алтарь королевы — место, где покоится её душа. Кладбище. Вдруг подумалось Куруми, и она даже осмелилась озвучить свою мысль, но в несколько ином ключе. — Мы умерли? — Ещё нет, — ответила Нарсиэль, — но скоро у меня не останется сил… Мир вокруг вновь озарился яркой вспышкой, но всего на мгновенье. Вскоре эта вспышка исчезла, оставив после себя лишь неяркое свечение, в котором можно было угадать чей-то незнакомый Куруми образ. Это свечение находилось чуть поодаль, а рядом с ним стоял Ювенисэль. Так что Куруми слышала лишь обрывки их разговора. — Серенсиэль, неужели я снова вижу тебя? — Ювенисэль произнёс это с такой любовью и болью, что даже у Куруми что-то кольнуло в сердце. — Да, это я… Я почти уже забыла это имя, для всех я уже давно королева Амариллит, — голос грустно рассмеялся. Если бы я знала, что моё решение причинит тебе столько боли, я думала, что это моя Телея… но я верила, что мы однажды встретимся. — Я так мечтал увидеть тебя. Куруми сделалось так неловко, что она присутствует при этом диалоге. Она слышала что-то личное то, чего не должен был слышать кто-то третий, но… — И в погоне за этой встречей ты вновь отвернулся от своей судьбы. Верно ведь? — королева Амариллит перевела взгляд на Куруми, но та так и не нашлась, что ей ответить. — Я давно принял решение. Мне нет дела до судьбы. Я лишь хочу освободить эльфов, пусть они живут не так, как мы, а свободно. Пусть Куруми тоже будет свободна… — тут голос Ювенисэля стих, словно он вдруг осознал что-то. — Значит, ты знаешь, что нужно делать, Ювенисэль? — голос Амариллит показался Куруми грустным и радостным одновременно. Но разве такое возможно? — Да… — ответил Ювенисэль с той же невыразимой интонацией. — Я наконец понял свою судьбу, моя Серенсиэль… Моя королева. Куруми хотела что-то сказать, но слова так и не сорвались с её губ, ведь всё вновь потонуло в ослепительном сиянии. Через мгновенье над ней нависло звёздное небо Ану Аренделя и раскидистая крона Древа Жизни. В голове у неё звучал голос Ювенисэля, который в последнее мгновенье произнёс лишь: «Будь счастлива». А по щекам текли холодные слёзы.