Это всё действие маски. Если надеваешь маску, всё в тебе должно меняться.
Тот день был непозволительно светлым и солнечным для такого печального события. Девушка бежала так быстро, как могла бежать её маленькая сестрёнка, которую она тащила за руку. Девушке было безумно страшно, сердце её билось быстро-быстро, в нём колотился ужас. Она всегда боялась гоблинов, но теперь, когда они были так близко, когда она слышала их шаги за своей спиной, когда их дыхание обжигало ей спину, Роузи не просто боялась, всё её существо сковывало ужасом. Единственное, что она могла это бежать и мысленно молить богиню о спасении. Но богиня её не слышала. Тот день совсем не подходил для страха, он подходил для веселья и радости, только вот после этого проклятого дня маленькая Лили больше не сможет веселиться как прежде. В сердце девочки всегда будет жить это чувство безнадёжности и ужаса. То чувство, которое рождается тогда, когда твою сестру забирают монстры. То чувство, которое колотится в сердце, когда тебя окружают гоблины, и некому тебя защитить. Он видел это, читал ужас и мольбу о помощи в глазах маленькой девочки. Ни один бы день не подошёл для таких событий, но это случилось, но он мог бы это предотвратить. Если бы он мог быть чуть быстрее, то догнал бы монстров, схвативших Роузи, если бы он был чуть сильнее, смог бы их остановить. Если бы он… Тогда, возможно, Роузи бы не стала Пророком-предателем. Тогда, возможно, не случилось бы штурма Бастиона, при котором множество солдат погибли, а кто не погиб был заражён драконьей кровью. Ведь, если задуматься, задуматься хоть ненадолго, то получится, что это он виноват во всём. Ведь он мог всё это предотвратить. Мог же? Конечно, мог. Но был слишком слаб.***
— Ноэ? Эдем снова подошла неслышно, как ходят все эльфы, и слегка тронула мечника за плечо. От этого лёгкого касания он вздрогнул и отшатнулся, словно её руки могли обжигать. Ещё несколько секунд взгляд Ноэ был каким-то удивлённо-непонимающим, словно его только что разбудили, словно он до этого был где-то, где угодно, но не в гостиной гильдийского дома. — Всё в порядке? — спросила Эдем, пытаясь заглянуть в глаза мечнику. Каждое её движение было опасливым и осторожным, так двигался бы разве что человек, слегой прощупывающий путь через болото. — Нет, — коротко ответил Ноэ и развернулся, пряча колкий взгляд. Движение быстрое, резкое, словно взмах мечом. — Пророк оказалась предателем, Барнак мёртв, Вельскуд в полуживом состоянии в подземелье королевского замка, адепты снова обвели нас вокруг пальца, как детей. Что тут, по-твоему, может быть в порядке? — Ничего, — тихо кивнула Эдем и опустила взгляд. Слова Ноэ острые, острее стрел Эдем, острее его меча. Слова Ноэ оставляют болезненные раны, болезненнее тех, что могут оставить огонь или сталь. Сам Ноэ как игольница, только иглы заточены с двух сторон. Хочешь дотронуться, но иглы впиваются в кожу и пьют твою кровь, словно им это нужно. Говорить с Ноэ, как ходить по битому стеклу: каждый шаг навстречу — нестерпимая боль. Но Эдем почему-то всё равно пытается идти. Пытается хоть на шаг, хоть на полшага стать ближе к нему. Зачем? Она не знает зачем, она знает лишь, что ей это нужно. Более того, она знает, что это нужно ему. — Именно, поэтому не задавай глупых вопросов. Ноэ не отрываясь смотрел в окно, просто чтобы не смотреть на Эдем. За окнами блистало ослепительно-ярким солнцем утро. Он ненавидел просыпаться рано, но всё же проснулся, потому что всю ночь его мучили кошмары. На улице было светло и ясно — редкость для Ведьминой Топи. А на душе у Ноэ было пасмурно и дождливо, но это ещё не повод злиться на небо. На душе у Ноэ было паршиво и мрачно, но это ещё не повод злиться на Эдем. Он это знал. Знал, но слова, колючие как иголки, вырвались против его воли. — Глупых, значит, — тихо повторила эльфийка, не отрывая взгляда от пола. — Я беспокоюсь, ты в последнее время сам не свой, я просто хочу знать что с тобой… — Ничего, — резко оборвал её мечник. Слегка обернувшись, он встретился взглядом с пронзительно синими глазами Эдем, такими же синими, как небо за окном. — Ничего со мной не случилось. Я всегда был таким. Просто не стоит ко мне лезть, как назойливая муха! Светлые глаза чуть сузились и помрачнели, как небо перед страшной грозой. Ноэ знал, что сказал ужасную вещь, знал, что он не прав, знал, но не спешил извиняться, хотя знал и то, что если он извинится, его простят. Но он чуть поджал губы, словно боясь сказать ещё что-то столь же мерзкое, и молчал. Эдем смотрела на него глазами, похожими на грозовое небо, глазами полными боли и обиды. Ноэ прекрасно знал, что заслужил такой взгляд. А уже в следующую секунду его щёку обожгло болью. Рука у эльфийки оказалась тяжёлая, и удар вышел весьма болезненным. Ещё через мгновение громко хлопнула входная дверь, как бы ставя точку в их диалоге. И мечник прекрасно знал, что и эту пощёчину, и этот холопок дверью, похожий на раскат грома, он заслужил.***
Элисия сидела в библиотеке, забравшись с ногами на мягкое кресло и пустым взглядом смотрела в собственную тень. Из-за яркого света, бившего из окна прямо в спину, она казалась похожей на глубокий провал, налитый до краёв тёмно-фиолетовым мраком. Одно неосторожное движение, и ты провалишься, утонешь, захлебнёшься тьмой. В одном из своих кошмаров Элисия уже тонула в море бесконечного мрака. Сейчас ей казалось, что она тонет наяву. С одной стороны ей хотелось кричать: «вот, видите, я оказалась права. Роузи нельзя было доверять. Она предатель, она с адептами, она плохая.» А с другой — «богиня, да что же нам теперь делать?». Элисия знала, что значит чувствовать себя слабой, но теперь она чувствовала себя не просто слабой, а жалкой. Жалкой и ничтожной маленькой волшебницей, которая ничего не может сделать, которой каждый может задурить голову, которой вертят как хотят. Она скорее чувствовала, чем понимала в сколь масштабную игру оказалась втянута. И в этой игре она была вынуждена играть по чужим правилам, играть и проигрывать. С того момента, как Пророк предала их прошло несколько дней, и все эти несколько дней Элисия позволяла себе быть обычной девушкой, у которой выбили землю из-под ног и которая не знает, что делать дальше. Элисия позволяла себе быть не лидером. Но с этим пора было завязывать. Осколок Зеркала истины врезался в руку и жёг пальцы. Осколок Зеркала истины в её руке не ответ, но ключ к ответам. Осколок Зеркала истины в её руке это шаг к свету или шаг в пропасть. Не важно, что будет дальше, но этот, пусть и не до конца обдуманный шаг, Элисия должна была сделать. Эти мысли не выходят у волшебницы из головы. У неё из головы вообще много чего не выходит, например, слова Вельскуда о Ламберте, о том, что он ради славы бросил свою семью. Лени когда-то хвастался, что он сын великого Ламберта, и что хочет превзойти и его, и Барнака. Элисия помнила, как при упоминании Ламберта скривилось лицо Ноэ, и как он попытался скрыть это за кривой улыбкой. В семейные дела лезть нельзя, Элисия уже и так в слишком многие дела залезла, поэтому она ни о чём не спрашивала близнецов. Не спрашивала, не спрашивает и не спросит. Громко хлопнувшая дверь заставила Элисию вздрогнуть, вырвав из омута мыслей. Испугавшись, что что-то могло случится, она быстро выскочила из библиотеки, но не увидела в гостиной ничего необычного, лишь Ноэ стоял около окна, потупив взгляд в пол. Юноша, кажется, даже не заметил появления волшебницы, погрузившись в какие-то свои мысли. Одна его щека почему-то покраснела, приглядевшись, Элисия поняла, что это не просто краснота, а след от удара. Элисия поняла, что снова влезла не в своё дело. Ноэ вдруг резко обернулся, пронзив волшебницу холодным взглядом, от которого ей стало как-то не по себе. — Не спрашивай, — коротко бросил он. Слова прозвучали почти как приказ. — Не буду, — так же коротко ответила Элисия. Взгляд Ноэ — лезвие меча, его слова — идеальный щит. Сам Ноэ — идеальный воин, только вот почему-то воевать он решил со своими союзниками. Каждым своим словом, каждым своим поступком он загоняет себя всё глубже во тьму, но сам этого не понимает. Или понимает, но не может ничего поделать. Элисия больше ничего не сказала, лишь окинула мечника сочувствующим взглядом. Ей было страшно. Страшно от того, что весь её привычный мир, который она выстраивала так долго, вся её жизнь медленно разрушается. Снова. «Орден Ветров» должен был стать местом, где никто не будет одинок, местом, где не будет боли. Так почему же вышло так, что каждый замкнулся в себе, оставшись наедине со своей болью?***
Ноэ смотрел куда-то сквозь. Сквозь людей, сквозь дома, сквозь всю Небесную Гавань, сквозь тьму, скопившуюся в собственной душе. Небесная Гавань для него глухой и немой город, они существовали где-то в параллельных реальностях. Весь шум — рокот голосов, сердцебиение вечно живого города — просто не долетало до слуха мечника. Из-за этого он почти вздрогнул, когда где-то рядом с его ухом раздался женский голос: — Эй, парень! Да-да, я к тебе обращаюсь, игнорировать меня вздумал? Перед Ноэ стояла явно недовольная верховная волшебница Стелла. Судя по её виду, позвала она его уже не в первый раз. Мечнику было глубоко наплевать на всё, на любую просьбу Стеллы, о чём бы она ни попросила. Но грубить верховной волшебнице всё же не стал, и так достаточно девушек уже сегодня обидел. — Вам что-то нужно? — осведомился он хоть вежливо, но достаточно равнодушно. Стелле этот тон явно не понравился, но она ничего не сказала. — Ты ведь из гильдии Элис, один из близнецов-воинов? — волшебница ненадолго замолчала, глубоко задумавшись. — Ноэ, верно? Подзаработать не хочешь? «Не хочу» — хотел ответить Ноэ, но эти слова так и не сорвались с губ. Вместо этого он чуть наклонил голову, выразив на лице заинтересованность. Деньги ему были особо не нужны, ему нужно было дело. Любое. Хоть идти пропалывать грядки на ферме, хоть сражаться одному против целой армии — неважно. Любое, даже самое гиблое дело сейчас бы подошло. Только бы не оставаться наедине с самим собой и с тьмой, которая всё же начала брать верх. — Вот и умница, — усмехнулась Стелла, словно угадав мысли мечника. — Так вот, ходят слухи, что скоро ограничения на пользование землёй, на которой сумасшедший профессор К построил свою лабораторию, будут сняты! Проще говоря, скоро я смогу выкупить землю на Тропах безумия! Ты хоть представляешь, сколько сейчас стоит земля? А эта, если вовремя подсуетиться, уйдёт за гроши. Слухи слухами, а лучше принять решение лично осмотрев землю. Я тебе за это даже заплачу! — Даже? — Мечник ядовито усмехнулся. — Вы мне за это хорошо заплатите. Тропы безумия не самое безопасное место, так что это явно будет не просто «осмотр». Стелла нахмурилась и недовольно фыркнула. — Ты воин или торговец?! Не заламывай цену! — в голосе её слышится возмущение и нежелание прощаться с монетами. — Мало кто согласится сунуться на Тропы Безумия, слухи об этих местах ходят нехорошие. Но если не хотите, — Ноэ пожал плечами и сделал вид, будто собирается уходить, — можете сами там прогуляться, осмотреть будущие владения. — Для мечника ты слишком умный, — недовольно пробормотала волшебница. — По рукам! Тропы Безумия действительно безумное место. Это мечник понял быстро, то есть почти сразу же как пришёл сюда. Лучше в промозглый осенний вечер бродить под холодными ветрами, проваливаясь по колено в болота Ведьминой Топи, чем оказаться здесь. Болота, конечно, тоже опасны — затягивают в самое своё нутро, словно съедая всего целиком, не оставляя и намёка на былое твоё существование. Но Тропы Безумия хуже, потому что не зря их так назвали, потому что здесь всё, что движется, хочет тебя убить (что не движется, кстати, тоже хочет), потому что по этим тропам действительно можно куда-то прийти, за грань своей адекватности, например. Ноэ почувствовал, что его адекватность пошла трещинами, когда увидел на обочине дороги неподвижно лежащее тело. Мёртвое тело. Внутри у мечника что-то оборвалось и с огромной скоростью полетело в бездну. Воздуха стало ощутимо не хватать. Таки простые действия как вдохи и выходи вдруг показались невыполнимыми. Колени подогнулись и Ноэ опустился на землю рядом с телом девочки. Рядом с телом Юфи. Это без сомнения была она. Малютка-роботехник из их гильдии. Её совсем ещё детское лицо застыло, словно став посмертной маской, большие умные глаза сейчас больше походили на глаза куклы, они бессмысленно и слепо смотрели прямо перед собой. Как такое могло случится? Что Юфи забыла на этих проклятых Тропах? Ноэ не мог найти ответа на эти вопросы. Вроде ещё совсем недавно он видел её весёлую, улыбающуюся, живую, она поднесла ему чай и сказала, что он неважно выглядит. Так серьёзно, так по-взрослому сказала, что Ноэ сразу понял, дела его действительно плохи. У неё теперь, правда, ещё хуже. У Ноэ затряслись руки, от них дрожь постепенно начала расползаться по всему телу. Как он скажет об этом Элис? Как он сможет принести ей ещё одну печальную новость? Притащить на плечах ещё одну трагедию? Очевидно, не сможет. Но и молчать не сможет тоже. А значит, остаётся только рассказать. Рассказать и снова своими словами ранить, ранить, ранить…***
Элисия сидела одна в пустой гостиной гильдийского дома. Она уже давно отвыкла от полной тишины, теперь ей казалось противоестественным то, что этот дом может быть пустым. Немая, глухая, слепая пустота раздирала её на части, поглощала, затягивала как болото. Элисия, что сидела в кресле и держала в руках чашку горячего чая была уже совсем не настоящая Элисия, так фальшивка, пустая оболочка. Настоящую же поглотила пустота бездействия, затащила в самую бездну. Почти все члены Ордена разбрелись по разным мелким не особо трудным заданиям, даже не для какой-то выгоды, а чтобы просто себя занять. А Элисию оставили здесь, ведь она так устала, ей нужно отдохнуть и набраться сил. Ей совсем это не нужно, но она не возражала, ведь так её согильдийцы проявляют заботу, а к чужой заботе надо относиться с вниманием, за заботу надо благодарить. Даже если от этой заботы тебе один вред, нужно делать вид, что тебе хорошо. Иначе можно обидеть чьи-то чувства. Где-то наверху в своей комнате копошилась Куруми, и Элисия жадно вслушивалась в эти звуки, только чтобы слышать хоть что-нибудь. Волшебница не спрашивала, что подруга делает в своей комнате, потому что знала — прямого ответа не получит. Чуть ли не все члены гильдии вдруг разучились давать прямые ответы на поставленные вопросы, словно подцепив эту заразу от Лайта, как какую-то простуду. Все попрятали по своим шкафам скелеты, ходили нервные и скрытные, словно боялись, что кто-то во время уборки обнаружит их маленькое кладбище личных секретов. Вот и Куруми, поддавшись этой пандемии, ходила задумчивая и всё чаще замолкала, глубоко о чём-то задумываясь. Когда на лестнице послышались быстрые шаги, Элисия чуть вздрогнула от резкого звука, даже немного разлила чай. Вскоре на лестнице показалась сама Куруми с небольшой сумкой за плечами. Она весело глянула на волшебницу и приветливо улыбнулась ей. — Ты собираешься куда-то надолго уходить? — как ни пыталась Элисия, но волнения и удивления в голосе скрыть не удалось. — Ну, надеюсь, не очень надолго, — Куруми задумчиво приложила палец к подбородку и возвела зелёные глаза к потолку, — может, на недельку, максимум на три, но всё же хочу справится быстрее. Всё будет зависеть от моей удачи! — улыбнулась эльфийка. — От удачи, говоришь? — недоверчиво сощурив глаза переспросила Элисия. — Ты уверена, что в этом случае тебе хватит трёх недель? — Это было обидно! — эльфийка состроила обиженное лицо. — Если серьёзно, мне просто нужно найти кое-кого, чтобы попросить его помощи в одном деле, куда бы я не хотела впутывать кого-то из Ордена. — Надеюсь, это что-то не очень криминальное, — фыркнула волшебница, — не хотелось бы потом улаживать проблемы со стражами. — Никакого криминала, — Куруми положила руку на сердце в знак того, что говорит чистую правду. — Я задумала огромную глупость и очень надеюсь, что она удастся. С этими словами Куруми помахала Элисии рукой и, улыбнувшись на прощание, направилась к двери. Слова волшебницы настигли её уже на пороге. — Пожалуйста, только не рискуй сильно и возвращайся поскорее. — Обещаю.***
Всё тело Ноэ сотрясалось от беззвучного безумного смеха и истерической дрожи. Ну как он мог совершить такую глупую, но фатальную ошибку. Вот как? Теперь от сознания собственной глупости хотелось смеяться, смеяться безудержно, безумно, задыхаясь и давясь собственным смехом. Но мечник не позволял ни единому звуку вырваться изо рта, ведь смеяться над трупом — ужасно. Пусть даже этот труп не Юфи. Мёртвая девочка, лежащая на земле просто не могла быть Юфи, теперь Ноэ не мог понять, как не заметил этого сразу. Да, они были похожи — лицо и комплекция одинаковы, но на этом всё. Цвет глаз, волос, одежда, очки, которых Юфи вообще не носила — всё это было другое, не такое, как у Юфи. Отличий было больше, но схожести бросились в глаза раньше, и измученный разум зациклился на них, отбросив всё остальное и дав волю панике. Это не Юфи, значит можно расслабиться, значит можно подумать спокойно, значит можно задержаться на грани между нормальностью и безумием ещё на немного дольше. Но если это не Юфи, то почему она так на неё похожа? Родственница? И что она делала тут? А главное — что её убило? Ноэ буквально чувствовал, как трещины на самом его сознании углубляются, и через них начинает проглядывать бездна. Ещё чуть-чуть и весь его разум рухнет, как карточный домик, под натиском ветра. Ещё совсем чуть-чуть. Но труп девочки — это ещё, оказывается, полбеды. Возвращаясь обратно в Гавань той же дорогой, трупа Ноэ уже не нашёл, зато нашёл саму девочку. Живую и здоровую девочку, которая теперь уже абсолютно точно была Юфи. Такое сходство уже не могло оказаться злой шуткой разыгравшегося воображения. Немного вьющиеся каштановые волосы, больше умные глаза, даже такую же одежду, как сейчас, Ноэ на Юфи уже видел. Это точно была она и никто другой. Юфи посмотрела на него усталым взглядом и сказала: «Давай сделаем вид, что я тебе просто померещилась», — и исчезла так же, как исчезает короткий порыв ветра. Просто померещилась? Нет уж. Померещится такое может разве что безумцу, а Ноэ так легко со своим разумом прощаться не собирался. В любом случае нужно рассказать об этом Стелле, причём как можно скорее. Только Стелле и больше никому, хотя не факт, что и она поверит в то, что звучит как бред безумца. Как оказалось поверит. Не очень охотно, со скрипом и недоверчивыми взглядами, но всё-таки поверит. Поверит и до смерти испугается. Ну кто же мог предположить, что верховная волшебница Стелла до нервной икоты и заикания боится призраков? Вообще-то, Юфи, а точнее просто какая-то абстрактная девочка, ведь что это была именно Юфи, мечник не сказал, была уж слишком материальна для призрака, но Стелла и слушать не стала. Верховная волшебница долго твердила как мантру что-то про призраков. Ноэ её почти не слушал, думая о своём. Он обратил внимание на Стеллу только когда та наконец более менее пришла в себя, видимо, в душе её снова проснулась предпринимательская жилка, отодвинувшая на второй план даже страх перед призраком. А это значит, что Ноэ снова нужно куда-то за чем-то идти, на этот раз в Секретную Лабораторию за журналом наблюдений. Ноэ бы и рад послать это всё в бездну, да только и сам понимает, что это дело его просто так уже не отпустит. Секретная Лаборатория место ещё более неприятное, чем Тропы Безумия. Тут ещё больше вещей, которые жаждут тебя убить, а в этом хаосе ещё и журнал этот проклятый как-то надо искать. Ноэ не знал, кто этот профессор К, но он явно был редкостной сволочью и не менее редкостным параноиком. Ведь кому ещё как не конченному параноику создавать такую мощную охрану для своей лаборатории? Но всё это ещё можно было бы терпеть, со всем этим ещё можно как-то справиться. Выбивает из колеи вовсе не это, а вновь появившаяся на горизонте девочка на этот раз, к счастью, живая. — Ты снова здесь… — взгляд больших глаз цепкий и серьёзный, но совсем не опасный и очень знакомый. — Что тебе нужно? — Могу задать тебе тот же вопрос, — мечник криво усмехнулся. Судя по тому, как буквально на секунду изменилось выражение лица Юфи, ей эта усмешка не понравилась. — Ты ведь понимаешь, что я теперь так просто не отстану, придётся кое-что объяснить. Нет, придётся много чего объяснить, Юфимия Девочка опасливо огляделась по сторонам, словно боясь, что их могут подслушать, но потом всё же ответила: — Хорошо, если хочешь, я тебе всё расскажу, только не здесь. Приходи вот сюда, — она снова воровато огляделась и достала из кармана карту, протянув её мечнику. — На карте отмечен путь, ты легко меня найдёшь, — сказала она и исчезла, стоило Ноэ только на мгновенье отвлечься на карту. «Что ж, База Захватчиков, так База Захватчиков» — подумал Ноэ и, тяжело вздохнув, отправился к месту встречи. База захватчиков — это ещё одно противное место, куда в здравом уме или без особой необходимости не сунешься. Ноэ начинало казаться, что оба эти пункта про него. Он так устал, что половину сбивчивых и немного удивлённых слов, которые протараторила Юфи, Ноэ либо не услышал, либо не понял, либо не предал им значения. Она говорила что-то о шести героях и о том, что этого ещё не произошло, но мечника это не особо интересовало. Увидев измученное выражение лица Ноэ, Юфи наконец решила перейти к делу. — Но не будем об этом, — смущённо произнесла она, — Я рада, что ты здесь. Не думала, что ты всё-таки придёшь. — Хотел узнать, почему ты то живая, то мёртвая, вот и пришёл, — Ноэ устало огляделся. Так себе место для встреч всё-таки. — К тому же я ищу журнал наблюдений профессора К, почему-то мне кажется, что ты должна о нём знать. — Я всё время живая! — возмутилась Юфи, но мгновенно успокоилась. — Прости, что напугала тебя. Не думала, что кто-то из гильдии может там оказаться, — виновато произнесла она, но Ноэ только отмахнулся. — Ладно. Ты что-нибудь знаешь о клонах? — Нет, — почти не думая ответил мечник. — Ну, конечно, — тяжело вздохнула Юфи. — Понимаешь, в природе есть такая штука, как партеногенез. Но наши учёные смогли пойти дальше и перейти к молекулярному клонированию, то есть, клонированию молекул ДНК, а точнее генов и ДНК-последовательностей, не содержащих гены, используя методы генной инженерии и начав эксперименты с клонирования растений… Ну вот и, таким образом, нужна лишь питательная среда, в которую для каллусообразования обязательно входят акусин для дедифференциации клеток и цитокинин для индукции клеточных делений, поэтому… — Всё, стоп! — резко оборвал её Ноэ. — Если ты продолжишь, я засну стоя. — Слишком сложно да? — сочувствующе спросила роботехник. — Слишком муторно и нудно, — фыркнул Ноэ, — и слишком много ненужной информации. Так клоны это типа копии, да? — Т-ты понял?! — Юфи даже воздухом подавилась от удивления. — Да, несмотря на все твои старания, — в голосе Ноэ вновь звучали ядовитые нотки. — Прости, — Юфи виновато потупила глаза, — я честно пыталась говорить проще, но… но в вашем времени всего этого ещё не придумали. Я же из будущего, — последнюю фразу она произнесла почти извиняющимся тоном. — И чем нам это грозит? — вопрос был задан в шутку, но по изменившемуся выражению лица Юфи, мечник понял, что оказался на удивление проницателен, и прилёт гостей из будущего им, жителям настоящего, действительно чем-то грозит. — Понимаешь, клоны под предводительством той, по чьему подобию мы все были созданы, собираются вторгнуться в ваше настоящее. — Вам своего времени мало что ли, зачем в наше лезть? — голос Ноэ спокойный, даже насмешливый, но в глазах его едва различимы удивление и страх. — Наш мир он… — Юфи замолкла, так и не закончив фразы, словно слова застряли в голе, сморщилась и прикусила губу, будто говорить было так же больно, как глотать иголки. — Мы не могли больше нормально жить там, поэтому решили захватить ваш мир, ваше время. Ноэ нахмурился, ему сложно уложить всё это в голове, сложно поверить странным словам Юфи, но не верить им и отрицать очевидное ещё сложнее. После событий этого безумного дня, весь этот рассказ про клонов, про будущее, про вторжение не кажется таким уж безумным. Скорее уж каким-то умеренно странным. Конечно, подобные слова кого угодно бы выбили из колеи, но сейчас Ноэ сомневается, была ли у него вообще когда-то эта самая колея? — Зачем? Захватывать прошлое — глупость какая! Что вам это даст? — губы Ноэ тронула холодная издевательская усмешка. — Нет, не так. Сколько вам это даст? Лет десять? Двадцать? Может, пятьдесят? А что дальше? Снова захватите прошлое? А потом ещё раз? И ещё? И будете продолжать так до тех пор, пока само время не разорвётся, пав жертвой вашей глупости и нежелания менять что-либо? Вы там в будущем совсем мозгов лишились что ли? — Мы, мы просто… у нас…ох, — голос Юфи вдруг сорвался на несколько тонов ниже, став совсем-совсем тонким, совсем-совсем детским. Но она сжала маленькие кулачки и, всё так же не решаясь поднять глаз от покрытой песком земли, проложила: — Я хочу всё это остановить, Ноэ. Я очень хочу но… но… — и тут что-то в ней всё же не выдержало и сломалось, разлетелось на мелкие осколки и рухнуло, подняв собою взрывную волну. — Но я не справляюсь, Ноэ! Я не справляюсь! Ноэ ещё ни разу не видел, чтобы Юфи плакала и кричала, давилась словами и слезами. Да и, чего греха таить, не хотел бы видеть. Ведь, когда рядом с тобой плачет маленькая девочка, на которую свалилось столько взрослых забот — это ужасно, ещё ужаснее осознавать то, что ты ничем не можешь её утешить. Так же ужасно видеть в этой девочке себя несколько лет назад. Себя, плачущего над телом матери, заходящегося воем бессильной злобы и полного отчаянья, от понимания того, что уже ничего не можешь исправить, давящегося слезами и проклятьями, задыхающегося от ненависти к отцу, к богине, ко всему миру. Тогда Ноэ ничего не мог исправить, а теперь может ли он сделать хоть что-то, чтобы спасти этот ненавистно любимый жестоко-милостивый мир? — Я уже не справилась! — Юфи ревела так же, как ревут все дети, сломавшиеся под гнётом взрослых проблем, и вытирала крупные слёзы маленькими ладошками. А Ноэ не знал, как её утешить, не умел. Такое уж у них с братом было разделение талантов, Лени умеет утешать, Ноэ — ранить. Всё, что он мог делать слушать, и он слушал. — Жасмин… она похитила девочку, девочку по имени Дейзи. Я не знаю, что она с ней сделает, но что-то очень плохое. Жасмин… я не думала, что она… что она может быть такой жестокой, она так легко расправилась с гвардейцами. Я не хочу впутывать в это ещё и тебя или кого-то другого из гильдии, но… Но, пожалуйста, помоги мне! Последние слова дались Юфи с явным трудом, расцарапали горло изнутри и с болью сорвались с губ, слезами упав на песок, и утонули в громких рыданиях. Ноэ как никто другой понимал это чувство, нежелание впутывать во что-то действительно опасное тех, кто тебе дорог. Он бы тоже не стал рисковать кем-то из гильдии, но не собой. Своя жизнь для него уже давно была не слишком ценна, он жил лишь ради одной ужасной цели, сознавая насколько эта цель ужасна по сути своей, мечник думал, что лучше бы ему не жить вовсе. Так что, если он и пострадает — это будет нестрашно, ведь пострадать или даже погибнуть ради блага всего мира не так уж плохо. — Конечно, — согласиться выходит удивительно легко. — Конечно, я тебе помогу. Я обещаю, что не дам никому разрушить этот мир, — тихо выдохнул Ноэ, осторожно гладя Юфи по голове, пока та, уткнувшись лицом ему в грудь, пыталась подавить рыдания.***
В гильдийский дом все начали возвращаться только под вечер. Элисия, сидя на диване, наблюдала, как её встрёпанные, усталые, но уже не такие подавленные согильдийцы возвращаются домой. Этот дом истосковался по ним, да и сама Элисия истосковалась тоже, но всё равно не могла не чувствовать себя среди них лишней. Особенно остро она ощутила это тогда, когда в дом вошли Фукуда и Лени. Чуть ли не смеющиеся клирик и воин, увидев её сразу же притушили свои улыбки, посмотрев на Элисию с каким-то непонятным натянутым сочувствием, словно вспомнив, что веселиться им сейчас нельзя. Нельзя, потому что главе гильдии сейчас тяжело и грустно. Элисия чувствовала себя особо хрупкой вазой, которая может разбиться даже от слишком громкого звука, уж тем более от весёлого смеха. И вот, чтобы она не разбилась, к ней решили даже не приближаться, от греха подальше. Но Элисия решила с этим смириться, погоревать для приличия ещё с недельку, а потом отойти, успокоиться. Сделать всё так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что с ней на самом деле всё в порядке. Больше всего волшебницу взволновал внешний вид Огами. Выглядел инквизитор, мягко говоря, неважно: кожа болезненно бледная, под покрасневшими глазами залегли тени, даже волосы казались не чёрными, а какими-то неясно серыми. Но на все вопросы Элисии клирик лишь отмалчивался, а свой внешний вид списал на обычную усталость. Элисия понимала, что он врёт, но говорить ничего не стала и просто отправила Огами спать. Осколок зеркала истины жёг ей кожу через ткань кармана. Завтра. Она сделает это завтра. Завтра она обязательно раскроет все карты. Последним в дом вернулся Ноэ. Было уже далеко за полночь, ужасно хотелось спать, но Элисия твёрдо решила дождаться всех. В гостиную Ноэ буквально ввалился, еле волоча ноги. Мечник скользнул по Элисии рассеянно-сонным взглядом, вряд ли даже различив её в темноте, и, всё так же тяжело переставляя ноги, отправился на верх. Сама Элисия посидела в гостиной ещё немного, раздумывая обо всём, что произошло за этот бесконечно длинный и абсолютно бесполезный день, и, наконец устав от собственных мыслей, отправилась спать. Сон навалился удушливой волной, как наваливается жаркий полдень в летний день. Элисия несколько раз просыпалась, даже не совсем понимая, что делает, в полусонном состоянии судорожно нащупывала под подушкой осколок и только тогда успокаивалась, снова проваливаясь в сон, как в бездонный омут. Но потом вновь, вздрагивая, просыпалась и начинала шарить рукой под подушкой. Ей всё казалось, что зеркало исчезнет. Волшебнице несколько раз снилось, что она не находит под подушкой ничего. А может, это ей вовсе и не снилось, и зеркало действительно исчезало, а потом появлялось вновь. Ведь чего только с этими магическими артефактами не бывает. Даже утром беспокойный сон дал о себе знать. Он словно паутина оплёл не только всё сознание, но и, казалось, всё тело. Хотелось содрать с себя липкие обрывки сна, которые как нити паутины прилипли к коже. Холодная ванна более-менее помогла, но Элисия всё равно чувствовала себя крайне паршиво. Ей безумно хотелось спать, но она скорее бы отправилась в логово дракона, чем вернулась в обитель кошмаров, которым ей теперь представлялась собственная кровать. Не представляя, чем займётся сегодня, Элисия спустилась в гостиную, где уже собралась большая часть гильдии. Согильдийцы весело обсуждали, взятые ими задания, причуды заказчиков, да и вообще планы на день. Элисию они даже не заметили. Волшебница окинула всех присутствующий быстрым взглядом. В зале не хватало только близнецов и Огами. Отсутствию первых она даже не удивилась, наоборот, она была бы удивлена, если бы увидела воинов среди бодрствующих раньше обеда. А вот не найдя Огами, Элисия заволновалась. Вроде бы и ничего странного в его отсутствии не было, он просто очень устал и решил поспать подольше, но… Но какое-то невнятное нехорошее предчувствие шевельнулось в душе Элисии. Всего мгновение нерешительности и она вновь отправилась наверх. Новое секундное сомнение одолело волшебницу у двери Огами, рука её замерла в нерешительности, но волнение всё же взяло верх. Стук вышел даже громче, чем Элисия рассчитывала. Нервный, обрывистый, почти истеричный стук. — Да? — отозвался удивлённый голос Огами с той стороны. — Это я, Элис, — немного дрожащим то ли от волнения, то ли от смущения голосом ответила волшебница, — могу я войти? — Конечно, входи. Элисия осторожно приоткрыла дверь, словно боясь, что на неё что-то упадёт, и зашла внутрь. В комнате Огами она была всего пару раз, потому что не имела обыкновения шастать по чужим комнатам. Она чувствовала себя вторженцем в личное пространство и внутренне ругала себя за то, что вообще решила сюда зайти. Но стоило ей только поднять глаза на клирика, как все сомнения её развеялись. Он стоял около шкафа в полу-расстёгнутой рубашке, волосы его были встрёпаны, кожа такая же бледная, глаза всё такие же покрасневшие, с залёгшими под ними тенями. Весь его вид не мог свидетельствовать ни о чём кроме болезни. — Ты куда-то собрался? — голос волшебницы мгновенно сменился с нерешительного на строгий. — На задание, — ответил Огами всё тем же удивлённым тоном, явно не понимая чего от него хотят. — Ты себя хоть видел? — Элисия вскинула на Огами серьёзный взгляд, но тут же его отвела. Какое-то странное чувство не давало ей встречаться с ним взглядом, и это было вовсе не смущение. — Ты абсолютно точно болен и абсолютно точно никуда не пойдёшь. — Да ничего страшного со мной не… — Это не обсуждается! — волшебница возвысила голос. Как бы ей сейчас хотелось метнуть в клирика грозный взгляд, но она не могла заставить себя поднять взгляд выше его плеча. — Элис, с тобой всё в порядке? — тон Огами с непонимающего сменился на взволнованный. Элисия буквально ощущала на себе его встревоженный взгляд. — Я тебя чем-то обидел? — Со мной всё в порядке. Ты ничем меня не обидел, — отрезала волшебница. — Тогда скажи это, глядя мне в глаза! Огами сделал шаг навстречу, но Элисия скорее инстинктивно, чем осознанно отшатнулась. — Да что с тобой происходит, Элис? — Огами остановился и сделал несколько шагов назад, давая Элисии больше пространства. — Что со мной происходит? Да что происходит с тобой? Что с тобой уже произошло? Что происходит со всеми нами?! В Элисии словно лопнула натянутая до предела струна. Та последняя струна, на которой держалось её душевное равновесие. Всё рухнуло, обвалилось, и саму Элисию стремительно утягивало вниз. Она бросила на Огами какой-то совсем чужой, полный невысказанной боли взгляд и, резко развернувшись, выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.***
Ноэ не проснулся а, казалось, вынырнул из глубокого болота собственных кошмаров. Но сон никак не хотел до конца отпускать его в реальность. Всё было так размыто. Так нечётко. Ноэ понимал, что проснулся, кажется, из-за громкого звука, возможно, из-за хлопка, но так и не мог понять, что это было. Решив не тратить время на всякие глупости, Ноэ быстро встал и наскоро оделся. Кажется, было около полудня, стоило бы встать пораньше. Ведь сегодня ему, кажется, предстоит спасти мир, и этот факт почти доводил мечника до припадка истерического смеха. Выйти из гильдийского дома удалось незамеченным, чему мечник не мог не радоваться. Ему ужасно не хотелось объяснять кому-то куда и зачем он идёт. Особенно ему не хотелось говорить, что он вообще-то идёт спасать мир от вторжения из будущего. Ноэ и сам в это не слишком верил, а кто-то другой не поверит и подавно. — Куда идёшь? Эдем вновь подкралась тихо, словно возникла из неоткуда. Ноэ уже начинал ненавидеть это эльфийское умение передвигаться беззвучно, словно кошки. — Это не важно, — коротко бросил Ноэ. — А тебе стоило бы на меня злиться, не разговаривать со мной и избегать, пока я сам не приду вымаливать у тебя прощения. — А ты придёшь? — лукаво прищурив глаза, спросила Эдем. — Приду, — вздохнул Ноэ, — и буду очень долго извиняться, и говорить, что вёл себя как дурак, и что ударила ты меня очень даже за дело. Да и вообще, не стоит тебе меня прощать. Не заслужил. — Ладно, обещаю тебя не прощать еще недели две, — чуть улыбнулась Эдем. — Тебе этого хватит, чтобы вдоволь намучиться? — Можно даже три, если тебе не трудно. — Вовсе нет, — эльфийка чуть прибавила шаг, чтобы идти в ногу с мечником. — Но сейчас я иду с тобой. Не хочешь говорить — не говори. Но я всё равно иду с тобой, и ты не сможешь этому помешать. Никак. Потому что я так решила. — Раньше слово вставить боялась, а теперь… — губы Ноэ тронула лёгкая улыбка. Совершенно обычная улыбка без примеси иронии или сарказма, без капли яда. — И с каких пор ты стала такой своевольной? — С тех пор, как один замечательный человек вернул мне свободу. По сравнению с Бункером Жасмин Тропы безумия были достаточно милым местечком для прогулок. Этот Бункер скорее сведёт с ума, было б с чего сводить. Ноэ казалось, что его сводить уже не с чего, а вот Эдем… за Эдем он беспокоился. — Жуткое место, — призналась эльфийка, чуть поёжившись, словно от холода. Хотя какой уж тут холод, жара неимоверная. — Будто вся природа здесь умерла. Песок. Море песка. Море раскалённого, заполонившего всё пространство от края и до края песка. Для эльфа это, наверно, было самым жутким местом, которое только можно вообразить — пустыня, где всё живое давным-давно умерло или никогда не существовало вовсе. — Не стоило тебе со мной идти, я же говорил, — выдохнул Ноэ. — Стоило, — покачала головой Эдем, — ты без меня не справишься с этой Жасмин, кем бы она не была. Один в поле не воин, сам понимать должен. По дороге мечнику всё же пришлось всё рассказать. Совсем-совсем всё и про клонов, и про вторжение, и про Жасмин, и даже про самоцвет, который был спрятан в теле Дейзи. Последнее Ноэ и сам не мог до конца понять, но факт оставался фактом, у Жасмин есть самоцвет, и это очень плохо. Эдем, как ни странно, достаточно легко во всё это поверила и отнеслась к ситуации серьёзно, настолько серьёзно, что даже порывалась вернуться в гильдийский дом и рассказать всё остальным. Но Ноэ её отговорил, как оказалось, Эдем тоже знакомо чувство нежелания впутывать близких во что-то опасное. На входе в бункер обнаружилась достаточно просторная площадка, ровный квадрат какого-то незнакомого Ноэ покрытия, не занесённый песком. Сам бункер представлял собой полусферу, сделанную, кажется, из железа, и опутанную трубами. Но самое главное — дорога к бункеру была открыта. — Не думала, что кто-то отыщет бункер, — раздался громкий насмешливый голос где-то впереди. Ноэ резко вскинул голову, присмотрелся. У дороги, ведущей к бункеру, стояла невысокая светловолосая женщина в белом халате — Жасмин. Ноэ уже хотел было кинуться к ней, но Эдем остановила его, схватив за руку. Кивком головы она указала на выходящих из здания бункера странный существ из металла — роботов — и нескольких девочек с непонятным оружием наперевес — клонов. — Но это не имеет значения. Мои новые клоны уже готовы, — усмехнулась Жасмин. — Клоны, уничтожить врагов! — Да, госпожа Жасмин. Ваше желание — закон, — хором ответило это небольшое войско. Ноэ выхватил меч из ножен, уже прикидывая, как бы удачнее ударить, чтобы сразу уничтожить несколько противников, но Эдем вновь схватила его за руку. Её пальцы судорожно вцепились в его ладонь. — Ноэ, там же дети, — с ужасом в голове произнесла эльфийка. — Мы же не можем их… — Убить? Почему нет? — слова Ноэ вновь стали холодны и жестоки. — Они же не настоящие, они клоны, они враги. — Нет, они живые, — Эдем посмотрела на мечника глазами полными ужаса, — ты же говорил, что они как Юфи, значит они живые и настоящие. Мы не можем, пусть даже они враги, как ты не понимаешь, Ноэ?! Мечник вдохнул и выдохнул. Эдем — его голос разума, той части разума, что ещё способна сострадать. Эдем — его стоп кран, способный остановить его за миг до неверного шага. Он мягко высвободил свою ладонь из её пальцев, чуть сжав их напоследок. — Хорошо. Мы их просто оглушим, а вот роботов сломаем, ладно? Эльфийка удовлетворённо улыбнулась и кивнула. Но сказать это оказалось проще, чем сделать. Ноэ и Эдем старались не причинять девочкам-клонам особого вреда, а вот девочки-клоны, наоборот, старались этого самого вреда причинить как можно больше. Ноэ мысленно пожалел, что с ними нет Огами и Элисии. Мечом и стрелами гораздо сложнее не причинять сильного вреда и просто оглушать, чем магией. А Огами если что и подлечить может. Лечить врагов — это, конечно, нонсенс, но что делать. Ноэ резко оттолкнул Эдем в сторону от струи огня, выпущенной одним из роботов. Руку обожгло болью, но меча Ноэ не выпустил. Как-то не очень ловко размахнувшись, мечнику всё же удалось применить «Меч полумесяца». Волна энергии разнесла остатки ближайших роботов, превратив их в груду металлолома. Чуть в отдалении послышался детский вскрик. Одна из девочек повалилась на землю, держась рукой за рану на боку. Другая девочка бросила оружие и кинулась к ней, даже не заботясь о Ноэ и Эдем. — Пошли дальше, — тихо попросила Эдем. — Я не хотел её ранить, — сам не зная зачем, сказал Ноэ. — Знаю. Дальше пришлось идти в обход, потому что главная дверь бункера теперь была закрыта. Стоило им свернуть и выйти на новую квадратную площадку, как их окликнула Юфи. Девочка очень удивилась, увидев Эдем, но это было скорее радостное удивление. — Я так рада, что вы в порядке! Хорошо, что Жасмин не сделала ход первой. Я боялась, что она прикажет своим войскам атаковать, — радостно тараторила Юфи, — но всё не так хорошо, как могло бы быть. Это место когда-то было храмом. Жасмин как-то удалось зарядить здесь самоцвет и создать новых клонов. Да и сама она стала сильнее, теперь с ней будет не просто справиться. — А я-то надеялся победить её щелчком пальцев, — ядовито сказал Ноэ. — Но есть же какой-то способ её победить, верно? — с надеждой спросила Эдем. — Она ведь не стала такой же сильной, как дракон? — Нет, не стала, — кивнула Юфи, — и способ действительно есть, нужно обезвредить всех новых клонов, тогда поток энергии нарушиться. Не думаю, что из-за этого Жасмин совсем ослабнет, но с ней можно будет справиться. Я разберусь с частью клонов и открою вам ворота бункера, но всё остальное вам придётся взять на себя. Мечник и эльфийка синхронно кивнули. Юфи смотрела на них со странной смесью восхищения и безграничной благодарности во взгляде. Такое искреннее проявление столь сильных эмоций Ноэ очень смущало, но он не подавал вида. — В прошлом этот храм использовали в качестве ловушки для того, чтобы запереть врагов в прошлом и принести в жертву, — крикнула Юфи уже вслед. — Здесь переплетается множество путей. Будьте осторожнее! — Уж чего-чего, а осторожности нам не занимать, — саркастично заметил Ноэ, по прошествии около часа вновь стоя у входа в бункер. — Мы ведь добросовестно собрали все ловушки которые могли и точно ни одну не забыли? Эдем отчаянно покраснела. За час они успели обойти всю территорию бывшего храма по кругу и вернуться ко входу в бункер. Всех клонов, которые встретились им по дороге, они обезвредили, и ближайшие пару часов те должны были оставаться без сознания. И всё у Ноэ и Эдем получалось достаточно неплохо, если бы не ловушки. Те ловушки, в которые Эдем попадала с завидной регулярностью. — Прости, — пробормотала Эдем, виновато глядя на мечника, но тот, как ей показалось, не злился. — Ничего, нашей целью как раз-таки было выманить как можно больше клонов, так что ты даже помогла, — усмехнулся Ноэ. Ноэ на неё не злился, зато вот сама Эдем на себя злилась. На ней была всего пара царапин и ушибов, а вот Ноэ… Ноэ из-за неё досталось куда больше. В нескольких местах на одежде расползтись кровавые пятна, похожие на ярко-красные цветы. На кисти руки не слишком сильный, но заметный ожог. Меч держать, должно быть, больно. На щеке порез. А ещё часть ран Эдем просто не могла видеть. И большая часть ранений была получена Ноэ из-за неё, потому что он её прикрыл, оттолкнул, защитил. Так должен был поступить любой настоящий воин, но Эдем всё равно было стыдно. Она подошла ближе и аккуратно, стараясь не причинить боли, стёрла кровь с раны на щеке Ноэ. Как бы Эдем сейчас хотелось уметь исцелять. Она бы отдала все силы, только бы исцелить хотя бы пару ран. — Прости, — ещё раз повторила она. Эдем хотела ещё что-то добавить, но её перебил звук открывающихся дверей бункера. — Мелочи, — отмахнулся Ноэ, подразумевая свои раны, и направился к бункеру, — бывало и хуже. Было что-то такое в этой фразе, что заставило эльфийку поверить в то, что действительно хуже бывало, причём намного-намного хуже. Настолько хуже, что эти раны показались бы лишь царапинами, мелочами. Но сейчас думать стоило не об этом, а о том, что дверь бункера открыта, и что за ней ожидает сильный и опасный враг. И самое опасное было то, что ни мечник, ни эльфийка не знали, насколько же Жасмин в действительности сильна. Но готовиться стоило к худшему. Ноэ чуть замешкался перед входом в бункер, глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок. Насколько бы сильна ни была Жасмин главное не терять над собой контроль. Не при Эдем. Иначе и она может пострадать, а этого Ноэ уж точно не хотел. Стоило только войти в бункер, как железная дверь с противным скрежетом захлопнулась. Это даже ловушкой сложно было назвать, ведь они шли сюда прекрасно осознавая, что их ждёт. — Не ожидала, что с вами будет столько проблем, — с губ Жасмин не сходила надменная улыбка такая, которую хочется стереть с лица любыми возможными способами. — Однако хватит разговоров. Ваш путь окончится здесь и сейчас. Жасмин указала вставленным большим пальцем вниз. Этот жест означал лишь одно — приказ на уничтожение. Врагов, казалось, было немного. Всего пара роботов и две девочки: инженер и бомбордир. Сама Жасмин в бой вступать не спешила, решив, что её воины и сами справятся. Для Ноэ и Эдем это был лучший расклад. Мысленно Ноэ ликовал, Жасмин их недооценивает, а значит увеличивает их шансы на победу. На девочках-клонах была какая-то защитная магия, из-за которой ударить их было нельзя, но пока оно даже к лучшему, ведь можно не сдерживаясь бить по роботам, не боясь кого-то смертельно ранить. Клинок бури, удар полумесяца, меч полумесяца, танец бури. Ноэ почти не понимал какие приёмы использует, тело двигалось как-то само, на автомате, словно он и сам был одним из множества роботов. Скрежет и лязг металла о металл. Часть брони одного из роботов откололась и упала на пол. Второй удар точно в то же место. Но робот резко развернулся, ударив мечника в живот одной из тяжелых рук. Не успел Ноэ отойти после первого удара, как его обдало сильной волной жара. Многострадальная рука, и так уже обожжённая, покрытая ранами, покраснела ещё сильнее и отозвалась острой резкой болью, словно миллионы игл вонзились в ладонь, пробив её насквозь. Ноэ до крови прикусил губу, пытаясь не закричать от боли. От следующего удара он увернулся, тяжёлая рука робота просвистела прямо над его головой. Неловко откатившись назад, Ноэ ударился головой о стену бункера, мир перед глазами содрогнулся, стал нечётким. Меч лежал всего в полуметре, Ноэ по привычке потянулся к нему левой рукой, но не смог даже обхватить эфес. Пальцы дёрнуло невыносимой болью, похожей на удар молнии. Робот развернулся всем корпусом и приготовился выпустить новую струю огня. Губы Ноэ исказила кривая усмешка. В голове, прорвавшись сквозь шум и боль, всплыли слова отца. Они прозвучали так чётко, словно он стоял где-то рядом, смотрел сверху вниз холодным безразличным взглядом и, конечно же, даже не думал помогать. Отец часто говорил Ноэ, что он всегда должен иметь преимущество перед врагом не важно какое. Даже самую незначительную вещь можно обратить в преимущество. Ноэ родился с одном таким преимуществом, он был левшой и привык держать меч левой рукой, тогда как большинство привыкло защищаться от атак справа. Но этого было недостаточно. Отец всегда говорил, что нужно создавать для себя как можно больше таких преимуществ, поэтому Ноэ с детства учился сражаться и правой рукой. Перехватив меч правой рукой, Ноэ со всей оставшейся силой ударил по роботу. Снова скрежет и лязг, и робот, издав резанувший по ушам писк, развалился на части. Стоило только этому случиться, как с девочек-клонов спала защитная магия. Ноэ бросил короткий взгляд на Эдем, один сапог эльфийки обуглился, на ноге виднелся ожёг. На одежде в нескольких местах алели неровные рваные полосы. И тут Ноэ понял, что ему глубоко наплевать, что эти девочки-клоны такие же как Юфи, такие же как другие люди. Ему всё равно. Они преграда на его пути, а значит он уничтожит их, чтобы вывести Эдем отсюда. Уничтожит без капли жалости. Правой рукой сражаться было не так удобно, так что атаки выходили не такими точными. Но какое это имеет значение, когда враг прямо перед тобой? Несколько быстрых атак энергетическими волнами, от которых клону удалось увернуться, блок и сразу контратака. Резкий взмах мечом, и на пол упали алые капли. Клон вскрикнула, словно живая настоящая девочка, но это всё фарс, она никогда не была настоящей. Клинок бури, и тело клона подбросило и завертело в урагане. На стенах бункера заплясали алые всполохи. Рассечение, и клон снова закричала. На руках, ногах, на всём её маленьком теле вспыхнули раны, а пушка, которой она пыталась защититься, разлетелась на части. — Губительный… — Ноэ занёс меч над клоном, та сжалась в испуге. — Ноэ! Крик Эдем прорезал воздух, словно молния. На секунду сознание прояснилось, и первое, что увидел Ноэ — полные ужаса глаза Эдем. А уже через мгновенье мир канул во тьму. Кто-то сзади ударил его в голову чем-то тяжёлым. Как бы ни пытался Ноэ удержать ускользающее сознание, ничего не получалось. Ноги подкосились, меч выпал из рук. Но ему сейчас нельзя было терять контроль, если он его потеряет то… то… Хотя, он ведь уже его потерял. Среди полной темноты и гулкой звенящей тишины голос Жасмин был подобен раскату грома: — Так вот кто из нас, оказывается, настоящее чудовище.***
— Ты можешь объяснить мне, что такого ужасного я сделал? Элисия сверлила хмурым взглядом полку ближайшего шкафа, Огами не сводил глаз с неё самой. — Скажи уже что-нибудь, иначе я начну думать, что дело в этом шкафе. Тишина в библиотеке стояла гнетущая, настолько гнетущая, что Элисии казалось, будто она не сможет вымолвить и слова, даже если захочет. Все её слова увязнут в этой тишине, как вязнут мысли, ведь мысленно она кричала. Мысленно она сыпала обвинениями и вопросами, кричала так громко, что, наверно, если бы не эта библиотечная тишина, её мысли можно было бы услышать, но то были лишь мысли. А вслух она не говорила ничего, потому что не знала с чего начать, потому что осколок зеркала истины врезался в кожу почти до крови, потому что ей было очень и очень страшно. Огами сидел на подоконнике всего в метре от Элисии. Небо вдруг затянуло плотными ватными тучами, и слабый дневной свет бил ему в спину. На улице ощутимо похолодало, и этот холод прокрался в гильдийский дом. Элисию даже изредка потряхивало из-за этого холода или ей только казалось, что трясёт её именно из-за холода. Элисия перевела взгляд и встретилась глазами с клириком. Он был совсем рядом, и это очень сбивало с мыслей. С одной стороны ей хотелось преодолеть это незначительное расстояние, уткнуться лицом ему в грудь, заключить в объятьях и разреветься, хотелось сидеть так очень-очень долго и, наверное, даже больше никогда не отпускать. Но это с одной стороны. С другой — хотелось его убить. Прямо сейчас, прямо на месте, потому что… — Ты врал мне, — от собственного тона у Элисии пробежал мороз по коже. — Так долго врал, всем нам врал и врал. Изо дня в день. Зачем? Про трагедию бессонной лощины, про адептов, про драконьих потомков. Ты все время врал… Да кто ты после этого?! — голос волшебницы охрип из-за застрявших где-то в горле слёз. — Кто ты?.. — Элис, о чём ты? — уголок губ клирика нервно дёрнулся. — Я не… — Хватит! — с этими словами Элисия наконец рывком выдернула осколок зеркала из кармана. Зеркало блеснуло в тусклом дневном свете, и Элисия впервые смогла его увидеть. Осколок был не слишком большим, чтобы спокойно уместиться в глубоком кармане, но и не слишком маленьким, чтобы человек, сидящий всего в метре, смог хорошенько себя рассмотреть. Хотя тот, кто сидел на подоконнике сейчас и очень грустно улыбался, был совсем не тем, кто сидел там мгновение назад. Волосы словно выцвели до льдистой белизны, кожа тоже побледнела, от чего тени под глазами стали ещё заметнее. Зато глаза стали гораздо ярче, сверкнув ярко-алым, как два рубина. Элисия ещё сильнее стиснула пальцы, сжимая осколок. Ей было совершенно не важно, что пальцы резались об острые края, она не ощущала боли. Красная капля медленно стекла по осколку, разделив его на две неравные половины, и упала на пол. Как и ожидалось, даже осколок зеркала истины способен разрушить ложный образ, особенно если он создан всего лишь зельем смены внешности. Какая глупость. Элисии хотелось истерически смеяться, потому что это действительно было смешно. Столько времени жить с кем-то бок о бок, столько миссий вместе пройти. И ладно бы она ничего не замечала, но она замечала! Можно изменить внешность, можно спрятать личность за маской, но привычки и характерные жесты не утаить. Она просто не хотела признавать, потому что ей нравилось быть рядом с ним, потому что она боялась всё разрушить, потому что она очень боялась и сейчас тоже боится. — Давно не виделись, Аллен, — голос Элисии дрогнул и надломился. Рубиновые глаза смотрели на неё с невыразимой печалью и немым извинением, которое при всём желании невозможно было высказать словами. Осколок зеркала выпал из ослабевших израненных пальцев, упал на пол и, кажется, разлетелся на ещё более мелкие осколки, но Элисии было всё равно. Всё равно, что она теперь никогда не найдёт осколок, что с её пальцев капает кровь, что из глаз текут слёзы. Абсолютно всё равно. — Я просто хотел быть рядом. — Я знаю. Элисии были безразличны все его извинения, ей было всё равно, что он скажет, что он сделает. Если он скажет, что ему нужно уйти, она его отговорит. Если он просто встанет и уйдёт, она его не отпустит. Никогда-никогда не отпустит. Потом она, конечно, его убьёт очень медленно и очень мучительно. Но не сейчас. Сейчас можно просто долго-долго реветь, уткнувшись лицом Аллену в грудь. А он пусть гладит по волосам, шепчет что-то почти неслышно, она не будет его слушать, будет только сильнее сжимать в объятьях, чтобы он точно больше не смог никуда уйти. За окнами медленно и неслышно на землю опускались первые снежинки.***
Глаза Эдем расширились от ужаса и шока, она застыла, не в силах сделать хоть шаг, словно всё её тело сковал лёд. Она видела, как атаки Ноэ меняют свою форму, энергетические волны из синих становились ярко-красными, пылающими. Это были уже не потоки энергии, это были огненные порезы, оставленные прямо на воздухе. Смертоносные алые всполохи. Но не только атаки Ноэ меняли форму, сам он… а он ли это был? Чёрные волосы, тёмно-алые, винного цвета глаза, в которых сейчас горело, кажется, настоящее дикое ревущее пламя ярости, губы, искажённые в кровожадном оскале. Это был вовсе не Ноэ. Это был тот самый человек, которого называли Духом Ветра, потому что он отрёкся от собственного имени. Это был тот самый человек, который подарил ей свободу. — Вот я и узнала твоё настоящее имя, — прошептала Эдем. Время замедлилось, словно и его тоже сковало льдом. Эдем видела, как Жасмин оказалась за спиной у Ноэ, как замахнулась огромным гаечным ключом, словно это был молот, как нанесла сокрушительный удар со спины, от которого Ноэ повалился на землю. — Так вот кто из нас, оказывается, настоящее чудовище, — губы Жасмин исказила мерзкая ухмылка, которую Эдем обязана была стереть. И тут лёд, сковывавший тело эльфийки, треснул. Руки сами, не дожидаясь команды мозга, натянули тетиву на арбалете. Стелла засветилась фиолетовой энергией. — Отойди от него! Стрелы следопыта никогда не промахиваются, и в этот раз они тоже достигли цели. От части Жасмин всё же сумела увернуться, но пара стрел попали в неё, заставив скорчиться от боли. Эдем снова натянула тетиву. Арбалет сильно пострадал в этой битве, и эльфийка молила, чтобы он продержался ещё хоть немного и не развалился прямо у неё в руках. На кончике стрелы вновь засияла фиолетовая магическая энергия, но выстрелить Эдем не успела, потому что случилось то, чего не ожидала ни она, ни её противница. Ярко-красная вспышка озарила бункер, а через секунду тело Жасмин подбросило в воздух и закружило в огненном вихре. Эдем перевела взгляд с Жасмин на то место, где только что лежал Ноэ, но его там не увидела. Тот, кто стоял там, сжимая рукой — да даже уже не рукой, а когтистой лапой — меч, был вовсе не Ноэ и даже не Дух Ветра. Это был настоящий Разрушитель в своей истиной ужасающей форме. Алые рога, чёрные кожистые крылья за спиной, но больше всего пугал изменившиеся взгляд. Теперь тёмно-алые глаза были полны холодной нечеловеческой ярости и жажды крови. — Ноэ… это точно ты? — голос Эдем был не более чем тихим шёпотом, почти беззвучным и тут же поглощённым звуками битвы. Алые и жёлтые всполохи наполнили бункер. Что-то взрывалось, грохотало. Эдем плохо понимала, что вообще сейчас происходит. Жасмин и Разрушитель сцепились в битве, причём Разрушителю явно везло больше. Он теснил Жасмин к стене, та почти не атаковала, уйдя в глухую оборону. Разрушитель же наоборот не защищался вовсе, он либо уворачивался, либо вообще пропускал атаки, не замечая ударов и новых ран. Он же убьет её и совсем потеряет контроль, вдруг поняла Эдем и вновь натянула тетиву. Сил у неё уже почти не осталось, да и арбалет грозил вот-вот развалиться. Только бы продержаться, вложить все силы в последний удар. Мягкое фиолетовое свечение разлилось от наконечника по древку стрелы до самого оперения. От стрелы разошлись два луча, превращаясь в огромные крылья, словно сама стрела была исполинской птицей. Эдем задержала дыхание и прицелилась. Она должна точно всё рассчитать, закончить всё одним метким ударом. На выдохе пальцы отпустит тетиву. Крылатый сгусток магической энергии врезался в пол точно между Разрушителем и Жасмин. Из-за сильного потока энергии дверь бункера открылась. Жасмин, прокатилась по полу, несколько раз сильно ударившись об него, и вылетела прямо в открывшийся проход, продолжив своё падение. Разрушителя отбросило в стену, ударив об неё с такой силой, что он уже не поднялся. Ноги Эдем подкосились и она упала, не в силах больше стоять. Рядом с ней упал арбалет, развалившийся на части, оружие было безнадёжно сломано, но Эдем это не волновало. Она знала — Жасмин не вернётся, по крайней мере не сейчас. Обретя способность двигаться, Эдем, спотыкаясь и падая, бросилась к Ноэ. Теперь это снова был он, а вовсе никакой не Разрушитель. Волосы вновь стали синими, рога и крылья исчезли. И Эдем была безумно этому рада. Только вот сознание к мечнику так и не вернулось, и это заставляло душу эльфийки леденеть от страха. — Ноэ, очнись пожалуйста, — слова вышли дёрганными, дрожащими, хриплыми из-за сдавивших горло слёз. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя, очнись. Эдем не знала, что ей делать. Она могла лишь просить его очнуться, повторяя эти слова словно какую-то молитву. Она готова была молиться кому угодно: древу, Альтее, да хоть Вестиниэль — главное, чтобы Ноэ жил. — Пожалуйста… не оставляй меня, — по щекам эльфийки катились слёзы, падая на изодранную рубашку мечника. — Что угодно, только не оставляй меня. Дрожащей рукой Эдем стёрла струйку крови, сочащуюся с губ Ноэ. — Пожалуйста… я очень-очень тебя люблю, — шептала она, сквозь душащие слёзы, — пожалуйста, не умирай. С улицы послышались чьи-то шаги, Эдем рефлекторно потянулась за арбалетом, но остановилась вспомнив, что он сломался, разлетелся на части. Она уже было хотела схватиться за меч Ноэ, как во входном проёме показалась Юфи. Девочка выглядела потрёпанной — волосы спутаны, одежда местами порвана — но целой и невредимой. Не задавая вопросов, она подскочила к Ноэ, на ходу доставая из сумки, висевшей на плече пузырёк с какой-то красной жидкостью. — Исцеляющее зелье? — удивлённо спросила Эдем. — Да. Полностью оно не исцелит, насколько я могу судить, раны слишком серьёзные, но на первое время сгодится, — быстро проговорила Юфи, вливая зелье мечнику в рот. — Он не умрёт, да? — всё ещё дрожащим от слёз голосом спросила Эдем. — Не умрёт, — со стоном открывая глаза, ответил Ноэ. — Умрёшь тут с вами. Губы Эдем растянулись в счастливой улыбке. Она принялась вытирать слёзы, но те всё не желали переставать течь. Она улыбалась и плакала от счастья и облегчения. Раньше она бы никогда не подумала, что от такого тоже можно плакать. А Ноэ морщился от боли, пытаясь встать или хотя бы сесть, шипел на Юфи, которая его останавливала, и на Эдем, чтобы та перестала мокроту разводить. Ни та, ни другая его, конечно же, не слушали. Прошло около часа прежде чем Ноэ смог нормально стоять и ходить, хоть и прихрамывая, шипя от боли и опираясь на меч, но и это с его ранами было уже неплохо. Сейчас эти ранения были не так уж и важны, главное, что они победили, они спасли мир от вторжения. Эдем не знала, где сейчас Жасмин. Юфи этого тоже не знала, когда она заходила в бункер Жасмин у входа уже не было. Но какое это сейчас имело значение? Главное, что сейчас все они живы, мир спасён, а самоцвет дракона теперь у них. Оставалось лишь решить, что с ним делать. — Эдем, — позвала эльфийку Юфи, — я хочу доверить его тебе. Это камень Древнего дракона, доброго существа, созданного Богиней. Он всегда находился в руках героев. Геранта, Аргенты и того, кто станет защитником мира в будущем. Я убеждена, что в сердцах этих героев живёт частичка Древнего дракона, — на губах Юфи заиграла мечтательная улыбка. — Но как распорядиться этим самоцветом сейчас решать только тебе. — Только мне, значит, — задумчиво повторила Эдем. — Есть у меня одна идея.***
— Выглядите хуже чем я, снова в героев играете? — слова Вельскуда так и сочатся сарказмом. В подземелье королевского замка как всегда неуютно и прохладно. Эдем не любила сюда приходить, здесь она чувствовала себя как в каменном мешке. Но сейчас прийти сюда было необходимо. — Играли, как же, — в словах Ноэ яда ничуть не меньше, и Эдем не могла мысленно не отметить, что чем-то они с Вельскудом очень-очень похожи. У Ноэ и Вельскуда очень странные отношения. Они оба делают вид, что друг друга не переносят. Вельскуд пытается поддеть юного мечника, тот в ответ пытается поддеть его, шипит и злится. Но Эдем, несмотря на это, назвала бы их учеником и наставником. Вельскуд даёт советы, как бы между прочим, как бы невзначай, Ноэ делает вид, что они ему не нужны, но на самом деле всё запоминает. — У нас для тебя подарок, — фыркнул Ноэ, а Эдем тем временем протянула Вельскуду самоцвет. — Можешь хоть ряди разнообразия сделать вид, что благодарен! — Сколько от тебя шуму, — вдохнул Вельскуд, но самоцвет всё же принял, — шли бы сначала сами подлечились, а потом бы к другим с помощью лезли. Вот же надоедливые дети.