* * *
Солнце просачивалось сквозь зашторенные окна. Ослепительно яркие лучи превращали холодный кафельный пол больничного крыла в подобие шахматной доски, а в помещении царила полная тишина. Осмелившись наконец полностью открыть глаза и привстать на пуховых подушках, я скинула с себя тёплое стёганное одеяло, опутавшее меня, словно паутина. Должно быть, снова пыталась проснуться от этого жуткого кошмара. Безуспешно. Всё произошедшее сразу же навалилось на меня неподъёмным грузом. Шон… О, Мерлин, он действительно? .. Я пребывала в привычном для меня с некоторых пор состоянии. Меня одолевало чувство всепоглощающей печали, гнева и отсутствия каких-либо мыслей насчёт того, что же мне делать. Но не успела я погрузиться в полный анабиоз, как рядом с собой я уловила какую-то возню, гневное перешёптывание, а также звук, подозрительно похожий на передвижение табуретки. Повернувшись к предполагаемому источнику шума, передо мной предстала просто уморительная картина. Алексис, которая двигает стул подальше от Кристофера, сидящего на потрёпанном кресле и безучастно читающего массивный фолиант в тёмно-зелёном переплёте. Я рассмеялась в кулак и против своей воли привлекла внимание обоих. — О, спящая красавица пробудилась ото сна. Уже полдень, Дженнифер, — подала голос Алексис. — У меня сегодня уважительная причина. Гриффиндорка открыла было рот, чтобы отпустить ещё один ехидный комментарий, однако предпочла промолчать, переведя тему на сидящего рядом с ней слизеринца. — А он-то здесь что делает? Какими судьбами вообще? — Долгая история. — У меня достаточно времени, я и так по доброте сердечной потратила на тебя весь свой день. — В другой раз, у меня сейчас нет настроения, — ответила я, откинувшись на гору подушек и уставившись в потолок. — Кто-нибудь из вас может объяснить, во-первых, что вы здесь делаете, во-вторых, как сложились события после того, как… Как… Поняв, что я не смогу закончить фразу, Алексис начала: — По-моему, причина, по которой мы здесь — предельно ясна. По крайней мере, я, — Алексис бросила испепеляющий взгляд на Кристофера. — А насчёт того, как конкретно ты здесь оказалась… Точно не знаю. Но уверена, что случилось что-то очень плохое. — Так вы не знаете, что произошло? — спросила я в недоумении. — В подробностях – нет. — Это хорошо… Очень хорошо. Кто ещё знает, что случилось «что-то плохое»? — По-моему, никто больше. Директриса рассказала нам о тебе, о том, что ты тут, потому что мы же, вроде как, твои друзья. — Я на самом деле рада, что вы не знаете о произошедшем. И спасибо, что пришли. Правда. Звучало это ужасно неубедительно, однако ответа не последовало. Им обоим было предельно ясно, что я не в расположении говорить сейчас о серьёзных вещах. — Так всё-таки, может быть ты всё же расскажешь, что произошло? — решила подступиться ко мне Алексис, однако её планы изначально были обречены на провал. — Я не собираюсь говорить об этом, яс-… Не успела я ещё сильнее разозлиться на любопытство гриффиндорки, как двери больничного крыла громко распахнулись и в обитель страданий и болезни вошла мадам Помфри, грозно глядя на моих посетителей. — По-моему, вам пора уходить, — сердито проговорила она. Не сказав ни слова, Алексис и Кристофер встали с насиженных мест и направились к выходу, а я обречённо наблюдала, как за единственными людьми, которые смогут меня понять сейчас, закрываются тяжёлые дубовые двери. — Они не сильно тебе надоели, дорогая? — Напротив, вообще-то. Просто не люблю, когда мне задают слишком много вопросов. — По-моему, все хотят узнать у тебя подробности прошлой ночи, учитывая и меня, но я оставлю тебя в покое на какое-то время. Отдохни, соберись с мыслями. Тебе это сейчас как никогда необходимо. — Да, спасибо, — отрешённо ответила я и накрылась одеялом, ибо по необъяснимой причине начала замерзать. Мадам Помфри ушла к себе в кабинет, а через некоторое время вернулась со стеклянным стаканом в руке, полном неизвестной субстанции. — Думаю, тебе это понадобится. — Что это? — Небезызвестное для тебя снотворное, дорогая. Мне совершенно не хотелось спать по вполне объяснимой причине, которую я описывала ранее, однако ничего не поделаешь. Мне казалось, что моя несчастная голова развалится на куски от единого шороха, не говоря уже о потоке всё пребывающих и пребывающих мыслей. Я покорно приняла стакан и выпила его содержимое. — Вот и умница. Отдыхай. Не прошло и десяти минут, как я мирно посапывала в тёплой кровати, даже не задумываясь о том, что меня ждёт дальше, за пределами больничного крыла.* * *
Внезапное пробуждение чуть было не стало началом катастрофы в виде удара моей головы об угол прикроватного столика, очень некстати стоявшего вплотную с кроватью. К моему счастью, этого удалось избежать, однако я в любом случае с неприятным звуком плюхнулась на пол, запутавшись в коконе, состоящем из одеяла и невесть откуда взявшегося вязанного рыжего пледа. Судя по картине, которую я увидела, сидя на полу и потирая разбитую коленку, на улице царила глубокая ночь. И одному только Мерлину известно, что является причиной моего внезапного пробуждения. Однако, через несколько минут на меня снизошло озарение и я таки поняла, что приняла снотворное в полдень, при этом проспав весь день. Я уже было хотела предаться наиглупейшим рассуждениям о том, насколько ужасна будет эта ночь, однако тишину внезапно рассёк оклик: — Дженнифер? Тотчас подскочив на ноги и начав неистово озираться, я стала искать источник звука, который, по правде говоря, мне крайне напугал и одновременно удивил, ибо крайне неожиданно было слышать собственное имя в пустынном больничном крыле посреди ночи. — Кто здесь? — вырвался у меня нелепый вопрос. Ширмы в конце помещения раздвинулись, и моему взору предстал бледный как смерть Шон, который с болезненным выражением лица держался за бок. — Шон? Что… Как?! Я же думала, что… Что ты… — Ласты склеил? Рановато мне. — Как ты… Как ты себя чувствуешь? — второй неуместный вопрос вырвался из моих уст. — О, просто превосходно, — сказал он, отстранив руку и нарочито обнажив пропитанные кровью бинты. — Чёрт, — выругалась я и поняла, что это единственное, что я могу сказать в данной ситуации. Шон хрипло рассмеялся и впоследствии закашлялся и снова схватился за бок. Окончательно скинув с себя одеяло, я подбежала к нему, взяла за руку и помогла усесться на кровать. — Так, — начала я. — Что же с тобой случилось? — третий бестолковый вопрос. Иду на рекорд. — Ах, да, кстати о птичках. Спасибо, что нашла меня. Если бы меня не обнаружили вовремя, то моим родителям уже нужно было бы готовить мой лучший костюм, — меня охватила волна стыда. Если бы он знал, по чьей вине он на самом деле пострадал… — Но ладно, не стану так сильно усложнять ситуацию и расскажу всё, как есть. В больницу Святого Мунго меня отправлять не стали, потому что раны мои, в общем-то, несерьёзны. — Что?! Несерьёзны?! Да ты потерял полгаллона крови! — Во-первых, меньше. Во-вторых, чтобы умереть от потери крови нужны все три. Зависит от человека, конечно, но не суть. И, в-третьих, не перебивай, пожалуйста. Я пристыженно замолчала. — Итак. На чём я остановился? Так вот. Меня не отправили в Мунго, потому что раны легко заживить. Я, кстати, уже чувствую себя лучше, что странно, ибо я всё это время был в отключке и помню совсем немного. Всё, что я тебе сейчас рассказываю, я услышал в промежутках между сном. Как сейчас, например. Могу ещё сказать, что переполоха я наделал знатно. Все учителя сейчас стоят на ушах. Скорее всего, пытаются скрыть всё происходящее от общественности и в частности от родителей. Потому что все станут забирать своих детей из школы, писать гневные письма, и так далее и тому подобное. Такой случай «нападений» на учеников уже был, кстати. В девяносто третьем. — Так всё-таки. Ты помнишь, что с тобой точно произошло? — задала я вопрос, так ненавистный мне. — Шёл из библиотеки вечером. Завернул за угол пустынного коридора. Дикая боль в боку. Неопознанная тень. — Тень? — Да. Вот только не могу понять, приснилось мне это, или было на самом деле. А то наговорю тебе сейчас, и ты станешь ещё сильнее волноваться. — Но… Но… У тебя же пульса не было! — Правда? Не знал об этом, если честно. Мне кажется, что ты просто ошиблась в порыве паники. Ибо сейчас у меня сердцебиение вроде как присутствует. А как я понял, что ты волнуешься? Ты лицо-то своё видела? Оно жутко бледное и выглядишь ты крайне взволнованной и беспокойной. Не говорю, что у меня лучше, но всё же. Почему, как ты думаешь, тебя так же, как и меня, отправили сюда? Чтобы уберечь от нервного срыва, суицида и… — Я не настолько глупа, чтобы сводить счёты с жизнью в одиннадцать, — рассмеялась я, шутливо хлопнув Шона по плечу. Когтевранец ойкнул, схватившись за рану. — Полегче, пожалуйста. А то ещё на куски прямо тут развалюсь. — Тогда я оставлю ваше высочество одного, — ответила я, сделав нелепый поклон. — А если серьёзно, то я правда волновалась и очень-очень рада, что ты… — Жив? — Да, — улыбнулась я. — Отдыхай. — Да куда мне уже… — вздохнул когтевранец. Вернувшись на своё временное место, я присела на кровать. Сейчас мне хотелось просто прыгать от радости, ибо одним камнем на моей душе стало меньше.