Дневник Когтевранки

В следующую секунду показалась голова Кристофера, и вот он уже сидит на стуле возле окна и неспокойно оглядывается по сторонам. Между нами повисла напряжённая, наэлектризованная тишина, ибо никто из нас понятия не имел, что следует говорить в данной ситуации. Однако инициатором разговора всё же стал Кристофер. — Тебе до сих пор интересно, почему они на меня обозлились, или я могу не вдаваться в подробности? — К сожалению, да, интерес есть. — Только не это, — нервно хохотнул он и закрыл лицо руками. — Это до одури глупая ситуация, и я не постесняюсь сказать, что мне ужасно стыдно за всё происходящее. — Но всё же. Почему? — продолжала допытываться я, невзирая на жесты Кристофера, которые выказывали полное нежелание делиться подробностями. — Ничего замысловатого, на самом деле, — сказал слизеринец, убрав правую руку с лица, а левой продолжая беспокойно тереть глаз. — С одним из этих гриффиндорцев у нас изначально не задались отношения. К моему огромному сожалению, с ним у меня несколько совместных уроков на неделе. К слову, данный гриффиндорец является большим поклонником стереотипов, касающихся представителей факультетов. Ты наверняка сталкивалась с такими персонами, наивно полагающими, что все слизеринцы «плохие», когтевранцы — заведомо умные, пуффендуйцы — доверчивые глупцы, а Гриффиндор вообще лучший факультет, ибо там самые храбрые, сильные и благородные. Я положительно покачала головой, потому что не раз сталкивалась с такими точками зрения, да и развила своё собственное мнение касательно этого вопроса ещё до своего приезда в Хогвартс. — И, что ж, — продолжил он. — Я не раз слышал его пламенные речи о том, как же он обожает свой святой факультет. Всё было бы хорошо, если бы не дополнительные возгласы, содержащие в себе полное неуважение к представителям Слизерина и двух других славных факультетов, каждый из которых по-своему хорош. Я искренне недоумевал, зачем он ведёт себя таким образом, когда в другой половине класса вместе с ним находится кучка раздражённых слизеринцев, которые в любую секунду могут превратить его в похрюкивающего поросёнка. Однако, когда начинался урок, я полностью выбрасывал гриффиндорца из головы, дабы сосредоточиться, но мне не всегда это удавалось, так как его неуважение ядовитым облаком распространялось в любое время дня. Кристофер убрал вторую руку с лица, облокотился на спинку стула и продолжил говорить: — Честно говоря, я ума не приложу, почему мои сокурсники были настолько злы на него, потому как именно этого он и добивался. Понятия не имею, зачем, но предполагаю, что это являлось своеобразным методом времяпровождения, — лёгкая улыбка озарила лицо слизеринца. — Впрочем, несмотря на его отвратительное поведение, количество рубинов в песочных часах Гриффиндора только увеличивалось, так как на уроках этот гриффиндорец отвечал правильно, порой крадя право голоса у других, несдержанно выкрикивая ответы. Как бы то ни было, многие представители Гриффиндора ведут себя подобным образом, и это не является открытием или неприятным сюрпризом. Однако, по моему мнению, индивид, о котором я тебе рассказываю, является самым докучливым из всех. Сужу я по тому, что буквально все слизеринские первокурсники, у которых в расписании присутствуют уроки с данным субъектом, отзываются о нём более чем нелестно, что для них крайне несвойственно, поскольку мои сокурсники чаще всего предпочитают просто проигнорировать раздражающую их личность. Итак, признаюсь честно, гриффиндорец играет на нервах не только моих товарищей, но и на моих тоже, однако я пообещал себе самому не создавать конфликта, ибо гриффиндорец обладает вполне крепким телосложением, чтобы после неудачи с боевыми заклинаниями надавать мне пинков. И не только синяки меня пугали, решающим фактором было то, что с глупцами спорить бесполезно, и попытки доказать и аргументировать свою точку таким людям значат то, что ты невольно уподобляешься им. Но в один прекрасный день я совершил необдуманный и крайне глупый поступок, за осуществление которого мне до сих пор стыдно. Я стал катализатором конфликта, и мой ответ на особенно абсурдный выпад гриффиндорца только подстегнул его, так как он осознал, что его слова имеют влияние. Совершенно не помню, что я ему сказал, но прекрасно помню, как он расплылся в ухмылке и начал распинаться ещё громче. Моё необдуманное действие стало началом для словесных перепалок, которые доходили и до физических действий, как, например, его попытка вывернуть на меня котёл с зельем или превращение моего учебника Трансфигурации в собаку. Последнее, кстати, не вышло до конца, но учебник лает до сих пор. Гриффиндорец устроил своеобразную травлю, зная, что отвечать я не собираюсь, ибо, во-первых, не хочу усугублять обстоятельства, во-вторых, считаю всё происходящее глупым и нелепым, и, в-третьих, немного побаиваюсь физической расправы. Ситуация, произошедшая только что, является последствием того, что я ненарочно поджёг его звёздную карту на астрономии и слишком обидно ответил на фразы, оскорбляющие мою семью. Я прыснула. — Прости, — сказала я, пытаясь унять смех. Кристофер совершенно не оскорбился, также считая ситуацию крайне комичной. — Так как всё дело дошло до погони? И почему ты решил спрятаться именно здесь? — спросила я, утирая слезу, выступившую от смеха. — Это было действием спонтанным и для него, и для меня. Но, раз уж мимо проходил его друг, который не уступает нашему знакомому в узколобости, то преследование одинокого слизеринца показалось им чем-то забавным и увлекательным. А что касается укрытия в библиотеке, то все кабинеты на моём пути были, как назло, заперты. Я надеялся, что смогу укрыться в этом месте, хотя бы потому, что мадам Пинс не позволит устроить драку здесь, в её владениях, и я буду на некоторое время спасён. Но мне даже не пришлось использовать крайние меры, потому что по счастливому стечению обстоятельств здесь оказалась ты. Спасибо большое, кстати. Предполагаю, что если бы не твоя помощь, на моём лице красовалось несколько синих пятен. — Ты сделал для меня то же самое. Не стоит благодарности. Кстати, помнишь тех когтевранцев, которые также хотели устроить надо мной расправу? — Он был один, насколько я помню. — Один, но у него есть друг, из-за которого я чуть не получила ещё один выговор. К счастью, профессор Флитвик позитивно воспринял мою выходку с заклинанием Силенцио. — Ах, да, точно. Я припоминаю двух хихикающих мерзавцев на уроке травологии. — Нет, только не напоминай. Это был просто отвратительный день. Я тогда расколотила горшок с прыгучими луковицами и чуть не лишилась друга. — Лишилась друга? — Кристофер посмотрел на меня вопросительным взглядом. — Нельзя ли поподробнее? Зная, что Алексис будет зла, как чёрт, если узнает, что я рассказала о произошедшем представителю факультета, к которому у неё крайне предвзятое отношение, я всё же пошла на риск и описала произошедшее с Шоном во всех возможных красках. Мне также пришлось поведать слизеринцу и о неизвестном человеке в тёмной мантии, таким образом вовлекая и его во все происходящие несчастья. Я возненавидела себя за то, что теперь подставляю под удар и Кристофера, однако когда я поделилась с ним моими опасениями касательно его безопасности, он заверил меня в том, что мне не о чем беспокоиться и что двое гриффиндорцев представляют для него гораздо большую опасность. Вдобавок, я сообщила Кристоферу о том, что любая информация о так называемой Выручай-комнате будет очень полезна, так как оставлять эту зацепку без внимания является верхом неблагоразумия. Мне сразу показалось, что я слишком навязчива, но слизеринец отнёсся к моей просьбе с готовностью штудировать книги, так как эта история его крайне заинтересовала и заинтриговала. Ко всему прочему, Кристофер сказал, что поиски информации никоим образом не затруднят его, и он будет рад помочь по вышеописанной причине. На этом наш и без того затянувшийся разговор закончился, так как нам обоим хотелось покончить с домашними заданиями до наступления ночи. Когда Кристофер вышел из библиотеки, настороженно оглянувшись по сторонам, я снова уткнулась в учебники. Во мне бушевали самые что ни на есть смешанные чувства, потому как что бы ни говорил Кристофер, теперь он находится в ещё большей опасности, чем раньше. Я не сомневалась в том, что со стороны слизеринца не будет исходить никаких необдуманных поступков, но в любом случае волновалась, ибо не была уверена, оставит ли человек в мантии моего друга в живых на этот раз. Меня уже предупредили один раз, так зачем же делать это повторно? Человек в мантии теперь с лёгкостью может перейти на более крайние меры. Дабы хоть как-то отвлечься от волнения и тревоги, я принялась за полное изучение учебников и выполнение домашних заданий. Я была настолько увлечена этими действиями, что не заметила, как за окном беспощадная ночь постепенно окутывала своим чёрным саваном всё, на что падал её холодный взор.