***
Я чувствую ломоту во всём теле. Я чувствую тупую боль. И сверлящую боль в голове. Хочет распластаться в позе звёздочки и потянуться всем телом. Я пытаюсь понять, почему мне так чертовски плохо и почему я ничего не вижу, когда до меня доходит, что стоит открыть глаза, чтобы увидеть картинку. И это оказывается трудным делом. Сначала узкая щёлочка, а потом я всё же полностью разлепляю глаза, но вижу пред собой бетонные каркасы и стеклопакеты в широких и высоких окнах. А потом я вижу сидящего на стуле Генри, нервно отбивающего ногой чечётку. Он никогда таким нервным не был. Он никогда не вырубал меня. — Ну наконец-то! — Генри резко встаёт, отчего опрокидывается стул и подходит ко мне, приподнимая мой подбородок, тем самым заставляя смотреть на себя. — Ты ведь простила меня за этот фарс? — он смотрит мне в глаза, и я не вижу сожаления за свой поступок, он что-то преследует. Я, наконец, понимаю, почему в теле такая тупая боль, я привязана к стулу за запястья и лодыжки. — Что ты делаешь? — каркаю я, потому что горло пересохло, словно по глотке пустили песок. — Сижу перед тобой, хочется о многом поговорить, сестричка. Ну и красавица же ты! — восхищённо протягивает он. — Видимо, всё-таки интеллект не зависит от красоты. А ты умна, подстать мне, — говорит он дальше. Я смотрю на него исподлобья. Второй человек, который так мне говорит. И это не в пользу Генри. Зря он мне напомнил Мориарти. Вся радость по нахождению Генри прошла. Я всё ещё надеюсь, что он поиграется и закончит, но подозреваю, что его игры вышли на новый уровень. В голову закрадывается мысль, а не психопат ли Генри? Это ведь передаётся по наследству. — Было бы неплохо, если бы ты развязал свои узлы и дал мне воды, — прерываю его я. Может быть, Генри и прекрасно продумывал свои игры, но я частенько выигрывала у него просто потому, что своим детским умом рушила всю его установку, поступая нестандартно, а он никогда не мог просчитать этого. Каждый раз мой мозг выдавал ещё одну гениальную идею. Может быть, это и сейчас сработает? Генри барабанит по подбородку, скосив глаза кверху, а затем выдаёт: — Пожалуй, нет, — и улыбается. Он сошёл с ума. Ещё рано переходить к угрозам, Тесса. Я поднимаю голову, и он попадает в поле моего зрения. — Где ты был всё это время? — Тебя интересует геоположение или… — Генри, — прерываю я его тихо. — Хорошо-хорошо, не буду же я мучить свою сестричку. Я сдерживаю фырканье. — Закругляй свой театр, не думаю, что времени у тебя много, — всё же говорю я. Мне хочется обозначить границы Генри, хочется показать, что он не полновластен, но ещё больше я хочу убедить себя, что я не в полном ауте. Генри мягко улыбается, встаёт и поворачивается ко мне спиной, подходя к окну. Я оглядываюсь, пытаясь понять, где я. Но всё, что я понимаю, - это новостроящееся здание, а таких в Лондоне достаточно. Скорее всего, строится под какой-то офис, раз это высотка: гула машин не слышно, но видны дальние огни других небоскрёбов, а ещё наступила ночь. — Думаешь, всё так просто, как в современных фильмах про агентов или супергероев? — смешок. — Да ты хоть представляешь, как я долго к этому шёл?! — он резко оборачивается, взгляд абсолютно безумен, а от его крика я дёргаюсь, хотя никогда не была особо нервной. Это не мой Генри. — А ты понимаешь, что ты меня похитил? — с расстановкой говорю я, начиная опасаться за себя. — Да кому ты нужна, — Генри закатил глаза. Он изучает меня, а потом смеётся. — Мориарти не пойдёт на это. Я приподнимаю бровь. — Почему? — он улыбается улыбкой безумца. М-да, не таким я представляла воссоединение сестры с восставшим из мёртвых братом. — Он себе важнее, чем ты, как бы ни хотелось открыть код. Понимаешь, мы поспорили, кто быстрее это сделает. Он применил запрещённый приём, — Генри качает головой. — Ой как нехорошо! — Запрещённый приём — это я? — Именно. Кто же знал, что моя сестричка так гениальна в виртуальных вопросах, — он ласково проводит пальцами по моей щеке, я же неодобрительно щурю глаза: мне неприятно. Он не знал, что я «работаю» хакером. — Срок истекает в полночь, на следующий день. Ты ведь мне поможешь выиграть эту игру, Тесс? — вкрадчиво спрашивает он. В жизни каждого наступают такие переломные моменты, когда что-то в человеке неотвратимо меняется, а тебя наполняет той самой мрачной решительностью, с которой уже не свернуть. Намного вернее было бы согласиться на условия Генри, сосредоточиться, помочь ему, ведь Мориарти мне ничего не дал, он шаг за шагом губит меня, а это Генри, мой любимый брат. Но я смотрю на него и понимаю, что то, что было моим братом, осталось только во внешности. Я не знаю, что с ним произошло, но эти изменения мне совсем не нравятся. Он ненормален, это видно; знала ли я когда-нибудь настоящего Генри, мастерского притворщика и иллюзиониста? Да, я ему нужна, но… мне претят такие отношения. И я не могла забыть того, что все эти годы он не давал о себе знать, он оставил меня жить с миссис Грахам де Вер, которой почти удалось вытравить из меня человечность. Но она проснулась в тот момент, когда я выстрелила. Не это ли преследовал Мориарти? Не меня ли настоящую он искал? А может, как всегда всего лишь играл? Я мотнула головой: не время думать о Джеймсе Мориарти. Я подняла голову и твёрдо посмотрела на Генри. — Нет. Увы, я уже заключила сделку с твоим оппонентом. Лицо Генри не меняется, но что-то дикое мелькает в его взоре. Я храбрюсь, потому что если выбрал путь, то иди по нему до конца, как бы сложен он не был. — Вот как, — он одним плавным движением снова оказывается возле меня и нависает сверху, напоминая изменчивость состояния воды. — Хочешь, расскажу сказку? — он больно вздёргивает мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Он тянет выше, отчего кожа на шее напрягается, и мне становится больно, но я терплю, закусывая губу с внутренней стороны. — Однажды один маленький мальчик повстречал другого маленького мальчика, и он понял, что он может стать его другом, ведь этот мальчик был тихим, умным, послушным, словом, отлично подходил на роль ведомого… — Но маленький мальчик вырастает и понимает, что его друг - паразит? — хрипло говорю я в ответ, смотря в его глаза, напоминающие мамины. Генри широко улыбается и отпускает мой подбородок, я сдавленно прочищаю горло, не имея возможности растереть кожу перетянутыми пальцами. — Мы сработаемся, — он отворачивается, закладывая руки за спину и широко вышагивая в противоположную сторону от меня. Я с удвоенной силой пытаюсь развязать узлы, но процесс идёт медленно из-за затёкших пальцев и от того, что у меня давно не было возможности попрактиковаться в распутывании узлов. Но не один Генри когда-то учился этому от отца, я любила наблюдать за процессом, но жаль, что практически никогда не пыталась этого сделать, сейчас бы это не помешало. Наконец, пальцы находят то, что им нужно, и Генри в этот моменты поворачивается обратно, поэтому я замедляю свои действия, пытаясь проделывать незаметно. — А знаешь, почему старина Джим не спасёт тебя? — он быстро приближается ко мне и трепетно убирает с лица локоны волос. — Ему на тебя на-пле-вать, — по слогам проговаривает он мне на ухо, меня передёргивает: пусть он от меня отодвинется! — И мистер Шерлок Холмс не догадается что к чему, потому что ты ему ничего не сказала. Ах, тщеславие погубит людей, — мои мольбы услышаны: Генри отошёл от меня. И в этот момент же запястья чувствуют свободы, давление от верёвки ослабевает, а я аккуратно разминаю затёкшие конечности, возобновляя приток крови. — И что же послужило кульминацией? — мне действительно интересно знать, почему два сильных мира сего не ужились, что послужило причиной конфликта. Оно и понятно, что они бы долго не продержались вместе, уж слишком характерами похожи, да и мысли текут в одном направлении, но мне важна причина. Генри коротко улыбается, повернув ко мне голову. — Не поделили сферы влияния, — вздыхает. — Кстати, я говорил тебе, что он убил нашу семью? — Генри приподнимает бровь, повторяя наше фамильное движение. Я замираю, а сердце наоборот бьётся, как животное, загнанное в клетку. Нет, это не может быть правдой. Это окончательно убьёт меня. Я склоняю голову, криво усмехаясь. — Скажи ещё, что не мог это предотвратить, — я бью наугад, прощупываю почву потому, что действительно не знаю, что произошло на самом деле. Генри изумлённо поднимает бровь. — Принцесса, откуда тебе это известно? — он останавливается в метре от меня, осматривая, как чудо природы, а я морщусь от «принцессы»: достаточно сравнений моего брата с Мориарти. — Да так, звёзды нашептали, — кособоко пожимаю плечами, чувствуя покалывание в пальцах от текущей в них крови. Генри поджимает губы. — Напрашивается один маленький вывод, — я отвожу взгляд и криво улыбаюсь, — не только Мориарти в этом замешан, но и ты. Братик, как простить-то тебя? — я надуваю губы. Глаза Генри стекленеют, а он издаёт смех, садясь передо мной на корточки, водя рукой по моему плечу. — Бедная-бедная Тесс, — он качает головой. Я пытаюсь отвлечься от этих поглаживаний, думая о том, что и Шерлок, и Джон, и Алекс должны как-то догадаться о неладном, хоть божьим чудом; причём в Бога я не верю, но сомневаюсь, что в этот раз я сама себя спасу. — Но знаешь, что больше всего привело меня в бешенство? — Генри сжимает пальцы, а вместе с ними и мою кожу, его глаза темнеют. — Он посмел присвоить тебя себе, хотя ты — моя. Это окончательный конец. Шифер моего Генри давно поехал. Я мотаю головой. — Уверен, что помощь психиатра тебе не нужна? — нагло говорю ему в лицо, а он в отместку царапает пальцами мою шею, сжимая её. Я давлюсь воздухом, сгибаясь. — Так-то, — зло шипит Генри, отпуская меня. Я захожусь в кашле, жадно вдыхая воздух с необходимым кислородом. — Психопат, — выдыхаю я сдавленно. — Я научу тебя хорошим манерам, — хмыкает Генри и стремительными шагами скрывается за выпирающей стеной: что там? Я стремительно нагибаюсь и осматриваю узел на ногах, чтобы знать, с чего начать; то и дело оглядываюсь на стену, но на свой страх и риск продолжаю распутывать грубые верёвки, не обращая внимания на следы на запястьях — мне нечего терять. Узел распутан. Я в некотором неверии продолжаю сидеть, не понимая, в чём подвох и где Генри. Мотаю головой и осторожно встаю, стараясь не издать ни звука. Но тут же срываюсь с места, достигаю прохода, не окантованного косяками, и скрываюсь в ночи, тут же слыша твёрдые и неумолимые шаги, а затем и голос: — Тесс, ну куда же ты? Я смотрю по сторонам, не зная, куда двигаться, но заворачиваю за угол, надеясь, что полутемнота из-за света небоскрёбов поможет мне разобраться, где найти выход. Закусываю руку, чтобы не издать звука и медленно продолжаю идти, ориентируясь по поступи Генри: он никогда не умел ходить тихо, всегда заявлял о себе, наверняка самолюбие давало о себе знать. Одни ли мы в здании? Я не знаю. Я даже не знаю, насколько могущественен Генри в этом мире, не знаю его возможностей, счёта в банке или заключение врача в карточке. Я впервые с таким сталкиваюсь. Мне страшно. Я попала в руки больного человека, уже не своего брата, разве только с биологической точки зрения по родственным связям. — Тесс, — голос обманчиво мягкий, но я не позволяю себе раскисать, потому что мат не поставлен, а игра продолжается. — Иди ко мне, я знаю, что ты хочешь семью. Не такую. Да я и нашла свою. Перед глазами мелькает образ Мориарти, и я пытаюсь изгнать его: с глаз долой — из сердца вон. Получается очень плохо, если вообще получается, и я даю себе обещание, что если выберусь отсюда, то заставлю его нормально мне всё объяснить. Слабо улыбаюсь этому. Стимул есть. Дело за малым, всего лишь выйти отсюда целой и невредимой. Я поворачиваю за следующий угол, когда что-то хватает меня, зажимает рот и волочет за собой. Пытаюсь брыкаться, но знакомый мужской голос едва слышно шепчет. — Холмс. Такого облегчения я никогда в жизни не испытывала. И мне уже не страшно. Я позволю себя увести куда-то мимо строительного мусора, освещённого луной, в сторону, и только потом Шерлок останавливается. — Спасибо, — тепло благодарю я, задирая голову. Шерлок кивает головой, я это увидела только благодаря скудному освещению. Голос Генри пропал среди поворотов и стен, но мне не по себе, когда я знаю, что он где-то бродит в темноте в поисках меня. — Как нам отсюда выбраться? — С этим сложнее. — Как ты вообще догадался, что я здесь? — я иду за ним, видимо, для большей безопасности Шерлок взял меня за руку. Я поразилась тому, что она холодна, как и моя. — Мориарти. Он установил навигатор на твой телефон. Чего?! От неожиданности заявления я даже остановилась, а глаза, готова поспорить, широко распахнулись. Но Холмс потянул меня дальше за собой, никак не комментируя произнесённое, мне же ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. — С каких это пор вы такие дружные стали? — зло пробормотала я. Этот человек меня теперь повсюду окружать будет?! — Мы преследуем общую цель, — последовал лаконичный ответ. Я устремила раздражённый взгляд на его спину: вот только не надо за глупую держать; ведь знает, что меня интересует, а продолжает измываться. Холмс свернул влево, и мы вышли к чёрному провалу, но я различила уходящие вниз ступени. — Тесс, Тесс, Тесс, — словно мантру шепчет Генри. Его голос раздался неожиданно, будто он всё это время преследовал нас. Я от неожиданности попятилась, но Холмс притянул к себе и толкнул к стене, чтобы нас не было заметно. Бормочущий голос удалился куда-то мимо нас и совсем исчез. Шерлок молниеносно утянул меня на лестничный пролёт. — Он сошёл с ума, да? — я ещё надеюсь, что всё не так плачевно. — Ты всё узнаешь, но давай не сейчас, — я понимаю, что Шерлок на грани раздражения, и, послушно замолкая, киваю головой, забыв, что в темноте навряд ли Холмс это увидит. Я устала. Это я понимаю тогда, когда нога подкашивается, и я не лечу вниз, рискуя в худшем случае что-нибудь сломать, а в лучшем растянуть или вывихнуть, ничего из этого перечня мне не нравится. Шерлок не тратит лишние слова на то, чтобы прокомментировать мои движения, и я ему благодарна, едва ли этот гений делает поблажки окружающим, если он Ватсона доводит то, что говорить обо мне. — Чёрт! — шипит Шерлок за минуту до того, как толкает меня в проём на этаж, до которого мы успели дойти, и следует несколько оглушительных выстрелов после попыток сохранения тишины. Я выкатываюсь на пол, чувствуя боль в теле. Чует моё сердце, что вся моя дизайнерская одежда последует в мусорное ведро. О, если я умудряюсь шутить, то не всё ещё потеряно. Я слышу методично раздающиеся выстрелы, мелькает высокая и грациозная тень — Шерлок. Пытаюсь встать, но чувствую, что нога меня не слушается; я понимаю, что с ней что-то не так. Пытаюсь её почувствовать, но едва ли. Так, стоп, не время для паники. Холмс протягивает мне руку, я её крепко обхватываю пальцами, меня вздёргивают, ногу пронзает боль — я её сломала своим неудачным падением? — и Шерлок тянет меня за собой, я следую за ним, превозмогая боль. Послушать меня, так женщина-героиня, пора записаться на какие-нибудь тренировки. Ещё один контрольный выстрел, а затем звенящее затишье. — Ну же, Тесс, — мне хочется вскрикнуть — этот маниакальный тон будет меня преследовать — но Шерлок вовремя затыкает мне рот. Генри здесь. И тут случается то, чего я никак не ожидала. — Ох, Генри, да успокойся ты, — так знакомо растягивает слоги этот вкрадчивый голос. Я не могу сдержать глупой улыбки — и когда я превратилась во влюблённую дуру? Вспыхивает свет. За заграждениями, куда меня утащил Шерлок, мало что видно, но я и без этого могу представить, как вальяжно и самоуверенно ведёт себя Джеймс Мориарти. Я поворачиваю к Шерлоку голову и одними губами спрашиваю: «Как?», на что Шерлок лишь легко улыбается. Я качаю головой, но всё ещё улыбаюсь потому, что уверена в исходе этой игры. И теперь я точно знаю, что её начал не Мориарти, хотя в прошлом стоит покопаться — думаю, я найду много интересного. — О, Джим, какая встреча. Признаться, я и не надеялся, что увижу тебя, — меня убивает то, что я не могу увидеть всё собственными глазами и оценить обстановку. Чувствую, как место за мной опустело, снова оборачиваюсь: Холмс кивает мне и неслышно передвигается к противоположной стене, в которой зияет очередной проём, ну и выбрал же Генри здание для встречи со мной. Теперь, когда я чувствую, что не одна, я ощущаю себя более уверенно, и Генри уже не кажется бОльшим монстром, чем Мориарти, но последний вызывает во мне хоть какие-то положительные эмоции, а вот первый — всего лишь жалость и ностальгию. — Мы бы и не встретились, если бы не ты, — хмыкает голос в ответ. — Тебе обязан, — язвительные нотки в конце, но я явственно прощупываю общий тон: он ледяной и угрожающий, такого Мориарти боится каждый, но, видимо, для Генри это пустой звук. Голос в голове с сарказмом шепчет, что я наблюдатель величайшей схватки двух хищников сего времени; не могу удержаться от усмешки. Наступает тишина, а это напрягает. — О, ну а вот и десерт. Конечно, это не вишенка, не Тесс, но ведь не менее вкусно! — радостно нарушает молчание Генри и аплодирует. — Благодарю, Арден, отличная работа. Арден? Я решаюсь на то, чтобы выбраться из-за своего укрытия, дабы увидеть, что там происходит. Друг на против друга Генри и Мориарти; первый улыбается как ребёнок, невероятно возбуждён и едва ли не прыгает от нервного напряжения, второй же спокоен и как всегда в костюме с иголочки. Но моё сердце падает вниз со своего законного места, когда я вижу, кто у стены. Девушка азиатской внешности держит на прицеле Джона. Как угораздило-то? — Уж теперь-то мы поговорим, верно? — голос Генри неуловимо меняется на серьёзный и деловой. — Тесс, где ты, сестричка? — я прижимаюсь к стопкам фанеры, сползая вниз. Что мне делать? — Тесс, девочка моя, Арден ведь его застрелит. Помнится мне, вы сошлись. А я застрелю его. Ой как нехорошо будет, если наш любимый Джон умрёт из-за тебя. Но-но-но, мистер Мориарти, мы так не договаривались, нечего на меня целиться. — Что, Мориарти достал пистолет? Моё сердце заходится, я никогда от него такого не ожидала. Глупое сердце шепчет, что всё это ради меня, что всё это не просто так происходит, такой, как Мориарти, не будет просто так спасать… меня. — Те-е-ес, время на исходе. — Я слышу, как кто-то снял пистолет с предохранителя. — Да, вот так, Джим, я тоже умею играть с игрушками. — Три… Я закрываю глаза, взвешивая все «за» и «против». Это только в кино понятно, что сейчас всех спасут. Понятно, что Мориарти просто так бы сюда не пришёл, но где это спасение. Что мне делать? Когда я успела влипнуть в такую крупную передрягу? — … два… Я набираю воздуха и выдыхаю вместе со словами: — Хорошо. Прекрати этот фарс. Медленно выхожу из-за кучи картона, попадая под свет. — Прекрасна, даже в грязи прекрасна… — как-то заворожено шепчет Генри. Мозг истерично выдаёт мысль о том, что если я так прекрасна, то где же он был все годы? Но Генри меня не интересует. Я встречаюсь с чёрными глазами Джеймса и мало, что могу прочитать, но уже один его вид придаёт уверенности. Перевожу взгляд на Джона, который губами произносит: «Не надо». Надо, не надо — я всё равно это сделала, а мотать время назад я не умею. — Что дальше? — подаёт голос Джеймс и опускает оружие, иронично вздёргивая бровь. — Как в лучшем жанре кино будем обмениваться? — Вот не думаю, что ты примешь Джона и отдашь Тесс, старый друг. — В мозгах тебе не отнимать, — усмехается Мориарти и склоняет голову. Меня передёргивает от этого фарса, и я начинаю медленно смещаться в сторону, подбираясь к Джону. — Стой, где стоишь, — бросает Генри, даже не поворачивая ко мне голову. — Или Джону станет хуже. Это даёт мне понять, что тогда мой брат просто позволил мне развязать путы, возможно, он желал побегать за жертвой, но вот никак не ожидал, что здесь появятся другие гости. Я послушно останавливаюсь. Он не отпустит Джона живым. Я смотрю на Генри и осознаю это, анализируя все его слова и то, что произошло. Он хочет банальной мести, банальной, но на которой строится всё. Он сошёл с ума из-за этого. Но какой мести он хочет? Предположим, что Мориарти и Генри ненамеренно… попутно убили моих родителей. Я закусываю губу — что я буду делать, если Мориарти так и сделал? Но за что он тогда мстит? Не за родителей определённо. Они начали эту игру с целью утвердить превосходство, как в том фильме про фокусников*, но игра, соответствуя своим игрокам, вышла масштабной. И Генри мстит не за меня. Генри мстит мне. За то, что я стала помогать Мориарти, за то, что я выросла с фамилией де Вер, за то, что я нормальная. Осталось только соединить эти гипотезы, и я, наконец, пойму своего брата, если сошедшего с ума можно понять. — Арден, отведи нашего дорого гостя к окну, может быть, он умеет летать? Я знаю, что у Джона есть пистолет. Вижу этот фанатичный блеск в глазах Генри. Понимаю, что Мориарти чуть ли не впервые бессилен. И всё это из-за меня. Я резко бросаюсь вперёд мимо Генри, чувствую резкую боль в ноге, которая только-только успокоилась, а затем меня окончательно прошибает. Скорее всего, это Генри прострелил. Понимаю, что между Мориарти и Генри завязалась потасовка, а сама отталкиваю некую Арден от Джона, жалкая попытка, но это даёт время Джону, выходцу из Афганистана (а Арден, похоже, не лыком сшита), достать своё оружие, но это не помогает мне, когда Арден практически в упор выстреливает в меня и толкает на стекло. Это боль, тонна боли, которую я неспособна выдержать. Тысяча осколков однослойного стекла пронзают меня сквозь одежду, и я падаю. ________________ * — имеется в виду фильм «Престиж».Глава 15. Падение.
28 марта 2016 г. в 20:37
Я хочу многое сказать, но я не понимаю, с чего начать. Генри — а это Генри! — медленно идёт вперёд и протягивает ко мне руки, намереваясь обнять. Но я невольно отступаю назад. Я не знаю, что это, но мой ещё работающий датчик подозрительности предсказывает, что не стоит бежать с распростёртыми объятиями; время меняет людей, хотя я готова сорваться и почувствовать родное тепло.
— Тесс, ты меня боишься? — Генри останавливается и хмурится, отчего его красивые черты лица не искажаются, а только придают очарования. Люди, которые видели нас вместе, всегда говорили, что мы словно близнецы, так похожи, хотя нас разделяет многое количество лет.
— Ну, ты же помнишь первое правило отца, — криво улыбаюсь я, стремясь загладить своё последнее действие.
— Ах, ну конечно. Доверяй, но проверяй. Папина дочка, — расплывается в улыбке Генри и цокает пальцем в воздухе по направлению ко мне. — Ну же, я твой брат, обними меня, — он снова распростёр руки, и я доверчиво шагаю вперёд, попадая в тёплые и крепкие объятия. — Как я скучал, — бормочет он мне на ухо, зарывшись носом в волосы. Крепко обнимает, и я расслабляюсь, потому что это то, о чём я так давно мечтаю. — Прости меня за это, — он двусмысленно выделяет последнее слово, и я не понимаю, что он имеет в виду. Он проводит пальцами по шее и надавливает на болевые точки.