Земля уходит из-под ног

Слезы стекают по моему лицу, оставляя влажные дорожки на щеках. Голова раскалывается уже, наверно, не от первого часа рыданий. Первые лучи рассветного солнца озаряют притихшие улицы. Люди почему-то не толпятся повсюду, даже несмотря на то, что произошло. Я одиноко сижу на ступеньках, ведущих ко входу в мой дом. Лицо покраснело из-за едких слез. Где-то, в глубине души, образовалась пустота. Просто зияющая дыра, поглощающая все живое на своем пути. В горле комом стоят недосказанные слова, и истерика продолжает волнами окутывать меня, словно штормовые волны океана, то с ревом накатывая, то беззвучно отступая. Все ведь начиналось так удивительно. Только теперь я поняла, что это было затишье перед бурей. Как такое могло произойти? В голове до сих пор не укладывалось. Пришло время рассказать, с чего все началось.

***

За день до этого: На следующий день я проснулась бодрая, с хорошим настроением и вся в предвкушении вечернего бала. Одновременно очень хотелось поскорее попасть туда, ведь времяпровождение там пророчило быть необычным и запомниться на всю жизнь. Но с другой стороны, я то и дело переживала по поводу платья, встречи с Перси (ну, это само собой) и танца. Вдруг мое платье не подойдет мне? Вдруг я не смогу станцевать танец потому, что из-за волнения будут дрожать ноги. Вдруг я споткнусь на каблуках… Также я немного беспокоилась о вчерашней трещине. Той самой, которая была в земле. Машину Перси пришлось отдать в сервис. Тем временем, местные сейсмологи успокаивали население привычными фразами из серии «все хорошо», говоря, что это просто единичный случай. Да, трещина длиной в пару километров. Подумаешь, единичный случай. Ближе к полудню мне звонит Пайпер. Я была вынуждена вновь просить у нее помощи, ведь мне был нужен свежий взгляд на мой образ. А она как-никак хорошо разбирается во всем этом, и, наверняка, если что, может дать мне тактичный совет. — Давай выходи. Через пару минут мы уже будем у тебя, — говорит она. — Мы? Ты сказала «мы»? — спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, о ком идет речь. — Ну да. Я же не могла не взять Джейсона и Перси. Это же такое знаменательное событие — примерка твоего платья. Все должны быть в сборе, — повысила голос она, перекрикивая музыку в машине. На заднем фоне были слышны голоса парней, которые энергично поддакивали лучшей подруге. — Прекрасно. Только теперь ты будешь отмазывать их, когда они в очередной раз окажутся выгнанными из бутика. Пайпер рассмеялась и положила трубку. И заметьте, я говорила совершенно серьезно. Когда эти двое попадают в магазин, они превращаются в трехлетних детей. И неважно, что им 18. Я попрощалась с мачехой и братьями, которые, обеспокоенные вчерашним происшествием, уже утром были дома, и, окрыленная предстоящей примеркой, подбежала к красной машине Пайпер. Ехать нужно было совсем недолго. Нам потребовалось около двадцати минут. Приехав, всей гурьбой мы зашли в бутик. Перси с Джейсоном порознь разбрелись по помещению, осматривая всевозможные наряды. Я, забрав свое платье, отправилась в примерочную. Пайпер находилась поблизости, на случай, если мне понадобится помощь. Я облачилась в новенькое, только с иголочки платье. Оно идеально сидело на мне, подчеркивая грудь, талию и бедра. Ткань нежно-голубого, почти лазурного цвета, струилась по моей коже, оставляя прохладное ощущение. Чуть выше талии красовался удивительный узор, состоящий из плетеных нитей золотистого цвета. Он был чем-то похож на ремень, но сделан из невесомой ткани, как и впрочем само платье, и пришит в нескольких местах для надежности. Платья в пол и без бретелек — один из немногих фасонов, который вообще подходил к моей фигуре. Я любовалась своим видом в зеркале, крутясь из стороны в сторону, заставляя ткань послушно вторить моим движениям. Ох, мое наслаждение в этот момент нельзя описать словами. Главное, что платье было комфортным, не сковывало движений. По крайней мере, танцевать должно быть удобно. Я немного отодвинула шторку примерочной, показывая свой наряд Пайпер. Та оценивающе поглядела на меня в течении нескольких секунд, а затем произнесла: — Ва-ау. Это просто нечто, Аннабет. Передо мной настоящая королева бала. Она, как всегда, говорила искренне, с улыбкой и жизненным оптимизмом. — Спасибо, Пайпс. Я так рада, что тебе понравилось. Как думаешь, стоит показывать им платье? — спрашиваю я, мотнув головой в сторону Перси и Джейсона. — По-моему, им не до тебя. Я была определенно права, когда говорила о превращении 18-летних подростков в трехлетних детей. Выждав момент, когда девушка-консультант повернется к ним спиной, они взяли разноцветные трусы размером, скажем, на старушек и напялили их себе на головы. — О, как тебе мой вид, дорогой? Я только-только с салона, — пропищал Джейсон, подражая голосу 80-летней бабушки. — Дорогая, ты как всегда прекрасна. Видишь ли, я тоже имидж сменил, — Перси указал на красно-фиолетовые плавки у себя на голове. Они смотрелись в зеркало напротив, продолжая дурачиться, надевая все первое, что попалось под руку. Боги, с кем мы вообще имеем дело? Я кашлянула, пытаясь обратить на себя их внимание. Все-таки мы пришли на примерку моего платья. И это сработало. Как по команде, они обернулись, смахнули нижнее белье со своих голов, отправляя его куда подальше, например, на пол. Они вернулись в прежнюю ипостась подростков, обращая свои взоры на меня. — Ты просто чудо! — нарушая секундную тишину, воскликнул Перси. В его глазах загорелся неистовый огонек, когда он разглядывал моё платье. Даже отсюда я видела, как увеличились его зрачки при взгляде на меня. Поняв, что он фактически выдал свои чувства, парень смущенно опустил глаза, когда на выручку пришел Джейсон со словами: — Очень красивое платье, Аннабет. Так и прошла примерка. Я забрала платье, отдав основную сумму денег продавцу. По дороге домой мы обсуждали трещину в земле. На плеере в машине тихонько играла музыка. Меня высадили возле аллейки, ведущей к моему дому, попрощавшись и пожелав удачи. С Перси мы договорились встретиться возле моего дома около шести вечера. Время тянулось очень медленно. Мне казалось, что прошло 2 часа, а на деле минут десять. Я включила музыку в наушниках, вслушиваясь в слова любимых песен. Вскоре, на часах было уже четыре часа. Я с радостью подскочила, усердно начиная готовиться. Нанести макияж не составило особого труда. Ресницы у меня от природы длинные, поэтому я просто подчеркнула их объем тушью. На веки я нанесла немного теней, но в принципе их особо видно не было. Эх, не люблю я эти тени. А теперь самое трудное — накрутить волосы. Я решила остановиться на самом маленьком размере кудряшек. Дело заладилось с первых минут и поэтому, спустя час-полтора, я была полностью готова. Я уже направилась к платью, висевшему в шкафу, как дверь моей комнаты отворилась, и зашла моя мачеха — Сьюзен. После смерти мамы она охотно исполняла ее роль, прикладывая все свои усилия, как будто я была ее родным ребенком. Как я уже говорила, пару дней назад папа с ней и братьями уехали на конкурс, но сегодня Сью вернулась из-за этой трещины. Ведь о ней разболтали по всем новостям. — Когда ты собираешься готовиться к выпускным экзаменам? — налетела на меня она, стоя в дверном проеме. — Попозже, в середине апреля где-то. А что? — ошарашенно спрашиваю я. — Ты понимаешь, что от этих экзаменов зависит твоя дальнейшая жизнь? Что будет, если ты не сдашь? — Почему нужно спрашивать меня об этом как раз перед тем, как я иду на школьный бал? У меня и так проблем по горло, помимо этих экзаменов, — возмущаюсь я. Действительно, она выбрала очень подходящее время, чтобы спросить об этом. Я и без нравоучений знаю, что это очень важно. Но, видимо, будучи на нервах из-за бала, я немного переборщила с резкостью ответа. — Вот и замечательно. Останешься дома и будешь решать свои проблемы, — взорвалась Сьюзен. — Что? — оторопело глянула на нее я. — Ты запрещаешь мне идти на бал? — Да, запрещаю. Тебе нужно готовиться к экзаменам. Еще и эти землетрясения… — Землетрясения? Какие к черту землетрясения? Маленькую трещинку в земле ты называешь землетрясением? — я чувствовала как начинаю закипать. — Ты остаешься дома. Ни о каких своих балах можешь даже не мечтать. — Разве ты не понимаешь, как это важно для меня? — прошептала я, пытаясь справиться с поступающими к горлу слезами. — Я понимаю, насколько важны твоя жизнь и твои экзамены, — сказала она и, послав мне сочувственную улыбку, закрыла дверь. Что?! И что мне теперь делать? Я растерянно опустилась на кровать. Что на нее нашло? Она ведь никогда ничего не запрещала мне, тем более, так категорично. Да, понятное дело, она заботится обо мне, но запретить мне идти на бал из-за подготовки к экзаменам, которые через месяц… Не слишком ли? Я аж подпрыгиваю от неожиданности, когда телефон резко завибрировал, оповещая меня о входящем звонке. — Я уже у твоего дома. Ты готова? — раздаётся в трубке голос Перси. — Перси, прости, но я не смогу пойти. Меня не пускают, — грустным голосом сообщаю ему еще более грустную новость. — Как не пускают? Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает он. — Нет, просто небольшая ссора, — вздыхаю я. — Надеюсь, ты уже одета? — спрашивает он. — Осталось только платье. Что ты задумал? — мне становится любопытно. — Давай быстрее. Сейчас я вытащу тебя отсюда. Только открой мне окно, — вкрадчиво говорит он. — Что? Ты собираешься вытаскивать меня из него? — зашипела я в трубку. Но пошли гудки, и я поняла, что меня никто не слышал. Я запираю дверь, подхожу к окну и приподнимаю ставни. На улице уже почти темно, еще и тучи заволокли солнце, будто пелена. Я выглядываю на поляну напротив окна. Никого нет. Отлично. Я стремглав несусь к шкафу, надеваю платье, и как только мои руки касаются застежки, я слышу тихий скрип окна. Вот черт! Давай же! Но застежка упрямо не поддается. Я оборачиваюсь к окну, как раз в тот момент, когда оттуда показывается Перси. Как он собирается вытащить меня отсюда? Тем временем, я незаметно откинула волосы назад, чтобы скрыть бессовестную застежку. Кудряшки приятно ласкают открытую кожу плеч и лопаток. — А у тебя миленько, — говорит Перси, осматривая плакаты с архитектурными сооружения на моих стенах. Он был в костюме, который, кстати, шел ему. Просто мне было непривычно видеть его в образе джентльмена. — Эм… Спасибо, — бормочу я. — Прекрасно выглядишь, — подал голос он. — Ты тоже ничего, — просто отвечаю на комплимент я, хотя и польщена его словами. И как всегда в комнате повисло неловкое молчание. И почему-то я даже не удивляюсь. — Застегни, пожалуйста, — прошу его я. По-моему, молчание уже не повисло, а повесилось. Тишина заполонила комнату, да так, что слышно моё собственное дыхание. Я повернулась к нему спиной, молчаливо показывая вырез, созданный незастегнутой молнией. В этом безмолвии я слышала каждый его шаг, медленно, но приближающийся ко мне. Почувствовав, что он совсем рядом, мне ужасно захотелось повернуться к нему лицом, но я заставила себя стоять смирно. Вскоре, он дотронулся теплыми пальцами до моей кожи. Только совсем не со стороны застежки. Сначала на уровне плеч, затем между лопаток, его пальцы невесомо скользили по моей коже. Я чувствовала прикосновения Перси каждым миллиметром своего тела. Казалось, будто от его пальцев исходил легкий ток, неспешно поражающий каждую клеточку. Когда он также терпеливо опустился до самой поясницы, я прекратила дышать. По коже пробежали тысячи мурашек, открывавшие мои чувства. Я прикрыла глаза от удовольствия. Он ухватил застежку и медленно повел ее вверх, придерживая атласную ткань. Где-то на середине он остановился. Бесконечно долго собирая кудрявые пряди светлых волос, наконец, он аккуратно переложил их на моё плечо, как бы ненароком задев шею. — Эй, Воображала, ты, кажется, забыла как дышать? — прошептал он подле моего уха. Я судорожно втянула в себя воздух, решив не отвечать на его реплики. А ведь я просто попросила застегнуть платье. Уже быстрее Перси дошел до конца молнии. Он аккуратно оставил застежку и убрал руку от платья и от моей кожи, в частности, отходя на шаг назад. Я смотрю перед собой и вижу свое отражение в зеркале и улыбку Джексона, стоящего сзади меня. Черт, как я не заметила этого зеркала. Он видел все. Он видел наслаждение на моем лице, мою слабую улыбку и все остальные эмоции, написанные на моём лице, будто на листе бумаги. — Ты все видел, — ахнула я, озвучивая свои мысли. — Да, видел, — подтвердил он. — И что ты теперь думаешь? — осведомилась я, все еще глядя на отражение в зеркале. — Я думаю, нам пора идти, — уклонился от ответа тот. В общем, кое-как я выбралась из окна. Конечно, не без помощи Перси. Один раз полы платья зацепились за какой-то скрытый в конструкции гвоздь, но в последний момент я успела отцепить ткань, тем самым спасая ситуацию. Ступив на землю, мои ноги стали чересчур ватными и я, не удержавшись, споткнулась. К счастью, Перси вовремя подхватил меня до того, как я шлепнулась на землю. Только когда я твердо стояла на ногах, точнее на каблуках, я подняла на него взгляд. В моих глазах он читал безмерную благодарность, и главное, он, не смотря ни на что, продолжал улыбаться мне. Тем не менее, все это не изменяло случая в комнате. То, что между нами было… Да, это, конечно, не поцелуи, но все же. Я почувствовала на моей талии его руки и поспешила освободиться. — Ты говорил, что нам пора идти, — охрипшим голосом прошептала я, вырываясь из его объятий. Я не должна. Не должна давать ему повод. Одиноко бреду по дороге, аккуратно переставляя ноги, дабы опять не споткнуться. — Можно задать вопрос? — спрашивает он, нагоняя, и неспешно идя рядом, подстраиваясь под мой темп. — Да, конечно, — перевожу взгляд на тротуар, все еще пытаясь тщетно выбросить из памяти случившееся лишь полгода назад. — Что тебя тревожит? — В смысле? — Не делай из меня дурака. Я же все вижу. Ты постоянно скованная. Когда мы все вместе, ты не можешь отдаться хорошему настроению, еще больше замыкаешься в себе. Когда ты наедине со мной, ты не просто замыкаешься. Ты будто возводишь неприступную стену, загораживая ею себя, — произнес он. — Ты вправду хочешь знать? — осведомляюсь я на всякий случай. — Да, конечно. Вдруг я смогу тебе помочь, — самоотверженно говорит он. — Мне правда очень нелегко сейчас. Ты сможешь помочь, если будешь держаться подальше, — я стараюсь как можно нежнее, ласковее сказать это. Но само содержание этих слов до невозможности ранит, причем не только меня, но и его. — Но почему? Ты ведь небезразлична мне, — он сам, казалось, удивился, что эта реплика так внезапно вырвалась у него. Ого. Это только что признание было? Такое ощущение, словно внутри меня зажгли миллион маленьких свечек, настолько стало тепло и приятно. Он только что признался мне в своих чувствах? Я все еще подозревала, что попала в альтернативную реальность. — Я предпочел бы не отрицать этого. Ох, Перси, ну почему ты начал эту тему именно сейчас? — Соглашусь… между нами есть какие-то… чувства, — уклончиво ответила я, и, конечно же, это был не тот ответ, который ожидал услышать мой собеседник. — Может все-таки расскажешь? — не сдаваясь, просит он. — Ты, наверно, заметил, что я не особо распространяюсь о старой школе, — он коротко кивнул. — Почти все время обучения там я никак не проявляла себя, мало кто действительно хорошо знал меня и общался со мной. Возможно, в средней школе я была немного заносчивой и высокомерной. И вот однажды я столкнулась в коридоре с парнем по имени Лука. Он был в параллельном классе, симпатичный и непринужденный, и как ни странно, вся школа знала о нем. Опустим подробности. Моя гордость дала слабинку, и дальше я потеряла голову от любви. — А что там твоя гордость по поводу меня говорит? — усмехаясь, спросил он. — Заткнись, — я улыбаюсь, но потом моя улыбка меркнет, когда я вспоминаю, что было дальше. — Каждый день я ждала встречи с ним в школьных коридорах. Он тоже ненароком посматривал на меня. В общем, суть да дело, мы стали встречаться. — Неожиданно, — сдавленно произнес он. — Я была так рада. Хотя все и было в новинку. Первые серьезные отношения, как-никак. — Ходила с ним на свиданья, принимала его подарки, комплименты. Все шло своим чередом, а потом… — горло сдавило, и мне пришлось резко оборвать фразу. Мой мозг уже дал слезам зеленый свет. Подняв голову вверх, я пыталась успокоиться, медленно вдыхая и выдыхая воздух. — Извини, я не подумал, что тебе будет так нелегко вспоминать об этом, — стушевался Перси, но встретив мой взгляд, покорно замолчал, позволяя продолжить. — Я понимала, что первая любовь когда-нибудь кончится, и вот, это время пришло. Я опять же не говорю тебе многого, потому что такие воспоминания не придают огласке. В итоге он бросил меня. Из-за ряда причин. После этого я замкнулась в себе, целыми днями сидела дома, рыдала в подушку. В общем, у меня была ужасная депрессия. И тогда-то папа получил повышение, и мы переехали сюда. Да, новая жизнь, конечно, хорошо, но я зареклась не заводить новых отношений. — Но почему? — недоумевая, спросил он. — Да потому, что я боюсь снова быть отвергнутой. Я не могу отпустить прошлое, не могу забыть предательства. Я замкнута потому, что не хочу предоставлять доступ к моему сердцу, ведь знаю, что когда-нибудь все повторится снова и кто-то опять разобьёт мне его. — Знаешь, я ведь тоже любил и тоже расставался. И мне тоже было больно. Но этот опыт учит нас жить дальше. Проанализировать, принять, отпустить и влюбиться снова. — Видишь, ты по крайней мере можешь отпустить. А я постоянно живу с навязчивыми мыслями, просыпаюсь каждую ночь от кошмаров, в которых в будущем встречу человека, которого не смогу полюбить, — печально говорю я. — А меня бы ты смогла полюбить? — любопытствует он, и этот вопрос как-то не попадает в темы разговора от слова совсем. Эта реплика повисает в воздухе, совершенно выбивая меня из колеи. Я чувствую себя настолько подавленной, что делаю вид, что не услышала вопроса. Теперь он все знает и про чувства и страхи, между нами нет недосказанностей. И это даже к лучшему.