Земля уходит из-под ног

Перси сажает меня на кровать, стараясь не разорвать нашего с ним поцелуя. Даже через свою футболку я чувствую тепло его тела, жар, исходящий от его рук. Темнота комнаты, в которой мы находимся, сближает нас еще больше. В тишине слышно только наше прерывистое, сбившееся от поцелуев дыхание. Его руки ласково обвивают мою талию, но держит он крепко, боясь потерять. Его губы на моих. И в этот самый момент я понимаю, что готова сделать с ним это. Его озорные пальцы находят край моей футболки и тянут его вверх. Затем он отстраняется, чтобы стянуть одежду, избавить меня от ненужного хлама. Он отбрасывает футболку куда-то в сторону и бережно опускает меня на подушки. И в кромешной темноте комнаты Перси снова находит мои губы. Затем он медленно переходит на щеки, покрывая их мелкими влажными поцелуями. Дотрагивается и до ямочки за ухом. Я не выдерживаю и резко выдыхаю. Моя кожа несусветно горела, во мне бушевало море противоречивых эмоций. Мне кажется, что он ухмыльнулся. Не понаслышке знает как я реагирую на его прикосновения. Тем временем, парень спускается к шее. Я запрокидываю голову от несказанного удовольствия. Чувствовать его горячие губы на своей шее — разве я когда-то могла подумать о таком? И мы забыли про все проблемы: неважно, что совсем недавно он не помнил обо мне, неважно, что скажут или подумают о нас другие. Словом, в этот момент последствия неважны. Под впечатлением от этих мыслей я начинаю бороться с пуговицами на его рубашке. Проворные пальцы быстро справляются с этой задачей. Я приподнимаюсь и медленно стаскиваю ткань с его плечей, выбрасывая за пределы кровати. И он тоже остаётся без рубашки. Он улыбается и притягивает меня к себе для поцелуя. Наши губы снова встречаются, и меня обдаёт жаром его тела. Мои руки касаются его груди с твердым намерением исследовать каждую клеточку, каждую мышцу на его теле. Однако, несмотря на его довольно-таки раскрепощенное поведение я чувствую, что все его мышцы напряжены до предела. Мои руки продолжают блуждать по его груди, и я чувствую его быстрое сердцебиение, коснувшись сердца. Перси продолжает соблазнять меня. Он переходит к ключицам, покрывает их нежными поцелуями. Меня обсыпает мурашками от непередаваемых приятных ощущений, ведь секса у меня до этого момента никогда не было. Мы стирали грани дозволенного в наших отношениях. И мне это нравилось. Джексон осторожно потянул за лямку моего бюстгальтера, освобождая место для ласк на моём плече. Он спускался всё ниже и ниже, от ключицы до плеча, от основания груди до живота. Следующим шагом должно быть избавление от одежды на нижней части тела. Меня немного затрясло. Этот момент с каждой секундой становился всё ближе и ближе. Перси почувствовал дрожь и ласково поцеловал меня.  — Я тебя люблю, Аннабет, — выдохнул он в мои губы, — я не сделаю тебе больно. Обещаю.  — Я знаю, — прошептала я и единственное, что мне оставалось — доверить ему самое сокровенное. Парень проложил дорожку поцелуев от пупка до края моих шорт. Я тихо застонала. Внизу живота всё сжалось от сладостного томления. Медленно он расстегнул первую пуговицу, затем вторую и потянул шорты за края вниз. На мне оставалось только нижнее бельё, когда мой сон с треском раскалывается, и я возвращаюсь в донельзя наскучивший мир. Резко сажусь на кровати. Мне не хватает воздуха. Как мне могло присниться такое? Да, я скучаю по Перси, но он до сих пор не помнит меня. Между нами выросла непроходимая стена. Но такого «содержательного», а главное настолько настоящего и реалистичного сна у меня еще не было. Я всё еще не могла отдышаться, сознание никак не хотело возвращаться из объятий Морфея в серую действительность. После этих слов про фактически надоевшую жизнь впору употребить фразу: «С того судного дня прошло немало времени и всё кардинально изменилось». Как жаль, что я не использую её. Время с рокового момента прошло почти ничего — лишь неделя, и ничего толком не поменялось. А нет, постойте. Сьюзен перестала попрекать меня за побег из дома в ночь вечеринки. На этом примечательные события моей прошедшей за эту неделю жизни кончаются. На телефон я не смотрела где-то с вечера пятницы прошедшей недели (сегодня четверг), когда мне позвонила миссис Ватсон и траурным голосом сообщила, что школа закрыта на неопределенный срок из-за тотальных разрушений. Для неё это, видимо, была трагедия. Главное, что в школе никто не погиб за время землетрясения, и это единственное, что вообще радовало. По новостям уже растрезвонили об этом инциденте, и в этом же день в наш город приехали толпы журналистов, которые мечтали снять репортажи о нашем ужасном положении, о том, как нам невыносимо страшно жить дальше и что будут делать люди в эти нелегкие времена. Хотя, наверно, я слишком эгоистична. Наш дом, благодаря высшим силам, пострадал несильно в сравнении с остальными. Здесь всего лишь обвалился край крыши, появились трещины в потолке, и сам дом был немного накренен влево. В то же время, некоторые семьи остались без крова над головой и им пришлось уехать к родственникам в другие города. За окном слабо светило солнце, пытаясь пробраться сквозь завесы туч. Я закрыла лицо руками. Неужели Перси никогда не вспомнит меня? Неужели мы никогда не будем вместе? Неужели я больше никогда не смогу ощутить вкус его губ и его теплые и нежные прикосновения? За целую неделю от этой мысли мне уже стало тошно. Тошно-то стало, но легче нет. За это время я настолько запустила себя, что аж стыдно встать и взглянуть на себя в зеркало. Пора начинать отстраивать свою жизнь. В конце концов, позвонить отцу, который, наверняка, места себе не находит, ведь я не отвечаю на звонки несколько дней подряд. Можно позвонить Пайпер, узнать как она. Она, вероятнее всего, тоже не раз звонила. Хотя, где будет она, там будет Джейсон. Где будет Джейсон, там будет Перси. Я грустно вздохнула. Мои мысли верно и неизменно возвращаются к нему. В голове постоянно стоит его образ. Эти зеленые глаза… Тут в дверь постучали. — Заходи, Сьюзен, — сказала я, утирая набежавшие слезы от воспоминаний о Перси. Дверь открылась и вошел тот человек, которого я меньше всего ожидала здесь увидеть. — Пайпер? — Привет, Аннабет! Меня Сьюзен впустила, — улыбнулась подруга, — ну как ты? Хотя можешь не отвечать, я и так вижу. — Привет, — сев на кровати, вяло поприветствовала её я, хотя была очень рада её присутствию. — Я, как ты заметила, отвратительно. — Никак не можешь перестать думать о нём? — обеспокоенно спросила Пайпер, затворяя за собой дверь. — А ты откуда знаешь? — осведомилась я. — Серьезно? Ты еще и спрашиваешь? Моя лучшая подруга страдает целыми днями, не выходя из дома, а я даже не узнала почему. Обижаешь, Анни, — произнесла Пайпер, состроив обиженную мордочку. Она излучала столько тепла и радости, что я невольно заулыбалась. — Сьюзен всё тебе выложила? — уточнила я, хотя уже заранее знала ответ. — Да, она же волнуется за тебя. Естественно, что она позвонила мне, — Пайпер присела на край кровати. Мачеха в первый день после землетрясения, увидев в каком я состоянии, решила отложить разговор по душам. Всё-таки я сбежала из дома на школьный бал. Но было понятно, этот разговор не за горами. Пару дней я вообще не выходила из комнаты и не впускала никого к себе. Уж слишком я была подавлена для разговоров. Мне казалось, что я одна-одинёшенька в этом мире, и никто не поймёт моего горя. Ведь когда у человека, в которого ты влюблена, случается амнезия, и он забывает все воспоминания, связанные с тобой, — это действительно ужасно. И это подавляет морально. Сьюзен прекрасно понимала моё состояние, но исполнить родительский долг, хоть и в меньшей мере, была должна. В итоге, я получила хорошую взбучку. И как я упомянула, совсем недавно она перестала терроризировать меня по этому поводу. За что ей большое спасибо. Вскоре она даже попыталась подбодрить меня, но осознание того, что это плохая идея к ней пришло очень быстро. И поэтому всё сводится к одному: выдержать это я должна сама, не прибегая к чьей-либо поддержке или помощи. Внутренний голос мне подсказывал, что Пайпер пришла сюда не просто так, а, возможно, с хорошими новостями. Единственный вопрос крутился у меня в голове вот уже несколько дней. — Пайпс, ты говорила с ним? Он вспомнил меня? — выпаливаю на одном дыхании я. Она лишь грустно усмехнулась: — Его только пару дней назад выписали из больницы. Единственное, я знаю от Джейсона, что он сильно изменился. Джейсон также сказал, что Перси как будто вернулся на два-три месяца назад. — Каким он и был до знакомства со мной… Пайпер, кивнув, продолжила: — Ну, в общих чертах, да. Два последних месяца жизни якобы просто выпали, он их не помнит. Для него никогда не существовало их. Но он спрашивал про тебя… — Он спрашивал про меня? Когда? Что ты ему ответила? Подруга рассмеялась: — Сейчас ты мне напоминаешь безумного человека, попавшего в битву за крошку хлеба. Да ничего сверхъестественного он у меня не выпытывал. Спрашивал, кто ты такая и откуда его знаешь. Я ответила, что ты его близкая подруга. И то, что он тебя не помнит, связано с частичной потерей памяти.  — И больше ничего? … — спрашиваю я, в надежде услышать хоть какие-то утешительные новости о возвращении к нему памяти. — Нет, больше ничего. Просто дай ему время, — посоветовала Пайпер, — он вспомнит. Он должен вспомнить. — А если нет, Пайпс? Если не вспомнит? Что будет тогда? — вопрошаю я. — Что мне делать? — Значит, ты поможешь ему вспомнить. И вообще, я пришла вытащить тебя отсюда, — она встаёт и потирает руки в предвкушении. — Давай приведем тебя в порядок. Я нехотя поднимаюсь с кровати, и вид у меня, мягко говоря, помятый. Но я понимаю, Пайпер права. И если я хочу, чтобы Перси вспомнил меня, то я должна помочь ему сделать это. В таком случае, пора действовать. Спустя час, Пайпер выиграла супер-сложный конкурс под названием: «Приведи Аннабет в порядок». Конечно, спасибо ей большое. На протяжении всего процесса она периодически подбадривала меня теплыми словами. Она накрутила мои волосы, тем самым приводя их в более-менее божеский вид. Нанесла на лицо немного пудры, ведь из-за долгого сидения дома, под глазами образовались страшные синяки. Но теперь их видно не было, поэтому это не важно. На улице заметно потеплело, поэтому Пайпер подобрала мне шорты и футболку. В целом, она создала мой образ на ближайшие несколько дней. Но на улицу мне по-прежнему выходить не хотелось. Городок у нас небольшой, поэтому на любом повороте я могу совсем неожиданно встретить Перси. А встреча с ним пророчила быть не совсем приятной для меня, хотя ему, напротив, было бы всё равно. Но про себя я понимала — неужели всю оставшуюся жизнь я просижу дома, как отшельник? Признавать это было не особенно приятно. Вскоре мы кое-как вышли на улицу. Весь асфальт был изуродован землетрясением: ужасные трещины покрывали доныне красивую дорогу. Повсюду стояли специальные машины, которые разгребали завалы с лужаек, убирали щебень с проезжих частей. Не обращать на это внимание было трудно. Бардак царил повсюду. Однако на улицах было людно. Казалось бы, в такой ситуации все должны боятся, сидеть дома, не высовываясь, но, видимо, так думала одна я. Очень многие выходили из домов, проходя по проложенным дорожкам, наслаждались погодой. Погода — единственное, чему вообще можно было порадоваться. Пайпер рассказывала о школе. К тому району людей не подпускали, уж больно ужасное зрелище открывалось очам присутствующих. Как раз неподалеку от школы находился эпицентр землетрясения, поэтому последствия налицо. В школу мы не пойдем до конца учебного года, уж точно. Главная радость — выпускные экзамены отменили, но, по словам учителей, это вовсе не повод расслабляться. Через минут десять прогулки мы встретили Джейсона. Без Перси. Слава Богам. Я облегченно вздохнула. — Хорошо выглядишь, Аннабет, — поприветствовал меня Грейс. — Скажи спасибо Пайпер. Если бы не она, я бы была похожа на восставшего мертвеца, — проговорила я, — и в прямом смысле. Друзья рассмеялись. Их смех радовал меня, был бальзамом для моей души. И, кстати, это значило, что своё чувство юмора я не утратила. Посоветовавшись, мы решили пойти в кафе, установленное прямо на лужайке. Там поставили пластмассовые столы и небольшие стульчики, установили размашистые зонтики с надписями «Coca-cola» и получили готовую кафешку. Мы устроились поудобнее за одним из столов, взяв меню. Выбор еды радовал, её в списке предлагалось немало. Но из-за того, что нашему дому требовался срочный ремонт, свободных средств, как таковых, сейчас не было. Поэтому я взяла только чай. Солнце приятно грело кожу, не палило слишком сильно. Идеальный весенний день в моём представлении. Из-за непонятных причин мне вспомнилось детство. Раньше папа не был так сильно завален работой, поэтому часто гулял со мной. Мы знали каждую узенькую улочку в городе, бродили по освещенным площадям и маленьким переулкам. И папа всегда рассказывал мне истории. За всю прогулку он не замолкал ни на минуту, а я молча шла рядом и слушала. Вспомнив про отца, мне стало стыдно. Стыдно за своё поведение. Я не звонила ему уже несколько недель. — Я оставлю вас ненадолго, ладно? — предупредила и одновременно спросила я. — Конечно, иди, — был ответ. Я с уверенностью, что друзья не в обиде на меня, достала телефон и набрала родной номер. — Алло, пап, привет, — голосом хорошей дочери произнесла я. — Привет, Бетти, — прохрипел отец. Его голос не звучал нормально. Его голос был жутко осипшим, он ужасно хрипел. — Папа, что с твоим голосом? — ужаснулась я. — Да так, простыл немного, — просипел в трубку он; я с трудом разбирала его слова. — Разве от небольшой простуды бывает такое? У тебя есть температура? Ты ходил в больницу? — теперь я заволновалась всерьёз. — Вообще-то, милая, я и так там. Уже несколько дней. — Что? — я просто не могла подобрать слова. — Пап, прости, мне ужасно стыдно. Прости, что не звонила… — Да ничего, Бет, я понимаю. Мне стало дико стыдно. Моего отца положили в больницу из-за сильной простуды, а я, вместо того, чтобы звонить каждый день, замкнулась в себе и игнорировала окружающий мир. — Я ужасная дочь. Прости, пап, — я всплеснула руками от отчаяния, — хочешь… хочешь я приеду? — Да не волнуйся ты так за меня, — он зашелся в приступах кашля, — я выкарабкаюсь. Тем более, тебе придется ехать через несколько штатов, зачем такие затраты, дорогая? — Это неважно, пап. Я всё равно приеду. Пойми, я не могу потерять еще и тебя… — шепчу я, а к горлу подступает истерика. — Как хочешь, милая. Главное, что у тебя всё хорошо. Хорошо же, правда? — он спрашивал с такой надеждой, что мне не хотелось обременять его своими проблемами; в конце концов, я должна быть сильной ради себя и ради папы. — Да, у меня всё отлично, — вру я. — Ладно, Бетти, до связи, а то скоро врач на обход придет. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, папа, — я закрываю глаза и вешаю трубку. Бедный папа. Он в другом городе, один, в больнице с тяжелой формой простуды. Наверно, организм ослаб, и он умудрился подхватить какой-нибудь вирус, который и дал осложнения. Хотя, зная папу, это неудивительно. Он и в больницу пойдет только с температурой под сорок, а до этого времени «всё нормально». Я чувствовала, что должна поехать к нему. Он — единственное, что у меня осталось. Я вернулась в подавленном настроении.  — Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Пайпер, глядя на моё выражение лица. Они с Джейсоном расплатились и уже стояли на ногах, готовые идти гулять дальше.  — Да нет, всё нормально, — опять лгу я. Пайпер вкрадчиво взглянула на меня, но промолчала.  — Ладно, я знаю одно место в пяти минутах отсюда, где намечается неплохая тусовка, — проговорил Джейсон в предвкушении тусы, — не пойдем ли мы туда? — Я только за, — Пайпер, по-моему, всегда была «за». — Аннабет? — Ну ладно, уговорили, так уж и быть. Веди, Джейсон. Парень ухмыльнулся. Действие выглядело очень загадочно, если честно. Джейсон повел нас по бесконечным улочкам, сворачивая то влево, то вправо, и под конец, я уже не была так уверена в том, что я найду дорогу обратно. Но оказалось блондин привел нас на площадку за центральным парком. Здесь уже собралось куча народу, кто-то включил колонки и музыка загремела на весь парк. Тут было полно уличных танцоров, скейтеров, еще несколько парней играли в баскетбол. В общем, город, несмотря на недавние происшествия, продолжал жить своей жизнью, причем довольно-таки не грустной. Понемногу начинало смеркаться. Но народу только прибавлялось. Подростки всё прибывали и прибывали, вливаясь в компании и отдаваясь веселью. Мы нашли свободную лавку и уселись на неё. Я только открыла рот, дабы прокомментировать эту выдающуюся «тусовку», но тут из ниоткуда появился он. — Привет, ребятки, — от неожиданности я вздрогнула. Стоило мне повернуть голову и передо мной возник его силуэт. Вечно взъерошенные волосы, видимо, расчесываться Джексон так и не научился, широкие плечи, и, когда он вышел из тени, я увидела эти бездонные зеленые глаза. Но всё впечатление испортила эта рыжая курица, обмусоленная помадой со всех сторон и обмалеванная тоналкой. Как вы уже догадались по моему очень достоверному описанию, это была Рейчел. И она держала его за руку. Как узнала, наверно, что он память потерял, так сразу к нему побежала. Г-рр. Весь народ с площадки тут же ринулся в нашу сторону, точнее, в его сторону. Многочисленные друзья поздравляли его с выздоровлением и косо поглядывали на меня. Ведь большинство из них вряд ли в курсе, что произошло. Тут чья-то теплая рука коснулась моего плеча, и меня словно током прошибло. — Принцесса, ты чего не здороваешься? — проговорил Перси за моей спиной. Толпа тут же заулюлюкала, вспоминая наш поцелуй. Спасибо, ребят, поддержали. Стоп. Он назвал меня принцессой? Так он меня называл только на первых порах нашего знакомства. Значит, он все-таки начал вспоминать. Я была так рада, просто несказанно рада. Улыбка поползла по моему лицу, но я старалась сдержать её. — Прости, не заметила тебя, — воскликнула я, и мой голос, кажется, стал чересчур тонким. — Совсем не ожидала тебя здесь увидеть. Он ухмыльнулся. Медленно убрав руку с моего плеча, он вместе с Рейчел ушел в центр площадки, скрываемый толпой. И только тогда я нормально выдохнула. Но ненадолго. Я опять задумалась обо всём на свете, о землетрясении, о нашем ремонте, о папе, когда опять послышался его приближающийся голос. По последним фразам, я смогла понять, что он обменивался очередными подколами со своим другом. Он сел рядом с нами, притащив с собой эту рыжую курицу. Я одного не понимала: то ли это Рейчел за ним бегает, то ли это он её за собой таскает. Но склонялась я ближе к первому. А потом я встала и ушла. Просто ушла. Ретировалась, сбежала, свалила — называйте как хотите. Потому что там происходило такое, что выдержать мне было уже не по силам. Значит, Рейчел, эта милая девушка, притянула Перси к себе и поцеловала. И самое обидное, что он не пытался сопротивлялся. Естественно, я не могла помешать (хотя почему бы и не вырвать этой рыжей тварюке волосы) и смотреть спокойно я тоже не могла. Не то, чтобы я ревновала… Да, черт возьми, я ревновала! Ну, собственно, поэтому я и решила отойти подальше, чтобы не видеть всего этого. Мне было жутко противно, что эти губы, недавно так нежно целовавшие меня, теперь облизывала эта Рейчел. Я бы могла описать это как-нибудь приятнее, но, если честно, скрывать я ничего не собираюсь, поэтому так оно в точности и было. Я шла к краю площадки и, найдя там скамейку возле баскетбольных колец, одиноко села на неё. Злополучная картинка стояла перед глазами постоянно и исчезать явно не хотела. Вскоре послышались шаги и рядом со мной села Пайпер. Она по-дружески обняла меня, но ничего не говорила. Да и что тут сказать-то? — Скажи, Пайпс, она делает это специально, мне назло? — печально спросила я. — Меня больше интересует, почему Перси не воспротивился. Раньше он никогда не позволял ей такого, — подруга задумалась еще сильнее, чем я.  — Почему всё это навалилось на меня? — страдальческим голосом произнесла я. — И папа, и Перси. — С отцом все-таки что-то серьезное? — Да, его положили в больницу с осложнениями. — Ой, смотрите, принцессе, кажется, нужна помощь. — Я. Не. Принцесса. Сколько еще повторять, Джексон? — он появился сзади и снова из ниоткуда. — Пайпер, не могла бы ты оставить нас ненадолго? — с каких пор он стал таким любезным. Пайпер подмигнула мне и с заговорщической улыбкой направилась искать Джейсона. — Почему ты ушла? — мгновенно перешел в наступление он, плюхнувшись на скамейку рядом со мной. — Потому, что мне неприятно смотреть на это, — ответила я, стараясь казаться безразличной. Но, видимо, не особо получилось. — Слушай, я тут… хотел попросить прощения, — он запинался через каждую фразу. — Понимаешь, память очень медленно возвращается ко мне. Но я вспомнил тебя, и то, как мы познакомились. Я знаю, что был слишком резок с тобой в больнице. Мне не стоило так поступать. Извини, Аннабет, я правда не хотел, чтоб так вышло. Я была немного под впечатлением от его слов. Также было не особо понятен смысл его извинений. Он все равно будет вести себя как и прежде, пока не обретет воспоминания. Поэтому я, превозмогая себя, произнесла: — Да ладно. Ничего особенного не произошло. Надеюсь, скоро твои воспоминания вернутся к тебе. — Может, ты мне расскажешь немного о том, что было? Возможно тогда память вернется ко мне быстрее, — попросил он, и в его зеленых глазах появилась слабая надежда. — Знаешь, я… И в этот момент нечто на всей скорости врезается в мою голову. В глазах немного помутнело, но боль от удара была адская. Но через несколько секунд она пошла на убыль. Оказалось, что это всего лишь баскетбольный мяч. — Эй, Перси, давай к нам, — запыхавшийся Джейсон подбежал к нам. — С тобой всё в порядке? Я лишь коротко кивнула, и Перси, потирая висок, пообещал Джейсону явится через пару минут. — Я слышал, твой папа в больнице? — обеспокоенно спросил Перси. — Если хочешь, я бы мог отвезти тебя к нему. — Да брось, Перси. Это слишком далеко. Тем более, не хочу жаловаться тебе на свою жизнь. И у тебя недавно была травма все-таки... — Но я же виноват перед тобой. И хотел бы загладить эту вину. Я действительно хочу всё вспомнить. И может эта поездка поможет мне. И врачи не запрещали мне водить, правила дорожного движения я все-таки еще помню. Его слова дали мне определенную надежду, что всё еще изменится к лучшему. — Правда? — Конечно. Во сколько за тобой завтра заехать? — Давай утром, около десяти. — Окей, созвонимся, если что. До завтра, — и он, махнув мне рукой на прощанье, ринулся к своим друзьям. — До завтра, Перси… — прошептала я, вглядываясь в его темный силуэт в наступающих сумерках.