ВС-4 "Ничего общего"

Софья Михайловна встретила гостей приветливо и дружелюбно, и в этот раз Ольга могла рассмотреть ее лучше и глубже, потому что после всех пережитых событий будущая свекровь казалась пушистым котенком – в сравнении. Скворцова чувствовала себя раскованнее, ощущая негласную поддержку жениха, охотнее отвечала на вопросы и даже задавала их сама. Котов светился от счастья, Софья Михайловна поджимала губы, и с каждым разом гостеприимная улыбка давалась ей труднее. Когда Ольге позвонили и она ушла в комнату, чтобы поговорить, мать приняла последнюю попытку повлиять на сына. - А она у тебя не робкого десятка, как я посмотрю, - аккуратно заметила Софья Михайловна. - Она у меня стойкий оловянный солдатик, - не без гордости отозвался сын. – Ей пришлось пройти через многое, но она не сломалась. Я, - выделил он слово, ткнув себя пальцем в грудь, - сделал все, чтобы она не сломалась. И сделаю впредь. - То есть ты все уже решил? - Да, мама. Я ее люблю, и я на ней женюсь! И я тебе говорил об этом раньше, - постарался спокойно ответить Костя. – С тех пор ничего не изменилось. Вернее, случилось очень многое, но оно лишь укрепило мое желание связать свою жизнь с Олей. - А как же ее Испания? А ее учеба? - Испания закончится вместе с учебой, - просто ответил Котов. – Оля сказала, что договорилась со своим научным руководителем, чтобы защититься в сентябре. После этого она насовсем возвращается в Россию. Ко мне, - уточнил он, но Софья Михайловна смотрела скептически. - И как тебя угораздило, - вздохнула, наконец, она. – Вот Таня – такая хорошая девушка. И здесь живет, и работаете вместе, и… - И тебе нравится, да? – подхватил Костя, сохраняя остатки терпения. – Мам, не начинай. Таня – отличная девушка, но для меня она коллега. Мать снова вздохнула, но ничего не сказала, увидев возвращающуюся Скворцову. Быстро посмотрев на Котовых, Ольга догадалась, что речь шла о ней. Видимо, семейный обед так и не убедил маму, что ее сын делает верный шаг, даже если он не согласован с родительским взглядом на жизнь. Они уже собирались уходить, поэтому Скворцова с милой улыбкой на губах предложила: - Костя, а может, ты сначала отнесешь банки, а потом уже вернешься за мной? Ну, за один раз все равно не унесешь все. Котов смотрел на нее ошарашенно, не зная, что ответить. Он ведь правильно понял, что Ольга хочет остаться наедине с его мамой? Она словно прочитала его мысли, потому что кивнула и, подойдя, поцеловала жениха у Софьи Михайловны на глазах. Та выжидающе вздернула бровь, и Костя, посмотрев сначала на одну, потом на другую, ушел относить огурчики и помидорчики в машину. - Не думайте, милочка, что этим вы меня убедили, - услышала в спину Скворцова, обернулась и, оценив воинственный настрой Котовой, начала: - Откровенно говоря, не предполагала, что мне когда-нибудь придется заводить подобную беседу, поэтому буду импровизировать, - она развела руками. – Я знаю, что вам не очень нравится, что невестой вашего сына стала именно я – по каким-то своим причинам вы меня не любите, да я и не набиваюсь. Но как взрослый человек вы же понимаете, что своим поведением вы делаете хуже не мне, а своему сыну, - Ольга выдержала паузу, заметив, как вытянулось лицо Софьи Михайловны, и ожидая ответ, но дама смолчала. – Я не буду с вами бодаться, спорить, в чем-то убеждать, противоречить или, наоборот, поддакивать – нет, вы живете так, как вы считаете нужным. Но я живу так, как считаю нужным я. Проломить меня трудно, если не сказать невозможно. Если я посчитаю нужным, я буду искать компромисс, если нет – я отсеку ситуацию от себя, как меня не интересующую. В самых критических моментах – просто уйду, - она перевела дух. – И я даже осознаю, как это звучит со стороны. Но я хочу быть честной, потому что надеюсь на понимание и потому что не буду говорить все это дважды… Я люблю вашего сына, даже если вам со стороны так не кажется. И я очень сильно перекроила свою жизнь, чтобы остаться с ним и учесть его пожелания по нашим отношениям, то есть и свадьбу, и детей. И я не буду хвастаться, что именно для этого я сделала, потому что не в этом суть. - И в чем же суть? – деловито осведомилась Софья Михайловна. - В том, что у Кости две любимые женщины – вы и я. И его счастье зависит от нас обеих, а не от кого-то одного. Пытаясь настроить его против меня и ссорясь с ним, вы отнимаете у него половину этого счастья. Ту половину, которую не смогу возместить ни я, ни наши будущие дети. Если вы прогнете его окончательно, до такой степени, что мне придется уйти, то он станет несчастным вовсе, потому что меня ему вы тоже не замените, как бы вы ни старались. - Ну, девушек на свете много, - резонно заметила Котова. – Умных, красивых, молодых, покладистых. Вы же не думаете, что вы первая, кого он знакомит с матерью? Он, между прочим, уже собирался свадьбу играть. Замечательной казалась девочка, а оказалось преступницей, - она выразительно посмотрела на Ольгу. – Хорошо, что не успел жениться… Он вам не рассказывал? – взгляд стал победным. - Нет, - спокойно ответила Скворцова. – Полагаю, что у нас еще все впереди. И также подозреваю, что ему было очень больно, когда он обнаружил, что его любимая женщина – преступница. - Ну разумеется! - И вы хотите ему новой боли? Теперь, когда он счастлив со мной, вы хотите, чтобы он вновь страдал только для того, чтобы вы нашли ему покладистую жену? – Ольга выдержала паузу, но Софья Михайловна молчала. – Нельзя осчастливить насильно, - мягко произнесла Скворцова. – Каждый счастлив тем, что нужно именно ему. И ему нужна я. А он – мне. И если вы хотите ему счастья, вам придется позволить ему самому выбирать, что для него лучше. На пороге несмело нарисовался застенчивый Котов, ожидая чего угодно от этой дамской беседы. - Мы… едем? – робко поинтересовался он, и Ольга хотела уже ответить, что да, потому что она все сказала, что хотела, но Софья Михайловна ее опередила. - Последние баночки захвати – там грибочки, а потом уже вернешься за невестой, - скомандовала она. Костя посмотрел на мать, потом на Ольгу, та едва уловимо кивнула, пряча улыбку, и он снова вышел с банками. Котова деловито поправила прическу, поджала губы, явно размышляя и вынося вердикт в своей голове, затем заявила: - Красная горка у нас вроде двадцать седьмого апреля, надо будет уточнить. Союзы, заключенные в этот день, очень крепкие и счастливые. И да, не думай, что ты победила, - строго добавила она. - А я не воюю, - пожала плечами Скворцова, не в силах сдержать улыбку. – Кстати, у вас очень вкусные пирожки, - осторожно добавила она. - Ой, только вот не надо этого! – махнула рукой Софья Михайловна, отворачиваясь, чтобы невестка не увидела ее смятения. – Не надо подлизываться! - Я не подлизываюсь, - улыбалась от всей души Ольга, чувствуя огромное облегчение, как сапер, обезвредивший бомбу. – Я говорю, как есть. Костя приносил мне их в больницу, - охотно продолжала рассказывать она, но Котова, как могла, держала оборону. – Он сказал, что вы готовите их в промышленных количествах, что не может не радовать, - Скворцова сделала паузу, потом добавила: - Не то чтобы я не умею готовить, но пирожки – не мой конек. Так что просить у вас рецепт или пытаться приготовить их лучше я не собираюсь. Более того, я искренне надеюсь, что вы не перестанете нас ими баловать… а потом и ваших внуков, ну… лет через несколько… Софья Михайловна обернулась, быстро-быстро моргая, чтобы не выдать навернувшиеся слезы. - Господи, да откуда ты такая только взялась! – пробормотала она, вновь махнув рукой, словно говоря «чур, меня!» - Наверное, нашли в капусте, - не удержалась Ольга, и будущая свекровь всхлипнула, промокая платочком уголки глаз. – Я в июле родилась – как раз. - В капусте ее нашли, - проворчала пожилая дама недовольно, стараясь не растерять последний оплот родительской строгости. В этот момент в квартиру вошел Котов. - Все в порядке? – поинтересовался он, настороженно глядя на улыбающуюся невесту и утирающую слезы мать. - В порядке, в порядке, - продолжала бубнить Софья Михайловна, подходя к сыну и целуя его в обе щеки. – Она мне сказала, что я внуков пирожками кормить буду, представляешь? Нахалка какая, - причитала она. - Мам, - начал было Костя, но Ольга быстро тронула его за руку и помотала головой. - Что у меня внуки будут, наконец, нет, ты слышал? – не унималась Котова, и сын, улыбнувшись, обнял ее, прижимая к себе. - Ну, конечно, будут, мам, ну ты чего? - он сам чуть не прослезился, поддавшись общей сентиментальности. Не каждый день застанешь такую картину. - Господи, вот так растишь-растишь деточку, а потом хоп – и выше тебя уже на две головы, и женится, и свою семью заводит, и все, - бурчала она. – Ужас-то какой… Скворцова, не удержавшись, прыснула в ладошку, и Софья Михайловна тут же переключилась на нее. - А она еще и смеется, - всплеснула Котова руками, отстраняясь от сына. – Нет, ну какова, а! - Мам, она самая лучшая, - гордо заявил Костя, обнимая Ольгу одной рукой. - Лучшая… Вижу, что не дурная... – покачала головой Котова, пытаясь смотреть сурово на будущую невестку, но та лишь улыбалась. – Теперь ты у меня и до генерала дослужишься! – вдруг выдала мать к общему удивлению молодых. – Так, все, идите уже, а то… - она не договорила, взмахнула рукой и ушла на кухню. - Ты что ей сказала-то? – повернулся к невесте ошалевший Костя. – Я ее сто лет уже такой не видел. - Мы просто поговорили по душам, - дипломатично ответила Скворцова, разглаживая воротник его рубашки. – Слышал? Я теперь генералом тебя должна сделать, так что трудиться нам еще с тобой и трудиться, - она рассмеялась, и он, притянув невесту к себе, поцеловал. - Вы еще здесь, бесстыдники?! – поймал их врасплох грозный голос Софьи Михайловны, которая изо всех сил пыталась сохранять непоколебимость старшего поколения, но «бесстыдники», оторвавшись друг от друга, лишь прыснули со смеху. – Ладно уж, идите сюда, обниму на дорожку! Но, не дожидаясь, когда Костя с Ольгой подойдут, она вышла к ним сама и по очереди обняла сначала сына, а потом и его невесту. Посмотрев на одну, потом на другую, Котов обнял каждую одной рукой и, счастливый, поцеловал своих любимых женщин в макушку. Обед на территории Граниных проходил в теплой приятной обстановке. Елена Андреевна, улавливая напряжение Власовой, легко вела разговоры на отвлеченные темы и больше рассказывала, чем спрашивала. С первым пунктом ей охотно помогал муж, вспоминая байки из своих самых примечательных рейсов. В конце концов, Рита уступила дружественной компании и попрятала колючки, как наверняка сказал бы Павел – уж очень ему нравилось напоминать ей про лысого ежика. - Какая вкуснотища! – от души восхищался Никита, загарпунивая один блин за другим, макая их в сгущенное молоко и отправляя в рот. И Власова хотела как-то повлиять на поведение сластены, но Елена Андреевна лишь радостно кудахтала: - Кушай, мой хороший, кушай. Какое это счастье, когда ребенок хорошо ест! – восторгалась она, и Рите пришлось смолчать. Ну, счастье значит счастье. – Руслан-то у меня хорошо ел, а вот Павлик… - Ма-ам, - предостерегающе протянул Гранин-младший, и Власова, встрепенувшись, широко улыбнулась. - Так ты у нас привередлив в еде? - посмотрела она на Павла, вспоминая разговор. - Был, - уточнил он. - Не накормить было! – подхватила Елена Андреевна. – Это не хочу, это не буду… - И кто бы мог подумать, - довольно протянула Рита, видя смущение кавалера. – А как вырос-то, как вырос – и не скажешь даже. - У меня хорошие мальчики, - гордо погладила сына по плечу мать, словно не замечая ироничного взгляда гостьи, расстреливавшего Павла. - Замечательные просто! – охотно согласилась Власова, не сводя глаз с Гранина-младшего. - Спасибо, приятно слышать, - отозвался он, и Рита спохватилась, что сказала комплимент, сама того не желая, и поспешила укрыться за чашкой чая. После обеда Власова мягко намекнула сыну, что хозяевам нужна передышка от гостей, а на улице светило такое солнце, что неплохо было бы погулять и подышать свежим воздухом. Кислая физиономия Никиты ясно говорила, что он думает об этой идее, но Анатолий Павлович поддержал инициативу Власовой. - Ты на лошади когда-нибудь катался? - Нет, - удивленно ответил ребенок. - А хоть видел? - Ну… в цирке – да. Павел улыбнулся – он знал, к чему клонит отец, но молчал. - Значит, пойдем, я тебя познакомлю с одним моим другом. А если будешь себя хорошо вести, то он даст тебе на Гнедом покататься, - пообещал Анатолий Павлович. – А байки травить и на свежем воздухе можно. - Мам, можно я пойду тогда с дедой Толей? – отпросился Никита, и Рита едва успела удержать челюсть на месте. - С дедой Толей? – не веря своим ушам, переспросила она, и Гранин-старший объяснил: - Конечно! Что мы, на партсобрании, что ли, чтобы он меня по имени отчеству называл? Я для всех внуков деда Толя. И для всех детей вообще, - добавил он, заметив застывшее выражение лица Власовой. – Да ты не переживай, Риточка… Ничего, что я на ты? - Ничего, - пробормотала она, с трудом приходя в себя. - Славный у тебя парень, - похвалил старик. – И ты красавица! - Спасибо, - совсем смутилась Власова. - Красавица-красавица, - поддержал отца Павел, обнимая ее за плечи. - Хватит уже девочку в краску вгонять! – на выручку неожиданно пришла Елена Андреевна. – Хотели гулять идти – отправляйтесь, пока светло! И тепло! Прям радует нас весна в этом году – аж двадцать градусов уже! Домочадцы и гости поспешили покинуть кухню. Рита была в замешательстве от такого сердечного приема, словно они с Никитой уже были частью семьи. Да, Власова, одичала ты совсем на своей работе в тесном общении с преступным элементом. Простое человеческое отношение воспринимаешь как чудо чудное. - Пусть они идут к Степанычу, а мы с тобой – в другую сторону, - наклонился к ее уху Павел, когда они оказались на улице все четверо. - В какую еще другую сторону? – напряглась Власова. – А Ник? - С ним все будет в порядке, ты можешь даже не переживать. Мой отец привык обращаться с детьми. У меня одному племяннику семь, другому – девять, - он проникновенно посмотрел ей в глаза. – Все правда будет хорошо. И прежде чем Рита успела что-либо ответить, Никита уже весело махнул ей рукой и ушел по дорожке с Анатолием Павловичем. Гранин-младший протянул ей руку. - Пойдем. - Куда? - Буду тебя за ручку по парку водить, - улыбнулся он, и Власова прыснула со смеху, но пальцы в его ладонь все-таки вложила. Руки у Павла были теплые, мягкие. Он бережно захватил ее пальчики и притянул к себе. И Рита вдруг поняла, что он действительно медленно, но верно выщипывает из нее колючки, но пока не знала толком, как к этому относиться. Никита с прогулки вернулся довольный не только из-за поездки верхом, но и потому что позвонил Илья, извинился за выходные и предложил забрать его с утра на каникулы к себе. Рита улыбнулась радости сына и поинтересовалась, во сколько именно приедет отец. Но оказалось, что мужчины не условились о точном времени. - Ладно, я ему позвоню попозже – узнаю, - кивнула Власова и, обернувшись, заметила хмурый взгляд Павла. – Что-то не так? – удивилась она. - Мне не нравится, что ты общаешься с Ильей, - заявил он, когда Никита вновь ускакал с дедой Толей в комнату. - Мне тоже, но что делать – он отец Никиты, - она пожала плечами, а потом вдруг вгляделась в его глаза. – Гранин, ты вот сейчас в миллиметре от того, что я подумаю, что ты ревнуешь. - А если так, то что? – с вызовом бросил он, брови Риты удивленно поползли вверх. - Как у тебя все быстро, Паша. - Быстро? Я неделю присматривался к тебе издалека… - Доспехи покрепче выбирал, - грозно бросила Власова, – чтобы не убило? - Хотел понять, что ты за человек, - не смутился Гранин. - И как успехи? – не сменила тон Рита. - Отличные успехи, - самодовольно ответил он. - Надо же! Просветишь? - Всему свое время, - повторил Павел уже сказанную ранее фразу. Власова не прореагировала, лишь заявила, что пора ехать домой, потому что ей еще сына надо собрать на неделю к отцу. Послевкусие от разговора осталось горькое, но у самой двери, когда Никита первым юркнул в квартиру, Гранин задержал Риту. - Да, я ревную, - глядя ей в глаза, сказал он. – И ты прекрасно знаешь почему, - он наклонился и быстро поцеловал ее. – И не надо мне говорить, что права у меня на это нет. - Не, ну дело-то хозяйское, - усмехнулась Власова. – Если тебе так хочется ревновать – ревнуй. Ты же должен понимать, что я не брошу общение с Ильей только потому, что ты появился в моей жизни. Он всегда будет отцом Никиты, а мой сын имеет полное право общаться с папой, и я эти встречи координирую. - А вот это хорошо, - неожиданно для нее улыбнулся Павел, и Рита опешила: - Что хорошо? - Фраза «ты появился в моей жизни». Мне нравится, - одобрил он и, прежде чем она успела что-либо ответить, снова притянул к себе и поцеловал. И на этот раз не отпускал долго, словно стремясь доказать, что он определенно лучше любого Ильи.