Хрупкие крылья

Iko – Heart of Stone Olafur Arnalds – Fok Junkie XL – Tris

      С того нелепого происшествия в доме Стайлса прошло чуть меньше недели. Вернувшись домой, Франц раскрыла старый ноутбук своего отца, благодаря этикетке на белоснежном контейнере нашла ресторан, где парень заказывал еду. Девушка с широкими глазами прошлась по прайс-листу и после, отыскав своё блюдо, запомнила его цену, даже не записывая. Она намеревалась вернуть парню деньги, однако за все это время Александрия видела молодого человека лишь пару раз: он всегда успевал покинуть поле её зрения до того, как девушка делала хоть малейший шаг в его сторону. Сперва, около школьной автостоянки, Гарри, заметив блондинку, сел в свой автомобиль и уехал прочь, не одарив ту достойным взглядом. Затем, на следующий день, будучи окружённым шумной толпой знакомых и друзей посреди школьного коридора, Стайлс равнодушно отвернулся и продолжил бессмысленный разговор с неизвестной девушкой, когда Франц подняла свою перебинтованную руку и помахала ему в знак приветствия.       Грубо. Но, как было свойственно только ему, Гарри плевал на это. По крайней мере, парень всем видом пытался показать — его не тянет излить свой завтрак от того, что за обедом Александрия смеялась над гребенными шутками Томлинсона.

***

      Возвращаясь домой, Франц вспоминала удивлённое лицо Луи, когда она, промямлив тихое: "Передай Гарри, пожалуйста", — сунула тому несколько мятых купюр и скрылась за дверью кабинета английской литературы. Это была прохладная и долгожданная суббота, собственно, именно поэтому девушка выстраивала в своей голове некий список последующих дел, попутно разбрасывая жёлтую листву немощными стопами. Тёплое прерывистое дыхание отражалось в воздухе небольшими клубами пара, от чего Александрия робко улыбнулась, укутав покрасневший кончик носа в тёплый потрепанный шарф, так неуклюже смотрящийся на её тонком горле. Блондинка закусила нижнюю губу, вспомнив о своём намерении посетить Миллер. Сандра несколько дней не появлялась в школе. Частые пропущенные звонки сменяли редкие глухие слова: "Я занята, перезвоню позже", — только девушка не перезванивала, что, безусловно, было так не свойственно вечно-болтающей-ерунду-Миллер.       Вереницей тянущиеся вдоль дороги роскошные дома привлекали восторженное внимание Александрии. Франц почти свернула в сторону не столь облагороженного квартала, однако резкий хруст гравия за спиной заставил девушку бросить настороженный взгляд через плечо.       И она было решила, что воображение играет свою злую шутку, не упускает очередного момента поглумиться над чувствами Александрии. С её острого языка слетели слова, скверно напоминающие доброжелательные, застревая где-то между прочных нитей вязанного шарфа. И от чего-то Франц резко почувствовала себя жутко неуверенно и глупо.       Плавно лавируя между мелкими, не так давно образовавшимися ямами, до боли знакомый, отдающий матовым отблеском автомобиль остановился у обочины. Окно с пассажирской стороны едва опустилось, как тёмные глубокие хризолиты начали пристально исследовать покрасневшее от холода женское лицо.       Возможно, Франц следовало развернуться, уверенным шагом пойти прочь, перейти на бег в конце концов. Но она просто стояла. Чувствовала, как нарастает удушающий ком в горле, как вечно ноющее сердце оказывается где-то в области позвоночника, как кончики пальцев ног врезаются в подошву ее обуви и ... стояла. Казалось, спастика окутала даже самые мелкие рубцы на маленьком теле. Безымянный девичий взгляд ласкал красивое мужское лицо, где фривольная улыбка была едва уловима.       В тот мучительный момент, когда Стайлс лишь слабым кивком головы, не приложив к этому лишних слов и эмоций, пригласил Александрию занять пассажирское место в его автомобиле, девушка почувствовала себя слабой. Блондинка совершала маленькие шаги, отчаянно пытаясь сосчитать количество трещин на асфальте.

Она так не хотела смотреть на него.

      Лощеная лоском дверь закрылась, от чего небольшой ветер заласкал шоколадные кудри молодого человека. Александрия посмела предположить, что Гарри недавно принимал душ, поскольку его пряди завились больше обычного. Терпкий мужской аромат коснулся обоняния Франц. Она глубоко вдохнула этот приятный неродной запах, мечтая остаться незамеченной.       Автомобиль тронулся в полной тишине. Это было весьма оправданно, поскольку молодые люди старались избегать общения. Александрия томно ожидала того момента, когда Гарри пройдётся шершавым кончиком языка по своей нижней губе — очередная привычка молодого человека, — после чего тяжёлый хриплый голос коснётся застывшего позвоночника Франц. Однако парень молчал. Он вёл себя естественно: длинные пальцы слегка придерживали руль у самого его основания, спина полностью прилегала к черной коже водительского сидения, сосредоточенный жёсткий взгляд скользил по краю сплошной линии, расположившейся на асфальте, — всё казалось идеальным, за исключением небольшой ложбинки у надбровной дуги, что согнулась в недовольстве.       Искоса Александрия ласкала красивое мужское лицо взглядом. Лишь на мгновение она представила какого это — разгладить мелкую морщину на лбу прикосновением лёгкой женской руки. Её руки. И только представьте: Франц сделала это. Тонкая ладонь стремительным движением рассекла воздух, кончик указательного пальца, отесанный шершавым бинтом, прильнул к неглубокой ложбинке. Безусловно, в полной мере девушка не могла ощутить этот момент, потому как нервные окончания в буквальном смысле были притуплены.

Неловкое действие возымело эффект: молодой человек улыбнулся.

— Постой, — выплюнул Гарри. — Ты коснулась меня? — игривые черти заплясали в радужках изумрудных глаз. — О, да, Стайлс, и теперь тебе надо в больницу, иначе заражение неизбежно, — съязвила Александрия, отвернувшись. — Не смешно, — понурый, гортанный мужской тембр пробирал до дрожи костей. — Твоё заболевание не опасно для окружения, разве что только для тебя самой.       Франц грустно ухмыльнулась, беглым взглядом цепляясь за пожелтевшую опавшую листву, которая мягким полотном укрыла серый холодный асфальт. Зелень сошла с ветвей деревьев и кустарников, длинная трава поникла. Природа медленно погибала. Иногда мы слишком поздно замечаем это. — Я могу сделать вот так, — широкая ладонь парня коснулась предплечья Александрии, от чего та обомлела. — И, как видишь, я всё ещё жив.       Чужие руки в редких исключениях ложились на обезображенную болезнью женскую кожу. И столь несуразно было осознавать, что он — ненавистный Гарри Стайлс — разделял тепло своих мягких ладоней с девушкой, едва ли интересовавшей кого-либо. Это было так необычно, чуждо, неправильно, словно невозможное в одночасье стало возможным.

Это было так, словно оба на мгновение забыли, как дышать.

      Доля секунды, после чего грубая ладонь парня вновь покоилась у самого основания руля, где небольшой холодок ласкал его длинные пальцы. Тонкий подбородок был вздёрнут несколько выше, чем некоторое время назад, прямая спина вновь расправлена до предела, плечи разведены. — Это была моя сестра, — тихо, неуверенно и так осторожно прозвучало в одинокой тишине.       Франц было моргнула и отпрянула, позволяя себе усомниться в услышанном. Толика непонимания была высечена на аккуратном женском лице. — Там, на фотографии, которую ты нашла в моей комнате, — вкрадчиво пояснил молодой человек, взволнованно прочистив горло. — Была Джемма, моя старшая и единственная сестра.       И тогда Александрия осознала. Сперва перед глазами появилась добрая женская улыбка, отдалённо напоминающая улыбку Гарри. Девушка казалась такой счастливой и целеустремлённой, несмотря на инвалидное кресло, яро контрастирующее с жизнерадостными искорками в её нефритовых глазах. Она оставалась сильной, что было знакомо Франц не понаслышке, поскольку блондинка прекрасно знала, что это такое — быть девочкой с дефектом. — Мне следует извиниться за это, — передними зубами девушка подцепила самый край нижней губы, затем сразу отпустила его, поскольку это приносило дискомфорт. — Заказ доставили раньше, и я понятия не имела, где искать тебя, поэтому... — Прекрати, — Стайлс оборвал девушку. — Мне плевать, понимаешь?       Александрия испуганно заморгала, предвкушая очередную горькую стычку. Девушка просто не понимала столь изменчивого настроения Гарри, в одночасье оно менялось радикально. Безусловно, она привыкла ощущать негатив со стороны парня, однако иногда это было невыносимо. — Всё это мелочи, — Гарри смягчился, искоса окинув блондинку мимолётным взглядом, пока та понуро наблюдала за вереницей исчезающих друг за другом пёстрых облаков, отчаянно не желая смотреть в сторону — туда, где находился молодой человек. — Ты реагируешь так, будто это нечто большее, чем просто мелочи, — щёки Франц вспыхнули, когда она недовольно отчеканила сказанное, набравшись смелости. — И если ты ещё раз позволишь себе хотя бы мысль, что ты выше других, — Александрия обернулась. — Я даже разговаривать с тобой не стану, не посмотрю в твою сторону.       Молодому человеку следовало вальяжно ухмыльнутся, ведь это было так типично для него. Возможно, следовало бы вновь нагрубить и прервать монолог собеседницы, но тот просто молчал, впитывая острые, словно иглы, слова. — В конце концов, это не я стремлюсь оказаться рядом с тобой! Это ты появляешься там, где тебя не было и там, где тебя не ждали. Ты вечно находишься рядом, — в не свойственном ей раздражении выпплюнула девушка. — Я не привык... — мужской кадык вздрогнул, однако голос остался твёрдым, уверенным и, на удивление, родным. — Быть рядом с кем-то. — Ты нелюдимый, — тонкие светлые брови Франц сошлись на переносице. Стайлс, едва улыбнувшись в ответ, глухо и, как это бывало, насмешливо произнёс: — Ты даже не представляешь, насколько права. И да, — не отрывая взгляда от дороги, молодой человек потянулся в сторону бардачка. — Чтобы этого дерьма я больше не видел.       Широкая мужская ладонь коснулась холодной ручки автомобильной панели, после чего послышался глухой щелчок. Благодаря качественным механизмам небольшая дверь медленно раскрылась. На поверхности, посреди прочих ненужных вещей, лежала пара смятых купюр — тех самых, что этим утром Александрия отдала Луи.

***

      Этот вечер, подобно предыдущим, притягивал своей глубокой таинственностью и едким запахом тумана, что так нравился Франц, пускай изредка и отдавался невыносимой горечью посреди дыхательных путей девушки. Она зачарованно наблюдала за горящим иссиня-фиолетовым пламенем конфорки — та обогревала помещение. Отшатнувшись от кухонного островка, выполненного из недорогой двевесно-стружечной плиты рыжеватого оттенка, Александрия тихим шагом прошла в гостиную комнату, где её уставшая мама, Тереза Франц, мирно посапывала на местами продавленной кушетке. Телевизор играл достаточно громко, однако женщина была вымотана настолько, что заснула, несмотря на пронзительные звуки. Отыскав тёмные пульт подле дивана, блондинка сильно надавила на небольшую красную кнопку — она периодически западала — после чего экран потух. Небольшую комнату освещала лишь напольная лампа, стоящая в самом углу. Франц легким движением руки ласкала женский волос, редкими местами отдающий платиновой сединой. В который раз девушка ненавидела себя за те усилия, что её родители прикладывали для основного и дополнительного заработка, поскольку государство едва ли принимало участие в оплате дорогостоящего лечения.       Александрия было натянула плотный плед по самые плечи Терезы, как неожиданно раздался звонок в дверь, позволяя мягкой трели пройтись по захолустьям прихожей. Удостоверившись в материнском сне, полном безмятежного покоя, девушка покинула пределы гостиной комнаты и прошла к входной двери. Безусловно, никто из обитателей дома не ждал гостей этим вечером.       Пропустив несколько глухих, почти бездонных ударов собственного сердца, Франц распахнула тяжёлую дверь, в результате чего холодок осенней прохлады мелким вихрем прошёлся по её оголённым стопам. Девушка обомлела, испуганным взглядом ухватившись за тёмный, внушительного размера силуэт, обладатель которого, конечно, был знаком блондинке. Глубокий изумруд понуро оглядел худощавое тело девушки, скрытое за тёмным хлопком безразмерной ткани. — Что ты здесь делаешь? — ошеломлённо поинтересовалась Франц, игнорируя правила приличия, столь присущие ей. — И тебе привет, Александрия, — фривольно ухмыльнулся Стайлс, слегка вскинув кустистые брови. — Проезжал мимо.       Немного оторопев, девушка зарделась, поскольку осознала своё дерзкое поведение. И пускай Гарри заслуживал этого, блондинка не могла себе позволить подобной роскоши. Заглянув за спину молодого человека — туда, где, безусловно, никого не было, Франц произнесла: — Прости, — женская ладонь оторвалась от прохладной металлической дверной ручки. — Проходи.       Парень уверенно перешагнул порог. Его взору предстали чуть выцветшие обои, кухня, лестница, ведущая на второй этаж, а так же гостиная комната, скрытая от небольшого помещения. Александрия стояла настолько близко, что Стайлс, вдохнув полной грудью, услышал тонкий запах цветочного кондиционера, исходивший от её пшеничных волос. Девушка прикрыла входную дверь и вновь почувствовала тепло: от помещения или же разгорячённого тела молодого человека, — она не знала. — Не хочешь прогуляться? — некогда огрубевший мужской голос звучал на несколько тонов выше, в результате чего Гарри оторопел.       "Придурок" — промелькнуло в его мыслях. "Напоминаешь грёбанную девчонку". — Ты серьёзно? — парировала Франц, стоя подле парня. — Нет. Знаешь, вот зашёл просто, пошутил, сейчас собираюсь уходить, — с каменным выражением лица фамильярничал молодой человек. — Вполне в твоём духе, — уголки бледных женских губ слегка дёрнулись. — Не смешно, — Стайлс прикусил губу, поборов желание улыбнуться в ответ. — Вижу, ты в хорошем расположении духа. Жду тебя в машине.       Массивная деревянная дверь распахнулась. Парень удалился, оставив позади своих широких рельефных плеч хрупкую девушку, полную желания, наконец, выяснить кем является неприступный Гарри Стайлс.

***

      Первое, что ощутила Александрия, покинув автомобиль: глубокую тишину этого, казалось бы, заброшенного района Лондона и послевкусие мяты на своих пшеничных локонах — результат долгого контакта с Гарри. Несколько мгновений ранее, будучи воспитанным молодым человеком, Стайлс открыл блондинке дверь со стороны пассажира. И сейчас, оставаясь рядом, парень молча будоражил и без того спутанные ветхие мысли Франц так же усердно, как и во время поездки. Знаете, словно он оттачивал мастерство сводить-грёбанным-молчанием-с-ума годами.       Прочистив горло, девушка оглядела испуганным взглядом массивное здание, возвышающееся перед молодыми людьми. Архитектурный стиль разительно контрастировал на фоне остальных построек: выцветшие хлопья отделочного материала отлетали от обветшалых стен, оставаясь подле фундамента; пара колонн бывалого молочного оттенка подпирала местами испорченную дырами крышу; нестандартного размера оконные рамы были обиты насквозь прогнившими деревянными досками. Тут пахло сыростью осеннего дождя, поросшим мхом и талым одиночеством.       Гарри обогнул Франц и прошёл вперёд. Его стопы коснулись тёмного мрамора — камень обрамлял лестницу, ступени которой были прорезаны глубокой трещиной, примыкающей к главному входу. Широкая мужская рука было коснулась ржавой холодной дверной ручки, как Александрия произнесла: — Стой! Парень обернулся. — Я не понимаю, что мы тут делаем, — женский голос отдавал нотками волнения и неуверенности. — Пытаемся попасть во внутрь, — как ни в чём не бывало парировал Стайлс, отмахнувшись. — Но это незаконно!       И тогда молодой человек изо всех сил прикусил внутреннюю сторону щеки острыми зубами, отчаянно пытаясь подавить смешок, поскольку лицо Александрии выглядело бесценно: глаза лазурного оттенка округлились в потрясении, нижняя челюсть немного отпала, позволяя губам безмолвно раскрыться. — Брось, — вальяжная ухмылка всё же коснулась мужского лица. — Мы не первые, кто делает это. Посмотри, — парень вытянул свою руку в сторону Франц, позволяя той вложить свою маленькую ладонь в его широкую, ведь камень был жутко неустойчивым. В первый, но не последний раз за этот вечер, девушка ощутила тепло Гарри на своей коже. — Вот тут, — Стайлс глубоко вдохнул, в результате чего рельефный торс коснулся тонкого женского плеча. — Замок давно сорван, — пронзительный шёпот ласкал слух Александрии.       Набравшись смелости, блондинка оторвала взгляд от деревянной поверхности, что местами отдавала болотными грязно-белыми сгустками плесени, и перевела его на красивое лицо Стайлса, обласканное тусклыми лучами уличных фонарей и лунным отблеском. Его длинная рука толкнула массивную входную дверь, в результате чего тело парня ещё больше прилегало к фигуре Франц. Та отшатнулась, стоило небольшому шлейфу мужского одеколона задеть чувствительное обоняние. — Проходи.       Именно в тот момент, когда края широкой двери исчезли в смоге полуночной темноты, девушка почувствовала небольшую дрожь в коленях. Франц несколько раз моргнула, привыкая к темноте. Её шаг был робким и слабым. Александрия остановилась, наступив на покрытую ржавчиной балку. С женских губ слетел небольшой выдох, полный нервозности и смятения. — Будь осторожнее, — произнёс молодой человек, обогнав Франц. — Я не понимаю, что мы тут делаем, Гарри, — слишком тихо произнесла девушка, понурым взглядом разъедая воротник тёмной мужской куртки.       Звук шагов отлетал от покрытых плесенью стен. Пара массивных колонн осталась позади, когда молодые люди прорезали прелый воздух этого здания. — Ты такой многословный, — женский голос отдавал нотками сарказма.       Стайлс глухо прыснул в ответ, несколько мгновений позже остановившись напротив двери, выполненной из тёмного дерева, где отсутствовала стеклянная вставка. Острые, покрытые пылью осколки лежали подле, собственно, поэтому, наступив на небольшой кусок стекла, Гарри кинул беглый взгляд на щуплое женское лицо и произнёс: — Постарайся сохранить себя целой и невредимой. Боюсь, твоя семья не поймёт, если я верну тебя с многочисленными ранами на теле, — молодой человек рельефным плечом толкнул межкомнатную дверь, сопровождая резкие действия столь грубыми словами.       Обеспокоенная нагнетающей тишиной и переменчивым настроением Гарри, девушка сделала робкий шаг навстречу неизвестности. Лунный отблеск тонкими нитями играл на потрёпанном паркете — в своё время тот был обработан лаком, именно поэтому звук ступающей обуви слышался более отчётливо. Тусклый природный свет касался старых стен. Небольшие порывы воздуха со свистом проходили сквозь разбитое стекло, благодаря чему из стороны в сторону колебались клубы пыли на обветшалой люстре, что была размещена по центру помещения. Оконные рамы прикрывали прогнившие насквозь доски.       Едва коснувшись взглядом старого балетного станка, Александрия обомлела. Девушка прошла вглубь зала, освещаемого тусклым ночным небом, и, обернувшись, замедлила шаг. Две стены, прилегающие друг к другу, были облицованы старым, местами побитым зеркалом: трещины, подобно назойливому плющу, прошлись по всей его поверхности. Смольные кисти женских ресниц коснулись нижних век, Франц позволила себе закрыть глаза и на мгновение представить тех статных, стройных, грациозных балерин, что, возможно, прибывали в этом танцевальном классе ранее: их длинные, тонкие, словно спицы, руки изящно взымались к потолку; в лёгком полёте талия рассекала наполненный движением воздух; а отдающие тягучей приятной болью лодыжки касались деревянной поверхности танцевального станка.       Нижняя челюсть Франц слегка отпала вниз, сухие губы раскрылись в немом изумлении, когда девушка распахнула небесные глаза и осознала, что с самого рождения была лишена возможности двигаться подобным образом. Эта юная красавица являлась бременем для каждого члена своей измученной семьи, служила ярым поводом для очередных насмешек окружающих и, в конце концов, была неисправной куклой, вызывающей противоречивые чувства жалости и презрения. Казалось, если бы только можно было внимать тупую боль отчётливее, впитывая каждую каплю, она ощущала бы. И пускай это чувство отдавало невыносимой горечью в области иссушенного горла, лёгким налётом оседая на корне языка, Александрия была благодарна ему. — Чёрт, — выплюнул парень, находившийся подле. — Почему ты молчишь?       Блондинка потеряла счёт времени: настолько окунулась в собственное воображение, что на несколько мгновений забыла благодаря кому, собственно, оказалась в этом месте. Стайлс находился поодаль, в томном ожидании переминаясь с ног на ногу. Его дыхание оставалось ровным, однако мелкая дрожь волной прошлась по заострённым скулам. Безусловно, он не переживал по поводу чувств хрупкой девушки, что заворожённо обвела взглядом мужское лицо, наполовину осевшее в темноте. Мы ведь верим в это?       Она двинулась к нему. Каждый последующий робкий шаг сокращал расстояние между молодыми людьми. Франц едва различала предметы в помещении, поскольку глаза застилала матовая пелена накрапывающих слёз. Глубокий женский взгляд остановился на вишнёвых мужских губах, обрамлённых отблеском луны. Гарри не посмел отступить, когда перебинтованные ладони Александрии осели на его широких плечах, а некогда ненавистное женское лицо припало к статной грудной клетке. — Спасибо, — выдавила Александрия, чувствуя болезненное сжатие в области сердца.       Стайлс оторопел, едва коснулся плотной ткани женского пальто своими ладонями и остановился. Он напоминал нечеловеческой красоты мраморную статую, такую холодную и притягательную. И лишь на мгновение молодой человек предоставил измученной Франц другой сценарий этой грёбанной жизни: он сделал уверенный шаг назад, отрываясь от миниатюрной фигуры Александрии; затем, поймав испуганный и озадаченный девичий взгляд, грациозно протянул той длинную руку, чуть позже внимая женское тепло своей массивной ладонью. Шершавыми губами блондинка зачерпнула партию свежего воздуха, цепляясь взглядом за небольшую иссиня-прозрачную венку, что выпирала на шее парня, когда он обогнул её маленькую талию широкой рукой. В то время как одежда Франц сковывала движения, благодаря чему девушка выглядела нелепо и неуклюже, молодой человек напоминал разве что тёмную пантеру, чей шаг отдавал лощёной грацией. Он был прекрасен, оставаясь опасным для своей жертвы. — Джемма раньше тренировалась в этом зале, — прошептал Стайлс, уверенно шагнув на встречу Александрии, от чего той пришлось отступить немного назад, будучи едва прижатой к мужскому статному торсу.       Она не привыкла находиться рядом с этим парнем: слышать его ровное дыхание около своих маленьких плеч, ощущать привкус мускуса, исходивший от ореолом разбросанных мужских кудрей, и аккуратные, почти невесомые прикосновения. И уж тем более Франц не смела думать, что когда-либо Гарри протянет ей руку и закрутит в несуразном танце, который обделённая девушка видела разве что только во сне. Несмотря на холод его души, от молодого человека веяло теплом. — Что с ней произошло? — выпалила Александрия, минутой позже жалея о сказанном.       Девушка робко обвела мужское лицо нефритовым взглядом и на мгновение ей показалось, что она заглянула в самое захолустье некогда тёмной души Стайлса — туда, где боль от утраты любимого человека никогда не угасала. Парень лёгким движением подхватил своими длинными пальцами женские, в результате чего бинт, обтягивающий ладони Франц, коснулся его разгорячённое кожи. Низ живота болезненно потянуло вниз в безымянной, тягучей пытке. Слабый позвоночник охватила лёгкая спастика. Молодой человек вознёс правую руку вверх, поднимая тем самым предплечье Александрии чуть выше груди. Гарри сделал небольшой шаг назад и провёл повисшей в воздухе кистью небольшой круг, после чего блондинка, блаженно прикрыв глаза, медленно обернулась вокруг своей оси, не ступая с точки, где стояла ранее. — Два года назад проходила вечеринка у одного придурка, и его дом загорелся, пока она была внутри, — низкий мужской хрип прорезал тишину блеклого помещения.       Парень сделал большой шаг назад, разрывая телесный контакт с девушкой — тот, к слову, отдавал лёгкими зарядами, подобно электрическим. Глубокий изумруд проник в каждую тонкую витиеватую черту женского лица, когда по широким плечам Гарри сползала осенняя куртка, выполненная из лёгкого и холодного материала. Несмотря на небывалое смущение, Франц не могла отвести взгляд от красивого лица Стайлса. Через некоторое мгновение верхняя одежда спала к широким стопам молодого человека, металлический язычок ударился об напольное покрытие в сопровождении короткого пронзительного звука. — Вот тут, — парень задрал кофту, оголяя рельефный пресс. — Сохранились некоторые шрамы и с того происшествия.       Длинный, слишком несуразный и кривой шрам проходил поперёк массивной, подобно скале, мужской груди. Тёмное освещение не позволяло увидеть больше, чем зажившие рваные рубцы и нежный розовый отблеск. — Ты тоже был там? — удивлённо выдавила Франц.       Гарри потребовалось немного времени, чтобы подавить учащённое сердцебиение и успокоить мелкую дрожь в районе предплечий. Это казалось неимоверно тяжело и больно — возвращаться в удушающее прошлое. Шершавый кончик языка прошёлся по нижней губе, что отдавала сладким послевкусием мятной жвачки. — Я по сей день являюсь виновником того происшествия, Александрия, — мужской кадык дрогнул.

Впервые девушка увидела его настолько уязвимым.

— Только благодаря мне сестра не чувствует своё тело ниже пятого позвонка.       Краска сошла с мраморного, отточенного лица Гарри. Некогда статные широкие плечи поникли, а Франц была готова поклясться, что увидела застывшие солоноватые капли в уголках ярких зелёных глаз, обрамлённых длинными кистями ресниц.       И пускай этот обветшалый зал видел много драмы за прошедшие столетия: горькие поражения, искалеченные человеческие судьбы, талая кровь и разбитые о суровую реальность грёзы, — его обветшалые стены не были готовы услышать раскаяние от того, кто, казалось, был рождён с зияющей чёрной дырой в области сердца.

Ты не плачь и не бойся, хорошая, Свои хрупкие крылья раскрой. И запомни: лишь часть того прошлого Станет больше, чем просто игрой.