***
— Ты же... не обижаешься? — бросает Эллисон, остановившись перед дверью. — Нет, на что я должна обижаться? — Кэрри пожимает плечами и кивает, мол, иди, повеселись и за меня. Эллисон радостно хмыкает, хватает куртку и выскакивает из дома. Ее кузина ждет пару минут, обхватив себя руками, а затем запрыгивает на подоконник, предварительно открыв окно и нашарив на книжной полке за "Графом Монте-Кристо" пачку сигарет и зажигалку. Она осталась во всем доме одна: Крис уехал по каким-то своим делам, Эллисон убежала к Скотту... Кэрри прислоняется спиной к косяку открытой рамы, спуская ноги в кожаных ботинках за окно. Качнув пару раз ногами, она закуривает, запихивает в карман растянутого кардигана из серой шерсти, надетого на белую ночнушку, пачку сигарет и зажигалку и спрыгивает с окна. Ночь темная, в голове крутится навязчивая роковая мелодия, ритм которой девушка отстукивает на бедре свободной от сигареты рукой. Она почти не курит, пока идет по освященной редкими фонарями дороге, задумавшись, и резко шипит, когда тлеющий огонек медленно доползает до ее пальцев. В последнее время ей нравятся такие ночные прогулки и не нравится, когда ее ловят на них. Она здесь уже около недели и скучает по большому Лос-Анджелесу, по его ярким огням, огромному количеству людей вокруг. Но не только по этому...***
Музыка настолько громкая, что закладывает уши, но русоволосой девушке плевать на это. Она лихо отплясывает, подстраиваясь под ритм ударных. Мигающий свет софит ловко прячет ее неумение танцевать, не скрывая откровенных движений. Рядом с ней, будто лениво, двигается какой-то парень. Он уверенно кладет руки ей на талию, а она в это же время обхватывает его шею и откланяется назад корпусом, приседает, плавно двигаясь, играет с волосами, изгибается... Парень думает, что она у него на крючке, а девушка уверена, что это он на крючке у нее. Сменяется пара песен, и они уже мимолетно оставляют поцелуи на губах у друг друга. Девушка тянет его за руку, сладко улыбаясь. Холодная кирпичная стена за клубом. Прижимая своим телом девушку к стене, парень покрывает ее шею поцелуями и, оторвавшись на мгновение, шепчет: — Надо же, жертва сама идет к хищнику... — А затем за хищником обыкновенно приходят охотники, — четко проговаривает она, будто и не выпила два стакана виски в его компании. Она и не пила — понимает инкуб. Ее первый стакан опустел, когда его кто-то толкнул, и он обернулся узнать, кто это был, а на втором она потянула его танцевать. — Ну что же, все равно тебе не справится одной, ты знаешь. Зря ты пришла сюда. Кулак летит в его живот, встречается с целью, но затем оба кулака девушки, зажаты в железные тиски рук инкуба. — Я знаю. Именно поэтому я пришла не одна, а с компанией, — из-за угла выскакивают двое парней и набрасываются на нежить. К охотнице подходит темноволосая девушка и подает куртку, смеясь. — Круто, Кэрри. Наши пацаны чуть слюней не напускали. — Эй, Клара, ты же знаешь, как на самом деле я танцую.***
Кэрри скучает по своей компании. Ей было весело с ними и было радостно осознавать, что она проживает свою жизнь не зря. "Мы все не жильцы теперь", — подумала она, улыбнувшись, когда они впервые собрались на охоту. Но Кэрри готова умереть, как герой, в некотором смысле, и поэтому так испугалась, когда ей грозило быть задавленной машиной, на дороге душного городишка Бикон-Хиллс. И вот она идет по ночной дороге. Полная луна светит над зданиями. Черт, полная луна, а у нее из оружия только зажигалка. Надо же, она уже дошла до леса. Он такой темный, но это не важно. Нужно пройти чуть дальше. В планах Кэрри посетить могилу матери. Из леса выскакивает какая-то тень, всего в четырех метрах от девушки. Не тень — оборотень, — понимает она, когда на существо, подходящее к ней с угрожающим рыком, падает свет фонаря. — Черт, — тихо ругается Кэрри и оглядывается в поисках какой-нибудь коряги. Но вот только подходящие коряги находятся в нужный момент только в фильмах, не в реальности. Значит, ей нужно какое-то преимущество. Только вот какое? Мозг девушки работает на полную мощность, пока она отступает шаг за шагом. Оборотень резко нападает, скаля зубы, а Кэрри отпрыгивает. Залезть на дерево она не успеет. Кэрри шумно выдыхает, когда начинает бежать, ей нужно время. Убежать она не сможет, но вот напугать зверя — это да. Не переставая бежать, она снимает с себя кардиган и поджигает зажигалкой его подол. Резко останавливается и размахивает горящей одеждой перед собой. Оборотень сжимается под пламенем. Все звери боятся огня. — Вот тебе, вот! Вот еще! — Кэрри дрожит, но не перестает наносить удары. В какой-то момент она понимает, что перед ней уже человек. Она отступает, тяжело дыша, и отбрасывает испорченную вещь на асфальт. Топчет ошметки, чтобы прекратить этот устроенный ею пожар. — Айзек! — доносится со стороны, и из леса появляется Дерек. Кэрри наклоняется над кофтой и понимает, что лежащие в ней сигареты сожжены. Оборотень пропадает, оставляя Кэрри и своего альфу одних. — Почему ты вышла в полнолуние? — подает он свой голос. Девушка хмыкает и приподнимает одну бровь. — Опять строишь из себя папочку? Это такая месть моей матери? Испортить жизнь ее дочери? Дерек рычит. Нельзя сказать, что Кэрри не боится его. Она боится. Она не знает его, не знает, на что он способен, а судя по тому, что сделала ему Кейт, способен убить ее. Это не молоденький бета, его огнем не напугаешь, да и опыта у девушки не хватит, чтобы защититься, тем более что она безоружна. По-видимому, он чувствует ее страх перед ним, поэтому ухмыляется. — Сейчас же иди домой. Кэрри даже не сопротивляется, берет ошметки своей кофты и действительно идет домой. — Лучше бы за своими «детишками» следил, — бурчит она, отойдя на расстояние метров так пятнадцати и понимая, что альфа все еще слышит ее.