* * *
— С кем вы разговаривали? — спросил Ватари, наливая чай в небольшую чашку. Рядом стояла сахарница, до краев наполненная кубиками рафинада, и блюдце с пирожными. — Мне казалось, на данный момент не было назначено никаких переговоров. Рюдзаки, уже взявший один из кубиков, лишь отмахнулся. Кошка расслабленно лежала у него на коленях, иногда приоткрывая один глаз. В какой-то момент она раскрыла глаза и пристально, как ему показалось, глянула в глаза Элу, почти сразу снова закрыв глаза. Он, будто совершенно не заметив этого, придвинул к себе ближе чашку чая и стал один за другим опускать в нее кубики сахара. — Можешь не притворяться, — медленно произнес он, когда за Ватари закрылась дверь. — В этом доме тебя никто не тронет без моего разрешения или команды. Кошка чуть шевельнула ушами, прислушиваясь к его голосу, и слегка качнула кончиком хвоста. Костлявая рука легла на ее загривок. — Я-то все знаю. Можешь не прятаться. Моль приоткрыла глаза и несколько секунд оглядывала Рюдзаки, после снова закрыла их, будто собиралась поспать. — Ты никогда не спишь у меня на коленях, — вдруг произнес он. — Хотя так может показаться со стороны, да и ты часто на меня влезаешь, но при этом ты не спишь. Зачем тогда? В этот раз кошка не реагировала. Рюдзаки, помедлив, начал поглаживать холку. Он уже замечал раньше, что не слышал от нее ни мяуканья, ни мурлыканья — если только в исключительно редких случаях, — а сейчас, казалось, окончательно понял, почему так. Он уже знал, что она совершенно точно не будет реагировать и сейчас, но ему было любопытно. — Что ты чувствуешь в такие моменты? — спросил он, хотя подозревал, что ответа не будет. Возможно, Эл найдет его позже. — Если что-то не нравится, стала бы влезать сюда? Тем более, сейчас, когда нет необходимости притворяться. Он замолчал, заканчивая размешивать сахар в чае, и стал пить, заедая пирожным. Теперь кошка его, похоже, абсолютно не интересовала — впрочем, как и он ее.* * *
Она почти месяц не подавала никаких знаков. Казалась совершенно обычной кошкой — даже глаза ее были лишены того разума, который плескался в них раньше. Кроме того, Моль стала намного меньше времени проводить на улице. Ватари обустроил для нее лоток, и выходить она стала все реже. Впрочем, против купания по-прежнему не возражала. Эл выстроил около десятка различных теорий ее истории. Ему не нужно было подтверждение его предположений касаемо нее. Он рассуждал сам с собой, будто бы разговаривая с кошкой, которая на самом деле никак в этом не участвовала. Пожалуй, его версии сходились лишь в двух вещах: во-первых, на данный момент она совершенно одинока и искать ее некому, а во-вторых, сейчас ей опасно показываться на улице. Причин этому могло быть несколько. Эл быстро отмел самые маловероятные и работал над оставшимися — такими, как совершенное ею преступление, бегство от кого-то конкретного или попросту изгнание из семьи или стаи — смотря как она жила раньше. Особенно сильно задачу усложнял как раз большой пробел вместо ее прошлой истории. Ему-то, по сути, всего лишь нужно было узнать мотивы ее поступков, но за них цеплялись и истории прошлого, и загадка росла, будто снежный ком, с каждой новой гипотезой. Впрочем, он не стремился узнать ответы на все вопросы в сжатые сроки. Все это было скорее отдыхом от его основной работы, маленькой домашней тайной. Над этим приятно и в чем-то полезно было подумать в перерывах между основной работой — по крайней мере, хоть немного разгружался мозг. Элу даже казалось, что он стал работать продуктивнее, хотя, казалось бы, лучше работать он уже и не мог. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что начал к этому привыкать. Жизнь, едва взбудораженная такой новостью, как появление в его доме кошки-оборотня, снова пошла своим чередом. Пока снова не вышла из колеи одним утром, когда Эл, открыв глаза, не увидел первым делом перед собой сидящую на подлокотнике девушку. Она, не обращая на сыщика совершенно никакого внимания, что-то плела, и в пальцах ее мелькали разноцветные шнурки. Эл, помедлив, поднял голову. — Что ты делаешь? Моль нехотя, будто лениво глянула на него, не прекращая своего занятия, после снова отвернулась. — И зачем ты превратилась в этот раз? В этот раз она ему ответила, хотя и далеко не сразу: — Хотя бы потому, что ты зашел в тупик. Рюдзаки смерил ее пронзительным взглядом. Он не вполне понял, о каком именно тупике она говорит: расследование, которое он сейчас вел, на данный момент казалось совершенно безнадежным. В то же время, он давно не строил новых теорий касательно ее истории. Он молчал. Взгляд его скользил по ее запястьям и предплечьям. Цепкий взгляд ухватил на тонкой коже широкие, но очень светлые, едва заметные шрамы, будто когда-то ее протерли до мяса и кости. Одета Моль была снова в просторную рубашку, которая кроме шеи открывала также ключицы и частично плечи. Эл приблизился и разглядел такие же следы и на шее. Молчание длилось довольно долго. — Над тобой ставили опыты? — спросил он, и Моль, на мгновение замерев, усмехнулась. Шнурки в ее пальцах, казалось, зашевелились энергичнее. — Какое у тебя настоящее имя? Моль, чуть прищурившись, оглядела его и опустила руки. — Ты не хочешь говорить, чтобы я не нашел информацию о тебе? Или имени как такового попросту не было? Она немного помолчала и стала медленно слезать с кресла. — Ты умеешь задавать правильные вопросы. — Знаю. По этой причине мне даже не обязательно слышать ответ, — отозвался он, пристально следя за ней. Моль, наклонившись, скрылась за столом ровно в тот момент, когда открылась дверь в спальню и зашел Ватари с чистой одеждой. Через несколько секунд серая кошка, отряхиваясь, вышла из-за кресла. Старик принялся одевать Рюдзаки, и он поспешил скинуть на пол незаконченный сине-белый плетеный шнур — даже до того, как успел подумать, зачем ему это делать.* * *
Тем же вечером он просматривал старые фотографии, относящиеся к текущему расследованию. Все было так же, как и раньше, — и фотографии, и количество сведений, и даже кошка, снова лежащая на коленях. Рюдзаки задумчиво оглядывал снимки один за другим, пока наконец не остановился на одном из них. «Ты умеешь задавать правильные вопросы…» Вся картинка полностью сложилась в голове. Рюдзаки быстро, но без внешней суеты набрал номер полицейского участка, с которым вел сотрудничество. Уже сегодня преступник будет пойман.