_____________________***_____________________
За три с половиной недели, успешно зарекомендовав себя в столичных кругах бомонда охотников, было весьма логичным получить приглашение на ужин подобный сегодняшнему. Особняк Старквезера, находящийся в Хэмпстеде, фешенебельном пригороде на северо-западе Лондона, впечатлял своим богатым архитектурным, художественным и прочими наследиями тех, кто впервые ступал под своды его высокого потолка. Однако, Сесилия стояла у бара с напитками, всем своим видом демонстрируя глубочайшую скуку. Тёмно-синий шелк одного из многочисленных вечерних платьев «мэйд бай Мэдисон авеню», как нельзя кстати подчёркивал стройную фигурку девушки, оттеняя цвет её глаз и роскошную смоль волос, оформленных в идеальную укладку. Публика, на которую рассчитывала американка, не заставила себя долго ждать. — Прекрасно выглядишь, Сесиль, — произнёс некто, появляясь за её плечом. Плавно повернувшись, девушка одарила источник комплимента взглядом, способным опустить на колени самого принца Уильяма. Нет оружия страшнее, чем уверенная в своей привлекательности девушка. — Ты тоже ничего, Ник. Не так давно вернувшийся из мирового турне, Николас был единственным сыном почтенного главы Лондонского Анклава. Своей внешностью двадцати трёх летний юноша явно пошёл в мать, так как его каштановые волосы, серые глаза, вытянутая стройная фигура и совокупность приятно-угловатых черт лица не имели ничего общего с лысеющей макушкой невысокого Алоизия, проделывающего себе коридоры среди гостей добротным брюшком. Толпа заблаговременно расступалась перед ним, не рискуя попадаться под размашистую жестикуляцию хозяина, увлеченно беседующего то ли с собой, то ли со всеми сразу. Сесилия познакомилась с Ником, как только тот пересёк порог Магистериума. Сынишка высокопоставленного деятеля мог открыть для четвёрки нью-йоркских «детективов» новые грани закулисной жизни Лондона. — Это для тебя, — Ник поднял руку, в которой держал белоснежную лилию, и протянул девушке. На лепестках всё ещё блестели капельки воды. Сесиль не спешила принимать цветок, оценивающе переводя взгляд с подарка, на презентатора. — Благодарю, — наконец решилась она, берясь пальчиками за стебелёк. Недостатка в лилиях особняк Старквезера не испытывал. Продемонстрированная по приезду оранжерея, даже в декабрьские холода поражала обилием бушующих красок лилий всех мастей и происхождений. Тонкий аромат цветка едва различался среди шлейфов духов присутствующих здесь сегодня женщин. — Мило. — А где же твой друг? — с неподдельным интересом спросил Николас, выбрав себе наполненный бокал вина из бара и теперь разглядывая переполненную гостиную. — У Лайтвудов заведено бросать спутницу посреди вечера? У моего Лайтвуда заведено делать то, что было запланированно, — удовлетворённо подумала Сесси прежде, чем ответить. — Уверена, где-то здесь. Домашние встречи для него ни чем не отличаются от рабочих, — вздохнула она, с тенью безразличия. И сказанное сегодня было правдой. — Он волен делать всё, что ему заблагорассудится. — Действительно? — стараясь скрыть удивление, Ник сделал маленький глоток вина. — Честно говоря, я был уверен, что вы… вместе. — Иногда он с чего-то думает также, — весело ответила она, словно приняла предыдущие слова парня за полную нелепицу. — Но не ты? — пока ещё не совсем разделяя настроя собеседницы, спросил он. Сесси увильнула от испытующего взгляда, обращая всё внимание на цветок, лепестки которого приятно отдавали зимней свежестью, делясь ароматом, едва коснувшись её лица. — Это каким-то образом может на что-то повлиять? — кокетка внутри неё припудрила носик. Ник улыбнулся, прищурившись, глядя на брюнетку, будто оценивая собственные шансы. — Как насчёт экскурсии по дому? — после полуминутной паузы предложил он. — Отличная идея! — То, что нужно, дружок. На тебя-то мы и рассчитывали. Не раздумывая, согласилась Сесси, одёргивая себя за то, не слишком ли резво пошла навстречу. Николас указал рукой влево, приглашая пройти в соседний холл. Особняк действительно оказался огромным. Винтовая лестница, ведущая к двум верхним этажам, была устлана ковровой дорожкой, обеспечивающей хорошую стыковку обуви с порожками во избежание нечаянного травматизма. «Экскурсовод» открывал перед Сесиль новые и новые двери, знакомя с вещами, имеющими вес как в современной культуре, так и истории былых времён. От цепкого взгляда гостьи не укрывалась ни единая мелочь в обстановке и планировке дома вплоть до количества раз провёрнутого в замочной скважине ключа. Возможности вернуться с повторной прогулкой по дому самого Алоизия Старквезера у неё не будет. Точно не у нее. — Мрачновато, — Сесси стояла перед картиной неизвестного автора во всю высоту коридорной стены третьего этажа. — Я привёз её из Франции два года назад. И должно быть чартерным рейсом, — даже не сомневаясь, подумала девушка. — Тебя, поди, запихнули в багажный отсек вместе с этой махиной. — Мрачновато, — повторила она, разворачиваясь и идя дальше по коридору. — Особенно в последнее время, когда среди нефилимов столько трагических гибелей. А что за этой дверью? — Кабинет отца, — парню ничего не оставалось, кроме как следовать за гостьей. — Хочешь войти? — Почему бы нет? — улыбка заядлой шкоды отправилась в адрес Ника. Убедившись, что в коридоре кроме них никого нет, молодой человек открыл дверь и впустил девушку в комнату. — Свет лучше не включать, иначе из противоположных окон могут заметить. Отец не любит, когда кто-то находится в его личных апартаментах. Даже я, — стоя на пороге, он наблюдал, как Сесилия медленно двигалась по комнате. — Не боишься темноты? — Возможно, чуть-чуть того, что может быть в ней, — шепотом ответила собеседница, застыв у рабочего стола. Ник прошел вглубь комнаты туда, где стоял ещё один стол, только гораздо длиннее, поуже рабочего и заваленный всякими документами. В темноте, после нескольких холостых щелчков зажигалкой, появился маленький огонёк, замерший в пространстве на кончике свечи. Через несколько секунд он обзавелся ещё пятью пламенными соседками в оправе подсвечника, заполняя дальнюю от единственного окна часть кабинета приглушенным матовым светом. Сесси про себя присвистнула, оценивая открывшиеся масштабы кабинета, о которых и не подозревала в темноте. Длинный стол, два ряда стульев, а на стенах многочисленные стеллажи с книгами. Её взгляд жадно блуждал по дальним уголкам кабинета в попытках зацепиться хоть за какой-нибудь подозрительный предмет. — Те убийства. Я наслышан о них, — сказал Ник, пряча зажигалку обратно в карман, — но сейчас, насколько мне известно, страсти поутихли. По крайней мере, в Англии. — Но от чего-то мне кажется, что это временное явление лишь затишье перед бурей, — за то время, что они с Габриэлем и остальными провели в Лондоне, действительно не было известий о новых жертвах автоматов, управляемых безумным изобретателем Акселем Мортмэйном. Эти чудовища исчезали так же внезапно, как и появлялись, словно какая-то сила заставляла их растворяться в воздухе. Однако, это не отменяло тех обязанностей, что были возложены Шарлоттой. Проверку на вшивость прошли ещё не все, в том числе, добродушный с виду Алоизий Старквезер. — Я искренне надеюсь, что нападения не возобновятся. Потому что мы не способны как-либо противостоять или предотвращать это и буря, как ты говоришь, может разнести в пух и прах все Три столпа земного мира, приведя к хаосу. Жестокость, нарушенный закон и как следствие — уничтоженное равновесие. — Ты серьёзно веришь в Каббалу? — Иудейская религия имеет место быть. Так же как и всё остальное, во что верят люди. И даже то, во что не верят. Или боятся поверить. Но оно есть, — Ник смотрел на горящие свечи и в глазах его плясали рыжие бесенята, колышимые дыханием говорящего. — Уж нам, как нефилимам, это доподлинно известно. Но хотим мы того или нет, мы лишь звено цепи о двух концах с иерархиями в обе стороны и равновесием посередине. Так, на дальнем конце великой цепи, в противовес Богу, находится Сатана. Ты найдёшь кучу свитков об этом в любой церквушке, а я их повидал не мало. Сесилия, внимательно впитывая каждое слово, подошла к Николасу, попутно сканируя валяющуюся в беспорядке документацию. Парень не обращал на её передвижения особого внимания, продолжая свой монолог. — В каждом звене свой лидер. Ну, знаешь, как среди рыб — дельфин, среди птиц — орёл, король — среди людей, Серафим у ангелов. А мы — нефилимы. Полукровки. И кто ведёт нас? — Нас ведёт Верховный Анклав, — вся эта архаичная ерундистика накладывала на Сесси новый слой скуки. Она бы с удовольствием послушала такое перед сном. Всё самое важное, что следовало знать каждому нефилиму — она уже знала. И её начитанности хватало, чтобы выжить, так же как и физической подготовки. Когда на кону жизни людей, страдающих от лап тварей Нижнего Мира, а тем более её братьев по оружию — времени на сдувание праха бытия с церковных свитков нет, уж извините. — В котором вечные споры, — возразил Ник, — у нас куча Анклавов по всей земле, но мы не можем предотвратить убийств, даже когда знаем, от кого исходит угроза и на кого она направлена. Анклавы слепы. Мы слепы, забывая, отказываясь от фактов, учений и тех искусств, что ошибочно считаем слишком старыми, глупыми, порочными для нас. Но иногда в них скрыта сила и спасение. У нас нет лидера. Поэтому каждый сам за себя. Так во что же веришь ты, Сесилия? — Я верю в то, что каждый, поднявший руку на невинного, заслуживает адовой трёпки. Очевидно, не совсем такого ответа ожидал Ник, что отразилось на его лице чередой различных эмоций, остановившись на доброй усмешке. — Жизнеутверждающее убеждение. — Как-то так, — слегка смутилась Сесси своих прошлых слов, слетевших с языка быстрее желаемого. — Что это за символ? Девушка дотронулась до шнурка на шее парня и в её ладонь лег металлический шестиконечный медальон, напоминающий скрещенные треугольники. — Гексаграмма. Иными словами — Звезда Давида. — Снова твои старинные штучки? — стрельнула она глазками вверх на Ника. — Не такие уж они и старинные. Многофункциональный символ, включающий защитные свойства. При определённых обстоятельствах. В прочем, у него такая длинная послужная, что мы застрянем тут до утра, если я начну всё припоминать. Но, — Сесси отпустила его медальон и парень заправил его за воротник, — скажу кое-что интересное. Некоторые отождествляют эту Звезду с библейской Lilium candidum — дикой белой лилией, что ты сейчас держишь в руке. Посмотри, — Ник обратил её внимание на цветок, поднеся руку держащей его Сесиль поближе к свету свечей. Его ладонь легла поверх её, но брюнетка как будто не замечала этого. — Лепестки белой лилии раскрыты, симметрично расположены и образуют правильную шестиконечную звезду. «Я — нарцисс Шарона, лилия долин. Как между тернами лилия, так подруга моя между дев». — Оочень занимательно и поэтично, — согласилась Сесси, но интеллектуальный прессинг в сочетании с лирикой это перебор. — Наверное, нам пора возвращаться. — Как пожелаешь, — Ник наклонился, чтобы задуть свечи. Комната снова погрузилась в темноту. У самого выхода он притормозил. — Позволь спросить. — Да? — Сесиль обернулась, уже взявшись за дверную ручку. — Что привело тебя в Лондон? — То же, что движет и тобой. Интерес.***
— Где тебя носило так долго? — поинтересовался Габриэль, выдавая звонкую дробь зубами от холода на подъездной дорожке Старквезерского особняка. — Наше такси уже уехало, ждём второе. — Ты сам отказался включать обаяшку и вписываться во френдзону Ника, — Сесси запахнула пальто и теперь приплясывала рядом с парнем, потирая одну замерзающую в туфле ногу о другую. Издержки декабря. — Кто-то же должен был обойти весь дом, не пропадая из вида владельца. А вот и такси! Девушка побежала навстречу притормаживающему автомобилю с шашечками на крыше. — Нет, нет, это наше! — громогласно оповестила она группку только что вышедших из дома гостей. — Уважаемый, вы же не позволите девушке замёрзнуть? — мужчина, уже открыв для себя заднюю дверь, оглянулся на бегущую Сесси. — Имейте совесть. Спасибо. Бесцеремонно протиснувшись в салон, брюнетка подвинулась влево, оставляя место для Габриэля. — Простите, ради Бога, — впопыхах извинился парень перед дядей, переваривающим новую степень наглости, — она так устала. Ей не здоровится. — Если ты немедленно не сядешь в такси, не поздоровится тебе! — раздался из салона угрожающий женский голос. — Сквозняк же! — Совсем-совсем замёрзла? — Габриэль согревал ручки Сесси своим тёплым дыханием в откровенно не протопленном такси. Он что, с открытыми дверям сюда ехал? — Не то слово, — капризно выпячивая нижнюю губку, совсем как маленький ребёнок, ответила та. Лайтвуд накинул ей на колени и закутал поплотнее подол так и не застёгнутого ею пальто, придерживая наспех замотанную конструкцию рукой. — Ну и? Чем вы там занимались целый час? — вернулся к начатому разговору Габриэль. — О Боже, да хватит! — закатила глаза девушка. — Ни чем из того, что доступно только тебе. Таксист хохотнул, слыша каждое слово разговора. Габриэля откровенно бесило то, что его девушке приходилось строить глазки какому-то… строить глазки всяким там объектам. Но ради общего дела оставалось только терпеть. — Симпатичен, умён, элегантен, красноречив, с отличной памятью, — наслаждалась производимым словами эффектом Сесиль, — немножко странноват, богат. Ты же не против, чтобы я с ним поужинала на недельке? Он настаивал. — Только через его труп, — Гэб собственнически закинул одну свободную руку ей на плечо, покрепче прижимая к себе. — Я так понимаю, мне придётся взять на себя дедулю? — Да, я думаю он сам из Магистериума не вылезет часов до 11 вечера. Главное будь у него на виду. Идеальное алиби в их деле было первостепенным правилом. Оставшийся путь до Института парочка провела в тихих перешептываниях и незаметной для водителя возне. — Набери-ка Джему, — сказала Сесси, выйдя из такси вместе с Габриэлем за пару улиц до Института. Её причёска представляла из себя один большой колтун. О ночевке в таком гнезде любой тауэрский ворон мог только мечтать. Лайтвуд отыскал мобильник и запустил быстрый набор. — Привет, Джем, — перехватила телефон Сесси. — Алло! Ты меня слышишь? — Подожди, — раздался в ответ тревожный голос Карстэйрса, а после череда непонятных помех. Брюнетка отодвинула телефон подальше от уха. — Говори. — Что ты там делаешь? Запыхавшийся такой до невозможности, — на волне позитивной поездки Сесси подкалывала всех без разбора тоном грозной мамаши. Рядом Габриэль сложился от смеха пополам. — Ты это, извини, если я не вовремя. — Да говори уже, что хотела. Только в следующий раз не забудь сказать, что у очередного Охотника дома выводок доберманов. И пока вы там ржете, мы пытаемся закрыть замок ворот, чтобы, наконец, свалить подальше от этих Церберов. И если тебе интересно — по этому адресу всё чисто. Гэбу и Сесси пришлось напустить на себя серьёзность: — Ладно, извини. Откуда нам было знать про домашних питомцев. Есть работёнка на краткосрочную перспективу. Надо бы прощупать Старквезера. Особенно внимательно в его личном кабинете. Планировку дома и всё остальное скину позже. С 9 до 11 вечера никого в доме не будет. Я отправлюсь выгуливать Ника, а Гэб — его папочку. Алоизий в Габриэле души не чает. Того и гляди особняк на него перепишет. Ну всё, адьёс амигос. — Оревуар. Связь разъединилась, хохочущая парочка повернула за угол на улицу, где располагался лондонский Институт.