Часть 6 Полуночники
23 октября 2014 г. в 00:13
_____________________***_____________________
— Все-таки я не согласен, — в который раз возразил Джем, открывая двери Института и пропуская внутрь Софи. Это тяжелое здание тут же обдало его родным и приветливым теплом. По погодным условиям денёк выдался не самым лучшим. Дождь лупил по куполу зонтика так, что создавалось впечатление сыплющихся с неба кирпичей. Джем продолжал дискуссировать сам с собой. Софи взяла на себя роль слушателя. Во-первых, возрази она что либо, тут же бы начала заикаться от пронизывающего её холода, что в свою очередь вызвало бы смех, больной от него же живот и побудку возможно спящих людей. Во-вторых, ей просто нравилось слушать Джеймса. Он обогащал её силы двигаться дальше, словно портативный источник кислорода. О последнем Карстэйрс вряд ли подозревал, да ему и ни к чему. — Чизкейки были лучше, чем кино. И не спорь. Ну, где ты видела, чтобы роботы так неправдоподобно себя вели? — когда девушка обернулась к нему, резко крутанувшись на каблуках, он не смог сдержать улыбки. — А я предлагал пойти на комедию, — назидательно произнес парень, помогая Софи снять отяжелевшее от дождевой воды пальто. Сам он был в кожаной куртке — вода его не брала. В тот день, когда захлопнула дверь перед Джеймсом, она поняла, что снова рискует потерять людей, которые окружают её, медленно, но верно становятся её единственной опорой. Возможно, стоит быть немного проще? Судить менее предвзято. Ведь никто не ломает её представлений о жизни, не заставляет быть другой. Она сама воздвигает перед собой стены, которые потом героически преодолевает, но к чему они, если окупаются лишь новыми потерями. В то время, которое удавалось проводить за стенами Института, Софи чувствовала себя обычной девчонкой, снова способной радоваться чизкейкам и кино. Джем здорово поднимал ей настроение, наверное, понятия не имея насколько ей было это нужно и как она ценила это. Карстэйрс спрашивал "Что?" на пойманные взгляды с молчаливой полуулыбкой, а Софи только качала головой по типу "ничего" и продолжала помешивать кофе, копаться в ведре с попкорном, читать рекламу на уличных билбордах, разглядывать противоположный дом, короче, резко занимать своё внимание чем-то кроме него. Сегодня Джеймс был безмятежен, как никогда ранее. После неловкого разговора с Софи неделю назад все встало на свои места. Девушка, кажется, отказалась от идеи с отъездом, о чем Джем не уставал ей напоминать и так, и сяк. За недолгое время они быстро перепрыгнули сразу несколько стадий отношений: кислотная вежливость, деланное дружелюбие, минимальное доверие и пока решили остановиться на дружеском подтрунивании. Джему нравилось. Это было... удобно и приятно одновременно. С Софи, в те редкие деньки, когда он не обязан был выходить на дежурство, получалось даже погулять, как обычная парочка друзей. — Как бы там ни было, я всегда говорил, что книги лучше, чем фильмы. И интереснее. И картину можно представить себе полнее, — Джем пожал плечами. Машинальные движения, такие привычные для обычных людей. Теперь и он к ним начинал привыкать. Он всегда ходил, как заведенный, по струночке, точно танцор или просто человек с доской вместо хребта, а теперь то и дело сутулился, склонял голову набок, активно жестикулировал руками. Софи меняла его. И изменения эти происходили не только внутри. — Спасибо за чудесно проведенное время, Софи, — искренне улыбнулся Джеймс, остановившись в холле, разделяющем женское и мужское крыло личных комнат. — Взаимно. Кино и правда было не очень, — не признать этого, было бы преступлением. — Чизкейки спасли вечер, — с волос капала дождевая вода. Коллинз чувствовала себя канализационной мышью. — Начинаю думать, что схожу с ума в тишине и спокойствии Института, но на самом деле, полагаю, просто не привык. Размеренный темп жизни — это не мое, — Джем сморщил нос, понимая, что взболтнул лишнего. Едва ли Софи было интересно, что там для него, а что нет. Ну да ладно. — Увидимся, — улыбнулся парень, удаляясь в нужную ему сторону. — Увидимся. Моменты прощания до очередного "завтра" в последнее время оставляли привкус недосказанности. Коллинз хотелось обернуться и добавить что-то ещё, но нужные слова не подбирались, а если и находились, то слишком поздно. Как это обычно и бывает по закону подлости. — Как погодка? — спросила высунувшаяся из своей комнаты Джессамина. — Твоей навороченной причёске вряд ли понравится, — ответила Софи. Эта проныра что, следит за мной? — Ммм. Где развлекались сегодня? — пилочка для ногтей сверкала в её руке. Джесс рисковала вывалиться из-за двери полностью и свернуть себе шею, наблюдая за идущей дальше по коридору Коллинз. — Джема как будто кто-то подменил. — Спокойной ночи, Джесс, — не оборачиваясь, прекратила диалог Софи, а после хлопнула дверкой собственной спальни. Надеяться на то, что общение с Джемом останется незамеченным острыми глазками Джессамины — было наивностью. Джесс знала всё. Про всех. Она считала себя экспертом в отношениях с парнями. Вероятно, именно это редко, но метко превращало в ад житьё-бытьё Сесси и Габриэля. Уютная постель обещала приятный отдых, но не спасала от прокручивания в голове прожитого дня. Нависающий потолок так же был плохим отвлекающим манёвром. Ей нужно было сосредоточиться на чём-то, что отвлекло бы её от всего, истратило последние силы и заставило уснуть сразу, едва коснись она подушки. Решение пришло само собой. Натянув чистые джинсы и рубашку с короткими рукавчиками, Софи посмотрела на ряд стоящей обуви. Что-то бескаблучное. Определённо. Поход в зал для тренировок мог снова пробудить любопытство Джессамины. На этот раз Коллинз собиралась остаться незамеченной. Опыта общения с девушками, ну, как с девушками у Джема еще не было. Это чувство было ново и не то, чтобы неприятно. Скорее просто отталкивающе. Как, в общем-то, всегда перед чем-то новым. Именно таким образом Джем себя успокаивал, стоя под прохладным душем. Стопка оставленных Эрондейлом книг с пометкой "почитай обязательно, Джеймс, иначе так и останешься на всю жизнь необразованным идиотом" все так же пылилась на прикроватной тумбочке. Джем пол часа рассматривал потолок и стены, подмечая про себя что-то вроде "трещинка там", "пылинка тут". Решив поискать себе занятие поинтереснее, парень быстро переоделся в домашние кеды, натянул толстовку на застежке через голову, и двинулся на выход. Вообще было много вариантов, куда можно пойти. Вот, например, последовать примеру Джейса, украсть пару-тройку йогуртов с кухни или шоколадный пирог, а потом умять в одиночку. В одиночку? Как-то не очень хочется. Джем все-таки свернул на кухню, взял в прозрачный пакет две бутылки сока (йогурта, к сожалению, не было), завернул туда же несколько пирожных и пошел прямо по коридору. Время было позднее. Он уже отчаялся встретить хоть кого-нибудь, и был изрядно удивлен тому, что услышал врезающиеся в доску металлические клинки. Джем слишком хорошо знал этот удар. Софи. Конечно, Карстэйрс надеялся встретить хоть кого-нибудь, но такой удачи он не предполагал. Парень тихонько, чтобы не спугнуть Коллинз, пристроился у косяка двери, наблюдая за изящными движениями. Воистину, Гидеон был прав: женщина прекрасна, когда сражается. Даже если вдруг сама с собой. Джем на ментальном уровне чувствовал, что Софи борется внутри себя каждую секунду. Она заслуживала уважения хотя бы за это. Цель поражалась безупречно, и Софи становилось скучно. Пора совершенствоваться в чём-то новом. Неожиданное появление Джеймса не столько напугало, сколько удивило её. Слава Богу. Не всё так плохо. На его месте могла оказаться Джесс. Хотя, Джесс, наверное, уже сидит вон в том тёмном углу, заваленном мягкими матами, и наблюдает. — Что ты здесь делаешь? — спросила Софи, опуская оставшийся в руке кинжал на стол. — Предлагаю тебе передохнуть, — улыбнулся Джем, вытаскивая из-за спины пакет с вкусностями и хотя в комнате, да и в коридоре было темно — он отчетливо увидел как загорелись ее глаза. Как и его собственные, пока он это нёс. Дело было в том, что в Институте очень трудно найти что-нибудь съедобное. Всегда складывалось впечатление, будто бы еду готовят где-то за безграничным количеством замков, а кухня — это так, для прикрытия. Габриэль и Джейс частенько припрятывали себе горячие бутерброды, но даже таким виртуозам еще ни разу не посчастливилось найти сок и пирожные сразу. — Пойдём, я хочу тебе кое-что показать, — он кивнул в сторону выхода из зала. Коллинз ничего не оставалось, как последовать за ним. Аргумент с едой был весомым. Такого количества ступенек за раз ей ещё преодолевать не доводилось. Вот как она будет "доматывать" силы в следующий раз. Только придётся захватить подушку с собой, чтобы вырубиться сразу по окончании лестниц. Помещение, которое предстало перед ней, отбило весь сон подчистую. Оранжерея, не смотря на то, что ее давно уже запустили, выглядела замечательно со всей дикостью, присущей любому саду или, вернее будет сказать, лесу. Бесчисленное количество разных растений, посаженных как с медицинской целью, так и ради эстетического удовольствия, высокие деревья с широкими кронами, даже птицы! Джем не знал, были ли они тут по настоящему или это просто такой декор, но и не хотел знать. Это место было волшебным, а волшебство не стоило рушить никакими научными исследованиями или фактами. К слову сказать, тут еще было бы очень темно, если бы не сотни светлячков, прыгающих туда-сюда под потолком. Джем опять улыбнулся и повернулся к Софи, чтобы разобраться, что же чувствует она, но не сумел. Уж больше ее лицо выглядело... восхищенно? Немного не то. Воодушевленно? Ближе, но все равно не так. Джем незаметно повел плечами. Всегда можно спросить. — Это что, Эдемский сад? — прошептала Софи. Она боялась повысить голос, тем самым, спугнув пернатых обитателей этого места. — Прошу сюда, — Джем кивнул на невысокое дерево, под которым уже лежал оставленный кем-то плед. Неизвестно, конечно, зачем кому-то в оранжерее плед, но не суть. Девушка во все глаза рассматривала причудливые растения, вершины самых высоких из которых венчал купол стеклянного потолка. Неотрывно глядя вверх, она шла на голос Джеймса и едва не впечаталась в его спину, когда тот остановился, чтобы устроиться под деревцем. — Извини, — всё так же тихо сказала она. Коллинз опустилась на плед рядом с ним. Как он мог просто так увлекаться доставанием пирожных в этом райском месте, уму не постижимо. О чём я, он же приходил сюда сотню раз. Я бы приходила... Повсюду сновали светлячки и они были единственным источником света, не считая сверкающей молнии, ломаные линии которой раскалывали, расчерчивали небо над головой. Потоки дождя обрушивались на стеклянный потолок, но не мешали. Звук разбивающихся капель прибавлял ещё большей сказочности этому месту. Джем обратил её внимание на оплетающий соседнее дерево куст. Нехотя оторвав взгляд от бездонного чёрного неба, она посмотрела на распустившийся через мгновение цветок. Из груди вырвался выдох, напоминающий что-то среднее между "ваау", "боже", "седьмое пекло" и "мамочки". Свет от цветка окрашивал всё вокруг такими цветами, названий которым учёные ещё не придумали. Да откуда мирским учёным вообще знать об этом уникуме. Девушка смотрела на чудо природы, не моргая, пока глаза не начали слезиться. Бутон закрылся так же мгновенно, как и расцвёл, оставив Софи в состоянии эстетического шока. Пока Коллинз рассматривала удивительный цветок-полуночник, что поразил в свое время даже Джейса, которого сложно было удивить, если только не рассказать про новую разновидность демонического сифилиса, Джем смотрел на неё. Как на самый лучший цветок в мире. Она не замечала этого, не видела, но девушке и не надо видеть или слышать, потому как она обладает удивительной способностью чувствовать. Даже наука давно доказала, что женщины более интуитивны, чем мужчины. В оранжерее была умеренная температура, но по ногам всё же тянул лёгкий сквознячок. Он был даже приятен, неся в себе озоновую свежесть дождя. Часть рубашки, спереди на груди, пропитала вода от ещё влажных волос, перекинутых на одно плечо. Софи пожалела, что не захватила с собой заколку или резинку. — Не могу подобрать слов, способных описать мои впечатления, — снова шепот, поглощённый раскатом грома, — чувствую себя в другом измерении. Готова променять на это место все кинозалы Нью-Йорка. И даже чизкейки, — Софи улыбнулась промелькнувшему рядом среди листвы светлячку. Как она могла думать об отъезде? Ей хотелось возвращаться сюда каждую ночь. Представляю, как здесь красиво под звёздным небом. — Жаль, что в спальне не прозрачный потолок, — грустно вздохнула она, — жаль, что вся жизнь противоположна этому невероятному месту. Неухоженность придавала саду ещё большее очарование. Допустим, лучшие флористы и садовники могли бы окультурить местную флору и создать должные условия, но кажется, растения не жаловались на отсутствие человеческого вмешательства. Которое, к слову, иногда больше портило дело, чем помогало. Софи подумала не переквалифицироваться ли в Сумеречную садовницу, чтобы всё время находиться здесь. Но это было бы слишком — надеяться на столь беззаботное существование, отягощённое лишь заботой о цветочках. — Тебя уже не было, — сказала она Джеймсу, но глядя куда-то вглубь оранжереи, — когда я открыла дверь. Ты ушёл, а я открыла её, — она не знала с чего вдруг снова вспомнила и тем более сказала об этом. Возможно, это именно то, что так и оставалось недосказанным после каждого нового "Пока". Софи чувствовала на себе взгляд Джема и от того ещё упорнее изучала тонущую в темноте тропинку. После сказанного в ней изрядно поубавилось решимости открыто встречаться с ним взглядом. Навряд ли её слова для него несли в себе что-то большее помимо "стоЯщая на пороге комнаты девушка". Непонятно, зачем вообще стоящая. До смешного глупо. Один из тех "неловких моментов, когда...". Полагаться на проницательность молодого человека она не особо стремилась. Одному Богу известно, что у него в голове. Подавляющее большинство парней вообще не понимало намёков. Только факты, только в лоб. Но сейчас был не тот случай. Коллинз очень надеялась на это. Да, тогда она решила остаться, но не ради себя, а ради: "Если бы только у меня было время". Но как в этом можно признаться? В том, что по сей день единственным якорем, удерживающим её в Институте, вообще на плаву был он. Может оно и к лучшему, что Джем к тому времени ушёл. Что бы она ему сказала? Как бы он расценил её действия? Репетировать с воздухом всегда проще, чем перед человеком. Я бы выглядела ещё безумнее, чем сейчас. — Наверное, я был тогда не очень вежлив? — с какой-то скрытной надеждой пробормотал Джем, не зная, куда себя деть. — Извини меня. Он еще не до конца понимал, что именно Софи хотела донести своим признанием до него. Знала, наверное, что останется. Джем — нет. Тем вечером он крутился в постели, не мог уснуть. Воистину, женщины больше чувствуют, чем мужчины, но Карстэйрс знал уже тогда, что Софи не стоит отпускать. И по нескольким причинам, в общем-то. Только сейчас парень заметил, какая неприкосновенная стоит в оранжерее тишина. Вспомнил, что тем утром все куда-то спешили, Софи же как-то безразлично слушала окружающих, даже и не собираясь уезжать. Джем знал, почему она так решила. Вернее… Надеялся на то, что он знал. Не хотел рушить это своими расспросами, помнил про их разговор, будто всегда носил его под сердцем и, всеми доступными способами пытался хоть чуточку улучшить ее пребывание в Институте. Было тяжело, дело доходило даже до уговоров, где Габриэль Лайтвуд всегда выкрикивал в его сторону гневные проклятия и говорил, что не хочет дежурить с Джейсом. Впрочем, Джем знал подход к каждому, каждому приходился другом. Ему нельзя было отказывать по умолчанию. В любом случае, результат всегда того стоил. Даже если вы вдруг попали на не очень классный фильм и не совсем шедевральный чизкейк. Приятная компания — вот, что важно. — Нет, что ты, — вспоминая тот день, Софи могла охарактеризовать себя как неадекватную истеричку, шедшую на поводу осеннего хандроза, — это я перегнула палку и извиняться нужно мне. Теперь её взгляд упёрся в колени. Приспичило же ей развязывать язык, где не надо. Коллинз по жизни была уверена в том, что всегда говорит, появляется, делает всё некстати, служа поводом для слов: "эх, а ведь всё так хорошо начиналось". На следующий после разговора день Шарлотта не стала поднимать тему отъезда, за что Софи была ей благодарна. Все занимались своими делами, не обращая на неё особого внимания. Даже Джем. Честности ради, стоит отметить, что это укололо её и снова заставило сомневаться в своих решениях. Но Карстэйрс не был похож на человека, способного швыряться фразами ради красного словца. Ему нужен был шанс? Получите, распишитесь. Уступчивость Коллинз воздалась неоднократно — Джем так и эдак скрашивал её пребывание до тех пор, пока девушка наконец не начала думать об Институте как о доме. И о нём, как о неотъемлемой части своей жизни здесь. Благодаря ему Коллинз засыпала по ночам с улыбкой, а не слезами на лице. Джем неловко поёрзал на месте. Мягкая ткань рукава его толстовки зацепила голую кожу девушки там, где заканчивалось короткое плечико её рубашки. По сути ничего из ряда вон выходящего не произошло — Софи часто пользовалась предложением руки в качестве опоры для предотвращения падений на скользких дорогах или когда оба спешили смыться от непредвиденных обстоятельств. Сейчас же такая непосредственная близость казалась почти преступной и непозволительной. Всему виной эта обстановка. Мысленное "АйзТуСкай". Однако, Софи сидела, не шелохнувшись. Парень излучал тепло, надёжность, уют, без которого оранжерея с самыми прекрасными созданиями природы станет неприветливой, омываемым холодными потоками дождя потолком, комнатой без смысла и содержания. Софи нежилась в тепле "личного солнышка" и надеялась, что оно не иссякнет из-за очередной неуместной фразы её исполнения. — В любом случае, — осторожно продолжил Джем, фиксируя свой взгляд на складке пледа, на котором они сидели,— я очень рад, что ты осталась. — Правда? — вырвалось прежде, чем она успела подумать. Взгляд метнулся в сторону Джеймса. Парень смотрел вниз. Это сгладило возможный неловкий момент. Мысли неслись галопом, сбивались, путались, а пульсы лихорадочно толкали кровь. Умирающая под занавес надежда, выглянула из-за кулисы и показала комбинацию пальцев: "класс", якобы всё хорошо, не дрейфь. Через долю секунды она же забилась в предсмертных конвульсиях. — Так ведь будет лучше. Софи едва не засмеялась в голос. Над своей тупостью. А, ну да. Конечно. Так и я о том же. А вы о чём подумали? — Ну, да. Наверно. Не знаю. То есть, в глобальном смысле, конечно, а так... — в горле пересохло. Накатившая волна фрустрации накрыла с головой. Коллинз мечтала о том, чтобы молния в кои-то веки оказала ей услугу, раскроив бестолковую черепушку. — Я уже говорила, что оранжерея прекрасна? — "пятёрочка" за сохранение темы разговора. Нет, она сейчас точно расплачется от мысли о собственной нелепости. В Софи была загадка, которую Джем не мог постичь, как бы не пытался. Пожалуй, она самая таинственная персона из всех в Институте и самая интересная для него. Он поднял голову и встретился взглядом с Коллинз: — Прекрасна... — и кто поймет, о чем или о ком он говорит. — Я надеюсь, ты не думаешь, будто я был против твоего отъезда исключительно из соображений безопасности. Я хотел, чтобы ты и дальше жила в Институте, — Джеймсу казалось, он говорит, запинаясь, но в целом, предложение получалось более или менее сносным. — Потому что ты мне интересна, я говорил об этом еще тогда, неделю назад. И я не про научную точку зрения, — он выдохнул. Настало время по истине дурацких признаний, в которых он никогда не был силен. Если бы за кустом сейчас сидел Габриэль, он обязательно бы посмеялся с умения своего друга вести беседы с девушками. Ну, после того, как снял бы эти самые беседы на видео, конечно. Лучшего способа добить и так облажавшуюся Софи, как прямой взгляд — придумать невозможно. Девушка забыла, как дышать, не в силах отвернуться или хотя бы моргнуть. На секунду она уловила в его глазах смятение вперемешку с удивлением. А чему мог удивляться этот человек? Вопрос был риторическим, ибо глупость Коллинз, по её же мнению, не подлежала обсуждению. Со стороны эта парочка претендовала на главный приз в конкурсе "Вокруг да около". Так лихо завуалировать простые истины могли только виртуозные словоплёты. По сути каждый из них подразумевал одно и то же, но смертельно боялся сказать об этом напрямую. Мол, ты мне нравишься или что-то в этом духе. Однако, каждый первый в этой компании не искал лёгких путей, предпочитая прожигать другого взглядом, уверенный, что тот второй сам всё поймёт. Поток слов Джема влетал и вылетал из ушей девушки, не цепляясь за ту тонкую ниточку, что держала эти самые уши. Карстэйрс снова вёл себя как профессор на защите докторской диссертации, громоздя сбивчивые фразы. Будь рядом ведро ледяной воды — Софи окунулась бы в него с головой. А может, плеснула бы пол литра в Джема. Дискомфорт бы как рукой сняло. Девушка слушала его, периодически хмурясь, переваривая информацию и интерпретируя её в более простой для себя порядок слов. Парень отвернулся. Коллинз выпала из "комы" и проморгалась. Глаза снова щипало. Она сомневалась, что вспомнит как ходить, если Джеймс сейчас попросит встать, пройтись. Уперевшись локтем в колено, она приложила ладонь ко лбу, после запустила пальцы в спутанные волосы. Кто о чём, а Софи подумала о расчёске. Принесённая еда, удивительным образом до сих пор была нетронутой. Ей бы и кусок в горло не полез. Проглотить собственный язык было бы гораздо благоразумнее. Копна длинных волос по-прежнему лежала на одном плече, выгодно играя роль ширмы, скрывая лицо девушки от Джема. Она зажмурилась, как будто была здесь одна, и начала говорить: — Я осталась именно потому, что ты этого хотел. Ради науки ли, скуки, безопасности, чего-то ещё не важно, не имело значения, — речь Софи не смахивала на профессорскую, зато была проста и понятна ей самой. — И я благодарна тебе за всё. За каждую встречу, что ты не проходил мимо, а усаживался рядом, чтобы рассказать что-то, выручал, угощал кофе, водил в кино и корректировал графики дежурств, — Софи прикусила губу, но было поздно. — Я видела оригиналы в кабинете Шарлотты, — пояснила она. — Не знаю, чего тебе это стоило, но я бы не хотела становиться яблоком раздора. Я должна была спросить об этом ещё тогда, но не смогла. Точнее, не хотела и от этого мне стыдно ещё больше. Софи замолчала, переводя дыхание. Резкий раскат грома заставил её содрогнуться всем телом. Звук был невероятно громкий, от чего казалось, что стеклянный купол сейчас осыплется вниз тысячами осколков. Зевс таки начал метать в меня торжествующую справедливость. — О, это стоило мне дикой ругни с Габриэлем, — развеселился Джем, поднимая голову и вновь улыбаясь. — Видишь ли, ему приятен лишь один напарник для дежурств, — парень, в общем-то, надеялся, что его уже менее официальная речь собьет Софи с мыслей о том, что она — яблоко раздора. В былые времена это яблоко получила самая красивая из богинь, а в Институте сразу было ясно, кто заслужил этот трофей. Блэкторн сейчас сказал бы "я", Габриэль — "Сесиль", а Джейс бы призадумался, что ответить: "я" или "Кларисса", ровно до тех пор, пока не получил бы от этой самой Клариссы подзатыльник. Впрочем, она сама никогда не считала себя самой красивой. Джем смеялся над своими словами про перебранки с Габриэлем, а Софи в это время качала головой, недоумевая как он запросто говорит об этом. Должно быть, на самом деле всё не так серьёзно, как кажется, и Лайтвуд больше кипишует, чем реально злится. Что ж, в этом вопросе придётся положиться на показания Карстэйрса по старому избитому принципу "ему виднее". Дальнейшее критикование и бичевание себя как виновницы всех бед в Институте не привело бы ни к чему хорошему. Амплуа великой мученицы исчерпало себя, отодвинулось на задний план. И это, пожалуй, было её самым разумным достижением за сутки. — Я бы хотел, — Джеймс улыбнулся и ему опять стало неловко. Но на сей раз от того, что она, Софи, набралась храбрости сказать ему обо всем, а он мнется, в тщетных попытках выдавить из себя что-то членораздельное, — чтобы ты рассказывала мне обо всем, что тебя тревожит. По крайней мере, если это касается меня. Здесь всё касается тебя. Слава Богу подумала, а не озвучила девушка. И её мысли были чистой правдой, ведь он наполнял собой каждый её день. Коллинз волновало всё: от ссор с другими ребятами, до того, не задувает ли ледяной ноябрьский ветер ему за воротник. Софи сбивала с себя спесь каждый раз, когда ей хотелось протянуть руку и застегнуть оставшуюся пуговицу новой верхней одежды Джема, поправить завернувшуюся манжету перед очередным совещанием, ежедневно спрашивать не простыл ли он вчера, а то видок усталый и посоветовать пораньше лечь спать, вместо посиделок в её компании. Сама же она готова была сидеть до победного конца, пока оба не начнут клевать носами. В общем, Софи боялась испортить своей душевной заботой единственную вроде как дружбу в Институте. Сделав над собой дикое усилие, Джем взял руки Софи в свои. Сначала последовало несколько секунд общего неловкого молчания, потому что Карстэйрс был уверен на все 200 процентов, что она его или оттолкнет, или ударит или просто отодвинется — и все тут. И не поймешь, откуда такая уверенность. Миниатюрными ладошками она ощущала, впитывала его тепло, не решаясь пошевелить даже пальчиком. Это богемское стекло. Разве его можно трогать? Она ждала, когда резко включится свет и перед ней грохнется огромная вывеска с неоновыми буквами "Это программа розыгрыш!". В оранжерее было темно и осадков сверху не сыпалось. Всё замерло. Кажется, даже птички одновременно устроили "отбой", перестав совещаться. — А корректировать графики мне не трудно, — Джеймс вновь улыбнулся, но уже с каким-то облегчением, — тем более, что мне нравится вносить свою лепту в твое пребывание здесь. Софи, — продолжил он осторожно-осторожно, как будто своим голосом сейчас разрушит что-то хрупкое между ними и придется опять возвращаться к официальному тону, — ты просто знай, что можешь на меня положиться. Если тебе вдруг скучно, не с кем поговорить или просто хочется посидеть молча — я всегда к твоим услугам. Если ты, конечно, примешь их. Софи нравилось как звучит с его уст её имя. Она обнаружила, что может одновременно смотреть ему в глаза и дышать. Карстэйрс же наоборот казался напряженным, хоть и улыбчивым. Тщательный тон, умеренный темп. Он как будто боялся... спугнуть её? Сейчас они походили не на призёров очередного конкурса, а на человека перед зеркалом. Каждый из них являлся и тем и другим. Они присматривались, изучали, искали себя в "отражении". Они думали и чувствовали одинаково, но как все уважающие себя зеркала, не забегали вперед, предпочитая передвигаться медленно и плавно, чтобы не дай Боже, пустить рябь по зеркальной глади, тем самым испортив изображение перед собой. — Я приняла бы, — тихо сказала Софи, улыбнувшись стараниям Джема. Софи не долго медлила с ответом, но ему показалось, что прошла вечность. От того ли, что все его нервы под маской спокойствия были сжатыми накалёнными пружинами, готовыми сработать в любой момент или потому, что само время текло иначе пока он прикасался к ней. Карстэйрс не помнил, чтобы держал её руки так, как делал это сейчас: осторожно, нежно поглаживая тонкую кожу. Без веской на то причины, повода. Сейчас им не грозили враги, скованные льдом тротуары, один на двоих зонт и прозаические жесты вежливости. Ладони девушки были холодными. Она так легко одета. Запоздало подумал Джем. Ему захотелось обернуть её пледом, но он не посмел нарушать, сбивать своими действиями начало тихого монолога и лёгкой полуулыбки, что немного расслабили его напряжённые плечи. — И отдала всё. Лишь бы не этот страх, — тем временем продолжала Софи. Улыбка померкла, её взгляд опустился на их руки, а потом снова вернулся к его глазам, — после всего случившегося, — девушка запнулась, вспомнив роковую встречу с автоматами у дома, тех друзей, которые остались в прежней жизни, места, которые она считала своим домом, — он стал ещё больше. Я боюсь снова потерять того, кто мне дорог. Ты понимаешь? Ты ведь понимаешь меня, Джеймс? — Эта мысль невыносимее с каждым днём. Я боюсь потерять... ...тебя. Окунувшись в среду охотников со своим собственным грузом за плечами, Софи больше не могла обвинять их в черствости или "чистой военной философии". Её прошлые размышления о том, что представления о дружбе здесь иные, легли прахом, с осознанием того, насколько она ошибалась во всём. А Джеймс был прав. Кому как не ему знать о потере близких. Практически каждый житель Института прочувствовал утраты на себе. Ну и как, скажите, после этого позволять себе привязываться к новым людям? Проблема не в разочаровании, не в том, что тебя могут оттолкнуть, а в том, что ты можешь потерять снова. Потерять навсегда. Именно это заставляет многих здесь вести себя отстранённо по отношению к другим. Наверное, нужно быть безумным или невероятно смелым, влюблённым, чтобы добровольно лезть в петлю отношений, а после жить, подавляя в себе дикий страх. Ежедневно, ежечасно. Но есть в этом и нечто прекрасное. В условиях постоянного риска ты живёшь, дышишь, отдаёшь себя всего другому без остатка, словно "завтра" может не наступить. Ты чувствуешь гораздо острее, глубже, балансируя на тонком лезвии кинжала. Лучше яркая, но не длинная история, чем серая, однообразная полная жизнь. Софи боялась, но готова была рискнуть. Ибо сердцу не прикажешь. Потерять... МЕНЯ? Растерянно домыслил оборвавшуюся фразу Джеймс. Пристальный взгляд Коллинз, её предобморочное состояние только подтверждали правильность сделанного вывода. Эти слова мог сказать ему кто угодно: Джейс, хлопнув по плечу, Шарлотта, которая боится за всех в одинаковой степени, даже Черч, если б он мог общаться со своим единственным кормильцем. Но никто так, как сидящая перед ним девушка. Так могла бы сказать любящая мать своему ребёнку... Любящая. Девушка. — Софи... — произнёс он на выдохе, как обычно получалось посреди серьёзных разговоров, выдавая с потрохами волнение. От бегущих далеко вперёд мыслей на лице невольно появилась улыбка, скованная толикой смущения. Коллинз слегка нахмурилась, заинтригованная, ещё не понимая, что же это могло значить. — Утешу ли я тебя, сказав, — Джем немножко наклонился вперёд, будто собирался раскрыть страшную тайну. Тонкий свежий аромат её локонов, рассыпанных по плечу наполнил лёгкие, придав смелости и закрывая все пути к отступлению, — я не доверял тебя ни одной фамилии, стоящей напротив твоей в графиках дежурств. Боялся опоздать, оказаться слишком далеко, случись что-то, — Карстэйрс выдавал признания, уже не опасаясь, что девушка прервёт, оттолкнёт его. Не теперь. — Готов был смотреть любое кино, терпеть любую погоду за возможность находиться рядом. Ждать, пока ты полчаса выбираешь между двумя пирожными, угрожаешь ветру и дождю за спутанные волосы. Знаешь, их ни что не испортит. Софи опустила голову не в силах сдерживать откровенных речей. Не верила, что они предназначались ей. Голос парня уже не был торопливым, сбивчивым. Он становился твёрже и уверенней с каждым новым словом. — Я бы отдал всё, чтобы уходить и возвращаться обратно домой вместе с тобой. И никто бы мне не помешал. Я эгоист? — добрая лёгкая усмешка чуть-чуть разбавила напряженность между ними. Софи, наверное, тоже улыбнулась, качнув опущенной головой, скорее всего знаменуя "Нет". Джем вдруг осознал как впервые в жизни завидовал (
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.