Пропавшие

      Звонок эхом раздался где-то в глубине квартиры и затих. Крылова позвонила еще несколько раз и только после пятого за дверью послышались шаги. Арно возник в дверном проёме в своем обычном великолепии: рубашка выглажена до хруста, от её белоснежности слепило глаза, брючки с аккуратной стрелочкой, черный галстук с серебряной полоской был повязан замысловатым узлом под ровным воротничком. Он смотрел на Крылову с интересом, выжидающе и где-то даже покорно. Вот он я, твой верный слуга и самый лучший друг, расскажи мне о своих проблемах и найди во мне утешение. Я отдам тебе свой последний кусок хлеба и закрою собой от стрел, протяну руку и буду нести на спине сколько потребуется. — Уйди! — Крылова толкнула его плечом, освобождая себе дорогу.       Арно покорно посторонился, пропуская её в квартиру, и даже почти не обиделся. Такой понимающий человек смотрит на чужие слабости всегда снисходительно. — Я удивлен твоим появлением, — мурлыкал секретарь, следуя за Крыловой по коридору до комнаты, — Рад, что кто-то заходит ко мне просто так, а не потому что ему что-то надо от такого незначительного человечка, вроде меня.       Крылова посмотрела на Арно через плечо, смерив взглядом, потом взяла со стола графин со светло-коричневой жидкостью, плеснула себе в стакан и выпила залпом, поморщившись. — Закон изменился? — продолжал щебетать Арно, наливая и себе, — Детям уже можно пить виски? Не слышал об этих изменениях, надо будет обсудить это со своей сестрой.       Он опустился в глубокое низкое кресло с замысловатыми подлокотниками и закинул ногу на ногу. Крылова молча смотрела на него, задумчиво ощупывая большим пальцем граненый стакан. — Это же ты рассказал Гаю про пророчество, — спокойно произнесла Крылова, прерывая щебетание Арно.       Она налила виски в стакан почти до краев, немного взболтала и расслабленно развалилась в соседнем кресле. Арно, не сдержавшись, рассмеялся, откидывая голову назад. Крылова раздраженно поставила стакан на столик так сильно, что добрая треть расплескалась. Мелкая подалась вперед и пристально посмотрела на бывшего мужа сестры. Арно выпрямился, принимая деловой вид. — Я каждый раз удивляюсь, — Крылова нервно усмехнулась, сцепляя пальцы в замок на коленях, — Ты приходишь к нам такой преисполненный любовью, говоришь моей сестре о каких-то чувствах, клянешься и божишься, что ты изменился, умоляешь её не расторгать брак, ведь ты так сильно её любишь, ведь мы — твоя единственная семья, а потом так просто подставляешь нас своему начальнику. Я знаю, что мы с тобой не друзья, Арно, и я прекрасно понимаю, что тебе нужно быть таким вот, чтобы выжить в своей среде. Я и сама грешна, каюсь, но должны же быть какие-то границы? Должно же для тебя быть что-то святое? Ты так яро не хочешь, чтобы Муромец уходила от тебя, но делаешь совершенно всё для того, чтобы у неё не возникло желания тебя видеть.       Арно кашлянул, прочищая горло. — Я люблю свою жену, — возразил он, Крылова усмехнулась, — И могу поклясться, что никогда бы не причинил ей вреда. Но ты — совершенно другое дело. Что мне до тебя, Крылова? Что ты можешь мне сделать?       Крылова расхохоталась. Она смеялась так истерично, что Арно заерзал. — Хорош муженёк! — произнесла мелкая сквозь смех, — Нет, правда, Арно, как тебя с твоей логикой еще не убили? У тебя с ней вообще всё нормально? Не хочу брать на себя слишком много, но ты и сам прекрасно знаешь, что я могу пустить твою жизнь под откос. Ты улыбаешься, дорогой, но, даю руку на отсечение, что эта улыбка — просто маска, под которой скрывается твое обычное трусливое лицо.       Арно засмеялся. Крылова, опасно сощурившись, засмеялась тоже. Они сидели напротив, пожирая друг друга испытующими взглядами и хохотали. Стороннему наблюдателю могло бы показаться на первый взгляд, что это просто два хороших друга оценили удачную шутку, но чем дольше ему бы пришлось наблюдать эту картину, тем сильнее она казалась бы пугающей: смех Арно был больше похож на выставленные для защиты руки, в то время как улыбка Крыловой была оскалом зверя, готового броситься и загрызть.       Резко замолчав, мелкая метнула в своего врага стакан. Арно отскочил во время, и лишь разлившийся виски немного испачкал его пиджак. Они несколько секунд смотрели друг на друга, прежде чем Арно сделал резкий выпад в сторону мелкой. Крылова успела выставить руки, но не устояла на ногах и под весом Арно завалилась на кресло, цепкие пальцы секретаря Гая крепко сдавили ей горло. — Я достаточно терпелив, моя дорогая, — зашипел он, — Но ты просто переходишь все границы, и даже я не в силах тебя вынести. Если ты думаешь, что на что-то вообще способна, если думаешь, что ты что-то знаешь об этом мире и его устройстве, если думаешь, что твоего яда и желчи хватит на достижение твоих жалких детских целей — ты полная дура!       Крылова захрипела. Пальцы слабо скребли пиджак Арно, пытаясь ослабить хватку, перед глазами поплыли оранжевые пятна. Арно разжал пальцы и Крылова начала жадно глотать воздух, схватившись за горло. Она попыталась пнуть Арно ногой, но тот надавил на неё коленом. Крылова обмякла в кресле. Ей казалось, что сейчас она потеряет сознание. Арно, будто опомнившись, начал суетливо усаживать её ровнее, вложил в руку свой стакан и придерживал, чтобы Крылова не уронила его. Мелкая сделала несколько больших глотков, вцепившись в запястье Арно, словно оно было чем-то спасительным. Виски жёг горло и желудок, но он же и приводил в чувства. Крылова хотела сделать еще глоток, наклонив руку Арно, но тот мягко отстранил её. — Ну всё, всё, хватит с тебя! — усмехнулся секретарь, отставляя стакан на столик. — Ты и без того поплыла уже, подруга, будет совсем гадко, если Муромец застанет тебя с ведром в обнимку. — Муромец? — переспросила Крылова, хотя совершенно точно услышала фамилию сестры с первого раза. — Ну да, я вызвал её как только ты пришла, — Арно прошелся по комнате к секретеру, поправляя рукава рубашки, не видя в вопросе Крыловой ничего подозрительного, — Она искала тебя. Нехорошо так сестру пугать.       Ставшие почти миролюбивыми, глаза Крыловой неожиданно сузились. Она резко поднялась, прожигая Арно взглядом. — Кто тебя просил? — зашипела мелкая.       Арно пожал плечами, невозмутимо отпивая из стакана. Крылова оскалилась, будто собиралась броситься на Арно, но бросилась к двери. На лестничной площадке слышался приглушенный голос Горыныча и взволнованный голос Муромец, который не заглушала даже дверь. Арно, будто черт из табакерки, возник в дверном проеме, гаденько улыбаясь. Не были бы его руки заняты стаканом, они наверняка гладили бы воздух.