Кукушка

Бывают такие дни, когда дождь идёт. И никак не проходит, потому что ты идёшь вместе с ним, обгоняя на полшага, а потом отставая, чтобы присесть на корточки и рассмотреть какой-нибудь красивый камушек. Солнечный луч с визгом плюхается в чашку, брызги летят по моему небритому лицу, я заглядываю в чашку, но там уже никого. Наверное, его унесло слишком сильным течением. В моём чае поднимается двенадцатибальный шторм. Шесть утра, позвонила рассказать, как у них там погода, чёрт, придётся весь день ходить счастливым. А ещё на неё стоит прикольная мелодия. Люблю, когда она звонит. Собирая носки и мысли, мысли в носки, носки в руки, руки в ноги, пытался вспомнить разницу между бархатцем и дромадером, а потом вспомнил, что один - цветок, а другой верблюд, и успокоился, и сел снова пить чай с лучиком-утопленником. Утро. На работу опоздал безбожно, безоблачно, бессовестно, бескорыстно, безызвестно, бесконечно... А она всё равно меня любит. Работа. Стрелки гонят время или время гонит стрелки? Или стрелки гонятся за временем? Куда спешит этот мир? Проносится лето, затухая, успокаивая, смыкая веки, отвечая на нервный тик спокойным так, улыбаясь письмами и стуком по крыше. Среди кипы странных бумажек, требующих моей подписи, нахожу потрёпанную брошюрку с вдохновенным названием: "Ночные откровения". Раскрываю на первой попавшейся странице. Взгляд лениво бежит по строчкам, не читая, не видя, не пытаясь увидеть. Наконец:

Но в пустыне громад Я - последний дурак, Зажигаю фонарь И ищу пустой клад.

Ага, вот-вот, именно этим я и занимаюсь. И мне вдруг не хочется быть последним дураком, я поднимаюсь и лечу на улицу - уже не помню, как, может, через дверь сиганул, может, в распахнутые стены, может, в кирпичное окно, кто меня разберёт? А кто бы ещё собрал, склеил, тщательно, с интересом, словно паззл с картинкой из любимого детского мультика, мягкими пальцами перебирал бы частички меня, прикладывая одну к другой... О, как бы она - эта маленькая девочка - радовалась, собрав три-четыре кусочка в правильный фрагмент! Да. Это определённо будет маленькая девочка. С двумя светлыми косичками и конопатым, облупленным носом. И ссадиной на коленке. По улицам проношусь почти как ветер - вслепую, не замечая прохожих, не видя преград, срывая шляпы и переворачивая страницы бесхозных газет на лавочках. А иногда и сами лавочки опрокидывая. Потому что я - ветер - ничей, никогда и нигде, я просто ЕСТЬ, и само это - смысл. Другого нет. Никогда не было. А я был. Всегда. Люди, не будьте буками! С улыбкой остановился, разглядывая огромные разноцветные буквы. Дырку в материи Мира, оставшуюся после того, как кто-то ещё ускользнул отсюда. На тридцать семь сторон, не прощаясь, не задаваясь дурацкими вопросами, нимало не смущаясь теоретической невозможностью идти в тридцать семь сторон сразу. А может, даже не идти, а, скажем, лететь. Или прыгать на одной ножке. Или поочерёдно перемещать молекулы себя в определённом направлении. В тридцати семи определённых направлениях. И ещё в миллиарде неопределённых. И я становлюсь китом - странником между мирами, преследую этого счастливчика, я ищу везде свою конопатую девочку с косичками, она же где-то должна быть, я знаю, я видел, мне обещали, честно, только надо ещё немного поискать. Вот увидите. Она найдётся. Треньк! Меня будит звук пришедшей СМС-ки. Пришла в пять утра в гости, не захватив ни тортик, ни печенье, ни Русь, ни мир, чего припёрлась, спрашивается?.. "У нас дождь идёт. Скучаю." Где-то в голове коротит, невидимые проводочки путаются, тянут не за те мышцы, рот открывается, оттуда доносится смех. Вроде, мой. По пятнышку на брюшке узнал. У моего смеха оно с рождения - родимое пятнышко. Значит, я безнадёжно отстал от дождя, он уже там, рядом с ней, мне надо было идти за ним, тогда я бы тоже сейчас... Но я отстал. И потерялся. Вы слышали сказку о мальчике, которого Дождь потерял в незнакомом городе? Я тоже не слышал, но такая сказка должна быть. Просто обязана, раз уж мы с дождём есть. И город вокруг как раз какой-то незнакомый. Папа, я хочу домой. А потом мою жизнь заполнила мокрая вата. Ожидание. Вплоть до вечернего поезда-электрички. И потом, уже в пути, я продолжал вытаскивать из волос и складок одежды влажные белые комочки. Надпись серебристыми буквами "Архангельский Роддом" свидетельствовала, что я, наконец, пришёл, вата закончилась. Меня приветствовал дождь. Он проводил до дверей роддома и ещё долго потом заглядывал в окна, волнуясь, пытаясь разглядеть, что там у нас творится. Спустя пару вечностей в коридоре и возле кофейного аппарата из палаты выходит низенькая азиатка-акушер. С улыбкой вручает мне копошащийся свёрток. Нескладное пухлое розовое личико, похожее на комок пластилина, кто-то неумело пытался вылепить человеческое лицо, а получилось это... - Нашлась, - нежно шепчу я комку пелёнок и пластилина, внимательно глядящему на меня моими глазами. - Поздравляю, у вас доченька, - щебечет азиатка. - Я знаю, - сообщаю я небу - потолку - над головой. Тебе, милая, досталась интересная игрушка на всё детство. Я весь - тебе. Ты полюбишь паззлы. А я тебя уже люблю. Вот прямо сейчас. Через несколько часов мы вышли на улицу все втроём. Дождь растрогался. Кажется, у тебя будет дядя, родная... Я до сих пор никому не сказал, что на самом деле я - кит. Никому не нужно знать. А перед тобой я - весь. Как на ладони. И ты, конечно, поймёшь это, когда соберёшь паззл. И тогда я покатаю тебя по Вселенной. Спи.