Мамихлапинатапаи

      Каору чихнула.       Потом чихнула снова и яро зашмыгала носом. Потёрла его, хотя это было и не самым умным поступком: она и без того столько чихала, что нос был красным и раздражённым. Каору откинулась обратно на подушку, угрюмо глядя в потолок; но вскоре ей пришлось перекатиться на бок, надрывно кашляя хриплым, лающим, совершенно не подобающим приличной девушке кашлем, от которого горло и грудь заболели ещё сильнее.       Глупый холод. Глупая осень. Глупый осенний холод.       Дверь скользнула в сторону, девушка увидела перед собой ноги вошедшего Кеншина, но чувствовала себя так плохо, что смогла только пробормотать что-то вместо приветствия и зарыться поглубже под одеяло, спасаясь от ворвавшегося в комнату сквозняка. Он быстро закрыл за собой дверь, тихонько подошёл и опустился на колени рядом с ней.       — Вам получше?       — Нет, — проворчала она. — Ненавижу болеть.       Кеншин положил руку ей на лоб, проверяя температуру.       — А лекарственный чай выпили?       — Да, — она попыталась сесть. Он отставил в сторону принесённую миску с горячей водой и бережно, но твёрдо уложил девушку обратно.       — Вам нельзя сейчас напрягаться, осмелюсь доложить, — заметил он, макая тряпочку в миску и выжимая её. От воды шёл пар, пахло чем-то свежим и пряным. — Вот. Ваш покорный слуга подумал, что это поможет от головной боли и, может, от кашля, вот что я скажу.       Она неосознанно вцепилась пальцами в простыни, когда он положил компресс ей на лоб. От тепла кожа расслаблялась, чувствовалось лёгкое приятное покалывание, и запах так успокаивал... А может, это всё его близость; он сидел так близко к ней и, когда поправлял компресс, погладил её по голове, чувственной лаской пройдясь вдоль линии роста волос — скорее всего, случайно.       — Так лучше?       Она издала утвердительно-блаженный звук, отчаянно желая, чтобы хватило смелости взять его за руку. Между ними после возвращения с острова Эниши всё было так... странно. Он был заботлив как всегда — даже больше обычного, — но было какое-то чувство ожидания, как на берегу, когда волна отступает, чтобы нахлынуть с новой силой. Как будто он готовился к чему-то.       — Могу я что-то ещё для вас сделать? — спросил он, и в глазах светилось что-то, чему она хотела дать название, но слишком боялась ошибиться. Хотя как она могла ошибаться? Но всё же...       — Ну... — она слегка покраснела, но попыталась себя убедить, что это просто из-за температуры. — Н-нет... если только...       Он склонился над ней. Рыжие волосы обрамляли его лицо, струясь алым шёлком. Она сглотнула, понимая, что вдруг не может смотреть ему в глаза сейчас, когда они так близко.       — Ты не мог бы остаться и посидеть со мной? Просто, знаешь — болеть так скучно.       Она хотела попросить не об этом, но хотя бы так... Кеншин негромко рассмеялся, почему-то с ноткой грусти в голосе.       — Вот оно что... — он снова потянулся, чтобы поправить компресс, и на сей раз прикосновение длилось дольше, явно было не случайным: он погладил несколько выбившихся из причёски прядей, пропустил через них пальцы. — Хорошо, Каору-доно.       И он остался.