Мои фантазии о дальнейших судьбах героев

      ...Мужчины выскочили на тёмный двор.       – Туда, туда, на улицу пошёл! – за спиной у них кричал Пётр.       Воронцов махнул рукой налево: «Ты туда, я сюда, спросим у городовых, не видали ли кадета 12 лет!» и побежал направо. Городовой не попался до следующего квартала, и граф, досадуя, побежал назад, к Бутову. А тому повезло: городовой стоял близко и оказался толковым. Он вспомнил, что минут пять назад проехала коляска, в которой сидел и кадет в светлой форме и белой фуражке, которую было хорошо видно в полутьме. «Вон туда проехала!»       – А кто ещё в коляске-то был?       – Человек, одетый в чёрном!..       – Мужчина?       – Да кажись, женщина, вашескобродь! Женщина в чёрной вуали!       Полковнику показалось, что он где-то это уже слышал…       – Евгений, тут выясняй, куда они могли деться, а я, кажется, в институт благородных девиц! Невероятно, но все версии надо проверить!       «Совсем с ума спятил Вольдемар!»       – Вольдемар, ты ничего не перепутал?!       Но Воронцов уже бежал к институту. Вы догадываетесь, к кому!       Конечно, классная дама Эмма Проскурина была в институте, конечно, она ничего не знала, но она была встревожена появлением новой «чёрной невесты». Что это за чёрная невеста, теперь уже для мальчиков?       – Граф, желаю вам поскорее найти сына! Софьюшку успокойте! Бедная девочка!       Эмма всматривалась в тьму за окном, в которой растворился полковник.       * * *       А Серёжа в это время был в незнакомом доме. В комнате стоял полумрак. Тёмные стены были расписаны редкими, но толстыми золотыми и серебряными волнистыми линиями. Мебель в стиле ампир, как во дворцах. Камин в углу, на каминной полке почему-то куча книг в разноцветных обложках с золотом. Низкий и широкий круглый стол со столешницей розового камня, обрамлённой серым мрамором.        С ним разговаривала женщина в дурацкой широкополой шляпе с пышными цветочками. 12-летнему мальчику она казалась пожилой. Во всяком случае, старше его мамы.       – Серёжа, ты знаешь, что твои папа и мама тебе не родные? - спросила дама, испытующе и в то же время жалостливо глядя на мальчика.       Подростку ещё не хватало таких вопросов. Он испугался. Он всегда знал, что мама и папа – это самые родные и близкие люди, которые всегда помогут. И он был готов помогать им.       Сегодня он провожал Бутовых, и, только коляска выехала со двора, а он выбежал за ворота помахать им, тут ему в руки прилетела какая-то записка. Любопытный мальчик, он подошёл к фонарю и прочитал её. Было написано корявым почерком что-то неразборчивое, кроме его имени: «Серёжа!» Он стал озираться, и тут его подхватила коляска и женщина в чёрной накидке. И вот теперь эта дама разговаривала с ним в каком-то непонятном доме.       Серёже стало страшно и тоскливо. А дама спрашивала:       – Серёжа, ты хочешь встретиться со своими настоящими родителями?       Её зелено-карие глаза ласково глядели на мальчика.       Серёжа хотел встретиться не с какими-то там «настоящими», а со своими родителями – Владимиром и Софьей Воронцовыми. Он так и сказал:       – Мои родители – граф и графиня Воронцовы! Они известные в Москве люди, и вы их, наверное, знаете!       – Знаю, как не знать? – усмехнулась дама. – Но не они твои родители!       – Мне надо подумать, – ответил юный Воронцов.       Всегда надо поразмыслить, когда встречаешься с новым, неизведанным, не принимать решение с бухты-барахты.       – Хорошо, – сказала дама и приказала отвести его в комнату.       Комнатка была маленькая, там стояла крошечная кушетка и этажерка с резными салфетками на ней. На салфетке стояла белая чашечка с блюдцем.       – Хочешь чаю?       У Серёжи аппетита не было, но надо было чем-то заесть тревогу. Он попросил чаю. Ему принесли чай с булочкой. Пока ел, он думал, что делать дальше. В сущности, приключение интересное, но…       Эх, жаль Петруша Басманов уехал домой! Были бы вдвоём, он бы непременно что-нибудь придумал.       В то, что папа с мамой ему не родные, Сергей не поверил. Хотя сомнения заронились. Какие?       В 12 лет подросток часто начинает думать, что родители его не любят. Это обычный этап взросления, предвестник психологического отделения бывшего малыша от родителей. Но подросток порой очень остро воспринимает новые мысли и ощущения. Возникают детские и подростковые обиды и даже подозрения, что на самом деле родители – не родители, что где-то есть его настоящие родители, которые любят и ищут его, а эти – только требуют и сердятся.       Так и Серёжа начал думать что-то подобное. Почему родители его отдали в корпус и не видятся с ним по целой неделе? Младших они любят больше. Папа возится с девчонками! Им сегодня подарки, а ему – ничего! (Мальчик забыл, что у девочек сегодня были именины.)       * * *       А новый обер-полицимейстер Семён Аркадьевич Безруков, выслушивал просьбу графа Воронцова и его друга Бутова.        - Кого вы подозреваете?        Друзья, собственно, никого не подозревали. Писем им никаких не было. А вдруг были? Надо узнать, что творится дома. Граф взял извозчика и отправился домой.       * * *       При новом обер-полицмейстере в Москве в течение нескольких лет всё было спокойно, все преступники выведены на чистую воду и обезврежены, они несли заслуженные наказания.       А тут вдруг появилась залётная банда. Банда гастролировала, и на её пути оказалась Москва. Чего и не поживиться в таком огромном, «странноприимном» городе!       Главарь банды снял роскошный дом в центре Москвы. Там и держали Серёжу.       Никто не знал, как на самом деле звали главаря банды по кличке Шпион. Документы его были подложные, фамилия не настоящая.       Ему помогала Елена Арго.       (Тоже, наверное, не настоящая фамилия, так как это французское слово обозначает язык какой-либо социально замкнутой группы лиц, например преступников, – точнее, это не язык, просто особые слова, заменяющие общеупотребительные: легавый - полицейский, ксива - документ, феня - язык, речь и проч.).       Она вербовала в банду детей-сироток и женщин, по большей части – молоденьких девушек, которым некуда было идти.       Прибыв в Москву, преступники с ходу захватили банк, вскрыли ячейки с золотом и ценными бумагами. В одной из них нашли письмо Серёже Воронцову, в котором говорилось, что граф и графиня – не его кровные родители.       Его и оставила Жюли Бодэ, бывшая Тишинская, она же Маркина, десять лет назад в ячейке. И вот оно «выстрелило», но не так, как предполагала интриганка, которая, наверное, уже и думать забыла о Воронцовых, о Москве в своих новых приключениях в Париже.       Это письмо можно было использовать в свою пользу. Вот не лишены были злодеи романтики. Решили выкрасть сына знатного рода, передать «родным родителям». Сделать вором. Маленький – может лазить в форточки. Можно было, конечно, потребовать с графов выкуп… Но и выкуп никуда не денется – заплатят со временем! Так решила Елена Арго.       Она накарябала специально непонятным почерком «письмо» с каракулями, из которых можно было понять только обращение «Серёжа!», и послала Феньку-«молочницу», маленькую девчонку из банды, чтобы изловчилась и передала «письмо» адресату.       Остальное было делом техники, и вот Серёжа Воронцов здесь, у них.