Шалашик между мирами

Ещё где-то через полчаса Бард был готов признать, что Хан достоин титула "Лучший метатель раков города Дэйла" - его руками было успешно изловлено и не менее успешно переброшено на другой берег штук пять отвратительных созданий. У Барда зародилось отвратительное подозрение, что проклятые раки чувствуют его страх и целенаправленно ползут именно к нему, однако Хан всякий раз успевал предотвратить слишком близкий контакт членистоногого речного обитателя и градоправителя Дэйла. За что вышеупомянутый градоправитель был зверски благодарен. Ближе часам к десяти утра в ведре плескалось уже четыре рыбины - одна крупная и три помельче, а Бард решил сделать всё же, несмотря на чрезвычайную ситуацию с активностью раков, перерыв на завтрак. Хотя очень хотелось попросту убраться отсюда подальше. Хан очень живо отреагировал на аппетитный запах остатков окорока и нескольких вареных яиц - тоже проголодался, впрочем, никак это до сего момента не демонстрировал. Бард в очередной раз покачал головой - так дело не пойдет! Должно же это самопожертвование иметь хоть какие-то границы! Впрочем, с аппетитом приканчивающий свою порцию Хан всё же был явным прогрессом, вчера он ел почти на автомате, а тут сидит довольный, уплетает за обе щеки! Бард похвалил себя за верную стратегию - дружеская помощь, по всей видимости, действовала. После завтрака они ещё остались возле реки, лениво расположившись в добравшейся до них тени ивы, следили за поплавками, выловили ещё пару рыбин и смотали удочки: какая бы то ни было жажда деятельности отпала, очень хотелось вздремнуть, поэтому Бард уложил безуспешно пытавшегося отогнать сон Хана возле себя, в теньке, наскоро объяснил, как скатывать одежду, чтобы получилась почти подушка и всё-таки уснул. Проснулся Бард уже не в таком благостном расположении духа - Хан очень тихо, на грани слуха стонал во сне. Похоже, опять не самые лучшие воспоминания выбрались на поверхность забывшегося сознания. Бард осторожно потряс Хана за плечо, но вопреки ожиданиям, на этот раз друг просыпаться не спешил, а вместо этого съёжился под рукой Барда, будто ждал удара, прикрыл голову руками... На открывшихся из-за закатанных рукавов предплечьях Бард теперь мог разглядеть тонкие, едва заметные старые шрамы, заметные именно в этой позе - руки прикрывают голову - складывающиеся в долгие, единые линии. "Такое ощущение, что его били кнутом, - нахмурился Бард. - Или чем похлеще", - взгляд его упал на шрам, напоминающий ветку дерева. Или молнию. Ещё больше нахмурившийся Бард потряс Хана сильнее, но тот не просыпался, только даже задышал как будто тише, словно надеялся, что станет незаметным и тогда его не тронут. Такой метод побудки явно не срабатывал, тогда Бард припомнил Ингрид, тяжко вздохнул - ну, Бард-то не девушка! - но приподнял Хана, приобнял друга и стал аккуратно, мягко гладить по голове, рукам, спине, стараясь убедить, что бить его никто не собирается. - Даже в мыслях не было, - пробормотал наследник Гириона вслух. Хан отходил медленно, кошмар не спешил его отпускать, однако дыхание постепенно выравнивалось, руки расслаблялись и опускались, и через полчаса Хан просто полулежал на плече друга, всё ещё пребывая во власти сна, но сна спокойного - больше не стонал. Бард потряс его плечо на пробу и - о чудо! - Хан открыл глаза. - Знаешь что я тебе скажу, Хан, - тон Барда был на удивление спокойным, несмотря на бушевавшую в душе бурю. По крайней мере изматывать Хана своей яростью, пусть и обращенной на его мучителей, после этакого дневного "отдохновения" совсем не хотелось. - Я тебе скажу, что выговориться тебе нужно срочно и обязательно. Хан смотрел Барду прямо в глаза, и Бард видел в светло-серых глазах напротив отголоски пережитого во сне ли, в реальности ли - не так уж и важно! - главное, пережитого ужаса. Бесстрашный Хан, энергичный и любопытный, не побоявшийся даже раков, теперь отчаянно смотрел на Барда и смотрел молча. "До него когда-нибудь дойдет, что можно попросить помощи?" - промелькнула у потомка Гириона раздраженная мысль. Но вслух он произнес совершенно другое: - Хан, прошу тебя, расскажи мне, что с тобой случилось, - на лице друга мелькает какая-то робость, и Бард интуитивно понимает непрозвучавшее намерение. - И прошу тебя, не надо щадить ни мой слух, ни мои чувства, ни меня самого, расскажи мне не анекдот, не отстраненный опыт, расскажи так, чтобы было очень просто и понятно, что ты тогда чувствовал и почему, - Бард делает паузу. - Иначе это не поможет. Хану всё ещё весьма трудно, но он тем не менее кивает - понял, осознал, одобрил. И Барду даже немного жутко от того, что история пойдет без прикрас: - Хорошо. Я появился на свет потому, что им был до крайности нужен очень талантливый, выносливый и послушный палач...