Одной Крови

Я неслась по коридору, словно пытаясь убежать от этой ужасной новости, которую озвучил Дамблдор несколько минут назад. В голове творилась полная каша, я с трудом ориентировалась в пространстве, а перед глазами будто маячили буквы, складывающиеся в слова: «Снейп мой отец». Меньше всего мне хотелось признавать это, и моё сознание пыталось навязать мне мысль о том, что это чушь, розыгрыш, что угодно, но только не правда. Оказавшись у портрета сэра Кэдогана, я сипло пробормотала пароль и влетела в гостиную Гриффиндора, полностью проигнорировав удивлённый вопрос рыцаря: «Что случилось, юная миледи?». На ходу скидывая тёплую мантию и шарф, от которых я буквально горела, я почти что упала на диван, запустив пальцы в свои волосы. Нет, это бред, он не может быть моим отцом, это абсурд, моя мать бы никогда не встречалась с этим человеком, он же… он же просто… Я рвано выдохнула, буквально плавясь от жары, которая накатила на меня. Поднявшись с места и открыв на всю окно, я пустила в помещение ледяной морозный воздух, который тут же ударил мне в лицо, остужая моё тело и мысли. Страх, непонимание, злость, отрицание — всё смешалось в одну непонятную массу, сбивающую с толка и доводящую до тупой паники. Мне хотелось смеяться и одновременно кричать от гнева. С одной стороны, новость, что Летучая Мышь (да-да, этот самый Ужас Подземелий) мой отец была настолько невероятной и идиотской, что хотелось расхохотаться и отмахнуться от неё, как от назойливой мухи. Но с другой стороны что-то мне противным голоском подсказывало, что это не такая уж и глупость, это может быть вполне истиной, поэтому от этого хотелось рвать и метать. Я тихо зашипела себе под нос, с чувством ударив ногой тумбочку, стоящую у окна. Боль от удара вспыхнула в пальцах ноги через секунду, и я во весь голос ругнулась, снова зашипев, на сей раз не хуже гадюки. Сейчас я впервые за весь этот день была рада тому, что никого из гриффиндорцев не было в гостиной. Я стала наворачивать круги по помещению, слегка прихрамывая и отчаянно размышляя над тем, что сегодня узнала. Мне никак не хотелось в это верить, а тем более осознавать. Я не помню, сколько так сновалась вокруг и думала, паниковала, снова углубляясь в свои невесёлые мысли, как за входом в гостиную послышался смех, голоса и топот ног. Некоторые гриффиндорцы уже вернулись с прогулки, но встречаться с кем-либо в таком состоянии я абсолютно не хотела, и потому, захватив с собой свою одежду, я быстро перебралась в спальню девочек, после наведя на свою кровать заглушающие чары. Я просидела до самого вечера в окружении красных балдахин, наедине со своей подушкой и мыслями, закрывшись от остального мира. Я пыталась думать трезво и здраво, но получалось плохо — я всё ещё никак не могла до конца успокоиться. Настало время ужина, но я не собиралась туда идти ни за какие коврижки. Даже мысль о том, что я встречусь там со Снейпом — ужасала. Хотя что-то мне и подсказывало, что и зельевар сегодня не явится на ужин. Я слышала, как львы вернулись из Большого Зала, хотя и словно через какой-то слой ваты — чары понемногу начали рассеиваться. Вдруг кто-то неспешно оттянул одну из балдахин, наконец полностью разрушив заглушающее заклинание, и я увидела копну коричневых волос. — Элейн, профессор МакГонагалл передала мне, что тебя вызывает к себе профессор Дамблдор, — сказала Гермиона, оглядывая меня. — Почему ты не была на ужине? — она чуть нахмурилась, вглядываясь в меня. — Что-то случилось? Ты выглядишь так, словно… -Нет, всё… в норме, — быстро перебила я её, еле принимая как можно более бесстрастный вид. — Я просто не захотела есть. — Ладно, — повела плечами Грейнджер, однако она слегка поджала губы, явно не веря мне. Я, конечно, и не собиралась выкладывать свою ужасную тайну. Волшебница ещё секунды две постояла и после, отпустив балдахин, ушла. Я заметила, что она тоже выглядела не радостно, что странно, если учитывать поход в Хогсмид. Было интересно, что же случилось у Гермионы, но, естественно, больше всего в данный момент меня волновал Снейп и то, что он связан со мной близкими кровными узами. Очень близкими. Идти к директору я вовсе не собиралась, мне сполна хватило того, что я сегодня узнала. Поэтому, напустив ещё одни заглушающие чары, я легла в постель. Около часа я пыталась окончательно успокоиться. Ещё один я пыталась принять полученную информацию, а последующие часы я просто размышляла, но уже без шквала эмоций, глядя наверх, упираясь взглядом в узорчатую ткань потолка кровати. Если рассуждать рационально, то все факты были в пользу утверждений Дамблдора. И это было логично, по крайней мере, многое из его рассказа можно было назвать правдой. Хотя я до сих пор с трудом понимала, каким образом моя мать смогла встречаться (а может, даже и любить) со Снейпом? Мог ли декан Слизерина её околдовать? Или это была просто очень глупая влюблённость? О, да какая там влюблённость, это же Ужас Подземелий! К нему сможет испытывать симпатию только глухой слепой чокнутый! Я мысленно фыркнула. Хоть это и получается крайне абсурдно, даже если это так, то появляется ещё масса других вопросов, на которые ответа у меня нет: почему моя мать рассталась с ним? Хотя, наверно, ответ очевиден — это же, чёрт подери, Снейп! — но всё же почему? Почему Летучая Мышь не знала про меня? Если верить словам зельевара, то моя мать ему не сообщила об этом, явно укрывая меня от него, но почему? Опять же только из-за того, что он такая отвратительная сволочь? Я раздумывала над этим пару секунд, хмурясь всё больше. «По крайней мере, по сравнению с Брауном, он просто чудесный человек. И если моя мать понимала, что в случае её смерти я останусь совсем одна, то почему не рассказала про меня Снейпу? Получается, он был и остаётся моим единственным родственником на свете. Тогда почему же моя мать выбрала для меня жизнь в приюте, а не с ним? Неужели Ужас Подземелий будет похуже Брауна или примерно такой же, как он?», — от этих мыслей меня передёрнуло. — «Или на то была какая-то другая причина?» Потерев лицо руками, я тяжело выдохнула. Столько вопросов и ни единого ответа. Снейп — мой отец… Да уж, новость, мягко говоря, неожиданная… «Неожиданная новость», — я вспомнила слова профессора Трелони. Неужели Трелони и правда предсказательница или это просто совпадение? В любом случае, это событие точно изменило мою жизнь. В плохую сторону несомненно. Интересно, он официально откажется от меня? Хах, да что тут гадать, конечно да. Зачем я ему сдалась? А он мне? У нас ужасные отношения, мы ненавидим друг друга. Я отняла ладони от лица, открыв глаза. Меня охватило действительно очень странное и непонятное чувство. С одной стороны я так долго мечтала о семье и вот тебе — у меня, оказывается, есть живой-здоровый родной отец, но с другой стороны — это мерзкая Летучая Мышь, с которой я цапаюсь вот уже почти четыре полных месяца. Даже смешно представить то, как я собираю чемодан, чтобы отправиться вместе с ним из Хогвартса праздновать Рождество в его доме как и все обычные ученики, которые уезжают на праздники к родителям или к другим родственникам. Я издала истерический смешок и развернулась на бок, натянув одеяло до самых плеч. Я ещё долго не могла успокоиться, прокручивая в голове вопросы и переживая по поводу новости о внезапном родстве. Это всё довольно сильно вымотало меня, и через некоторое время мне хотелось только одного — спать. Заверив себя тем, что утро вечера мудренее, я закрыла глаза и через минуту погрузилась в тревожный сон.

***

Глоток. Ещё один. Запах алкоголя был, казалось, везде. В молекулах самого воздуха. Отвратительный, резкий, пугающий. Как и человек, который запрокидывал бутылку с виски, вливая его себе в глотку. Я была напротив Брауна, не то стояла, не то сидела. Весь фон вокруг был размытый, даже мои ноги сливались с окружением, и только фигура, сам Браун, кресло, в котором он сидел, и бутылка — были очень чёткими и выделяющимися, как на фокусе камеры. Я хорошо помнила тот вечер, как и все другие, связанные с проживанием у этого ублюдка. Он неспешно пил свой вонючий и дешёвый виски, развалившись в кресле и косясь на меня мутным и красным от опьянения взглядом. Я пыталась дышать реже, потому что от этого запаха меня потряхивало, я чувствовала крупное отвращение и накатывающую тошноту. — Ты должна быть благодарна мне… з-за то, что я взял тебя в свой дом, м-мелкий выродок… — запинаясь в некоторых словах, начал он заплетающимся от опьянения языком. Я не слушала дальше. Я прекрасно помнила эти высказывания и решила отвлечь своё внимание на что-нибудь другое, но мир вокруг словно бы вертелся волчком, всё размывалось, невозможно было ориентироваться в пространстве, которое двигалось и не ощущалось. Вдруг Браун зашевелился, пытаясь более менее выпрямиться в кресле, упершись в меня своими злобными глазами. — Ты слушаешь, что я тебе го-говорю, паршивка?! — прошипел он, тряхнув бутылкой так, что немного виски плеснулось на подлокотник кресла. Я напряглась, ощущая появляющийся привычный панический страх, но Браун не встал с места и не двинулся в мою сторону. — Д-думаешь, я не вижу, как ты постоянно сжимаешь эту чёр… чёртову побрякушку? — он смазанно указал двигающимся пальцем куда-то мне в район шеи. Я поняла, что он имеет в виду медальон, которая оставила мне мать. — Твоя мамаша померла, а ты таскаешь с собой этот её мусор… зря, что ты тоже не… не откинулась вместе с ней, — Браун сделал ещё глоток. Его голос словно звучал у меня в голове, с еле различимым эхом. Жгучая ненависть вспыхнула в сердце, разливая по венам горячие потоки гнева и желание сделать больно. Хоть и это был сон, я не могла двинуться с места и что-либо сделать. Над собственными кошмарами я никогда не была властна. — А папашка-то твой небось дёру дал или тоже сыграл в… ящик, когда узнал, что твоя мать-потаскуха при… принесла в подоле такое… — он глянул на меня так, будто увидел разлагающийся труп животного. Я чувствовала, как меня бьёт крупная дрожь от злобы и от осознования того, что я ничего не могу сделать. — Что такое? Неприятно слышать правду? — злорадно усмехнулся Браун. — Пора бы смириться с тем фа… фактом, что у тебя нет никого, кроме меня. Вдруг мир вокруг потемнел и из темноты я увидела ещё одну фигуру — высокую, в чёрной длинной мантии… Проснулась я резко, всё ещё ощущая запах алкоголя. Сердце дико стучало, словно отбивало чечётку, меня прошиб холодный пот, голова гудела, рябило в глазах. Всю ночь кошмар один за другим, и в них внезапно появлялся Снейп. То Браун, то теперь он. Я схожу с ума. Не помню день, когда я спала нормально и высыпалась. И эта «потрясающая» новость о моём родстве с Ужасом Подземелий… Теперь к старым добавятся новые кошмары. Превосходно. «Почему всё сложилось именно так?!» — мысленно прорычала я. — «И почему Дамблдор не рассказал раньше?!». Теперь мой гнев коснулся не только Летучей Мыши, но и директора Хогвартса. Он сам сказал, что догадывался об этом какое-то время, но почему тогда скрывал это от меня?! Резко одёрнув балдахин от злости, я осмотрелась. В комнате никого не было, равно как и вещей гриффиндорок, кроме моих и гермиониных. За окном падал снег и было уже очень светло. Скорее всего, уже почти время обеда. Слезая с кровати, я помассировала виски, в которых отдавалась тупая ноющая боль. Я чувствовала себя измученной морально и усталой физически. Собравшись, я вышла из спальни девочек, уже спускаясь по лестнице, как вдруг услышала обрывки фразы из разговора, доносившегося внизу: -…он только того и ждёт… Твои мама с папой не позволили бы тебе самому искать Блэка. Они хотели, чтобы ты жил, — дрожащий, но настойчивый голос принадлежал Гермионе. — Я никогда не узнаю, чего они хотели. Я никогда — спасибо Блэку! — с ними не разговаривал, — на повышенных тонах возразил Гарри. И воцарило неприятное молчание, нарушаемое только треском огня в камине. Я шагала вниз, негромко топая по лестнице, поэтому троица мгновенно обернулась в мою сторону. У волшебницы в глазах стояли слёзы, Рон был мрачен, а Гарри очень сердит. — Что произошло? — я нахмурилась и удивилась. — На кой-чёрт ты собираешься искать Блэка? — изогнула бровь я, глянув на волшебника. Я была уверена, что они мне ничего не расскажут. Не то, что меня бы это задело, я ведь знала, какие у нас странные отношения, просто спросила чисто машинально. Троица переглянулась между собой, явно думая о том, рассказать мне или нет. Волшебница закусила губу, переводя взгляд то на Рона, то на Гарри, и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но я её перебила, поняв, что поставила их в очень неловкое положение: — Ладно, можете не говорить, это ваши тайны, ваше право, всё такое. Я просто… неважно, — отмахнулась я и прошла мимо них к выходу из гостиной, скрывшись за портретом и думая о том, что у меня самой своих проблем достаточно. — С рождественскими каникулами, миледи из отважного факультета Гриффиндор! Если не трусите — сразитесь со мной! — прозвучал бодрый голос рыцаря за мной, как стоило только мне зайти за порог. Сэр Кэдоган наверняка бы сейчас разразился воплями о дуэли, как вдруг любопытно спросил: — А почему это на каникулах вы находитесь в Хогвартсе? Я проигнорировала его вопрос, тут же моментально вспомнив собирающихся к своим родителям и другим родственникам учеников, а после в голове всплыл Снейп. Я резко нахмурилась от раздражения, ускорила шаг и практически буквально побежала по лестнице вниз, желая поскорее отделаться от любопытного портрета и навязчивого образа Ужаса Подземелий. Спустившись на пару этажей вниз, я завернула в один из коридоров и медленно побрела по нему. В голове снова ужасная неразбериха из мыслей и эмоций. Я не знала, что мне делать со сложившийся ситуацией. Даже если и зельевар откажется от меня, то как я буду находиться рядом с ним, зная, что он мой родной отец? «А если не откажется?», — вдруг пронеслась в голове мысль, и я почувствовала, как внутри меня всё похолодело, словно от мороза. — «Если вдруг он на самом деле такой же, как и та сволочь? Что мне делать, если Снейп заберёт меня к себе в свой дом? Он волшебник — так просто я не смогу совершить попытку побега от него, как когда-то от Брауна». Эти раздумья действительно пугали. Но одновременно меня немного успокаивало то, что вряд ли у декана Слизерина есть причины на то, чтобы не отказаться от меня. Услышав под ногами тихий скрип дощетчатого деревянного пола вместо негромкого эха от шагов по каменному и гулкое движение огромной секундной стрелки, я поняла, что оказалась в Часовой башне. Подойдя к часам с внутренней стороны, я глянула через стеклянный циферблат, который в некоторых местах украсил иней. Было видно прилегающий внизу двор и три фигуры, идуще в сторону Крытого моста — Гермиону, Рона и Гарри. «Наверно, они пошли проведать Хагрида», — подумала я, усевшись по-турецки на полу перед огромными часами, пытаясь игнорировать отдающую в виски боль в голове. Я вспомнила сегодняшнюю встречу в гостиной Гриффиндора с ними. Мне было не так важно, скажет троица о своей проблеме, но мне всё-таки хотелось, чтобы они поделились со мной, потому что… я переживала и хотела помочь? Наверно… Чёрт, как я устала… Я смежила веки, запустив пальцы в волосы и облокотившись локтями об колени. Всё в одно мгновение стало так запутано и сложно. Стрелки двигались с монотонным тяжёлым ударом, совсем не похожим на тихое тиканье. Удары отдавались в голове, отгоняя мысли как тараканов. Часы показывали почти обеденное время. Мне не хотелось идти в Большой Зал, ведь я наверняка встречу там Снейпа и Дамблдора, но желудок сводило от голода, ведь я вчера не ужинала, а сегодня не завтракала. В приюте я могла спокойно обойтись столько времени без еды, но в Хогвартсе уже привыкла питаться чаще, поэтому есть хотелось сильно. Вздохнув, я поднялась с места и отправилась вниз в Большой Зал. Зайдя в помещение, я нервно осмотрелась. К моему великому облегчению, ни Ужаса Подземелий, ни директора за столом не оказалось. Только оставшиеся на каникулы ученики и несколько других преподавателей. Троица тоже отсутствовала, наверно, ещё не возвратилась. Поэтому, быстро управившись с обедом, я вернулась обратно в гостиную своего факультета.