Вопреки судьбе

Повозку сильно трясло. До этого дня Лизе казалось, что ездить в карете должно быть удобно, чуть менее удобно, чем в машине, наверное. Выходило, что ничего похожего в этих способах путешествия нет. Римское владычество, как известно, дало всей Европе чудесные дороги. Но от тряски это не спасало, видимо, сказывалось отсутствие рессор. Лиза немного завидовала д’Артаньяну, путешествующему верхом. Для нее такое путешествие было невозможно. Когда-то давно девушка пробовала кататься верхом. Оказалось, это не трудно, хотя, разумеется, и требует физических усилий. Вскоре она довольно уверенно пускала кобылку рысью. Вот только здесь в седло нельзя было сесть привычным ей способом, для нее позволительно было лишь дамское седло. Лиза же не была уверена в своих силах, усидеть на лошади боком – надо этому учиться. Выехали они не сразу, гасконец сначала уходил к себе. Лишь потом, когда он вернулся в компании слуги и со своими вещами, они покинули Париж. В самом начале их пути д’Артаньян сел с девушкой в карету, по ее просьбе пересказывая о том, что знает о похищении Констанции. - Не понимаю, как вы узнали об этом! – с горечью воскликнул гасконец, завершая свой рассказ. - Я теперь тоже не очень понимаю, - пробормотала Лиза. - Что, простите? - Я просто предположила, - поправилась девушка. – Вы и мадам Бонасье многим перешли дорогу. И многие пожелали бы поквитаться с тем, кто слабее. - Я должен был послушать, - расстроенно бросил д’Артаньян. – Но я решил, что ваше предупреждение не может идти от души. Какой же я был глупец! - Не корите себя. Вы не могли знать… Как ни странно, но выходило, что не могла знать и она. Констанцию, действительно, похитили. Но, по словам д’Артаньяна, это было сделано почти незаметно. Никаких следов борьбы в павильоне Сен-Клу, свидетелей того, как увозили женщину, тоже найти удалось с большим трудом. Эти отступления от истории в книге были незначительны. А потому сейчас, глядя невидящим взглядом из окна кареты, неподалеку от которой гарцевал д’Артаньян, Лиза размышляла о том, стоит ли придавать значение этим мелочам. Вся история, части которой она была свидетельницей, а часть просто слышала, шла вроде бы и по известному сюжету, но и с отклонениями от него. Казалось бы, последние события должны были перевернуть все разом. Королева на самом деле отдала подвески любовнику! Буквально идея для заголовков газет желтой прессы, если бы тут она была. Но ничего на деле не изменилось. Скандал прошел так тихо и незаметно, что о нем известно стало очень немногим. Можно ли события в Сен-Клу считать такими же – вроде бы отличными, но на деле ничего не меняющими? Д’Артаньян в своем рассказе не коснулся господина Бонасье. И не угадать, повстречался ли с ним гасконец, заметил ли испачканные сапоги, выдавшие, что галантерейщик участвовал в похищении жены, или всего этого не было. Молодой человек мог просто умалчивать об этом, считая пока лишь своими домыслами. А если не умалчивал, но Бонасье видел? И никаких подозрений не возникло. Что тогда? Это может быть еще одним событием, которое отличается. И вновь гадай, насколько серьезно это отличие. - Хуже всего то, что после такой версии событий, которую устроила я, на Констанцию может гневаться не только кардинал, - под нос себе пробормотала Лиза на родном языке. – Но и королева. А на что способна Анна Австрийская в гневе? И можно ли полагать, что за похищением стоят ее люди? Чтобы отвлечься, Лиза принялась рассматривать лошадь, на которой красовался д’Артаньян. Позади кареты шли еще три таких же. Видимо, герцог Бэкингем и вправду был щедр. Хотя вряд ли гасконец сейчас считает себя достойным награды. Заметив ее внимание, молодой человек приблизился к окну кареты. - Вы позволите вас спросить? - Конечно, - кивнула Лиза. - Чем вызвано ваше желание отправиться в этот путь? - Тем же, чем и ваше – убедиться, что с друзьями не случилось несчастья. - Почему вы считаете их своими друзьями? - Вы и они мне во многом помогли. - Мадемуазель Луиза, не надо лукавить! Ведь вы знаете, с какой целью мы отправлялись в эту поездку. - Знаю. - Но вы добивались обратного. - Не совсем так. Как и вы, я желала возвращения… потери, назовем это так, во Францию. Но в иные руки. - И все же… - Господин д’Артаньян, я знаю, что вело вас. И уважаю ваши чувства. Но попробуйте взглянуть на эту историю, отбросив все лишнее. - Я знаю. Вы говорите, как Атос. - Вот видите! - Вы едете из-за него? - И из-за него тоже. - Ваши надежды напрасны. - Не понимаю, о чем вы. Ей удалось остаться равнодушной, хотя намек гасконца она отлично поняла. Да, ее интерес к Атосу совершенно глуп и надеяться ей не на что. Но она ведь это отлично знает, вот и не надеется. Д’Артаньян некоторое время внимательно смотрел на нее, но промолчал. То ли поверил, то ли решил, что все равно не добьется честного ответа. - На самом деле, я еду по поручению его величества, - Лиза решила, что была недостаточно убедительна, поэтому попыталась подобрать новое объяснение своему путешествию. - Ну, разумеется, - кивнул гасконец, пряча усмешку в усах. - Конечно. - Раз уж вы заговорили о его величестве, могу ли я спросить вас… - Вам и вашим друзьям ничего не грозит, - поторопилась уверить девушка. – Его величество дал мне слово. - Благодарю вас, - удивленно поклонился д’Артаньян. Кажется, ее заступничества он все же не ожидал. Лиза же удобнее устроилась на подушках кареты, сообразив, что пейзаж за окном разнообразием не радует: лес сменялся виноградными полями или небольшими деревушками. Карета катилась довольно медленно, поэтому, несмотря на сильную тряску, клонило в сон. Рассудив, что так путешествие немного сократится, Лиза с удовольствием уступила собственным желаниям. *** Шантийи был небольшим и довольно милым городком. Вот только рассматривать его возможности не было, потому что приехали они уже на закате. Тем более, их планы были связаны всего лишь с одним придорожным трактиром под названием «Гран Сан Мартен», где когда-то остался Портос. Д’Артаньян, осторожничая, не торопился завести разговор с встречающим их на пороге трактирщиком о том, здесь ли еще гигант и в добром ли здравии. Пожалуй, не будь с ним девушки, он начал бы беседу, как в романе. Но в этот раз первый же вопрос вывел гасконца на нужный след. - Любезный! Лучшую комнату для мадемуазель! И принеси вина, самого лучшего, что у тебя есть! - Вина – извольте, сударь, - немедленно отозвался хозяин, низко кланяясь. – А вот лучшую комнату предоставить не могу… - Что?! – нахмурился д’Артаньян. – Да как ты смеешь?! Ты хоть представляешь, кому отказываешь?! - Но, ваша милость, - залепетал трактирщик, - я бы с радостью. Только вот моя лучшая комната занята… - Кем это? - Один господин соизволил остановиться в ней. - Ну так выгони его прочь! - Ах, сударь, если б я мог! По правде сказать, я и сам обеспокоен. - Чем же? - Некоторыми его издержками. Он поселился в лучшей моей комнате! А еще столько продуктов… Ох, сударь! Мы оказали ему большой кредит, а кроме того сегодня утром лекарь объявил нам, что если господин Портос не заплатит ему, он возьмется за меня, ибо это я посылал за ним. - Портос?! Так речь идет о Портосе?! - Да, его зовут именно так…. Ах, вы были одним из тех людей, которые сопровождали господина Портоса? - Был. Так вы зря беспокоитесь, он за все вам уплатит. - О, сударь, вы поистине проливаете бальзам на мои раны! - Погодите о ваших ранах, - отмахнулся гасконец. – Вы упомянули лекаря. Разве Портос ранен? - Не могу сказать вам этого, сударь. - Как это не можете сказать? Вы ведь должны быть лучше осведомлены о нем, чем кто-либо. - Это верно, сударь, но в нашем положении мы не говорим всего, что знаем, особенно если нас предупредили, что за язык мы можем поплатиться ушами. - Вот оно что! – посмеялся д’Артаньян. – Ну хорошо, я сам взгляну на своего друга и разберусь с его ранами. Я ведь могу его видеть? - Разумеется, сударь. Поднимитесь по лестнице на второй этаж и постучитесь в номер первый. Лучшая комната, как я и говорил. Вы уж, сударь, сами решите, кто в ней ночевать будет. Ах да! Только предупредите, что это вы пришли. - Предупредить, что это я? - Да-да, не то с вами может случиться несчастье. - Какое же это несчастье может, по-вашему, со мной случиться? - Господин Портос может принять вас за кого-нибудь из моих домочадцев и в порыве гнева проткнуть вас шпагой или прострелить вам голову. - Что же это вы ему сделали? - Мы попросили у него денег. Лиза с трудом сдерживалась, слушая этот диалог. Начавшись иначе, он свернул на хорошо знакомый ей «текст». И сейчас девушка прижимала ко рту платок, чтобы скрыть улыбку во весь рот. О том, что Портос играл с каким-то заезжим дворянином, которому и проиграл всю свою долю кардинальских пистолей, а также лошадь со сбруей. О том, как трактирщик попытался намекнуть гиганту, что можно было бы переехать в трактир «Золотой орел», на что услышал, что эта гостиница ему нравится больше, а потому он останется тут, и именно в лучшей комнате, поскольку ожидает свою высокопоставленную любовницу, которую не может привести в убогую комнатушку. А чтобы трактирщик не смел настаивать, пригрозил размозжить ему голову. - Поэтому, сударь, - завершил свой рассказ хозяин гостиницы, - с тех самых пор никто, кроме его слуги, и не входит к господину Портосу. - Так Мушкетон здесь? - Да, сударь, через пять дней после своего отъезда он вернулся, и тоже очень не в духе. По-видимому, и у него тоже были какие-то неприятности в дороге. К несчастью, он более расторопен, чем его господин, и ради него переворачивает все вверх дном: решив, что ему могут отказать в том, что он попросит, он берет все, что нужно, без спросу. - Я всегда замечал в Мушкетоне редкую преданность и редкую понятливость. - Вполне возможно, сударь, но случись мне хотя бы четыре раза в году столкнуться с подобной преданностью и понятливостью - и я разорен! - Нет, это не так, потому что Портос вам заплатит. На лице трактирщика явственно читалось недоверие. И д’Артаньян принялся убеждать, что Портос пользуется благосклонностью знатной дамы, которая непременно оплатит все его долги, пусть и не сразу. Хозяин гостиницы помялся, поглядывая на присутствующую девушку, но та лишь коротко кивнула, подтверждая, что при ней можно говорить. И язык трактирщика развязался, ему очень хотелось поделиться своим знанием о том, что любовница Портоса – не герцогиня, не маркиза, не графиня и даже не дворянка. А жена прокурора из Шатле, госпожа Кокнар, живущая на Медвежьей улице. И мушкетер выдал это, потому что выходить сам не мог, письмо с просьбой о деньгах пришлось отправить с одним из работников трактира. Трактирщик так увлекся, что рассказал и про полученный Портосом удар шпагой, о котором гигант запретил говорить, поскольку бахвалился, что легко уложит врага, а вышло все совершенно наоборот. - О, поединок длился недолго, могу вас уверить! Они стали в позицию. Незнакомец сделал выпад, и так быстро, что, когда господин Портос собрался парировать, у него в груди уже сидело три дюйма металла. Он упал на спину. Незнакомец сейчас же приставил ему к груди острие шпаги, и господин Портос, видя, что он всецело во власти противника, признал себя побежденным. После чего незнакомец спросил, как его имя, и, узнав, что его зовут Портос, а не д'Артаньян, предложил ему опереться на его руку, довел до гостиницы, вскочил на лошадь и исчез. - Так, значит, этот незнакомец искал ссоры с д’Артаньяном?.. Что ж, благодарю вас! А теперь мы все же направимся к Портосу. Трактирщик проводил их до лестницы, сокрушаясь, что герцогиня-прокурорша резко отказала в деньгах, а он не может об этом даже сообщить Портосу, поскольку письмо следовало направить почтой, а не с рабочим трактира, следовательно, знать правду о герцогине трактирщик не может. Если же ее раскрыть, Портос будет в гневе и пристрелит и хозяина гостиницы, и всех его людей. Уверив, что гигант не так страшен в гневе, а если за него не заплатит прокурорша или герцогиня, то заплатят друзья, д’Артаньян в компании девушки направился на второй этаж к апартаментам Портоса. Но, вдруг остановившись, передумал и обратился к трактирщику с просьбой пока провести мадемуазель и ее горничную в комнату рядом с покоями Портоса, хотя бы на время. Лиза вздохнула, что ж, никто ей не позволит присутствовать при разговоре друзей, тем более, при ней он не был бы так откровенен. Поэтому она не рискнула навязываться, просто наконец решилась сообщить д’Артаньяну, что он напрасно так настойчиво добивается лучшей комнаты, она готова переночевать и в месте попроще. Трактирщик с поклоном открыл дверь комнаты напротив той, что вела к Портосу. Лиза кивком поблагодарила его, отсылая. Но ненадолго задержалась у дверей. А потому слышала, как гасконец постучался к другу, как из-за двери ему было предложено отправиться к нечистому, как д’Артаньян, усмехнувшись, открыл дверь. Из комнаты донесся радостный возглас Портоса, мелькнула чья-то фигура, видимо, Мушкетон поторопился отойти в сторону, не мешая господам. Но затем Планше, следовавший за хозяином, закрыл дверь, и в небольшом коридорчике наступила тишина. Теперь услышать что-то можно было только прижавшись к двери в комнату, чего Лиза при служанке сделать не могла. Пришлось просто уйти в выделенную ей комнату. *** Трактирщик, вопреки требованию гасконца, подал в комнату девушки вовсе не лучшее вино, а уж ужин был и вовсе скуден. Это и обнаружил д’Артаньян, заглянувший проверить девушку, которая уже привела себя в порядок после дороги. Кажется, он больше не видел в ней врага, если вообще до того относился иначе. - О, нет! – попробовав вино, заметил он. – Не пейте это. И лучше не ешьте. Идемте-ка лучше со мной! - Куда? – Лиза покинула жестковатое кресло. - К Портосу, у него настоящий пир. Хотя… Помнится, вы говорили, что направляетесь по поручению его величества? - Именно так. - Надеюсь, оно не подразумевает защиту бедных трактирщиков от злобных заезжих путников? - Будьте уверены, нет, - рассмеялась Лиза. - Тогда все в порядке! Идемте. Девушка, недавно в мыслях сокрушавшаяся, что не услышит любопытный разговор между друзьями, последовав за д’Артаньяном, выяснила, что зато кое-что увидит своими глазами. В комнате Портоса и вправду был накрыт богатый стол, самого больного удобнее устраивал Мушкетон, в то время как Планше колдовал над какой-то кастрюлькой. Мишель немедленно присоединилась, помогая слугам. - Прошу меня простить, мадемуазель Луиза, - гигант поклонился, насколько это было возможно в его положении. – Увы, вывих заставляет меня оставаться в постели! - О, какое несчастье! – девушка старательно изобразила грусть на лице. – Надеюсь, что вы вскоре поправитесь. Портос не выглядел больным, его круглое лицо горело вовсе не болезненным румянцем. Камзол его сверкал нашивками и аккуратно расправленным тонким кружевом воротника. И только покрывало, под которым пряталась нижняя часть тела, выдавало то, что гигант болен – не просто же так он лежит в постели, тем более в присутствии дамы! - Да, я надеюсь, что смогу вскоре подняться. Хотя завтра, боюсь, сопровождать вас я буду не в силах. Я уже говорил об этом д’Артаньяну, когда он рассказывал мне о своем путешествии. Придется задержаться в этом поганом трактиришке. Если бы Мушкетон не осматривал местность и не добывал съестные припасы, нам бы тут и не выжить! Хозяин уморил бы нас голодом. - Благодарю вас, сударь, - расцвел в улыбке Мушкетон. - А при чем тут Мушкетон? – Лиза сделала вид, что ничего не знает, надеясь, что часть истории она все же услышит. - Его отец был браконьером. Не так ли, Мушкетон? – пояснил гасконец. - Да, сударь, и это именно он научил меня ставить силки и закидывать удочки, - рассказывал слуга об этом или нет, но сейчас он был рад новым слушателям и готов был вновь поведать свою историю. – Поэтому, когда наш негодный хозяин стал кормить нас обильной, но грубой пищей, которая годится для каких-нибудь мужланов, но не подходит для таких нежных желудков, как наши, я потихоньку возвратился к своему старому ремеслу. Прогуливаясь в лесах принца, я расставлял силки на оленьих тропах, а лежа на берегу прудов его высочества, закидывал удочки, и теперь, благодарение богу, мы, как видите, не терпим недостатка в куропатках и кроликах, карпах и угрях, во всех этих легких и полезных блюдах, пригодных для больных людей. Лиза припомнила сосиски и макароны, которыми питалась в своем мире, заменяемые кашей или бульоном во время болезни, и ощутила себя самым распоследним мужланом. Женского пола… Тем временем д’Артаньян принялся расспрашивать о том, откуда берется вино. Видимо, все же до ее появления эту историю Мушкетон не пересказал. И потому сейчас, наслаждаясь нежной куропаткой, Лиза с улыбкой слушала историю про слугу некоего испанца из Нового Света, который научил Мушкетона охоте с помощью затяжной петли. Обучение происходило на бутылках, хотя тогда никто из них не знал, сколь полезно тренироваться именно на этом виде охоты. А вот тут, обнаружив отдушину в винном подвале, Мушкетон наловчился туда забрасывать лассо, добывая отличное вино из запасов хозяина. Кажется, вместо этого рассказа друзья провели время, обсуждая поездку д’Артаньяна, потому что ни он, ни Портос к этому разговору не возвращались. *** К себе в комнату Лиза вернулась сытая и умиротворенная, уверившись, что на нее если кто-то и обижался, то это в прошлом. А еще было чувство, что она прикоснулась к той дружбе, которая царила между мушкетерами. До сих пор она общалась порой с д’Артаньяном и Атосом. Известные же ей по книге диалоги происходили словно бы чуточку в стороне от нее. Это было необычно, странно, будто какой-то невероятный эффект погружения 5D, где есть объем, ощущения, даже запахи вокруг. Но при всем этом ты остаешься все равно зрителем, тебя «не пускают» в чужие разговоры, ты только имитируешь какие-то действия, но на самом деле это не ты бежишь или сражаешься, а твоя проекция на экране. Сегодня было иное. При том, что она совершенно не пыталась как-то изменить сюжет, она будто бы стала его частью. К ней обращались, ей рассказывали все то, что раньше предназначалось другому. - Что происходит? – прошептала Лиза, укутываясь в одеяло. – Неужели… этот мир принял меня как свою? Эта мысль почему-то не страшила. Может быть, просто сказывалось выпитое отличное вино, добытое контрабандой.