Вопреки судьбе

Высокий светловолосый мужчина, дожидавшийся ее в гостиной, немедленно поднялся при появлении девушки. И низко поклонился. - Добрый день… - Лиза сделала паузу, не зная, как обратиться к гостю. И покраснела, сообразив, что знает этого человека. Пусть она и не обращала на него внимания, когда он так активно крутился возле нее на балу, но какие-то черты в памяти сохранились. - Граф д’Орбье, мадемуазель, - с улыбкой представился тот. – Мы с вами мило побеседовали на балете. - Простите, граф, - еле слышно ответила девушка, еще сильнее желая сбежать подальше отсюда. - Пустяки. Вчера вы были слишком увлечены мыслью о том, передадут ли его величеству злосчастные подвески. И как поступит в этом случае король. Следует ли опасаться его гнева и кому… - Откуда вы знаете?! – Лиза воззрилась на мужчину, как на ясновидящего. Она его оставила в стороне, к королевской чете направилась одна. Никто ведь не слышал, о чем говорят Людовик и Анна. Неужели и вправду – и у стен бывают уши?! Но кто разнес вести?! - От его величества. - Он… вам это сказал? – недоверчиво уточнила девушка. - И это, и многое другое. Граф сделал паузу, и Лиза, сообразив, предложила ему присесть, отправив Мишель с приказом принести гостю вина и печенье. - Мне было поручено выяснить все, что возможно, о вашем происхождении, - заговорил д’Орбье. - И вы выяснили?.. - Что ничего о вас узнать не получается. Лиза невольно выдохнула и слабо улыбнулась. Лучше ничего, чем правду! Хотя как он узнает правду? - Вас никто не знает, о вас никто не слышал, даже представители вашей страны, - продолжал граф иронично. - И… что же? - И это заставляет думать, что вы – не та, за кого себя выдаете. - Кто же я? – бледнея, спросила девушка. - Надеюсь, вы мне расскажете, - усмехнулся граф. - Но вы… Вы считаете, что я желаю вреда его величеству?! - О нет! Если бы я так думал, я не советовал бы Людовику согласиться на ваше предложение. - Какое предложение? - Кажется, вы ему советовали отдать приказ не пропускать лишний раз дам королевы из ее приемной. И их кавалеров. Лиза почувствовала, что у нее леденеют пальцы рук и ног. О ней знали все! Страх сковывал тело, путал мысли и не давал возможности оценивать случившееся спокойно. Страшные тюремные решетки отчего-то принялись навязчиво мелькать перед глазами. Хотя никакой вины за собой она не ощущала. - Но… как… вы узнали?! – хрипло выдавила она, сама ужасаясь тому, как беспомощно звучит голос. - За вами следили все это время, - спокойно пояснил д’Орбье. – Когда я понял, что ваше прошлое скрыто ото всех, я решил выяснить, что вы замышляете. - Я ничего не замышляю! – с обидой воскликнула Лиза. И даже обрадовалась, потому что эта обида помогла несколько прийти в себя. - Как знать, - протянул граф. – Вы все это время определенно стремились к близкому общению с господами Атосом и д’Артаньяном. А также с госпожой Бонасье. И если интерес к названным господам вполне объясним от вас, как девушки… Он умышленно сделал паузу, Лиза была в этом уверена. Чтобы насмешливо посмотреть, как у нее пылают щеки. - Так вот, - продолжил гость, - если интерес к этим господам был понятен, то интерес к мадам Бонасье – нет. Ее положение при дворе вовсе не высоко и не могло бы вам быть полезным. И девушке вашего положения… какой вы кажетесь… Еще одна пауза и еще один проницательный взгляд. Ну понятно! Какой она кажется. Но вовсе не какая она на самом деле! Этот человек, несомненно, гораздо внимательнее других. Он понял, что она не дворянка, а ее манера поведения говорит об иных условиях, в которых она воспитывалась – и только. - Итак, девушке вашего положения, - совершенно спокойно договорил граф, - следовало бы искать иных связей. С дамами, занимающими иное положение при королеве. Зато степень доверия, которой награждает госпожу галантерейщицу ее величество, крайне высока. Все это уже само по себе любопытно, не находите?! В этот момент девушке отчетливо представились застенки Бастилии. Темная сырая камера невероятно узкая, с низким потолком… Хотя, что это она?! Не принцесса ведь и не герцогиня, так что Бастилия ей не светит! Бросят в общую камеру для нищих или сразу отдадут палачам или заплечных дел мастерам. На той самой Гревской площади перед Ратушей… - Мадмуазель, вы в порядке? – донесся до нее голос д’Орбье. Лиза побелела до синевы, и граф испугался, что девушка сейчас лишится сознания. Он приподнялся, подошел к ней, уже смачивая платок водой из кувшина. - Д-да… я в порядке, - одними губами прошептала та. – Просто… душно… И… что же вы решили? - Я решил, что это весьма любопытно, - напомнил гость. – А еще мои люди, воспользовавшись как-то вашим отсутствием, добыли копию с одного документа, принадлежащего вам. Тоже очень занятного, кстати. Диплом. Проклятая бумажка, скривилась Лиза. Пять лет ее жизни, потраченные совершенно напрасно! Что они ей дали? Возможность сейчас общаться с этим человеком на его языке? Сомнительное достижение. А вот теперь ей постоянно приходится объяснять, что это за «книжица» - неприятный факт. Сжечь его уже, что ли? Но пока она все не могла расстаться с надеждой, что когда-нибудь вернется к себе. Первое время даже боялась расставаться с вещами из своего мира. А вдруг ее перенесет туда, внезапно, как перебросило сюда? Потом вера в это начала меркнуть. Но вещи Лиза заботливо хранила, как напоминание о доме. Вот теперь же одна из вещей попалась на глаза этому странному человеку, который даже не сказал, кто он. Шпион короля? Интересно, такие были? Как ни странно, но страх начал отступать. Спокойный и чуть насмешливый тон собеседника подействовал на Лизу успокаивающе. Она наконец смогла вновь мыслить логически. Если бы ее хотели отправить на пытку или бросить в тюрьму, это уже сделали бы. К чему тянуть и о чем с ней сейчас говорить? И тем более никто бы не стал слушать ее советы и просьбы насчет королевы. - Вам удалось его прочесть? - улыбнулась девушка, уже немного расслабленно и даже заигрывающе. Нет, вряд ли кто-то что-то смог понять. Видимо, у них лишь появилось еще больше вопросов, вот этот граф и пытается найти ответы хоть на какие-то из них. Она, правда, пока ничего сказать не может. Но ведь и вопрос еще ни один не прозвучал. Так почему бы ей не начать осторожно узнавать то, что важно для нее? - Еще мне стало известно, - не обращая внимания на ее вопрос продолжал д'Орбье, - что перед отъездом господина д’Артаньяна и господ мушкетеров вы беседовали с господином Атосом. - Что в этом такого? - Затем вы несколько раз порывались поговорить о чем-то с королем, судя по словам вашего духовника, но так и не решились. - Не спорю... - После же вы были чем-то расстроены, даже не хотели покидать дом. Но потом вдруг ваше настроение изменилось, вы имели беседу с мадам Бонасье. - Все так. - И, наконец, вы направились в Лувр. - И что это значит? Лиза начала терять терпение. Ее попытка перевести разговор не удалась. Вновь он к чему-то вел разговор, но к чему – она не могла понять. Однако ощущать себя подозреваемой Лизе совершенно не нравилось. - Это значит, что вы решились о чем-то просить его величество, - разъяснил граф. – Потому я осмелился дать ему совет прислушаться к вашей просьбе. Особенно если это что-то несущественное. - А то, о чем я попросила, несущественно? И откуда вы могли знать, о чем я попрошу? Это тоже догадки? Граф рассмеялся. - Конечно, нет, сударыня. Я, правда, не мог знать, о чем именно вы попросите. Но ваши очевидные колебания говорили о том, что вы желаете как-то помочь его величеству. Вот только не знаете, как. - Вы не ответили, - Лиза строго покачала головой, отчего-то подозревая, что гость лукавит с ней. Ну, уж играет точно! - Ваша просьба была несущественной. И его величество это оценил. Ничто из того, что вы просили, не могло угрожать непосредственно королевской семье. Или балу. Это были, на первый взгляд, излишние меры предосторожности. Конечно, после его величество еще сомневался, верно ли он поступил, прислушавшись к вашей просьбе. Но так ничего предосудительного в ней не нашел. Мишель наконец поставила перед гостем угощение, чем ненадолго прервала беседу госпожи с гостем. Лиза задумчиво смотрела на то, как граф наливает себе вина. Изящные, необыкновенно плавные движения рук с длинными пальцами. Вот жаль, у них тут пианино нет, наверняка он бы был виртуозом. Впрочем, он и без того виртуозен во всем, кажется. Двигается с грацией льва, да и опасен наверняка не меньше. И непонятно, где – в бою или в любви. Лиза была уверена, что его светлые волосы вкупе с голубыми глазами разбили не одно девичье сердце, тем более что мужчина был приветлив, любезен и внимателен. Однако было в нем и то, что заставляло бояться. И дело не только в остром уме, который граф только что демонстрировал. В эпоху, когда фехтовать умел каждый дворянин, шпага на боку не была знаком особого таланта. Как не говорило ни о чем спокойное уверенное поведение мужчины. Но Лиза уже не первый день провела в этом мире. И уже умела присматриваться, сравнивать, делать выводы. Его движения, вроде бы такие индивидуальные, чем-то напомнили ей и Атоса, и д’Артаньяна, и Людовика. Да, пожалуй, и с Портосом и Арамисом было нечто схожее, просто с ними она виделась давно, а потому сравнивать было трудно. То же было с Ришелье, но опасность от кардинала она относила на его репутацию. Это же были не просто спокойное поведение и осанка дворянина. Лиза припоминала малознакомых дворян и понимала, что не во всех было подобное. Догадка пришла внезапно. Лиза даже удивилась, почему ей потребовалось так много времени, чтобы это осознать. Животное ощущение опасности подсказало, что перед ней отличный фехтовальщик. И, уже под этим углом взглянув на гостя, Лиза готова была теперь поклясться, что под множеством одежд скрывается телосложение ловкого опасного противника. Гибкий, сильный, беспощадный. Ну мне-то что с этого, мысленно твердила она. Бороться с этим человеком она не собирается. Можно только к образам короля и кардинала добавить, что они отлично фехтуют. Любопытно, конечно, но тоже бесполезно для нее, с королем или Ришелье ей тоже не сражаться на дуэли. - Я признательна вам, граф, - с улыбкой произнесла Лиза, - что вы взяли на себя труд оповестить меня о том, отчего его величество внял моей просьбе. Это весьма любезно с вашей стороны. - Не надейтесь, я не уйду, - покачал головой д’Орбье, смакуя вино. – Я еще не допил бокал и не попробовал печенье. - И не договорили, зачем пришли, - усмехнулась девушка. Правда, усмешка вышла немного грустной, была надежда, что гость все же не просто поймет ее намек, но и последует ему. - И не договорил, - согласился граф. - Тогда, быть может, перейдете к делу? - Раз вы настаиваете, - обольстительно улыбнулся гость. На эту улыбку нельзя было не ответить, Лиза улыбнулась ему, сердечно и искренне. Она подозревала, что граф играет с ней, понимала, что поддается… но не могла иначе. Гость, дьявольски красивый и столь же опасный, манил к себе. Д’Орбье махнул рукой служанке, показывая, чтобы та отошла к дверям и не слушала господские разговоры. Сам же, будто собираясь доверить страшную тайну, сел ближе к девушке, наклоняясь к ее ушку. - Собрав все то, что мне известно о вас, я понял, что вы не опасны. Но очень любопытны для меня… Говорил он тихо, отчего голос его обрел странную интимную бархатистость. Лиза сжала руки. Что за глупости?! В каком дешевом романе она это вычитала? Что сейчас выискивает странные интонации в голосе. Бархатистой бывает поверхность ткани. Ну поверхность чего-то еще. Пусть кожи. Голос таким быть не может! Голос бывает громким или тихим, чарующим или каркающим… - Вы необыкновенная девушка, мадемуазель Луиза, - продолжал говорить этот голос. Уж точно не громкий и не каркающий. - Вы ошибаетесь, граф, - пробормотала Лиза, чувствуя, что вновь краснеет. Но теперь уже от комплиментов. – Я самая обычная… - О нет, сударыня, я готов с вами спорить! Вы необыкновенно умны. И необыкновенно добры. Во всяком случае к друзьям! Левая рука графа крутила наполовину пустой бокал. Правая же ладонь ненавязчиво легла на руку девушки. - И, поверьте, я бы хотел быть вашим другом, - мягко продолжал он. - Чтобы я была с вами добра? – натянуто рассмеялась Лиза. - Разумеется! Интересно, что ему нужно, размышляла девушка. Сначала он дал ей понять, что следил за ней и многое о ней знает. И хоть и был любезен, явного интереса не проявлял. А теперь вдруг… Хотя, почему вдруг? Вчера на балу он тоже крутился возле нее. Может быть, он и в самом деле заинтересовался? Просто начало интереса было положено тогда, когда он во имя службы королю приставил к ней соглядатаев? И если это так, может быть, следует ответить ему взаимностью? Он красив, умен… Да, опасен. Но для врагов, а не друзей. И, может быть, он прав. Может, не только ему хочется быть ее другом, но и ей выгодно иметь его в друзьях? А после и не только в друзьях. Надолго ли она тут? Вернется ли когда-нибудь? Лиза забывала об этих вопросах, увлеченная знакомой с детства историей, оживавшей у нее на глазах. Но когда наступало затишье, эти вопросы возвращались. Как сейчас. И сейчас девушке подумалось о том, что ей и вправду следовало бы подыскать себе возможного спутника жизни. Не надеяться же ей на Атоса. При мысли о последнем сердце застучало сильнее. И девушка готова была предаться мечтаниям, забывая о том, с кем разговаривала в действительности. Лиза и не догадывалась, что ее собеседник забавляется. Она верно угадала, на его счету было немало женщин. Дворянки или служанки, необычайно умные или столь же глупые – они все были для него лишь необходимы, чтобы что-то узнать. Эта девушка, довольно высокая, худенькая, с непривычными чертами лица, стремящимися к округлой, а не острой линии, несомненно была привлекательна. Но привлекательна своим непривычным видом, славянскими чертами. Ни фигура, ни русые волосы взора не притягивали. Как не привлекала графа абсолютная неопытность Луизы, отчетливо читавшаяся в ее голубых глазах. Они распахивались от испуга, прищуривались, когда девушка думала, что задает коварный вопрос… Иными словами, собеседница была слишком наивна во всем – и в политике, и в жизни. Непонятно, откуда взялась эта наивность в ее годы. Перешагнув двадцать лет, молодые люди иначе смотрят на жизнь. И пусть выглядела она младше, но в каких условиях она жила, что смотрит на жизнь таким взором – девочки? Нет ничего скучнее, чем играть с неопытным игроком. И потому Луиза не привлекала графа ни как дама, ни как интриганка. Д’Орбье играл с ней не как с противником, он скорее забавлялся, как с маленьким ребенком. Ощущая себя почти всемогущим, с легкостью угадывал все то, что творилось в душе девушки с каждым его словом. - Вы поделитесь со мной? – почти прошептал он ей на ушко, умышленно заставляя накрученный локон волос колыхнуться от своего дыхания. - Поделюсь чем? - Всем тем, что вы знаете. Граф резко отстранился, садясь ровно. Он улыбался, но уже спокойно и чуточку насмешливо, а не фривольно. - Знаю о чем? – пролепетала Лиза, холодея от страха. Как легко ее обмануть и заманить в ловушку! И это при том, что она чувствовала опасность, понимала ее! - О господах мушкетерах. Об истории с подвесками. Но, главное, о короле и королеве, - пояснил д’Орбье. - Я сообщила все, что знала, его величеству, - Лиза постаралась говорить спокойно, равнодушно и твердо. - Уверен, что нет. - И у вас есть доказательства? - Да. Это холодное «да» было страшнее, чем все доводы. Лучше бы он принялся ей доказывать, приводить аргументы… - Тогда, может быть, вы сами знаете все лучше меня, - попыталась пошутить Лиза. – Я даже уверена, что лучше!.. - Не знаю, - д’Орбье, кажется, полностью сосредоточился на печенье и вине, подлил себе еще. – Но могу угадать. - Попробуйте, - Лиза встала, отходя к окну. Она желала быть как можно дальше от собеседника. Лучше бы и вовсе сбежать. Вот только пока это невозможно. Но он немедленно поднялся следом, правда, остался на месте. И Лиза решила, что, вставая, он лишь выразил ей свое почтение. Следом не подойдет. - Это потребует некоторых усилий, - отозвался граф. – Придется следить опять за каждым вашим шагом. Слишком хлопотно. - Что ж, информация слишком ценна. Ради нее придется постараться, - не удержалась от насмешки девушка. – Кто владеет информацией, тот владеет миром. Д’Орбье с интересом глянул на нее, но Лиза, все также стоящая спиной, не заметила, что фраза его заинтересовала. - Безусловно, - речь его оставалась все такой же спокойной. – Но к чему такие трудности, если можно все узнать проще? - Вы так уверены, что я просто вам обо всем расскажу? Д’Орбье закатил глаза. - Мадемуазель Луиза, я прошу вас, не пытайтесь строить из себя великую интриганку! Вы в эти игры играете несколько месяцев. Я – уже более пятнадцати лет. - А во что мы играем? – Лиза, набравшись смелости, резко развернулась, глядя прямо на мужчину. Он пришел играть? И пользуется ее неумением? Что ж, зато у нее есть отличная броня от всех его чар. Он об этом просто не знает. - Это имеет значение? – лениво уточнил граф. - Конечно. В каждой игре есть свои секреты. В картах можно вытащить козырь. В шахматах пешка может стать ферзем… - И что же за козыри у вас? Или пешки? – едва сдерживая улыбку спросил д’Орбье. - А у вас? Он все же приблизился. Лиза едва успела отвернуться, как он встал позади, буквально дыша ей в затылок. Девушка умышленно старалась смотреть прямо, на уютную парижскую улочку. И не обращать внимания на его присутствие, так близко. Если он надеется смутить ее, у него ничего не выйдет! - А у меня, - вновь тихо заговорил он, - есть основания полагать, что странной женщиной из иного времени может заинтересоваться Святая инквизиция.