Вопреки судьбе

- Прошу меня простить, - пробормотала Лиза, оставляя своего кавалера. Вряд ли позволительно приближаться к королевской чете, думала она. Но не могла отказаться от попытки это сделать. Присутствующие дамы и кавалеры ей не препятствовали, им, видимо, и в голову не приходило, что можно осмелиться на такое. Лиза, впрочем, тоже не могла себе позволить близко подойти к королю и королеве. Проигнорировав злой взгляд, которым ее наградила Анна Австрийская, девушка глянула на короля. Людовик вроде не возражал против ее присутствия, что Лиза посчитала даже хорошим знаком: наверное, ему передали сверток. Но, чтобы не раздражать своим присутствием, поторопилась встать у оконной ниши в паре шагов от беседующих. И сделала вид, что смотрит в окно. - Мадам, я жду ответа, - говорил король. – Почему у вас не хватает подвесок? А впрочем, погодите-ка, возможно, его преосвященство нам об этом расскажет. Повинуясь взмаху руки Людовика, к ним приблизился Ришелье. - Я говорила, сир, - собравшись с духом и наградив презрительным взглядом кардинала, заговорила Анна. – Я отдавала драгоценности ювелиру. - У меня есть сведения, - вставил Ришелье, - что за этими драгоценностями следовало ехать гораздо дальше, чем к ювелиру. Лиза невольно улыбнулась. Не событиям, а речи кардинала. За ним бы записывать, право слово. Прирожденный оратор, говорит внятно, медленно и четко. На правильном французском к тому же! Интересно, он дает уроки риторики? - О, нет, вы ошибаетесь, - внезапно возразил Людовик. – Я лично посылал сегодня своего человека к ювелиру. И он доставил эти два подвеска. Поэтому, признаться, я удивлен, что вы сегодня передали мне еще два. Что это значит? - Это значит, сир, - ответил кардинал знакомой Лизе фразой, - что я хотел преподнести эти два подвеска ее величеству, но не осмелился предложить их ей сам и прибегнул к этому способу. А вот королева не ответила столь же знакомо: «И я тем более признательна вашему высокопреосвященству, что эти два подвеска, наверное, стоят вам столько же, сколько стоили его величеству все двенадцать». Только натянутая улыбка показывала, что Анна поняла, как выкрутился Ришелье. - Вы необдуманно расходуете средства, - равнодушно заметил король. – Поверьте, далеко не все этого достойны. - Я непременно это учту, ваше величество, - поклонился Ришелье, улыбаясь лишь краем губ. – Вы прикажете мне найти даму, более достойную получить такой подарок? Уверяю, что никаких чувств в себе он не несет. Лиза готова была поклясться, что кардинал понял гораздо больше, чем сказал. Или ей просто почудилось? - Найдите, - кивнул Людовик, передавая два подвеска Ришелье. Кардинал с поклоном принял украшение. Повернувшись, он направился прямиком к Лизе. Девушка в испуге даже пошатнулась. - Полагаю, мадмуазель, эти подвески более всех достойны получить вы. И вы знаете, чем их заслужили. Лиза механически приняла подвески, сжимая их в кулак и расширенными от ужаса глазами глядя на мужчину рядом с ней. Ришелье смотрел на нее иронично, но словно бы изучающе. Нет сомнения, он догадался, что именно Лиза имеет отношение к тому, что подвески оказались у короля. Чуть поклонившись девушке, кардинал ушел. Та же будто приросла к месту, вновь невольно прислушиваясь к королевской беседе. - Как удачно, мадам, что я лично послал к ювелиру, - насмешливо говорил Людовик. – Ведь он чуть не обманул вас! - Да, сир, - еле слышно отозвалась Анна. - Однако я уже говорил вам, что не желаю даже слышать об этом ювелире*! – слово «этом» король выделил. - Право, я не понимаю… - Да уж, острым умом Ришелье вы не обладаете! – фыркнул Людовик. – Что ж, я объясню вам проще. Объявить правду о том, где были на самом деле подвески, мне мешает только то, что ныне мы не можем воевать с Испанией. Но это очень скоро произойдет. И лишь от вас зависит, останетесь ли вы в этом случае королевой Франции. Я полагаю, что нет. Резко развернувшись на каблуках, король ушел. Лиза шарахнулась назад, боясь, что разгневанная королева может сейчас обрушить свой гнев на нее, которая слышала весь разговор. Хватит с нее уже того, что она стояла под пристальным взглядом Ришелье. - Его величество просил вас пройти к нему, - вместо этого услышала она от подошедшего к ней отца де Поля. *** - Как вам понравилось то, что вы услышали? Людовик сидел в кресле, закинув ногу на ногу и устало откинув голову на спинку, изучая роспись на потолке. - Я сожалею, ваше величество, что была этому свидетельницей. Лизе и вправду было стыдно. Немного. Хотя она и помнила, что король позволил ей быть свидетельницей всего разговора. - Это ваше любопытство… Впрочем, это ведь оно привело вас ко всей этой истории? Говорите, откуда вы узнали! - А… откуда вашему величеству стало известно про то, где были подвески? – попыталась уйти от ответа Лиза. - Догадался, - скривился Людовик. – Ришелье сначала очень просил, чтобы королева надела подвески, потом так настойчиво намекал, что королева не наденет подвески или они будут не все, а также предлагал у нее узнать, куда делись остальные, что только болван бы не понял, что подвески отданы. Ну да, подумала Лиза, а уж кому Анна Австрийская могла отдать украшение, угадать нетрудно. - Вы поэтому согласились на мою просьбу охраны во дворце? - И поэтому тоже, мадмуазель, - уклончиво отозвался король. - Но вы не ответили на мой вопрос. Как случилось, что эта история стала известна вам? Каким образом и почему два подвеска оказались у вас? Конечно, подобных расспросов следовало ожидать. И все это время Лиза полагала, что просто попросит короля позволения не отвечать на них. Но сейчас девушке подумалось, что у нее есть шанс немного исправить историю. А также сделать хоть что-то, чтобы не чувствовать себя предательницей. Тем более ей сегодня, кажется, везет! У нее все получается, удача ей сопутствует. Кажется, она становится героиней романа. - Видите ли, ваше величество, одного моего знакомого… попросили поехать в Англию и привезти то, что ему передадут. Разумеется, ему не говорили, что он будет везти, его пытались использовать вслепую. Я же в тот день случайно услышала обрывок разговора ее величества… с одной ее дамой. - Ваш знакомый все рассказал вам, а вы объяснили ему, как поступить? - Н-не совсем, - лгать не получалось, Лиза решила, что будет лучше всего говорить правду. Ну, почти правду. – Я не знала, что делать, рассказать ли сразу вам или нет. Спросила совета у его друга… - Сударыня, слишком много друзей! – Людовик сел в кресле прямо. – Не стройте из себя заговорщицу! Называйте имена! - Господин Атос, - девушка решила, что, пожалуй, и впрямь можно с именами. Собственно, когда ей пришло в голову, что можно использовать полуправду, чтобы помочь д’Артаньяну, скрывать имена уже не было смысла. - Он и его друзья были одни из немногих, кого я встретила, когда… После того, как попала под ту повозку, - вовремя поправилась она. - Да, я знаю Атоса, - пробормотал Людовик. - Он многим помог мне, - постаралась объяснить Лиза. – И, как мне показалось, он человек чести. Поэтому я и спросила его, как поступить. Оказывается, с подобным вопросом обратился к нему и господин д’Артаньян. - Гасконец, недавно прибывший в Париж? – прищурился король. – Помню. Значит, именно его пытались «использовать вслепую»? Он скор, если его уже просят оказать подобные услуги. - Вероятно, ваше величество. - Итак, господин Атос посоветовал вам поучаствовать в интриге, - иронично бросил Людовик. - Нет, - осторожно возразила девушка. – Он лишь посоветовал мне не сообщать вам обо всем пока. Ведь у меня нет никаких доказательств. А он и его друзья брались вернуть подвески во Францию. - Возможно, - задумчиво протянул Людовик. – Зачем вы просили, чтобы проходы к королеве так охранялись? - Я… просто подумала… - на ходу сочиняла Лиза, - может быть… ее величество… нашла еще одного гонца. Король с подозрением глянул на девушку. - Допустим, - с ироничной улыбкой заметил он. – Но почему же десять были переданы ее величеству, а два мне? - Я подумала, что только вам следует решать, как с ними поступить. Вы могли предать огласке или скрыть ото всех. Но было бы неправильно это решать мне. Я не сомневалась, что вы поймете, в чем дело, если просто будет не хватать нескольких. Вам вовсе не нужны были для этого все двенадцать. Поэтому, подумала я, достаточно было лишь дать вам понять, намекнуть… - Вы слишком много думаете, мадмуазель, - сыронизировал Людовик. – И вы поэтому находились в части дворца королевы все это время? Чтобы не пропустить вашего гонца, который прибудет к королеве? О чем вы думали там? Лиза, красная от стыда, молчала. В то время как Людовик, уже вскочивший с кресла, нависал над ней. - Как имя той женщины, которая от имени королевы отправляла господина д’Артаньяна в Лондон? Девушка продолжала отмалчиваться, мысленно ругая себя за то, что все же рассказала больше, чем хотела сначала. Она-то не думала, что Людовик будет таким дотошным! Надо было просто ничего не говорить! - В одном вы правы, - король, будто бы остыв, отошел от девушки, - господин Атос и вправду честен. И я пока не могу понять, почему он в этом замешан. - Ваше величество так хорошо его знает? - Его отец служил моему отцу, - кивнул Людовик задумчиво. – А он сам когда-то… Неважно. Да, я уверен в его преданности. Может быть, объясните все же, какую роль он во всем этом сыграл? - Господин Атос в самом деле обещал помочь с подвесками, - твердо произнесла Лиза, радуясь, что хотя бы это может утверждать. - Хорошо. А что господин д’Артаньян? - Он их привез, - девушка решила, что следует говорить лишь о фактах. – И передал мне. Даю вам слово. - Вам больше нечего добавить к вашему рассказу? - Только свои догадки, что люди господина кардинала, вероятно, препятствовали этой поездке. - Догадываюсь, почему. - По этой причине вернулся только господин д’Артаньян. Что случилось с остальными, неизвестно. - Кто еще отправлялся с господами Атосом и д’Артаньяном? Лиза сжала зубы, не желая признаваться. - Сударыня! Не заставляйте меня повторять вопрос! – рявкнул Людовик. – Тем более, что их имена мне сообщат другие! - Господа Портос и Арамис, - еле слышно ответила Лиза. – Но я ручаюсь… - Благодарю. Ступайте, вас проводят до дома, я распорядился. - Позволено ли мне будет спросить… - Вашим друзьям ничего не грозит, - предугадал ее вопрос Людовик. – Вы дали мне слово. Я тоже даю вам слово, сударыня, их не казнят и даже не отправят в тюрьму. Если они живы, они будут и дальше жить. *** Возвращаться на рассвете домой, находясь в Париже, - это ли не романтика? После бала-балета… Вот только Лиза никакой романтики не чувствовала. Вместо этого она ощущала себя усталой и разбитой. Девушка испуганно поглядывала по сторонам, гадая, нет ли вокруг желающих ее растерзать. После событий на балете этого следовало ожидать. Ее ненавидит королева, наверняка уже злится д’Артаньян, неизвестно, что о ней думает Ришелье. Да и Миледи уже точно вернулась в Париж, может вспомнить о девушке, которая знает о ней больше, чем следует. Однако до снимаемой ею квартирки она и сопровождавшие ее горничная и гвардеец добрались без приключений. Первым, что она сделала, отослав гвардейцев, это спрятала подаренные подвески. Лиза едва держалась на ногах, позволяя Мишель суетиться вокруг, снимая с хозяйки наряд. Как хорошо иметь служанку! Сама девушка сейчас едва могла двигать руками и ногами и разве что не спала стоя. Когда Мишель принялась обтирать тело хозяйки влажной тряпкой, Лизе вдруг вспомнились события в книге после балета. Констанция должна назначить встречу возлюбленному. Но ее похитят. Или уже нет? Ведь похитили ее люди кардинала. И причиной было то, что Ришелье «проиграл» партию с подвесками. Здесь же кардинал не проиграл. Ну, Лизе казалось, что он не должен чувствовать себя проигравшим. Так что вроде бы причин похищать Констанцию нет. И все же эта мысль не давала девушке покоя настолько, что превозмогая усталость, она села писать письмо. Несколько лет назад Лиза развлекалась, найдя у мамы в старом бюро перьевую ручку. Чернила, купленные по такому случаю, залить в ручку, благодаря подсказкам мамы, получилось легко. А вот писать пришлось приноровиться. Зато эти занятия каллиграфией помогли поправить почерк. Взяв в руки перо, Лиза полагала, что быстро освоит и его. Но то ли усталость мешала, то ли действовать пером было сложнее, чем перьевой ручкой, однако даже перепортив с десяток листов, девушка так и не привыкла к тому, что с кончика «ручки» в любую секунду может упасть капля, мгновенно превращаясь в громадную кляксу. - Я безнадежна, - прошептала она «Господин д’Артаньян, Я знаю, что после событий на балете вы вряд ли считаете возможным называть меня своим другом. Однако я продолжаю считать вас и госпожу Б. таковыми. А потому считаю своим долгом предупредить, что у меня есть основания опасаться за ее безопасность. Если у вас назначена встреча с этой дамой, возможно, будет не лишним прибыть на эту встречу раньше. И не одному.

Искренне ваша, Мадемуазель Луиза».

Чернильные пятна расплывались почти у каждого слова. Но все же текст письма можно было прочитать, а потому Лиза решила удовлетвориться этим вариантом. Тратить время на то, чтобы добиться красивого письма, было неразумно. Она провозится с письмом до вечера, а ей надо, чтобы гасконец получил эту записку вместе с письмом госпожи Бонасье, назначающей свидание. Ну или хотя бы не многим позже, чтобы успел изменить свои планы, если он решит прислушаться. Велев Мишель просушить чернила и после отнести письмо господину д’Артаньяну, Лиза со спокойной душой легла спать. *** Шаг. Другой. Плавные, изящные. Затем несколько чуть быстрее. Платье на удивление совсем не мешает двигаться. Лиза чувствует себя так, словно всю жизнь танцевала в подобных нарядах. Ее правая ладонь лежит на руке Атоса. Граф как обычно спокоен, будто индеец. Он смотрит прямо перед собой, высоко держа голову. Двигается уверенно и свободно. Пусть даже не фехтует сейчас. Левой рукой он ведет в танце Лизу. Правой же… миледи. Лиза видит ее краем глаза. Потому что в танце надо смотреть прямо. Но она ощущает присутствие этой дамы всем своим существом, кажется. Шаг назад. Другой. Еще несколько шагов мельче, быстрее. Лиза и Атос поворачиваются друг к другу лицом. Плавно начинают двигаться по кругу, глядя все также друг на друга. Миледи же стоит прямо, глядя перед собой с равнодушным видом. Ей все равно? Или умело притворяется? Но круг закончился. И теперь уже очередь Лизы стоять, в то время как партнер делает аналогичный круг танца с другой партнершей**. Девушка злится… А когда Атос возвращается, все вдруг меняется. Теперь Лиза оказывается в центре. Ее правая ладонь все также лежит на руке Атоса. Но левая теперь занята, с той стороны кавалер, знакомый и незнакомый ей с Марлезонского балета. Его лицо расплывается, кажется, она так и не запомнила, как он выглядел. Может быть, это даже и не он, а лишь ее догадки. Танец продолжается. Но Лиза теперь не смотрит строго прямо. Она с улыбкой поворачивается при каждом шаге то к одному, то к другому кавалеру. Шаг левой ногой – и улыбка незнакомцу, шаг правой – и она уже улыбается Атосу. Пожалуй, второму улыбается сердечнее. И не испытывает смущения, это же сон, она имеет право тут позволить быть себе какой угодно. Лиза видела этот танец в балете. Но как и все там, он казался ей скучным. Сейчас же музыка уносила ее за собой, никакой усталости, хочется самой танцевать… *** Распахнув глаза, девушка некоторое время бессмысленным взглядом смотрела на полог кровати. Легкость сна ушла, тело болело. - Надо будет брать уроки танцев, - пробормотала Лиза себе под нос. – Хоть какая-то физкультура. - Будете подниматься? – Мишель уже подлетела к кровати. – Уже за полдень перевалило, день к концу идет. - Хорошо же я поспала! – хмыкнула девушка. - Так господа всегда так после балов, - закивала служанка. – Я слышала, что они все ночи танцуют, а днем спят. Вот и вы… - Видимо, королева тоже, - хихикнула Лиза. – В том числе и за это ее муж не любит. Мишель торопливо сделала вид, что не слышит слов хозяйки. - Вы письмо отнесли? – вспомнила девушка. – Господин д’Артаньян его принял? - Он спал. Письмо взял его слуга. Лиза вздохнула, теперь совершенно не угадать, как отнесется гасконец к ее посланию, прислушается ли. - А вас в гостиной дожидается кавалер, - продолжала Мишель. - Какой еще кавалер? – испуганно села на постели девушка. - Очень симпатичный, - лукаво улыбнулась служанка. – Так что, прикажете одеваться? Со вздохом Лиза кивнула, не удержавшись от того, чтобы глянуть на окно. Нет, второй этаж, не сбежать…