Хроники Горнолесья

На заросшей лесной дороге лежало несколько вековых деревьев, преграждая путь. Путники не могли продолжать путь, им совершенно не хотелось расчищать дорогу по среди ночи, а потому решено было тут же заночевать, несмотря на слабые протесты ворчавшего что-то про засаду и возможных грабителей гнома. Если что и смутило эльфа, так это сам лес. Он показался ему слишком безжизненным: ни на одном дереве не было ни листочка, острые ветки нависали над дорогой, словно скрюченные костлявые руки мертвеца. Только что решение было принято, эльф соскочил с повозки и принялся вовсю разминать затекшие конечности. Каждое движение приносило ему невероятное удовольствие. Он уже не помнил, когда в последний раз путешествовал таким простым и неудобным для вполне изнеженного чародея способом. Последние полвека он провёл в седле скакуна, спину которого он видоизменил так, что любая езда верхом было для него сродни приятной прогулки в дворянском экипаже. Краем глаза он заметил, как Малкус со всей почтительностью помогал Лимии спуститься с повозки. Ещё в дороге гном аккуратно сложил и убрал свой потрёпанный мундир в походный рюкзак. Он облачился в чёрный пластинчатый доспех, за спиной виднелась вычищенная до блеска секира, ещё недавно вся в пыли и штукатурке. Её эльф выдернул из стены комнаты гнома утром. Пояс украшала дюжина метательных топориков. Чёрные волосы он причесал и спрятал под куполообразный шлем с забралом, а конец длинной бороды заплел в косичку. Видя довольное лицо девушки, эльф внезапно для себя присвистнул.  - Эка принцесса!  - В отличии от тебя этот доблестный рыцарь ценит, что рядом с ним находится такая красавица, – Лимия одарила Малкуса очаровательной улыбкой, отчего тот весь зарделся.  - Ты смотри, не балуй его слишком, а то в один прекрасный день эту самодовольную физиономию разорвет от переизбытка гордости.  Девушка показательно надулась и гневно на него посмотрела. В такие моменты она ему особенно нравилась. Вся эта наигранная обида, злость, появлявшаяся на ее лице, раздражала его, но в то же время пробирала, заставляла сердце трепетать, отчего ему отчаянно хотелось, вновь и вновь ее подкалывать. И, казалось, самой девушке была приятная эта незамысловатая игра, которую они вели уже несколько лет. Так они стояли, не отрывая друг от друга глаз, но гном не дал им насладиться этим моментом.  - Кончай уже к девушке цепляться, длинноухий, а то я за себя не отвечаю!  Его руки угрожающе потянулись к метательным топорикам, но эльф казался невозмутимым и лишь кивнул в сторону завала.  - Раз в тебе столько лишних сил, может, нам дорогу расчистишь, коротышка?  Гном хотел было сказать еще что-то в ответ, роста ведь он был высокого, но Лимия, заглянула ему в лицо и еще раз одарила очаровательной улыбкой. Кураж гнома мигом улетучился и вместо слов оскорбления, вертевшихся на языке, он тихо проговорил:  - Я... пойду наберу веток для костра, коли возможного нападения не избежать, погреемся хотя бы.  Сказав это, гном исчез среди деревьев.  Эльф усмехнулся, отметив для себя, что он как-то уж слишком уверенно вошел в лес, в котором так боялся наткнуться на разбойников. Этим своеобразным безрассудством следовало бы научиться пользоваться в будущем.  Он с интересом принялся изучать завал. Стволы лежали так, будто бы кто-то нарочно решил преградить кому-то путь. То, что это было людских рук дело не поддавалось сомнению, но теорию о возможных грабителях эльф отбросил почти в самом начале, так как дорогой этой мало кто ходил, да и слухов о нападениях в этих местах в городе почти не было. К тому же после того, как они поставили на уши всю городскую стражу, разбойникам было бы куда разумней залечь на дно.  Обойдя завал со всех сторон и не найдя никаких зацепок, чародей в задумчивости остановился возле одного из деревьев на обочине. Он коснулся его рукой, но, к своему удивлению, не ощутил ничего, кроме твердой шершавой поверхности. Эльф был озадачен. Даже мертвое дерево, должно было сохранить в себе остатки примали, но ее не было ни следа. Соседние деревья также были "пусты".  Акстер сконцентрировал прималь в ладони и направил единым потоком в ствол одного из деревьев, но оно отказывалось впитать прималь. Тогда он ударил его кинжалом, но вместо коры на землю посыпался пепел. Эльф опустил взгляд вслед за падающей золой и тут только заметил, что трава рассыпалась под его сапогами.  Как такое вообще было возможно? Какой могущественный чародей был способен на такое? Извлечь прималь из целого леса... Ни у одного человеческого мага не хватило бы на такое сил, но, чтобы другой эльф забрался так далеко на север, да еще и учудил подобное... Акстер непременно должен был об этом узнать уже в Шинкресте.  Нет, это был скорее естественный процесс. Пятьдесят лет назад, когда он проезжал через этот лес, это было полное жизни и красок место. Как так могло получиться, что за какие-то полвека, он полностью вымер? Это было скорее похоже на то, будто бы сама прималь покинула эти места. Но как же странно это звучало. Он усмехнулся: а, может, тут замешена выдуманная людьми богиня?  Эльф задумался еще сильнее. Путешествие в северные земли позволило ему подтвердить некоторые догадки о сути примали, о закономерной связи между ней и существовании жизни на земле. Он так же догадывался о том, что таинственная эпидемия, выкашивающая сотни людей по всей стране, как-то была связана с количеством примали в природе. Здесь он не ощущал ее присутствия.  *** Гном все дальше и дальше отходил от тропинки. Лунный свет равномерно освещал пугающе голый для самого конца светии лесной пейзаж, так что опытный глаз старого военного, различал самые мелкие детали. Малкус решил прежде всего осмотреть местность вокруг, в надежде, что его подозрения не оправдаются. Он ступал уверенно, но несмотря на это был настороже и то и дело прислушивался. Он находился чувствовал себя не в своей стихии, вдали от тесных горных пещер, опасность могла поджидать его за каждым стволом. И ведь гномий инстинкт кричал ему, что здесь творится что-то неладное, но он не слышал ничего кроме собственных шагов. Возможно, сказывались десятилетия спокойной жизни в Шинкресте: таверна была ему теплым и милым домом, помимо него тут жил его давний друг фенил и пара верных охранников. Редких взбалмошных посетителей они легко усмиряли, да и мало что нарушало его столь приятные и привычно монотонные будни, что он давно позабыл, что такое чувство авантюры. Оттого-то он и испытывал сейчас странный мандраж, ступая среди оголенных деревьев. Но все же лес был так пугающе пуст, на земле не найти было ни следа, не то, что человеческого, даже звериного, будто бы живности тут и вовсе не водилось никогда. Но стоило признать, что именно такой безмолвный и нагой лес был ему куда приятнее темной лесной чащи, кишащей всякими букашками, птицами и зверями. По мере того, как он завершал обход, Малкус успокаивался. Он принялся подбирать то тут, то там хворост для костра, но, к его удивлению, многие ветки рассыпались прямо в руках. "Что за чертовщина," - крутилось у него в голове, - "что ни палка, то рухлядь всякая, место под стать этому чертенышу." Между ним и чародеем, которого он знал не более суток, уже начали складываться странные отношения. Малкус не понимал, отчего такая красивая и статная девушка, которая явно не ладила с эльфом, продолжала с ним путешествовать. Он даже сначала подумал, что девушка находится в неволе, а поэтому ему непременно хотелось ее опекать. Но все же она была вольна делать что хотела и их связь с эльфом становилась для него все более странной. Странная девушка и странный чародей, которые отчего-то решили вырвать его из насиженного места, укромного тайного места, будто бы для того, чтобы подарить ему шанс еще раз встретить своих родных... *** Эльф все стоял около дерева, когда голос гнома вырвал его из размышлений:  - Кончай с деревьями обниматься, займись хотя бы костром, длинноухий, а то девушка замерзнет. Что-то странный тут лес, что не палка, то рухлядь всякая, кое-как набрал немного хворосту.  Гном вывалил целую охапку сухих палок и сучков разного размера.  - У вас палатка хотя бы есть?  Заметив непонимание на лице эльфа, он стянул с повозки свой рюкзак и после минутных копаний вытащил оттуда старую потертую походную палатку на пятерых, аккуратно сложенную, перетянутую для верности ремнями.  Лимия победоносно посмотрела на Акстера, как бы всем видом говоря «гляди, какой важный член отряда, не то, что некоторые», но тот лишь пожал плечами и принялся сооружать небольшой шалашик из прутиков. Через некоторое время у дороги вспыхнул огонь.  Ужин впервые за долгие годы странствий эльфа был оживленным. Лимия с Малкусом разместились рядом у костра, а эльф разместился чуть поодаль на одном из стволов поваленных деревьев. Гном травил сальные байки, рассказывал о былых временах своей молодости, Лимия, разинув рот, внимательно его слушала. Акстер же, с интересом изучал поведение своего нового попутчика, удивляясь той легкости, с которой, казалось бы, хмурый и неразговорчивый гном рассказывал о себе. Странное поведение гнома выдавало его легкомыслие и недальновидность. А гном все говорил и говорил.  Вскоре эльф вновь погрузился в свои мысли, все чаще и чаще прикладываясь к фляжке. Как же странно все было кругом, весь мир, изучению которого он посвятил столько своего времени и, казалось, до сих пор знал о нем ровным счетом ничего. Иной раз он начинал верить в существование высшей силы, нерушимой воле которой повиновались все живые существа, ведь все, что он знал и предполагал так славно слагалось в одну цельную картину, что становилось все сложнее и сложнее объяснять все случайностями и совпадениями.  Послышался громкий треск и ввысь полетели голубые искры.  — Вот так мы спасли задницы этих длинноухих, – дварф закончил одну из своих историй.  Эльф резко поднялся и подошел к костру. С легким презрением во взгляде, обращенном к гному, он вдруг заговорил. Речь его была совершенно ясна, но каждое слово он произносил медленно, нараспев, и по полуприкрытым глазам можно было догадаться, что эль уже ударил ему в голову.  - Ты еще расскажи про великий дварфский поход за пивом, который вы в прошлом тысячелетии организовали. Вы целой ордой заявились в эльфийскую деревню, где, по слухам, умели варить такое чудное снадобье, что всему пиво пиво! Снадобье там действительно варили, да только было это вовсе не пиво, а эль. Эльфы еще тогда сначала отступили, не ожидая внезапной атаки, а потом как погнали вас взашей, так что у вас этот эль в одном месте теперь сидит.  Малкус удивленно посмотрел на Лимию.  - Твой эльф, что, хмельное совсем не переносит?  Девушка невинно кивнула, на лице ее была довольная улыбка. Малкус покачал головой:  - Так ты нарочно...  - Меньше бухтеть будет, - девушка горделиво вздернула носик.  - Злая вы, однако, женщина, Лимия, – пробурчал эльф, возвращаясь на свое место. Мысли его путались, и он не нашел ничего лучше, чем свернуться калачиком тут же, недалеко от костра. Послышалось тихое сопение. Девушка хихикнула:  - И в этот раз ты такой дурашка...  Но стоило этим словам сорваться с ее губ, как радость испарилась с ее лица. Глаза ее заблестели в голубом свете пламени догорающего костра.  - Дурак, – подтвердил Малкус, не заметивший перемены в настроении девушки – и не только дурак, а сволочь редкостная. Вот я, например, сидел, никого не трогал, горячительным торговал, а он меня мало того, что как-то нашел, так еще и обманом сюда притащил. Эх как же там мои бочонки...  Костер тихо трещал в наступившей тишине. Девушка ушла в себя, и Малкус, так увлеченно болтавший весь вечер, скопом ощутил накопившуюся усталость. Он нехотя поднялся и побрел в сторону палатки и совсем скоро из нее послышался громкий храп.  Лимия осталась сидеть одна под чистым небом, на котором одна за другой пропадали звёзды. Что творилось в душе у этого странного создания, о чем думала это непостижимое разуму эльфа существо, неизвестно, только слезы ручьями текли из ее глаз. Чу, и вот она, будто одна из этих утренних звёзд, растворилась в воздухе.этих утренних звёзд, растворилась в воздухе.