Tacenda

Когда к ночи Ран заходит в комнату, он думает, что его прогонят. Топор остаётся нетронутым, как и разлетевшиеся от него щепки. Ён лежит в кровати и в слабом свете читает очередную книгу. Слегка щурится и иногда потирает виски, чтобы сосредоточиться, и даже не глядит на Рана, когда тот появляется на пороге. Полулис думает, что окончательно всё испортил своим срывом, грызёт себя изнутри, стараясь обойтись без жалости к себе. В комнате он пытается не привлекать лишнего внимания, ступает почти неслышно и забирается под одеяло, отворачиваясь от брата. Даже не просит погасить свет. Ран протрезвел за несколько часов, даже успел принять ванну, но не смог смыть с себя липкое чувство стыда. Ему хочется перекладываться с бока на бок, но Ран чувствует, как Ён глядит на него, даже когда он слишком глубоко вздыхает. Поэтому полулис старается дышать поверхностно. Совсем недавно кумихо делал также, потому ему вполне понятно поведение брата. Просто он не знает, что ещё ему можно было бы сказать. Ён и сам считает себя слабым и недостойным, но ему хотелось бы, чтобы хотя бы Ран не тыкал его в это носом. Лис даже не обижен, просто не обладает ресурсом на то, чтобы проговаривать элементарные вещи. Через какое-то время Ли Ён гасит свет. В комнате воцаряется практически полная темнота, в которой каждый шорох оглушителен. Ран всё ещё не спит и не выносит этого долго. — Прости, — он выдавливает это слово, крепко жмурясь, сжав до боли кулаки и напрягая каждую мышцу в теле. Ожидание ответа мучительно, младший даже боится, что Ён уснул и придётся приложить это же усилие снова. Но кумихо не спит. Уголки его губ приподнимаются, хотя глаз он так и не открывает. — Ничего страшного, — отвечает лис спустя несколько мучительных секунд. «Я не думал, что ты вернёшься», — он произносит мысленно. Ён знает, как тяжело бывает переступить порог, потому в полной мере признаёт старания Рана. Но говорит только: — Спокойной ночи, Ран. Он слышит выдох облегчения. Полулиса действительно отпускает. — Спокойной ночи, хён, — отзывается он и засыпает почти мгновенно.

*

Следующее утро начинается дождём. Ён открывает глаза и слышит тихое постукивание капель по крыше и ещё более тихое — по земле. Выбравшись из постели, кумихо хочет открыть окно, чтобы впустить в дом запах сырости и озона, но не хочет, чтобы Ран простыл. Тот даже не собирается просыпаться. Когда полулис только начал жить с Ёном, он постоянно простывал от лежания на холодной земле или сильных порывов ветра. Опытным путём пришлось выяснить, что человеческие дети должны есть много фруктов и спать в тепле: Ёну пришлось завести несколько одеял. Когда Ран спал, для кумихо он всегда выглядел как ребёнок. А злиться на детей лис всегда считал ниже своего достоинства, да и просто глупо. Удержавшись от того, чтобы потрепать брата по волосам, Ён вышел из комнаты и сразу направился на крыльцо. Прохладный воздух сразу ударил в лицо, пощипывая кожу. Сам дождь лис не очень любил, но все сопровождающие его явления — очень. Под крышей дождём можно было любоваться бесконечно. Некоторые капли сбивали пожелтевшие листья с деревьев, другие рассыпались на звёзды, колотя по земле. Во время дождя даже в Кёнсоне всегда пахло чистотой. Лис присел на деревянное покрытие и откинулся на стену, делая глубокий вдох. Кислород добрался до каждой его альвеолы, это ощущение заставило Ёна улыбнуться и прикрыть глаза. Он мог провести так целый день, чем и занимался. Будучи моложе, Ён иногда пользовался своей силой просто так: устраивал дождь, чтобы насладиться запахом и звуком. Никому не нравилось такое безответственное поведение, но этой своей прихоти кумихо всё равно иногда потакал. Потому так приятно было сейчас, когда дождь пошёл не по его воле. Ран проснулся довольно скоро, почти не слышно проверил дом и обнаружил, что брат снова снаружи. Он немного завидовал возможности Ёна наслаждаться прохладой без риска пневмонии, но сейчас думал о другом. Хотел загладить вину. Ран заметил на кухне чашку Ёна, значит, тот не делал чай, тогда младший решил начать с малого. Спустя минут двадцать он вышел, накинув на себя верхнюю одежду и держа в руке напиток. Он не сразу предложил его Ёну, несколько мгновений рассматривая его профиль. — Хороший сегодня день, — первым заговорил лис, повернув голову. Он учуял аромат мяты, Ран явно не поскупился на неё. Это вызвало улыбку. Ран несколько брезгливо взглянул вдаль, где долгий сильный ливень размывал дорожки, превращая их в грязь. Да и серость его совсем не вдохновляла: он предпочитал солнце и жаркое лето, всегда ждал его с нетерпением, а по осени снова впадал в уныние. Возможно ещё и поэтому он повёл себя таким образом, хотя это было бы оправданием. Раздумывая обо всём, полулис застыл с выражением недовольства на лице. — Ты никогда не любил осень, — продолжил Ён, поймав эту гримасу. — А тебе всегда нравилась. Даже когда ты был горным духом. Я никогда не понимал, почему, — полулис неловко протянул чай, который согревал его руки. Теперь он сложил их на груди, пряча запястья под плечами. Ён слабо улыбнулся, видя, как нахохлился всегда старающийся казаться серьёзным Ран. — Даже? — переспрашивает кумихо. — Осенью всё умирает, — поясняет он. — Осенью природа отходит ко сну, чтобы набраться сил к весне. Чтобы цветы снова могли расцвести, земле нужен сон, — лис делает глоток едва остывшего чая. Ран пожимает плечами: слова Ёна звучат логично, но чувства к этому времени года он изменить не может. Всё ему кажется сырым, липким, холодным. Осень он не любит по той же причине, по которой не любит всё остальное — слабость. Угасание природы, даже временное, напоминает ему о перманентном ощущении внутри себя самого. Ему и невдомёк, что таким себя видит только он сам. Что его страх показаться жалким — самое жалкое, что в нём есть. Рану всё ещё сложно подумать наперёд. — Как чай? — решил спросить Ран, не найдя хорошего продолжения разговора об осени и смерти. — Мяты в нём больше, чем чая, — замечает Ён, а потом меняет тон на более довольный: — Мне нравится. Ран слабо улыбается, получив эту мимолётную похвалу. — Неужели это так вкусно? — Не знаю, но запах очень приятный, — сообщает Ли Ён и облизывает губы. — Тогда почему ты просто не нюхаешь мяту? — Это было бы странно. Ран невольно смеётся от неожиданного ответа. Когда он замечает, сколько нелепого и даже милого его старший брат скрывает под своей беспристрастной оболочкой, то не может сдержаться. Ён обиженно надувает губы. — Что? — спрашивает он. — Ты глупый, — отзывается младший брат и качает головой, широко улыбаясь. Ён смотрит на него серьёзно несколько секунд, а потом не выдерживает и тоже заливается смехом. Когда они заканчивают смеяться, между ними повисает тишина. Ён всё хочет спросить о чём-то, но слова остаются на кончике языка. Его собственные воспоминания про Мёёнгак смутные, но он ещё не уверен, можно ли верить воспоминаниям Рана. И всё равно решает попробовать. — Когда мы уезжали, ты сказал Хон Чжу и Му Ёну, что убьёшь их, если снова увидишь… — собирается продолжить, подбирая слова. — Убью, — вполне серьёзно соглашается Ран, будто бы вопрос был в этом. — Они мои друзья, — пытается возразить Ён, но полулис почти вспыхивает единственным лисьим глазом. — Это ты их друг, Ён. Они тебе не друзья. — Откуда ты можешь знать? — Потому что их здесь нет, — отвечает Ран, понимая, что в этом можно обвинить и его. — И не было последние пять сотен лет. — Ты обещал убить их, если увидишь, — напоминает Ён, поглаживая пальцами гладкое горячее стекло. Подушечки пальцев будто бы горели от прикосновения. — Месяц назад. Где они были раньше? Ён неловко пожимает плечами, искренне не понимая, к чему ведёт брат. Он помнил про клятву, которую они дали друг другу, помнил, как убил брата Му Ёна, — в воспоминаниях он всегда упускал слова «чтобы защитить самого Му Ёна», — помнил, как бросил все свои обязанности, предаваясь самобичеванию. Ран видит, как задумался брат и поджимает губы. — Когда здесь был Ли Ён, тот, другой, я следил за Хон Чжу, — полулис начинает издалека. — Тогда я ещё не знал, что он — не ты. Она тоже не знала, поэтому отправилась тебя искать. Ён смутно пытался припомнить то, что счёл галлюцинацией. Но память изменяет ему. — Нашла? — спрашивает кумихо. — Нашла. В Маньчжурии. Ты не помнишь? — Ран щурится. — Разве что отрывки. Мне казалось, что это сон. — Один из моих проследил за ней, когда она тебя нашла. Ты был не в себе, — полулис усмехается, будто бы могло быть иначе. — Она пробыла там минут пять, не больше, что-то говорила про твою тоску по женщине, когда она стоит рядом. А потом разбила вазу о твою голову. Последнее кумихо запомнил, он потянулся рукой к голове, положил её над ухом, будто бы заново ощутив удар. Поджал губы. — Наверняка и на это у неё были причины… — Ран закатывает глаза в ответ на эти слова. — Она сказала «Лучше умри», Ён. И вернулась в Мёёнгак, где вешалась на шею уже к нему, — у него почти разболелась голова от дождя и попыток разложить всё по полочкам для до глупого наивного брата. — К тебе, только к тому тебе, который уже в порядке. Как ты не видишь, что она тебя использует? Между ними снова повисает тишина, но Ран не выдерживает долго, и теперь продолжает сам. — Я знаю, что я не лучше. Но я хотя бы вернулся, и я здесь сейчас. А они! — он почти задыхается возмущением. — Твой друг Му Ён пытался убить меня при первой встрече. Убить у тебя, чёрт, у него на глазах. Он всё делал для того, чтобы причинить тебе боль! — Я убил его брата. Ён мрачнеет, а дождь постепенно успокаивается. Сквозь рассеивающиеся тучи пробивается луч света, попадает прямо на сетчатку кумихо, заставляя его недовольно щурится. — Значит на то были причины, — Ран слишком хорошо знает своего брата. — Ты сказал тогда, что не сожалеешь. Кумихо поджимает губы и снова прикладывается к чаю, его почти не осталось, и он едва тёплый. — Не сожалею, — соглашается он. — Но это никак не отменяет смерть. — Тогда почему ты убил его? — полулис тяжело вздыхает, чувствуя, что бьётся о стену. Ён не перестаёт находить причины, чтобы считать себя воплощением зла. Потому и Рану было так легко видеть в нём только плохое: так сам Ён о себе говорил. — Если бы я этого не сделал, он бы убил Му Ёна. В ответ Ран почти задыхается на вдохе и начинает истерически смеяться, закрыв глаза ладонью. Он ожидал любой ответ, только не этот. Любая причина, почему Ён винит себя в убийстве подошла бы, кроме той, что он назвал. У полулиса не укладывается в голове, что всё, что случилось, случилось только потому, что Ён когда-то спас жизнь Му Ёна. Сейчас он рад, что не знает всех предысторий Ёна, потому что иначе мало что остановило бы его от того, чтобы найти всех, кто ещё жив, и стереть их с лица земли. — Ты идиот, — только и может выдавить из себя Ран. Убирает ладонь с лица и беззлобно, даже сочувственно глядит на брата. — Ты чёртов идиот, хён. Расскажи мне, как это случилось. Недолго помолчав, Ён всё же начинает говорить. Он долго и пространно объясняет, что Му Ён всегда был очень сочувствующим и совсем незлобливым (Ран думает, что точно так же будущий Ли Ён говорил и о нём самом, несмотря на всё, что Ран совершил), никогда не мог причинить кому-то вред и плакал, когда кому-то делали больно. Полулису с трудом удаётся сдержать презрение и не начать спорить с братом, но он не перебивает. Когда Ён всё же прекращает рассказывать, каким же замечательным был Му Ён, то пытается собраться с мыслями. Он не знает, почему Чон Хо Ён сошёл с ума и что заставило его вырезать стольких людей. Помнит только холодное безумие в отравленных тьмой глазах. Когда он пришёл к Ёну, кумихо пытался его вразумить, воззвать к совести и человечности, но ничего не выходило. Когда Хо Ён обнажил оружие, то же пришлось сделать и Ёну. Лис не сражался в полную силу, опасаясь именно того, что сделал позднее, и когда Му Ён нашёл их, Ён уже был серьёзно ранен. Он лежал, оперевшись на дерево, и смотрел на лезвие, которое собиралось отнять его жизнь, чтобы не смотреть на того, кому оно принадлежит. Но Му Ён их застал. Отвлёк брата. Ён никогда не забудет его глаза: полные страха и непонимания, в них ясно читалась неспособность к сопротивлению. И только тогда кумихо поднялся: чтобы спасти жизнь своего друга, как поклялся ещё в детстве. С болезненной ясностью он видел эту картину перед глазами даже сейчас. И тогда, глядя на занесённый меч, Ён принял единственное решение, которое мог тогда принять: ранить. Остановить хотя бы ненадолго. Дать Му Ёну время, чтобы сбежать. Но то, что было внутри Хо Ёна, или то, чем он тогда себя считал, не боялось боли, скорее жаждало её. Кумихо не видел улыбку, которая появилась на губах безумца, но чувствовал, что тот лишь сильнее жаждет крови. Ему пришлось бить насмерть. Му Ён так и не поднялся с земли, даже когда кумихо рухнул на неё без сил. Ран слушает молча и очень внимательно, его руки слегка дрожат — он кипит от гнева. Но голос девятихвостого звучит спокойно. Он будто бы рассказывает очередную сказку младшему брату, одну из тех страшных легенд, которыми принято пугать детей. Ён никогда об этом не рассказывал именно потому, что не хотел пугать. И не хотел видеть в себе того, кто может убить так хладнокровно. Хотя в этом не было ничего хладнокровного: страх потерять друга и верность детской клятве разрывали его в тот момент. — Почему ты… — полулис пытается подобрать слова. — Почему он?.. Всё становится ещё более абсурдным. Всё, что случилось с Ёном, случилось только по вине его доброго сердца. Ран пытается припомнить, что сказала богиня удачи его брату: у него возникает смутное ощущение, что она знает, как тяжело быть столь чистосердечным спустя такую долгую жизнь. Полулис вздыхает, обращая внимание Ёна на себя. — Он должен был сам остановить своего брата. Он должен был взять меч в руки и защитить тебя, раз для вас так важна ваша проклятая клятва! — к концу фразы голос его предаёт. — Он не мог. Он не такой человек, — эта печальная улыбка бесит полулиса, доводит его до белого каления. — А ты мог? Почему это всегда делаешь ты? Ён отводит взгляд и смотрит в пол. Солнечный свет выхватывает черты бледного лица, но кумихо старательно его избегает. — Кто-то же должен. Ран замирает, когда его посещает очередное горькое откровение: когда-то кто-то должен был остановить его самого, когда он, упиваясь жалостью к себе, вырезал целое поселение. Кто-то другой, не Ён, мог убить Рана. Такого злого, юного и испуганного смог бы победить любой, кто действительного бы этого захотел. Но тогда снова пришёл Ён, и той рукой, которой резал яблоки, чтобы отдать большую часть, вспорол ему живот, чтобы не пронзить его сердце. И теперь оно бешено колотится в груди Рана, угрожая не выдержать этого напряжения и остановиться. Он придвигается ближе и обнимает брата. Ён не понимает, почему: в ответ на своё откровение он ожидал чего угодно, но не объятия. Прячет лицо в плече брата — теперь солнцу не добраться до него — несмело обнимает Рана в ответ. — Паршивые у тебя друзья, — говорит Ран и нервно смеётся. Ён слышит в этом братскую заботу, и в груди у него теплеет, но он всё равно не может согласиться с Раном. Услышав историю Ёна, полулис решает, что если сам девятихвостый не может держаться подальше от неприятностей и друзей, которые похуже врагов, то это будет его заботой. Крепче сжимает брата в объятиях, прежде чем отстраниться и подняться. — Я сделаю чай, — говорит он. Ран хочет посидеть здесь ещё немного. Видит, как щурится кумихо, обласканный теплом светила и недовольный этим. — А ты сделай дождь, ты же хочешь, — на его губах проскальзывает заговорщическая улыбка, он подмигивает, глядя на брата лисьей радужкой и уходит в дом. Ён бросает взгляд к небу, глаза вспыхивают янтарём, прежде чем тучи за секунды прогоняют надоедливое солнце. Раздаётся гром. Небо проливается тяжёлым ливнем, который отчаянно колотит по черепице, асфальту, земле. Кумихо откидывается на стену и слабо улыбается. Ждёт свой чай.