*
Син Джу удалось перетащить Ёна на постель, свёрток опиума остался на кухне, но в трубке, которую кумихо по прежнему не выпускал, было ещё достаточно. Сейчас он не спал, смотрел в потолок. Ран поднял взгляд, чтобы проследить, куда тот смотрит и что видит, и ему показалось. что он скользит по каждой трещине, пытаясь проложить оптимальный маршрут. Он сел рядом, заставив Ёна подвинуть ноги. Кумихо несильно пнул его в бедро. — Долго ещё будешь так лежать? — спросил Ран недовольно. И цокнув, закатил глаза, когда для ответа на вопрос Ён заглянул в трубку, чтобы проверить, как много опиума там осталось. — Час или два, если не усну, — ответил он. — А вообще? — Что, вообще? — снова этот мутный пустой взгляд. — Долго ли ты собираешься тут быть? — Ран попробовал расшифровать, чтобы появился хотя бы шанс на внятный ответ. Ён посмотрел на него сосредоточенно, почти трезво. Его чёрные бусины глаз наполнились ясностью и тоской. — А ты? — спросил он и сразу же закурил ещё. Острый укол Ран ощутил в области сердца. Ему и в голову никогда не приходило, что это он всегда оставлял Ёна. Виновато он взял аккуратно сложенное покрывало и накрыл брата, поднимаясь, чтобы распахнуть окно. Он бы хотел сказать, что долго, но его ждала Ё Хи, а в Мёёнгаке — тот, кто притворяется его братом. Ён не дождался ответа и отвернулся на бок, натянув покрывало до ушей. Постель пахла намного лучше, чем раньше, и он постарался сосредоточиться на этом, чтобы провалиться в сон.*
Ран сидел рядом, пока дыхание кумихо не выровнялось, а потом направился на кухню, чтобы поговорить с Син Джу. Тот убирал наведённый Ёном бардак, и Ли Ран осознал, какой это сизифов труд. Он бросил взгляд на свёрток и осмотрелся. Следовало найти новое место, потому что первым делом Ён всегда перерывал все места, где Ран уже прятал от него наркотики. — Давно он так? — спрашивает Ран. Прежде он не стал бы даже слушать, что ему может сказать Син Джу: он и Ёна-то не слушал, а его слугу — тем более. Но сейчас тот был единственным живым существом, с которым можно поговорить. Син Джу бросает взгляд на часы, будто бы это как-то поможет, потом чешет затылок. — Лет десять? — он пожимает плечами, неуверенный в датах. — Десять лет? — изумляется Ран и тянется за пояс, забыв, что топор сейчас украшает стену ванной комнаты. — Почему ты?.. — он запинается. Почему Син Джу это терпит? Или почему он никому не сказал? Или почему всем было совершенно плевать на Ёна последние десять лет. Он бы спросил, почему он приносит опиум Ёну, но ответ был очевиден: Ён без него уже не справляется. — Как он?.. — снова тяжёлый вздох. Ран качает головой, но Син Джу понимает. — Он не мог спать, не спал сначала сутками, а потом неделями. Начал падать в обмороки и почти перестал есть, я заставил его сходить к врачу, и тот прописал ему опиум, — Син Джу тоже вздохнул, он чувствовал вину и за это. Были новости из Китая, что опиум — опасное средство, и те, кто его принимают, не могут от него отказаться. Но тогда это казалось лучшим вариантом. — Сначала он курил его только изредка, когда не мог уснуть. Потом перед сном, но каждый день. А потом… — Как сейчас, — закончил за него Ран. Он подумал, что если бы подобное десятилетие курения опиума пережило его, наполовину человеческое тело, он бы давно был на грани смерти. Ён же хотел бы хотя бы подобраться к ней, но и это было невозможно. Постепенно полулис понимал, через что пришлось пройти Ёну. И ему даже стало жаль, что он прошёл через это без него. — Да. Хорошо, что вы вернулись. Господин Ён не умеет выражать свои чувства, но ему легче, когда вы рядом, — сказал лис и слабо улыбнулся. Он надеялся, что хотя бы Ран сможет вразумить своего брата, поскольку уже несколько десятилетий видел, что делает опиум с людьми. Как они истощаются, как гниют их конечности, как они сходят с ума. Ён, конечно, просто спал, будто бы притворялся мёртвым, потому что очень давно хотел умереть. Ран слабо улыбается. Хорошо, что Син Джу сможет готовить еду и убирать, тогда ему останется всего лишь быть рядом с Ёном. «Всего лишь», — усмехается Ран. Он так долго обвинял Ёна в том, что его не было рядом, что и не подумал, как сложно быть рядом с кем-то, кто не в порядке так долго. Его посещает свежая и до глупого простая мысль: всем тяжело жить. Он прячет свёрток и идёт подготавливать себе место для сна в комнате Ёна.*
К вечеру Ён приходит в себя, бездумно смотрит в потолок, а потом в сторону распахнутого окна. Обнаруживает на себе целых два покрывала, поднимает сначала одно, а потом другое, считая. Что-то начинает откладываться в памяти, он глядит на место на полу, где явно кто-то пытался поспать. Свешивает ноги и смотрит перед собой. — Ран? — обращается он к воздуху. На голос приходит Син Джу, и кумихо кажется, что последние несколько дней были сном. Ран никогда бы не стал его искать, наверное, дело в опиуме. — Господин Ран отправился за продуктами, — говорит лис и улыбается, когда на лице Ёна проступают хоть какие-то эмоции. — Так мне не приснилось? — спрашивает он. — Нет, не приснилось, — его губы складываются в добрую улыбку, когда он видит, как озаряется лицо Ёна. Он и правда рад, что его младший брат его нашёл. Однако, вместе с ясностью приходит и осознание, как жалко он проводит свою жизнь, вынуждая заботиться о себе сразу двоих. Во рту горчит, хотя он ещё не выкурил ни унции. Подумав об этом, он тянется к трубке, но Син Джу останавливает его, хватая за запястье. — Дождитесь господина Рана, он будет рад вас увидеть, — добавляет он. Ли Ён несколько мнётся: желание ускользнуть из реальности велико, но он не хочет снова подводить своего младшего брата. Поэтому соглашается побыть собой недолго. Откладывает трубку на постель и поднимается, осматриваясь. Он смотрит на всё, будто бы оказался здесь впервые. Вспоминает, что должен быть в Маньчжурии, но внутри дома это сложно осознать. Поэтому, чтобы занять себя и унять дрожь в ледяных пальцах, он пытается найти выход. Лис смотрит за ним удивлённо, не помнит, когда у Ёна последний раз возникало такое желание. Пооткрывав все двери внутри дома, Ён обнаруживает нужную. Будто бы опиум стёр у него всяческое понимание пространства. Уже темно, Ён распахивает дверь и холодный вечерний воздух обжигает ему лицо, от морщится и отступает на шаг, прежде чем переступить порог и вдохнуть полной грудью. В полумраке сложно что-то разглядеть, он почти отвык пользоваться глазами, ему приходится использовать лисье зрение, чтобы осмотреться. Садится на деревянные ступени и вытягивает ноги. Он не торопится вдыхать полной грудью, потому что знает, что его поведёт. И только усевшись, решается вдохнуть. Кислород добирается до всех отделов его лёгких, даже тех, что сейчас залиты смолами от курения. В мозг ударяет не хуже, чем наркотик. Ён прикрывает глаза и запрокидывает голову, длинные спутавшиеся волосы касаются пола за его спиной, мышцы шеи натягиваются с лёгкой болью. Выгядит он так, будто бы только что принял. В таком виде его и застаёт Ран, тут же начиная злиться. — Я отошёл на час, а ты опять под опиумом! — говорит он, бросая тряпичную сумку на землю, чтобы подойти и отвесить хотя бы подзатыльник. А потом решает ударить Син Джу, наверняка же не выдержал и проболтался, куда Ран спрятал свёрток. — Да не под опиумом я, — тихо отзывается Ён и снова ощущает тяжесть вины в области обласканной кислородом диафрагмы. — Разве что совсем немного. Голос его дрожит, поэтому Ран ему верит. Замечат слабую дрожь в руках. Чувствует порыв броситься к нему, будто бы они давно не виделись, потому что этого Ёна он и правда не видел очень давно. Несколько сотен лет. Он просто садится рядом и смотрит в сгущающийся в темноту полумрак. Син Джу забирает продукты и уходит, оставляя братьев наедине. — Зачем ты здесь? — спрашивает Ён, всё же признавая, что Ран находится рядом. — Убить? — Ты не думаешь, что было бы проще тебя убить, когда ты спишь? Или слеп? — Слеп? — переспрашивает Ён, игнорируя первую часть. — Потом узнаешь, — усмехается полулис и расплывается в ухмылке. Насколько же легко было заботиться о слепом, но вменяемом Ёне. Несмотря на прекрасное зрение, Ён этого времени, не видел ничего совершенно. — Не собираюсь я тебя убивать. Хочу поговорить. — Поговорить? — Ты всё переспрашивать будешь? Ён молчит, формулируя предложение так, чтобы оно не звучало, как вопрос. Это требует некоторого времени и ресурсов. — Не буду. Просто не понимаю, — сказал он тихо. — Вот и я, — отвечает Ран. На этот раз он оставляет сложные вопросы при себе. Всё-таки они давно не виделись, можно просто посидеть в тишине.