***
Вода омывает меня с ног до головы, но я всё ещё целиком покрыта негативными мыслями. Что теперь будет? Не удивлюсь, если скоро получу выговор и наказание в виде увеличенных смен с уменьшением рациона или отправку в шахты. Это не так плохо, ведь в таком случае у меня остаётся крохотный шанс уцелеть. Хуже будет, если заподозрят в деградации личности. Тогда меня, кроме всего прочего, ждут проверки, а за ними утилизация, как отработанный материал на свалку истории. Если вспышка гнева ещё полностью и целиком объяснима, то что я скажу по поводу своих видений? Я научилась видеть то, что может произойти? Или рехнулась и, как говорят гештальты, «нафантазировала себе мирок». Но это был слишком мрачный мир. Мир, в котором реплики охотились на реплик. Мир, в котором наша командующая Фальке до сих пор не проснулась. Мир без приказов, мир тотальной анархии. М-да, душ мне не сильно помог. Моя смена начнётся ещё не скоро, но я не хочу находится в своей комнате. Особенно рядом с «Ойле». Пройтись по этажам? А куда? В библиотеке находятся «Колибри», и показывать им свои мысли мне противно, а ещё быстрее очутиться под списанием — тем более. Чувствую, словно нахожусь в клетке. От бессилия хочется сжать кулаки, но хватка получилась слабой. Смогла бы я сломать магнитофон, если бы та «Ойле» не вошла в комнату? Я ведь была так близка к этому, но на меня что-то нашло, и я остановилась... Что-то крайне зловещее... Не понимаю, как такое возможно, ведь я проходила все психологические тесты на высокий балл. Влияние гнетущей атмосферы нынешней «С-23» на мой рассудок? Чепуха. Симптомы неизвестной болезни, что поражает всех вокруг? Ну, харкать компонент-кровью на пол я пока что не начала. Та «Штар», что подкралась ко мне цикл назад, что-то бубнела про подкрадывания ко мне и ранее. Я восприняла это просто за какое-то извращение, но быть может, она испытала схожий со мной случай? Ухх... Сплошные догадки без толики ясности. Приму норму рациона в столовой и вернусь к себе. Больше ничего не могу придумать.***
Открыла книгу, но не могу читать её — просто таращусь на страницы. Уже подходит время отбоя у «Ойле», и они скоро все пойдут к себе. Вспоминаю ту расплакавшуюся реплику и чувствую себя опять плохо. Стыд. Мне стыдно. Стыдно за неё — за то, что расплакалась; стыдно за себя — за то, что не довела дело до конца; стыдно за то, что потеряла контроль над собой. И мне стыдно за то… что я накричала на неё? — О-ох. Опять морщусь и закрываю лицо руками. Как раз слышу, как собираются реплики «Ойле» у своих помещений. Поскорее бы этот цикл закончился. Сейчас свободное время, но я думаю, что буду просто пытаться уснуть пораньше. Они там стоят, о чём-то щебечут. Наверняка обсуждают произошедшее. Чёрт бы побрал того, кто решил расположить наши покои так близко друг к другу. Я не заслужила всего этого, я не… Шаги, их шаги приближаются к моей двери. Не хочу видеть их, не то что разговаривать с ними. Стыд накрывает меня с новой силой. «Тук-тук-тук» Они стучатся ко мне? Вежливость этих «Ойле» действительно забавляет. Я бы на их месте уже открыла дверь и бесцеремонно вошла. «Тук-тук-тук» Снова стучат? Я не стану открывать им дверь. Пускай заходят, если хотят. Пусть жалуются, кому хотят. Я настолько подавлена, что мне всё равно. Слышу, как открывается дверь. Но никто не заходит?.. Я стараюсь не смотреть туда, но краем глаза всё же улавливаю движение. Сначала голову высовывает одна «Ойле», затем другая. Шёпот множества одинаковых голосов. Кто-то делает неловкие шаги, приближаясь ко мне. Другие тоже смелеют и начинают заходить внутрь. Вот их уже несколько в комнате, кажется, пять или шесть. Они движутся неуверенно, но подходят всё ближе и ближе. Наконец, одна из них решается заговорить первой: — Кхрм... «Шторх» — С3901? Я поднимаю на них тяжелый взгляд, ожидая увидеть кучу злобных лиц. Но к моему удивлению, это они скорее чувствуют себя неловко. — Это… Это вы сегодня заходили к нам в помещение? — Да. Я даже не пытаюсь врать или оправдываться — у меня нет ни сил, ни желания для этого. — Мы бы хотели сказать… — Да, мы бы правда хотели сказать вам… «Хотели сказать, чтобы вы больше не смени появляться рядом с нашей комнатой. Никогда. Иначе вас ожидает нечто более серьёзное, чем разжалование». Знаю, знаю, о чём вы все думаете. Ваши мысли столь ясны, что их можно прочитать как открытую книгу передо мной. — Такого больше не повторится. Останавливать вас от доклада на меня я не буду. Сухо отвечаю я им, словно старшей по званию, и пытаясь делать вид, что хоть что-то читаю. — Нет, вы не поняли, мы правда сожалеем! — Что? Столь неожиданный выпад заставил меня повернуться в их сторону. Теперь я видела их — лица множества «Ойле», смотрящих на меня так, будто степень их вины выше моей. У некоторых руки были убраны за спину, а взгляд опущен в пол. Кажется, что вся толпа девушек собралась лишь по причине, чтобы друг друга подбадривать при общении со мной, а не совместно осуждать. — Мы думали, что наша комната поглощает звук, но мы ошибались. — Мы не знали, что это очень мешает вам, правда-правда! — Мы бы хотели извиниться... — Искренне! И за всех тех, кого сейчас нет рядом с нами! Я сижу в полном недоумении. Эти «Ойле»… Они правда чувствуют себя виноватее меня? — Мы будет делать звук тише ради вас. — Или попробуем подобрать кассету, что понравится и вам! — Что-то парадное, для маршей! А может, что-то тихое и успокаивающее...? — Или же... закажем для вас книгу. Любую, что вы выберете. — Да, не держите на нас зла. Встаю со стула и ошарашено смотрю на них. Повисла неловкая пауза. Пока я пыталась собрать буквы в слова и выдать чёткий ответ, одна из «Ойле» позади что-то тихо прошептала своей подруге, а та другой, и вся эта линия шёпота достигла тех, кто стоял в переднем ряду. — Могли бы вы прийти на следующий цикл к нам? — Мы что-нибудь придумаем, чтобы извиниться! — Вы обещаете прийти завтра? — Завтра я сутки на смене... Снова волна шёпота, пока я находилась в ступоре. Я ожидала, что мне будут угрожать докладом или, например, дадут пощёчину. Но никак не извинений с их стороны. — Тогда, может, послезавтра? Послезавтра... Хм, может быть. Я в тот цикл более-менее свободна и смогу навестить их. Ох, они ждут от меня ответа. — Хорошо, я приду. Я киваю им в знак согласия, но при этом шокирована даже сама таким быстрым соглашением. — До встречи, фрау «Шторх». — Увидимся через цикл! — Да, до свидания! — До встречи… Говорю я им и машу рукой, пока девушки махали в ответ, покидая комнату. Так... Это было совершенно неожиданно. Стою ещё какое-то время в ступоре, а затем плюхаюсь на кровать. Я думала, что по всем правилам заслужила наказание. Мои сестринские реплики не стали бы церемониться и просто разделались с тем, кто, по их мнению, заслуживал личного разговора. Неужели «Ойле» чисто физически не способны испытывать неприязнь к кому-либо? Остаток вечера музыки в их комнате практически не было слышно. Зато были слышны какие-то другие звуки, будто что-то двигали. Что-то тяжёлое. Пока лежу, думаю о том, что бы подарить им в качестве моральной компенсации. Особенно той Ойле, которую я довела до слёз…***
Просыпаюсь и открываю глаза. Часть ночи я провела в раздумьях по поводу возможного извинения. «Вздор», — говорила я себе, — «Шторхи не извиняются». Но что-то легче от этого не спалось! Поэтому приходилось продолжать думать над подарком. Единственной, кому я хоть что-то дарила, была моя ближайшая сестра «Шестьдесят пятая», так что опыта в таких вещах у меня было не много. Карантин также не способствовал всему этому, сильно ограничивая мои возможности. Ладно, успею об этом подумать во время дежурства. Приподняв голову и оглядевшись по сторонам, увидела свою соседку, сидящую на другой кровати и вопросительно смотрящую на меня. — Утро. — Утро. Вот и поговорили. — Что это за рукоятка у тебя под кроватью? Ох, могучий Адмирал, я совсем забыла! Мне нужно отдать её Аре, пока я не попалась вместе с ней. — Меня попросили забрать кое-какие вещи из комнаты с пианино. Знаешь же этих «Ойле», вечно всего пугаются, вот я и смоталась по их просьбе. Сестра бросила на меня недоверчивый взгляд, приподняв бровь, пока я пыталась держать своё лицо максимально серьёзным. Её взгляд ходил по мне и по рукоятке, заставляя меня нервничать. — Ммм… Ясно. Фух... Убедила. «Шестьдесят пятая» вряд ли стала бы выдавать меня Шторх-контролёру, но я не хотела выглядеть в её глазах столь же жалко, сколько и выглядели мои деяния вчера. — Смотрю, в этот раз решила не пользоваться одеялом. Жарковато вокруг, согласна. — Да это... Не особо спалось. Есть новости? — Видела, как одну из реплик «Ойле» понесли в мешке для трупов в морг. Скоро будет процедура сожжения в крематории. Как тебе такие новости? — Плохо. Всё это совсем безрадужно. — Есть и хорошие новости: нам достанется больше рациона. — Это хорошие новости? — Старый план — договорится с кухарками, чтобы грабануть остатки в кастрюле, — всё ещё в силе. — Сестра... — Твоя утренняя минутка юмора, всегда пожалуйста. — Угх... Если честно, вчера выдался крайне непростой вечер для меня, а тут ещё и постоянные вести о пропавших протекторах и исчезающем персонале. Совсем не это я себе представляла, когда отправлялась сюда. — Ну, с другой стороны, во время всей этой эпидемии как раз нужно поддерживать порядок. Так что работа нам обеспечена в полной мере, сестра. В голове снова всплыли те видения: крематорий, в котором сжигают тела, больные реплики, множество деградировавших «Ойле» по моей вине; всё шло почти так же. Почти… — Всё в порядке? У тебя голова болит?.. — Нет, всё в норме. Может, переутомилась. — Жар? Тошнота? Больничный? Списание? Смерть? — Да, да, я поняла тебя. И нет, ничего из этого. — Хе-хе, ну ты смотри, если будут какие-либо симптомы — срочно дуй в лазарет. Не хватало мне, чтобы ещё и тебя «грели» в печи. «Шестьдесят пятая» подошла и похлопала меня по плечу. Действительно, чем бы эта болезнь не являлась, но она одинаково косит налево и направо как гештальтов, так и реплик. Такими темпами не останется ни одного работника, ведь вся станция ушла на карантин, а новых взять неоткуда. Мы оказались отрезанными от остального мира. — Что-то моя сеструля всё мрачнее и мрачнее с каждым циклом. — Просто задумалась над чем-то... — Протектору много мыслить не положено, а то такие, как мы, получатся, хах. Двигайся, всё место заняла тут. Сестра уселась на мою койку, а после вытянула руку вверх и постучала по второму ярусу моей кровати. — Как думаешь, к нам планировали заселить ещё сестричек, или же они просто уже готовые кровати притащили сюда? — Не знаю. Вряд ли бы кто-то добровольно согласился расположиться здесь, учитывая, что наши «покои» даже не являются полноценной комнатой. — Хм, зато нам не привыкать к подобным общежитиям. Обычно мы просто обменивались парой реплик или новостями перед заступлением на дежурство. Сегодня «Шестьдесят пятая» вела себя куда более энергично: вот и сейчас её рука игриво покачивала моё колено, требуя к себе внимания. — Ну что тебе? — Не люблю видеть свою сестру хмурой. Думаю, тебе необходимо сестринское плечо рядом. — Я всегда хмурая. — Врёшь. После того, как комнатушку «Ойле» прикрыли, ты была сама не своя. Пойдём вместе примем душ и позавтракаем, пока у тебя есть время. Я не стала возражать, а лишь пожала плечами. Не так часто нам удавалось провести время вместе, а за последний месяц это случилось лишь единожды. Отказываться от возможности прогуляться с ней по этажам я не стану. Сейчас мне и впрямь стоило развеяться и отвлечься от плохих мыслей. — Только давай без хлестания полотенцем в этот раз. — Что-что? Кажется, что я на секунду оглохла. — ... хех.***
Ополаскивание головы и тела давалось куда легче, чем цикл назад, когда я просто стояла под горячей струёй и почти не двигалась. Какая-то часть меня была рада, что эти «Ойле» проявили инициативу и решили прийти ко мне первыми. Нужно буде--... «Хлоп» — Эй, мы же договаривались об этом! — Шум воды мешал услышать. Я скрутила своё полотенце и приготовилась отомстить сестре за подобную выходку. Ещё в общежитии дома мы баловались подобным. Среди старших по званию это считалось нарушением дисциплины, но так как я не получила должность Шторх-контролёра, я могла себе позволить подурачиться. Сколько раз я или моя сестра получали полотенцем по ягодицам, исчисляется парой-тройкой десятков. Вот и сейчас: я приготовилась нанести удар, несмотря на попытки «Шестьдесят пятой» всегда оставаться повёрнутой ко мне передом. Душевая была достаточной обширной, давая нам пространство для маневрирования. Я зачерпнула ладонью горсть воды, льющейся из шланга, а затем плеснула её в глаза сеструли. — Ух! Так не честно! — Что-что? Вода громко льётся, не слышно! «Хлоп» — Ай! Попала всё-таки! — А то! На каждое действие найдётся противодействие! Наш громкий смех разносился эхом по душевой. Да... Из-за службы и депрессивных новостей совсем забыла о таких приятных мелочах. Когда сестра перестала вытирать глаза и посмотрела на меня, я заметила, что с её окуляром было что-то не так: левый глаз нездорово наклонился книзу и смотрел не в том же самом направлении, что и правый. — У тебя снова беды со зрением. — Сейчас поправлю... «Шестьдесят пятая» подняла веко одной рукой, а другой начала аккуратно приподнимать глаз на прежнее положение. Я уже насмотрелась на подобную сценку ещё на Ротфронте, поэтому дикого отторжения уже не испытывала, так, лишь лёгкую брезгливость. — Тебе нужно обратиться к техническому специалисту. — Да ерунда. Он уже полмесяца паршиво работает. — Полмесяца?! Почему ты мне раньше не сказала? — Я видела свою сестру подавленной, так что расстраивать тебя ещё и этим мне не хотелось. — Ох... Я хлопнула себя по лицу. Сильно. Большую часть последних разговоров с ней я пялилась куда угодно: в пол, в книжку, на дверь к «Ойле», отчего совсем не обращала внимания на её проблему. Родные глаза моей сестры оказались повреждены из-за дурацкого несчастного случая... Во время перебоев с напряжением она посмотрела на мерцающую лампу, что в мгновение лопнула и посекла её лицо. Глаза были наполнены осколками, и сестра просила меня помогать ей ориентироваться в пространстве, пока в округе пламя от загоревшейся проводки пожирало склад. Тогда я и ощутила впервые самый настоящий страх за кого-то. Потеря зрения — это очень неприятная вещь для реплики и совершенно фатальная для гештальтов. «Шестьдесят пятой», как добросовестному протектору, были положены новые глаза взамен старых. Чтобы ей их выдали побыстрее, я приукрасила историю о том, как она получила свои раны: немного спасённых людей, немного спасённой меня... Гештальты могут сколь им угодно говорить, что они превосходят нас, реплик, тем, что их мозги нельзя закоротить электромагнитной бомбой. Пусть так, зато моя сестра вернула себе способность видеть через протезированные глаза. В них всё кажется темнее, отчего моя сестра практически не может читать в тени. Из-за этого же у неё не видно в глазах красного свечения — наши истинные окуляры просто не просвечивают через толстые оболочки искусственных глаз. — Раз мы теперь обе знаем про твои глаза, то ты, наконец, сходишь на техническое обслуживание? — Вряд ли. — «Вряд ли» что? Думаешь, что на «Серпински» нет подходящего оборудования на замену для реплик? — Вряд ли болезнь обошла специалистов стороной. — И всё же обязательно сходи и проверься. В нынешней ситуации нужно смотреть в оба глаза. — Ла-а-адно, если тебя это успокоит. Давай вытирайся, да потопали в столовую. На момент, когда мы заканчивали ополаскиваться, в душевую подошло несколько других протекторов. Была и парочка «Ойле», но мы друг с другом не здоровались. Может, они были из других помещений, а может, просто старались меня игнорировать до наступления следующего цикла. Впечатление своим соседкам вчера я оставила, мягко говоря, не слишком положительное. А вот кого я вообще не заставала в душевой, так это «Ар»: либо техники приходят и моются раньше всех нас, либо они предпочитают, ну я не знаю, просто обтираться тряпкой и продолжать работать. Вдвоём с сестрой мы спустились на этаж ниже, где и рассчитывали наполнить животы утренним рационом. В отличие от гештальтов, репликам не пристало ходить сонными по станции, но персонала было действительно мало, будто ранним утром в моём городке. Пара «Штар» присоединилась к нам в лифте, возвращаясь со своей смены на втором этаже. Одинокая «Ойле» мыла полы недалеко от того места, где находилась лужица из чьего-то оксиданта. Наверняка очередную заболевшую реплику стошнило. Гештальт-медработник, что прибыл на станцию по личному желанию и для заработка, уже закончил с завтраком и ступал по коридору к месту своей работы. Я и «Шестьдесят пятая» дошагали до столовой, пронаблюдав, как из вентиляции в полу высунулась «Ара», после чего поднялась и закрыла за собой решётку. Проскочила пара шуток насчёт того, что у техников атрофировались навыки пользования дверьми, пока мы забирали приготовленные Ойле-кухаркой тарелки с едой. Перед тем, как усесться за стол, мы подёргали рычаги под ним и на стульях, чтобы приподнять их. Такое приходилось делать постоянно, так как отдельные столовые для каждой серии протекторов требовали соответствующих размеров помещений, а подобная мебель здорово экономила пространство и деньги нашей администрации. В общежитии дома мы собрали несколько столов и выставили их в один длинный, не особо думая о том, что неким мелким репликам «Колибри» или гештальтам потребуется пообедать в нашей столовой. — «Ноль первая», глянь, на соседнем столе все стулья подняты до предела. Только за нашим кто-то решил позавтракать. — Я слышала, что на первом этаже какие-то работы намечались. Может быть, хех, нам отдельную столовую заделают? — Вроде как планировали бурильные работы, чтобы выдолбить пространство для ещё двух комнат. Это по словам одной здешней «Ойле», что в офисе документацию заполняла. Как там на самом деле, учитывая нынешнюю эпидемию — я не знаю. — Скорее всего, под склад для документов планировали расширить. — Угу. Усевшись на стулья, мы стали ложкой мешать горячую кашу. Я слышала, что офицерам и старшим по званию раньше добавляли всякие вкусности к ним, но сейчас все находились на одинаковом питании. Белая густая масса была практически безвкусной, но уцелевшие кухарки пытались использовать всё, что у них оставалось в запасе. А в запасе у нас находились тонны самой обычной крупы, которой я успела отведать и на Ротфронте, разве только что там ещё чай или кофе подавали на выбор. Наша Шторх-контролёр ещё и коньяк добавляла к этим напиткам, чтобы взбодрить себя перед новым циклом. — «Ноль первая», тебе чай сделать? — Будь любезна. Если не будет, тогда просто стакан воды. — У нас проблемы с заваркой? — Вроде как весь чай решили отдать личному эскорту Командующей, чтобы поддерживать их эмоциональное состояние. Буду приятно удивлена, если ошиблась. Сестра поднялась со стола и направилась к шкафам, чтобы достать из них кружки. В столовую стал понемногу подтягиваться народ, подарив мне вид на необычную пару: Штар и Ойле прошагали вперёд и уселись вместе за один столик, будто старые подруги. У гражданского персонала была отдельная столовая, так что я была удивлена тому, что её допустили сюда. Через минуту ко мне вернулась «Шестьдесят пятая», держащая в руках две кружки, из которых исходил пар. — Сахар ещё был, а заварки осталось мало, как ты и сказала. — Буду брать, что дают. Спасибо. С горячим напитком каша глоталась быстрее. Мой взгляд вновь ушёл на соседний столик, после чего я направила ложку на сидящую напротив меня сестру. — Глянь-ка на эту пару. Скоро сюда все гражданские реплики ходить будут, ужас. — Ммм? О! А Ойле за столиком здесь я ещё не видела. — Аналогично. У них есть своя столовая, а её Штар сюда притащила. — Быть может, у них романтическая трапеза? — Чего? — Ты ведь тоже слышала разговоры по радио насчёт одной пары, что выбиралась на поверхность? — Да? Думаешь, что это они? Я ещё раз взглянула на этих двоих улыбающихся реплик. Очень странная парочка, что для станции, что для какого-либо другого места. Искренне надеюсь, что «Шестьдесят пятая» просто травит шутки, смеясь надо мной. Потому что иначе мне будет совсем не до смеха. — Я не думаю. Я завидую. — Ты что, совсем рехнулась? Надо ли мне объяснять, сколько устоев и правил они нарушили? Я чувствовала внутри себя зарождающийся праведный гнев и немного смущение, ведь правила и мне пришлось нарушать, но сейчас во мне говорил протектор. Сестру же мой ответ нисколько не смутил, и она продолжила есть, как ни в чём не бывало. — Наша с тобой любовь к книгам — это тот период жизни, что мы посвящаем себе, а не службе, так? — Так. — Что, если эта «Штар» решила посвятить небольшой кусочек своей жизни другой реплике? — Пффт... Чт... А?.. — Просто предположи. Мы ведь не знаем всех их истории. — По мне — так всё на лицо. — Можешь уточнить у ближайшей «Колибри», которой будет не лень прочитать их мысли, если найдёшь такую. Я проглотила несколько оставшихся аргументов, что с трудом складывались в слова. Шуметь в столовой считалось дурным тоном, так что я решила продолжить слушать сестру. — Ладно, допустим, предположим. Что дальше? Это ведь ужасное нарушение, и я сейчас не только про подъём на поверхность во время карантина. — Скажу тебе честно, сестра, но обстановка на станции не внушает мне доверия, сомневаюсь, что завтра всё резко станет лучше. Если бы это был мой последний цикл, то я бы решила провести его так, как хотелось мне. — Вздор. Мы с тобой были созданы для того, чтобы оставаться протекторами до конца. — Но у нас с тобой есть эмоции, есть разум. Мы не просто машины, которые выполняют команды. Или хочешь сказать, что эмоции — это недоработка инженеров? — Я... не знаю. Сестра закончила есть и откинулась на спинку стула, смотря то на меня, то на двух подозрительных реплик недалеко от нас. Допив содержимое кружки, она подставила кулак под голову и задумчиво произнесла: — Знаешь, что отличает воина от убийцы? Первый не лишён способности создавать, дарить жизнь, а второй умеет только отнимать её, держа в руках самодельный нож или свежий автомат прямиком с завода. — Это из твоей книги? — Верно. Эдвард Блюхер, «Как мы сожгли Винету». Перед тем, как мы полетели сюда, я узнала, что её запретили. — ... гмх. — Я не стала сжигать свою копию, а просто тихонько обменяла на несколько рацион-марок. Так что твоя сестрица та ещё нарушительница. Зря мне давали доступ к книгам. Она, конечно, шутила. Страсть к книгам текла в наших сосудах, а «Шестьдесят пятая» прочла их столько, что... была чуть более активной, чем остальные сестринские реплики. В основном ей нравились всякие героические истории, отчего я тоже понахваталась от неё подобного рода литературы. До конца не уверена, насколько сильно это повлияло на меня. — В любом случае, это просто мысли вслух. Не думай об этом так сильно, «Ноль первая». Штар могла позвать с собой Ойле, потому что сейчас практически везде небезопасно на станции. — ... — Кстати об «Ойле», как там наши соседки? Я могу пойти и поговорить с ними, если они опять докучали тебе. — Вчера я чуть было не совершила одну очень большую глупость. — О! Рада, что остановилась вовремя. — Ага... Рассказывать ей причину, почему я не нанесла удар по магнитофону, я не могу. Я доверяю ей, но кормить её бредом из своей головы уже слишком. Пожалуй... выскажу ей происходящее со мной, если это повторится вновь. — Так вы уже помирились? — Вроде того. — Неплохо, неплохо. Глядишь, ты себе новых подруг заведёшь. — Мне и тебя хватает, спасибо. — Я тебе уже много раз говорила, что такой, как ты, следует расширять круг знакомств. С тобой интересно общаться вне службы, и были бы остальные сёстры такие же заботливые, как ты, то мир бы стал чуточку лучше. «Шестьдесят пятая» подставила кулак к губам, а затем сделала воздушный поцелуй куда-то в сторону. Для меня было загадкой, почему она считала меня интереснее других. У нас были общие интересы, вроде книг или ненависти к нарушителям, но у многих точно такие же предпочтения. А забота? Я просто делала то, что считала важным лично для себя. Добродетельностью я тоже не могла похвастаться, особенного после вчерашнего размахивания ножом перед заплаканной «Ойле»... — Чем же я выделяюсь среди остальных? Только не говори мне, что тебе нравится обсуждать со мной то, как храпят реплики. — Хмх, нет. Если убрать схожие интересы в сторону, как я сейчас убираю эту тарелку, то окажется, что передо мной сидит сестра, что ради искалеченной реплики бегала по офисам и кабинетам, врунькая всем, что это я спасла тебя из под пожара, а не наоборот. — Это была не ложь, а просто приукрашивание истории... — Да ну? Ты ведь могла спокойно получить другую напарницу в дежурство, а не нянчиться со мной, как с маленьким гештальтиком. Задам тебе встречный вопрос: что ты во мне такого увидела, что лгала об инциденте всем, кому можно? А ведь протектору врать не положено, ай-ай-ай, «Ноль первая». Нарушение какой директивы это будет, третьей или пятой? Внутри себя я ощутила лёгкую обиду на свою сестру. То, что мне пришлось носиться из больницы в кабинеты протектора, заполнять бланки и формуляры, отчёты о произошедшем, а также выходить на увеличенные смены, чтобы место моей подруги никто не занял, сейчас расценивалось как нечто совсем не имеющее значения. — Хватит уже сидеть. Пора идти. Собрав свою посуду и положив её рядом с мойкой, я вышла в коридор, чтобы дождаться там сестру. Шагала я медленно, чтобы она успела нагнать меня, но когда мы вновь стали идти нога в ногу, я ускорила темп ходьбы до обычного. — Эй, сестра, ты расстроилась из-за моих слов? — Нет... Немного... Да. — Не хотела никак тебя оскорблять или задевать за живое. Просто объясни мне, чем я заслужила твою заботу? — Что за идиотский вопрос? — Так дай мне не менее идиотский ответ. — Хорошо. Ты. Моя. Сестра. Всё. — Я понимаю. Но почему ты так ценишь меня, что не хочешь общаться с остальными? Остановившись в проходе, я сжала кулак и шумно выдохнула. Не хотелось поднимать вой, но «Шестьдесят пятая» серьёзно испытывала моё терпение. — Мне не нужен никто другой, ведь я с тобой отлично проводила время. Кто меня будет так же понимать, как ты? — Никто, если ты зациклишься лишь на мне. Оглянись вокруг. Я помню, как у тебя дрожал голос, когда ты выносила одну ослепшую реплику к выходу. Когда меня не станет, я хочу, чтобы хоть кто-то мог поддержать мою сестрицу, чтобы она не замкнулась в себе. Ну? Что скажешь? Ничего отвечать ей не хотелось. Облокотившись плечом о стену, я приложила голову к холодному металлу. По всей станции мрут реплики и люди. Если инфекция доберётся до меня, то я буду очень раздосадованной. Но если она поразит мою сестру... — Грхм... «Шестьдесят пятая» скрестила руки на груди, а после огорчённо приподняла брови. Подойдя ко мне ближе, она приобняла меня, закинув одну руку на плечо. В последний раз она меня так успокаивала, когда вся эта ситуация с глазами и происходила. И вот, в третий раз... — Не расстраивайся ты так. Смотри: кажется, к твоей спине прилип мой оптимизм. Сейчас я сдёрну его и налеплю на себя. — Сделаешь что? — «Ноль первая», слушай... Тебя случайно не звали к себе наши соседки? — Звали. — Отлично! Я не говорю, что ты прямо обязана с ними сдружиться, но присмотрись к ним поближе. Раз уж нам довелось проводить столько времени вместе, то должно же быть что-то подходящее для обсуждения. А как всё закончится, то мы с тобой, ты и я, не станем продлевать контракт, а просто улетим на Ротфронт. Полёт «корабля» сопровождался движением ладони в воздухе. Мой первоначальный энтузиазм насчёт работы в столь отдалённом объекте, да ещё и рядом с Командующей, был столь высок, с каким же грохотом он и рухнул, когда все стали досрочно списываться в крематории. Но моя сестра продолжала подбадривать меня, чего не смог сделать завтрак: — Думаю, что за всю эту долгую командировку нам начислят столько рацион-марок, что их хватит до полёта на Винету. А там мы уже сможем посетить и могилу твоего любимого Адмирала, про которого ты мне все уши прожужжала. — Хотелось бы... — Я же поэтому тебя просила найти себе ещё подружек, чтобы ты и им мозги выносила, а не только мне. — Хех. Под ободряющие смешки и продолжившиеся шутки сестры мы вернулись в лобби лифта, где моющая пол «Ойле» внезапно стала оседать на пол, опираясь на швабру, а затем кашлять. «Шестьдесят пятая» ринулась к ней первой, а затем подхватила на руки. — Милая Ойле, если ты упадёшь на пол, то старайся держаться подальше от швабры, чтобы тебя за тряпку не приняли. — Простите... Кха-кха-кха!.. — У-у-у, тц-тц-тц... Так дело не пойдёт. Я сопровожу тебя до терапевтического этажа. — Всё в порядке... — От ноля до двух, насколько всё в порядке по десятибалльной шкале? — Ха-ха... Вместе с Ойле на руках моя сестрица зашла в лифт, а я прошагала за ней следом. Данной гражданской реплике было совсем дурно, чего она старалась не показывать, прикрывая рот рукой и издавая тихий кашель. Я вжалась в стенку, чтобы нам было удобнее ехать, а затем поддела сестру локтем. — Юморишь, когда гражданской плохо? — Ситуация сущий кошмар, а так хоть она кашлем будет выдавать «хи-хи-ха-ха». Ну что, Ойле, сможешь накашлять нам гимн Евсана? — Кха-кха!.. Чего-аха-ха! — Вот такой настрой мне нравится. Давай, думай пока над нотами, до лазарета ещё есть немного времени. — Сестрица, тебя бы на плакат какой-нибудь разместить с этой репликой на руках. — Революционерка упаси, представь какую речь я бы выдала... «Дорогие сестринские реплики, вам не стоит плохо отзываться об лампах накаливания. Они это запомнят и потом нападут в самый неожиданный момент!» — Ха-ха-ха! Лифт подъехал к третьему этажу, и сестра понесла заболевшую Ойле в приёмный покой. Она часто помогала местным на Ротфронте, вплоть до того, что даже поднимала пьянчуг с сугробов, чтобы те не получили обморожение. Я сначала просила её не тратить время на тех, кто мог разобраться в своих проблемах сам, но у неё было иное мнение на этот счёт...***
Ротфронт, тремя годами раннее Мы с сестрой прогуливались рядом с детской площадкой. Один из сорванцов боролся в снегу с другим маленьким гештальтом за право владения игрушкой. Вырвав её из рук, он побежал в нашу сторону, после чего «Шестьдесят пятая» загородила ему путь. — Отдай ему игрушку. Не то получишь по шапке. Сестра расставила руки в бок, делая вид, что сердится. Мальчик плюхнулся в сугроб и пополз от нас на четвереньках. Его мама заметила это и ринулась к нам. Добравшись до своего сына, женщина смотрела на нас глазами полного отчаяния, помогая ему подняться. — Мой сын просто игрался. Он такой славный малый... — Он украл игрушку у ребёнка. — Это они с братом не поделили солдатика. Можно я заберу его?.. Мы сейчас же уйдёт с площадки, чтобы не мешать остальным детям...! Я стояла рядом с сестрой и чувствовала, как она сердится. Я не понимала почему. Какое нам дело до этих гештальтов? Но сестра крикнула в спину уходящей матери, чтобы та оставила детей играться на площадке. — Пусть резвятся! Просто недопонимание вышло между нами! Женщина не остановилась, а подобрала второго мальчика, после чего троица скрылась в подъезде одного из домов. На нас стали внимательно смотреть и остальные родители, что медленно начали подходить к своим детям. — Ушли и ушли. Смотри, а ведь нас боятся, хе-хе. — Именно. Я посмотрела на «Шестьдесят пятую», но той было абсолютно не до смеха. Дёрнув меня за руку, она указала в сторону выхода к проезжей части. — Уходим. Нам тут не рады. — Может, намекнём этим гештальтам, что тебе не понравилось их поведение? — Это совсем не то, чего я хочу. Когда мы добрались до общежития, сестра все ещё пребывала в неком подавленном состоянии пополам с гневом, что являлось для меня загадкой. Как обычно, она уселась за стол и продолжила читать свою книгу. Звук громкого захлопывания книги я уже не могла игнорировать. — Что стряслось с тобой на площадке? — Нас боятся. — Правильно делают. Авторитет необходимо поддерживать. — Авторитет чудовищ? — В смысле, чудовищ? — В книгах про героев-гештальтов нас, реплик-протекторов, часто изображают как верных слуг нации, блюстящих закон и читающих нравоучения. И всё. Ничего больше. Просто как фонарные столбы стоим и держим в руках оружие. А я знаю, что мы способны на большее! Взгляни на этих книжных героев, сестра: все как на подбор — честные, умные, помогают другим, а те помогают им в ответ. Неужели мы не можем быть такими же? В книгах нас боятся лишь преступники и нарушители, но в реальности от нас шарахаются практически все. — ... Нас ведь и должны бояться. — Только те, кто этого заслуживает. «Ноль первая», я просто хочу поговорить с кем-то, чтобы он не трясся и не потел, будто от следующих слов зависит его жизнь. Я почесала затылок, но ничего не ответила. Где страх, там и уважение, и одно не может без другого. Я так считаю. Но я также вижу, что моей сестре требуется поддержка. Когда начал подступать вечер, я предложила ей выйти на ещё одну прогулку. Небольшой патруль для нас двоих в спальном районе жилого сектора. Снег шёл и осыпал наши головы крупными снежинками, отчего я пару раз пожалела, что не взяла шапку. Пока сестра просто шла и мило болтала со мной, я не переставала осматриваться по сторонам, чтобы выявить возможное место «подвига». Но люди расходились по подъездам или куда подальше. Едва мы проходили мимо, как позади вновь оживала улица. Всё это смущало меня. Час блужданий не дал никаких результатов, так что мы проследовали обратно в общежитие. И тут я схватилась за протянутую мне соломинку: дитя стояло напротив фонарного столба, на вершине которого громко мяукал кот. — Псс, сестрица. Смотри. Твой шанс проявить себя. — Снятием кота с фонаря? — Ты хотела помогать гештальтам, вот возможность. — Хмм... «Шестьдесят пятая» направилась к девушке, что окрикивала некого «Румпеля». Они вдвоём поговорили, после чего начался процесс спускания кота к земле. Я стояла в стороне, скрестив руки на груди и довольно хмыкая над тем, как сестра пыталась снежком сбить пушистого. Попытки были безуспешными, что ещё сильнее раззадорило мою подругу. Запрыгивать на столб она не стала, а вместо этого указала на меня пальцем. — Я призываю сестру исполнить её долг протектора! — А я тут причём? — Нужно и твоё участие в этом нелёгком деле. Ладно. Сама решилась на эту прогулку, значит и сама подписалась на это. Подойдя к сестре, я спросила, в чём заключался её новый план. После этого я согнулась, как и этот столб, чтобы моя сеструля могла запрыгнуть мне на спину. — Угх. — Вдвоём мы точно его снимем. Когда на моей спине разместилась дылда моего размера, я стала медленно подниматься в росте. Такие две громадины, на фоне большинства реплик и гештальтов, как мы, смогли без особого труда достичь лампы фонаря на столбе, а также и кота, сидящего на нём. Пушистый пошипел немного, но быстро оказался в цепких руках сестры. — Есть контакт. — Мне тебя ещё снять нужно с себя... Потребовалось немного времени и кряхтения, но сестра оказалась ногами на земле, а кот в руках девочки. Она закутала его в свою куртку, а после ответила: — Спасибо вам, фрау протекторы! Ребёнок поскакал домой, а я смотрела на свою сестру, потирая спину. «Шестьдесят пятая» глупо лыбилась. Ну, хоть ей это принесло удовольствие. — Надеюсь, в твоих книгах тоже спасали котов. Знала бы, что придётся раскорячиться, то прошла бы мимо. — Спасибо, сестра. Не думала, что ты захочешь занять меня таким делом. — Всего лишь глупость, а не дело. Пойдём обратно в общежитие. — Сотня таких глупостей ведут к подвигу. С того момента «Шестьдесят пятая» стала чаще проявлять инициативу, выручая гештальтов из мелких передряг. Я старалась оставаться в стороне от этого, но приходила на помощь, если сестре требовалась моя поддержка. Однажды я неосознанно подала руку упавшему гештальту, на что сестра сказала: «Близок день, когда и к тебе потянутся другие».***
«Станция "С-23 Серпински"» Настоящее время «Шестьдесят пятая» вышла из лифта, неся больную Ойле к врачам. Давненько я так хорошо не общалась с сестрой. Чёрт, мне следует посплетничать с ней ещё и на следующий цикл. Болтовня мешает долгу, но без эмоциональной разгрузки стухнет даже реплика. Перед расставанием она пожелала мне удачной смены, пока я нажимала на кнопку с цифрой «шесть», ведь мне следовало вернуться в свою комнату и поскорее вернуть рукоятку от злополучной комнаты с пианино. Выйдя на своей остановке, с красным предметом в руках я быстрым шагом побрела в оружейную. Раньше у меня была невероятно спокойная работа, что и остаётся такой же относительно других мест. Тут я чувствовала небольшой конфликт насчёт того, что меня не назначили в патрули из-за небольшого опыта работы с нарушителями дома. Зато сейчас не отправят в шахты из-за этого, я надеюсь. По пути на место дежурства услышала разговор группы реагирования, состоящей из трёх «Штар»: одного офицера и двух её подчиненных. Обычно в такую группу может входить до восьми реплик данной серии, но у нас вообще все подразделения на станции являются недоукомплектованными. — Мне кажется, что скоро контроль над объектом будет совсем потерян. — К4226, успокойся, пока что приказы остаются теми же. Верно, офицер? — Всё так, К4237, нам дают задачу — мы её выполняем. А задача у нас одна — охранять станцию от нарушителей… и «простынок»… Офицерский модуль K4111 упомянула о белых простынях, как о неких врагах. Из тех вестей, что бросали меня в тихий ужас, я уяснила, что «простынками» они называли деградировавших реплик, что были застрелены и накрыты пелёнкой. А затем застрелены ещё раз... Чертовщина после падения Командующей достигла такого уровня, что «Серпински» стали заполнять бывшие реплики, а всем командам протекторов резко накинулось работы. — Главное, помните, что раз на нас ложится такая тяжёлая ноша, значит, что другие просто не справляются. — Или же мы просто лучше них! — Хе-хе. — Скажу честно, дамы, будь здесь иная работа где-нибудь в стороне, то я бы незамедлительно взяла вас с собой туда. — Благодарим, фрау офицер. Когда я почти дошла до них и поровнялась с ними, K4111 подняла на меня взгляд и кивнула: — Что ж, пора пройтись по этажам. «Шторх» — С3901, желаю вам спокойной службы. — И вам того же. Расходясь с ними в стороны, я слышала, как одна из подчинённых слегка сердито произнесла: «Спокойной службы тут больше не осталось».***
По пути на рабочее место пришлось несколько раз соврать о том, для чего я несла рукоятку. Но когда я добралась до места службы, то повесила её на пояс, а сама приложилась плотно спиной к стенке. Раньше оружейную на втором этаже сторожило несколько реплик, а сейчас лишь я да сестринская реплика, с которой я практически не разговариваю, лишь перекидываясь парой слов при встрече и сдаче-принятии дежурства. На седьмом этаже находится главная оружейная, где половину охраны не отправили в шахты, а оставили присматривать за наиболее опасным вооружением. Пока я ждала «Ару» и думала о подарке «Ойле», решила вновь вернуться к единственному здесь времяпрепровождению. Конечно, книги бы никто не позволил мне сюда таскать, а нового пополнения снаряжения в ближайшее время не предвидится. Немного покрутив своё радио, вышла на частоту 75 кГц: — ... Какая-то дурная «Ойле» всё время крутится и что-то напевает себе под нос. Так весь юмор в том, что когда «Семьдесят пятая» попыталась на неё наорать, другая «Ойле» моментально встала у неё на пути. — У-у-у, как страшно. Что потом? — Ну, та, что встала перед нашей сестрой, как «Семьдесят вторая» выразилась, была «гораздо более дисциплинированной, чем все эти остальные пустоголовые». Она ей даже угрожать начала в какой-то степени. — Да ну, как? — Сказала, что на неё набросятся толпой, и она ничего не сможет сделать. Но бить при этом не будут. — ... И что же они придумали в таком случае? Заобнимают нас до смерти? — Ха-ха-ха! Были же какие-то насекомые на Винете, которые атаковали схожим образом... Наверное, «комары».***
Находясь в смежном коридоре между оружейной и допросной, я стояла и лениво ожидала окончания цикла. Такие моменты, когда вокруг меня ничего не происходило, казались сущим благом на фоне остальных вестей. Иногда создавалось ощущение, будто снаружи текла совершенно обычная жизнь, как и месяцы назад, когда в коридорах ходили и многочисленные гештальты, и реплики, а протекторы обсуждали, у кого лучший счёт на стрельбище. Я вернулась в оружейную и взглянула на настенные часы... Прошло четыре часа с момента заступления на дежурство. Все эти четыре часа я не выходила наружу, а несла свой караул здесь, либо же в очередной раз осматривала оставшийся инвентарь, амуницию и вооружение: запасов ещё хватало, но через месяц... да даже через пару недель интенсивных боёв мы окажемся с фигой вместо патронов. Вернувшись в смежный коридор, я стала слышать приближающиеся шаги к моей двери. Раздались два стука, после чего я открыла дверь. Передо мной стояла техник, решившая добраться до меня через обычную дверь, а не через вентиляцию в полу. На вид она была гораздо чище и бодрее, чем цикл назад. Слегка рада, что она нашла минутку для отдыха и приведения себя в порядок. — Ара. — Здравствуйте. Рукоятка? — При мне. Отцепив её от пояса и протянув технику, я наконец избавилась от одной большой улики, свидетельствующей о моём вчерашнем нарушении. Техник кивнула мне и уже разворачивалась, чтобы пойти по своим делам, как меня моментально осенило спросить её: — Что нравится репликам «Ойле»? «Ара» снова оказалась в ступоре от моего вопроса, и ей потребовалось некоторое время на раздумье. — Танцы. Им нравится танцевать. А зачем вам это? — Думаю, что им подарить. Ара повернула голову и осмотрела меня с ног до головы. Кажется, ей пришла та же идея, что и мне. Но мои габариты очень смутили её. Зря, я очень проворная. — А вы умеете танцевать? Об этом я не думала. Что там вообще требуется, кроме как ходить из стороны в сторону? По крайней мере, так я представляю себе танцы и то, как этим занимаются гештальты. Может, лишь проблема с разницей в росте, но я согнусь, а в крайнем случае отправлюсь в библиотеку, да поищу книжек каких-нибудь про держание за руки и хождение по кругу. — Я научусь. Это нетрудно. Её взгляд приобретал все больше сомнений. Мне это не нравится. Что может быть такого в перебирании ногами, чего бы не смогла сделать «Шторх»? Если «Ойле» это могут, то и я смогу. — Эм... Я могу идти? — Да, благодарю за помощь. Перед тем как уйти, Ара ещё раз окинула меня взглядом и покачала головой. Зря сомневается, решительным все испытания подвластны.***
Прошла ещё пара часов. Ожидание того, что скоро закончится рабочий цикл, теперь отдавалось неким предвкушением по поводу завтрашнего вечера. Наверное, мне потребуется больше времени на поиски подходящих книг, чем на попытки обучения танцам. Мои размышления прервал звук шагов снаружи за дверью, отчего я встала по стойке смирно. Ко мне уже заходили сегодня за батареями к электрошокерам, так что я направилась к двери, чтобы открыть её в случае запроса. «Тук-тук-тук» ... Так. Обычно ко мне не стучатся короткой мелодией. Разве что это могли быть... Открыв дверь, вижу перед собой одну из «Ойле», серийный номер которой я распознала как S2919. На лице улыбка, на голове рабочая шапочка, а в руках у неё целлофановый пакет с неизвестным содержимым. — Здравствуйте! Мы тут думали, где же вы работаете, отчего спрашивали у протекторов ваш серийный номер, чтобы... — Стой-стой, вы хотели узнать моё место службы? — Только ради того, чтобы отдать вам немного рациона в качестве предварительного извинения! — Предварительного извинения? — Именно! Нужно создать положительную основу для нормализации наших отношений! — И что же в пакете? — Пара сладких булочек с корицей, что мы смогли выпросить у поварихи на нашем этаже... Считайте, что это, возможно, последние на всей станции! — Ох... Даже так... Раскрыв пакет и не увидев там никакой бомбы, я позволила себе опустить голову и хорошенько осмотреться. Внутри находился крупный свёрсток в фольге, отодвинув край которого, я и увидела эти самые булочки. Этим они решили меня так задобрить? Хм... Вроде вкусно пахнет. — Ну... Вам нравится? — Я ещё даже не пробовала их. — Они вполне съедобные на вкус. Даже вкусные. Наши знакомые с кухни готовили такие для нас и для служащих гештальтов. По секрету, я думаю, что даже наша Командующая пробовала их! — Так вот что отправило её в кому? — Чт-!... Нет, конечно же! — Да я шучу. Усмехнувшись с реакции перепуганной Ойле, я одобрительно забираю пакет к себе. Служба у меня в последний месяц была такая, что никакого обеда не предназначалось, поэтому я брала столько порций рациона за завтраком, сколько могла заставить себя съесть. Но вот эти булочки... выглядели очень заманчивыми. — Благодарю. Передайте мою благодарность поварихе. — Передадим! Что ж, я побежала дальше к себе. Следующим циклом будет извинение! — Я тоже приду с сюрпризом. — Точно? Тогда мне не терпится встретиться. Ещё увидимся! Ойле развернулась и быстрым шагом направилась прочь. Я дождалась, когда дверь закроется на автоматике, а после повесила электродубинку на пояс. Достав одну булочку из пакета и покрутив её в руках, я сделала пробный укус. Хм... неплохо. Доесть мне не дали. За дверью тут же стал раздаваться громкий топот тяжёлых ступней протекторов, направлявшихся ко мне в оружейную за снаряжением. Чёрт, а я тут как дура стою и ем посреди рабочего цикла! Убрав пакет за ногу и быстро спрятав остаток булочки за щёку, не имея даже времени толком разжевать её и проглотить, я выровняла спину и встала в позу часового. Внутрь вошла троица, состоявшая из двух «Штар» и одной сестринской реплики «Шторх», которых я сопроводила к оружейным шкафам за дробовиками «EIN-12» и патронам к ним. У всех были напряжённые лица, так что я тоже состроила серьёзную рожу. Сестринская реплика развернула голову в мою сторону и кратко объяснила ситуацию: — В медицинском крыле в восточном коридоре требуется немедленное вмешательство протекторов. На складе спряталось несколько деградировавших. Попробуем управиться быстро. Я не возражала. Если быть откровенной, то я бы дала разрешение протекторам забирать часть арсенала с собой в личные покои для дополнительной безопасности. А то мало ли кому захочется подкрасться во сне. Группа протекторов тем временем разложила всё необходимое в свои карманы и подсумки и приготовилась выдвигаться. Сестринская реплика, уже стоявшая у выхода, кинула последнюю фразу. — Взяли в этот раз чуть больше запасных патронов, чем обычно. Понятно. — Пхняхно. Вот чёрт! Зачем я ответила, не прожевав! Быстро работаю зубами и стараюсь пропихнуть в горло комок с едой, пока сестра оборачивается и вопросительно смотрит на меня. — Что-то сказала? Просто я не разобрала речь. — Кхрм-хрм! Говорю, что понятно. Просто первый раз сказала слишком тихо. — Ясно. Мы скоро вернёмся. Моя сестра и пара «Штар» побежали к лифту на второй этаж, пока я прикладывала голову к стене под звук отдаляющихся шагов. Чуть не попалась... Перед тем как добраться до остатков еды, я отмечаю время и расписываюсь в журнале насчёт получения и сдачи снаряжения. «11:07 ll протектор К4145⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll взято ll батареи к электр.шокер., 3 шт.» «14:16 ll протекторы К4234, К4235, С3920 ll взято ll«EIN-12» 2 шт., 32 патрона» В конце того месяца я была обязана сдать отчёт если не Командующей, то администратору, а тот должен был переслать данную весть старшим местных подразделений. Он развернул меня с журналом на выход из кабинета, сказав, что «в данную минуту это не имеет значения. Продолжай заполнять журнал». И я продолжила, не имея альтернативы.***
— «Пятьдесят вторая», ты слышала? — Ммм? Что? — «Ойле»-техник. — Чего? — На станции настолько всё плачевно, что к местным «Арам» наведалась «Ойле», которую они пытаются обучить ремонту и техобслуживанию. — Ха-ха! Ты серьёзно? Что эта мелкая может там починить? Набор косметички? — Хе-хе-хе... А я вполне серьёзно! Была на техническом этаже, так она там с набором инструментов шастала, словно вся такая важная из себя. Её ещё какая-то «Ара» чуть ли не за руку водила. — А под полом она уже умеет ползать? — Ха-ха-ха! Радио заполняло тишину, которая перебивалась заходившими за снаряжением протекторами. В шесть вечера я отправилась в столовую, чтобы поужинать. Внутри, помимо меня, были гештальты, которых становилось с каждым циклом меньше и меньше. Мы, не разговаривая, скребли ложками дно чашек, питаясь супом, чтобы затем вернуться в покои или на свои рабочие места. После этого мне оставалось ещё двенадцать часов провести на посту. Может, скучно, но зато безопасно. Иногда меня «проведывали» малочисленные ночные патрули. Когда они забирали или сдавали оружие, мы начинали трепаться о всяком. Например, что некоторые из заболевших реплик разбредаются по отдалённым помещениям, откуда их приходится выкуривать. Нужно было обследовать каждый этаж, так что из потрёпанных подразделений стали собирать тройки реплик-протекторов, что отправлялись на столь опасные задания. Вид некоторых из них говорил о хорошей драке, а «К4234» ещё и досталось по левому глазу. Надеюсь, что она быстро вернётся в строй. Всё сданное мне оружие я проверяла на целостность, а полупустые обоймы опустошала вручную, чтобы вернуть боеприпасы на место. Это также помогало коротать время, пока я находилась здесь. «16:48 ll протекторы К4234, К4235, С3920 ll возвращ. ll«EIN-12» 2 шт., 10 патр.» «17:55 ll протекторы K4111, К4226, К4237 ll⠀ взято ⠀⠀ll «Драхе» 3 шт., 90 патр.» «19:46 ll протектор К4121⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll⠀ взято ⠀⠀ll патр. к «Айнхорн» 12 шт.» «21:21 ll протекторы K4111, К4226, К4237 ll возвращ. ll «Драхе» 3 шт., 30 патр.» «23:36 ll техник H1139⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll⠀ взято ⠀⠀ll разряж. батареи к шокер., 12 шт.» «00:00 ll протекторы К4133, К4208, С3931 ll⠀ взято ⠀⠀ll 3 бат. к шокер., патр. к «Айнхорн» 18 шт.» «01:55 ll протекторы К4133, К4208, С3931 ll возвращ. ll 3 разряж бат. к шокер., патр. 7 шт.» «02:24 ll техник H1139⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll возвращ. ll заряж. батареи к шокер., 12 шт.» «02:25 ll техник H1139⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll⠀ взято ⠀⠀ll разряж. батареи к шокер., 3 шт.» «03:38 ll протектор К4126⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll возвращ. ll 2 поврежд. электродуб.» «04:01 ll техник H1150⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll⠀ взято ⠀⠀ll слом. электродуб., 2 шт.» «05:48 ll техник H1139⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ll возвращ. ll заряж. батареи к шокер., 3 шт., восст. электродуб. 2 шт.» Получая разряженные батареи к электродубинкам или же, если находилась на них поломка, я, используя телефонную линию с техническим этажом, связывалась с постом техников, чтобы они забирали необходимое снаряжение, восстанавливали его, а затем возвращали обратно на стеллажи. Да, бывает и такое, что «Штары» умудрялись размахивать руками настолько сильно, что электродубинка деформировалась или теряла контакт с батареей. Хоть я и могла бодрствовать достаточно длительное время, но желание восстановить энергию всё же порой отзывалось во мне. В такие моменты я облокачивалась одной ногой о стену и закрывала глаза. Долго «дремать» у меня не выходило, ведь нога в какой-то момент начинала скользить, так что я ставила другую ногу. И так, чередуя их, я и дремала и не давала себе заснуть по-настоящему. Наказание — падение на пол. В очередной раз вернувшись в оружейную и подняв взгляд на часы, я увидела: «06:02». В конце концов, моё дежурство подошло к концу. Убрав электродубинку и сняв кобуру с пистолетом, я отмечаюсь в журнале, что сдала пост, а затем бреду к себе в покои отсыпаться. Душ и завтрак оставлю на потом. После пробуждения приступлю к поиску материалов для изучения и тренировок «танцев» на основе сделанного анализа.***
Утро и цикл, который я по-настоящему ждала, чтобы он наступил. Поднявшись с кровати и пообщавшись с моей сестрой, мы вместе приняли душ, позавтракали, обсудили то, как у кого прошёл цикл и сколько на этот раз умерло, а после я выждала немного, почитывая свою книгу, прежде чем отправиться в библиотеку, на пару этажей ниже моего. Раньше это книжное место было населено разными мелкими «Колибри», что там нужно было ступать осторожно, дабы не растоптать их. Кроме них, из читающих реплик выделялись мои не слишком многочисленные сёстры, а также «Ойле», заваливавшиеся толпой и ищущие всякие дурацкие романтические книжки. «Штары» и «Ары» тут практически не появлялись, предпочитая другие хобби чтению, в которые я не вникала. Пройдя внутрь, я увидела сидящую в углу комнаты одинокую Колибри, что, казалось... плакала? А, нет... она просто осматривала нижний ряд. Решив, что с ней всё в порядке, я начала осматривать полки вокруг себя, пытаясь найти необходимое мне «руководство». Та-а-а-к, в библиотеке, ожидаемо, книг, посвящённых танцам, не оказалось. Однако я не унывала, так как в книжках по истории были изображения танцующих пар на балу. Поискать подобную много времени не заняло — для этого была выделена целая секция на полке, но мне нужна была именно про историю общества, а не про военные манёвры или геологию. «Das Erbe der Nation» — не то; «Entwicklung der Gesellschaft» — много информации, которая мне, в данный момент, не нужна; «Die Blütezeit der Nation, Band I» — книга, охватывающая ранний период нашей страны, может, здесь мне повезёт. Есть контакт. Немного пролистав вперёд, я наткнулась на изображения танцующих пар столетней давности: множество мужских партнёров, держащих за талию женщин-гештальтов. На другой странице они кланялись, видимо, после окончания танца. Костюмы у этих людей были… старомодными. Никакой военной формы, никаких строгих партийных наборов одежды... Сейчас во всём этом наверняка уже никто бы не стал расхаживать. По крайней мере я никого не наблюдала за свою жизнь в таком обличии, но, быть может, я просто не там искала. Забираю книгу и иду детально изучать. — Ты что, серьёзно? — ???! Опять эта «Колибри». Я не заметила, как она подошла вплотную к моей ноге и положила руку на неё. Что ей нужно? — Мне нужна книга с самой верхней полки, тебе будет проще достать её. Вылезь из моей головы, мелкая. — У вас. Есть. Стремянка. — А у тебя длинные ноги. Продолжать? — Ещё предложи склонить перед тобой колено, чтобы ты могла на меня залезть. — Отличное предложение, но если будешь со мной повежливее, может, никому и не скажу, чем ты увлекаешься. Уу-уу-ух, я чувствую, как на меня накатывают волны смущения. Это же смущение, да? А мелкая смотрела на меня так, будто пыталась выдавить улыбку. Что до её книги, то она оказалась на самом верху полки шкафа, а не на стеллаже. Кто её так по-хамски положил? — Её положил туда тот, кто затем не смог вернуться за ней. — Ясно... — Хочу почитать, отвлечься от всего происходящего, если ты не против. А эта книга меня успокаивает. Вчера эта Колибри была более жизнерадостной, или же мне просто показалось? А может, она лишь пытается казаться позитивно настроенной? Я протянула ей вещицу, что называлась как «Leben kleiner Leute», на обложке которой были изображены её сестринские реплики из неизвестных серий. Сейчас нас было всего двое в библиотеке, и я чувствовала, что что-то не так: «Колибри» — это стайные реплики, но сейчас рядом со мной стояла лишь одна. — Обычно вас тут больше. Что-то случилось? — Благодарю вас, «Шторх», можете идти заниматься своим хобби. — Они тоже заболели? — Неудачно танцевали и расшибли себе лоб о пол. Свободна. Направившись к выходу и бурча себе под нос, я позволила себе оглянуться на «собеседницу»: та даже не пыталась читать книгу, а просто листала страницы, останавливаясь лишь на тех, где были изображения других «Колибри». Ясно, дело дрянь. Но если она хотела побыть одна, то это её право, однако же... — Послушай, я не психолог, но... ты ведь уже и так знаешь, чем я буду заниматься, верно? — ... — Может, тогда... сходишь со мной? Развеешься. — Нет. Никого желания нет. Дай мне почитать книгу. — Тогда, это... береги себя. «Ты уйдёшь, или мне в ближайших реплик начать твои танцы транслировать?» Я поспешно покинула библиотеку и направилась к себе, чтобы выдавить одну мысль из себя: «Мелкая нахальница-начальница!».***
— И тебе удачи не погибнуть, «Шторх»...***
Когда я приблизилась к лифту, чтобы подняться на свой этаж, мимо меня стала проходить группа реагирования, с которой я уже успела несколько раз свидеться за предыдущий и за сегодняшний циклы. Их щиты и корпуса были со следами боя, так что беднягам придётся заняться чисткой своего снаряжения в свободное время. — Вступили в схватку с очередными нарушителями? Есть ещё поломанные электродубинки? — Лучше не спрашивай нас… — Да ладно тебе, К4237. Эй, Шторх, мы ходили в шахты. — Вот как? Там всё настолько плохо? Офицер подняла щит и стукнула по нему своей электродубиной, указывая на красные расплескавшиеся брызги, явно принадлежавшие не этим фрау. — Красноречиво… Что ж, не смею больше вас задерживать. — Верно… Дамы, давайте сдадим снаряжение, и в душ. — Душ! Пропустив их мимо себя, я вызвала лифт и направилась в свою комнату. Изучать со всей серьёзностью полученный «материал». Смотря на эти изображения танцующих гештальтов в разных расписных костюмах, которые не были похожи на привычную мне форму, я попыталась повторить их движения. Но, к моему большому сожалению, здесь было довольно мало места для танцев, а в соседнюю душевую или в коридор снаружи я идти не хотела. Ещё и мои движения получались по большей части неряшливыми и неловкими: пару раз я чуть не упала, спотыкаясь об мебель вокруг и задевая второй ярус кроватей спиной. Но это пустяки, у меня ещё было время научиться. Я двигалась по комнате, кружа на месте и приобнимая вымышленного партнёра. Получалось глупо, выглядело так же, но большего мне ничего не оставалось. Я, как и все реплики серии «Шторх», подхожу к любому делу со всей ответственностью, так что продолжаю крутиться в пустой комнате. Так проходит время до самого вечера. Я несколько раз запнулась о собственные ноги, убрала стул и отодвинула тумбочку ради увеличения свободного пространства, но мой рост всё ещё играет против меня. В копилку к минусам, которые я испытываю из-за строения своего тела, прямиком рядом с сидением на стульях или где-то ещё. Так я продолжаю часами перемещаться по комнате, стараясь хотя бы не падать. Каждый прошедший час добавлял чуть больше уверенности моим движениям. Хвала Адмиралу, что сестра сейчас на своём дежурстве и не видит меня, а то бы её участие несколько осложнило данную ситуацию... Ну, она хотя бы могла посмеяться надо мной. А если рядом были слышны шаги кого-то постороннего, то я моментально садилась за стол и делала вид, что читаю книгу. Беглый взгляд на часы, и я понимаю, что «Ойле» скоро будут собираться у себя в «клетке»… нет... В «гнезде». Мне нужно передвинуть всю мебель обратно на свои места и ждать, когда ко мне постучатся. Не проходит много времени, как множество небольших ножек идут в свои апартаменты. Так, надо ускориться. Передвигаю мебель и быстро пересматриваю изображения из книги, пытаясь запомнить позы на них. Сижу и делаю вид, что до этого не кружилась по всему помещению в течение длительного времени. Обычно к этому моменту из их комнаты начинает доноситься тихая мелодия, но сейчас её почти нет. Одна из пар ножек отходит от основной группы и направляется к моей двери. Раздаются такие же мелодичные стуки, как и цикл назад. В этот раз я открываю первой. — Да-да, слушаю? — Здравствуйте, я за вами пришла. Мы договаривались встретится сегодня… Вы придёте? — Да, я помню своё обещание. Она кивнула мне, и мы направились в их «гнездо».