Ромком длиною в жизнь

Атмосфера праздника буквально витала в воздухе: отовсюду слышался запах хвои, на улицах были развешены гирлянды, а у прохожих то и дело звенели пакеты с елочными игрушками (или чем покрепче для новогоднего стола). И это еще только 22-е число. Чувствовала я себя так, будто выступаю в музыкалке перед родителями: несмотря на то, что за вечер мне заплатят, а контингент в ресторане явно был покруче и посолиднее, несколько столиков были заняты нашими с Катей семьями, и даже Ида с мамой приобщились к французской классике. Мы не только нашли друг-друга, но и свели родителей. И нам хорошо, и им спокойно. Мои мама с папой забронировали столик практически к началу выступления, которое стартовало в половину восьмого. В зале нам постепенно готовили площадку, стараясь не отвлекать гостей. А мы с Катей заныкались в кабинете директора, который с уважением предоставил наследнице ресторанного бизнеса место для репетиции. Наигрывая “Je veux”, что на фортепиано звучала несколько нежнее и умиротвореннее, чем в оригинале, я не переставала удивляться голосу подруги, которому, кажется, любая нота была ни по чем. Ну и справедливости ради, из всего списка песен именно эта доставляла нам наибольший кайф – мы умоляли втиснуть ее в репертуар рядом с мастодонтами французской музыки в лице Эдит Пиаф и Джо Дассена. Решено даже было разделить припев на два голоса, чтобы зазвучало все совсем волшебно. Пела я обычно только в душе (ударение можно поставить как хочется, будет правильно в любом случае), но решила, что предложенную сумму можно и усерднее отработать. Особенно после Катиного: – Вау, Ульяна, да у вас оказывается красивый голос! Конечно, красивый, когда он не преломляется на ‘ля’ и ‘си’’ и нужно брать только верхние ноты. Но пусть этот секрет умрет вместе со мной – все равно планов покорять эстраду у меня не было. Катюхин прикол с обращением на вы, кстати, очень быстро вошел в нашу с Идой жизнь. От нее это звучало как-то одновременно естественно и забавно. Деление на два голоса было не единственным риском, заготовленным на вечер: полюбившуюся “Ты не верь слезам” мы, с разрешения владелицы ресторана Марины Федоровны, перевели на французский (ладно, интеллигентка Добрачева перевела). Вот такой вот гэк, или как там молодежь сейчас говорит… Перед самым выступлением случилось кое-что… Кое-что. О чем подружка решила предупредить в последний момент (поклон ей за это до пола конечно). – Я тебе не говорила, но Антон Шастун здесь на выходных официантом подрабатывает. Сегодня как раз его смена. То ли испугавшись моей реакции, то ли испугавшись быть спаленной в том, что уже и ей моя влюбленность известна, Катя быстро ушлепала на импровизированную сцену, оставив меня с этой информацией один на один. Ладно, кто не рискует, тот не пьет шампанского, а мы сегодня, видимо, нацелились на ящик игристого. Я вышла вслед за ней, поправила свое черное платье-футляр и медленно опустила руки на клавиши. Посмотрела на менеджера, который должен был дать сигнал к началу выступления и, дождавшись его кивка, начала плавно наигрывать долгое вступление, чтобы подготовить гостей ресторана к музыкальному вмешательству в их вечер. Не скрою, выцепить в зале одного известного мне официанта, периодически поднимая глаза, я пыталась, но так и не смогла, вместо этого пару раз наткнувшись взглядом на что-то уж слишком улыбчивого менеджера в очках. Кажется, его звали Андрей, а фамилия оканчивалась то ли на “идзе”, то ли на “адзе”. Все равно я не особо запоминала, что Катя рассказывала про персонал, решив, что эта информация мне явно не пригодится по жизни. Он был хорош собой, но судя по внешнему виду, сильно пижонился. Один только пиджак будто бы из гардероба моего отца, хотя вряд ли зарплата менеджера позволяет его приобрести без голодовки. А я таких людей особо всерьез не воспринимала. Хотя, может во мне наконец-то включилась старая-добрая надменная Ульяна, которая судила по одному только первому впечатлению. Да, черта не самая хорошая, но кто идеален? Отыграли мы положенных два часа, также медленно и без лишних слов покинув сцену. И все равно получили свою дозу скромных аплодисментов, что было прям приятно услышать в такой компании. Только потом я сообразила, что зачинщицей кипиша с овациями скорее всего была Ида. Или наши мамы. Хотя бы “на бис!” не кричали, и на том спасибо. – Ну, как ощущения? Сердечко скачет? – спросила я у Кати уже в помещении для персонала, стягивая с себя надоевшее платье в облипон и переодеваясь в удобные джинсы. – Ты знаешь, мне кажется, я готова этим всю жизнь заниматься, я чувствую такое воодушевление от Франции, от музыки, просто… Вау! – А ты не хочешь в какую-нибудь консерваторию поступить? В этот момент в моей голове пронеслась мысль, что темы поступления мы еще не касались, хотя, казалось, знаем друг-друга вдоль и поперек. – Нет, я на археологию пойду. Подруга скромно улыбалась, а я уставилась на нее с удивленным лицом. – Вот так! – добавила она с улыбкой, – всегда мечтала, знаешь, сидеть с кисточкой и ретушировать какую-нибудь достопримечательность, которая пережила несколько поколений и повидала на своем веку то, что нам даже не снилось. – Блин, ты так воодушевленно рассказываешь, аж переобуться в выборе профессии захотелось. – А ты на кого пойдешь учиться? – На филолога, – с какой-то странной гордостью сказала я, будто бы уже получила заветный диплом. – Ого! Слушай, а тебе подходит. У тебя в целом манера речи такая… Экстравагантная! – Я очень надеюсь, что ты закладывала в эту реплику исключительно комплиментарные настроения… В ответ Катя посмеялась: – Вот видишь, даже сейчас такое выдала, что и в книжках не найдешь. – Ты увильнула от темы… – с хитрым прищуром добавила я. – Нет-нет, правда, исключительно комплиментарные настроения! Переодевшись, мы прошли в зал, отыскивая родителей. Как Ида могла чувствовать себя в компании пятерых взрослых (включая наших с Катей пап и мам) как в своей тарелке, оставалось для меня загадкой. Антон, обслуживающий соседние столики, все-таки появился на горизонте. На меня в этот вечер он так и не обратил внимание. От внезапно навалившейся усталости (и разочарования…) захотелось домой: я уговорила уже порядком хмельного и доброго папу, что могу сама добраться, а потом незаметно ретировалась с семейно-дружеского ужина. Идти было недалеко, а вдохнуть свежий воздух у входа в ресторан – очень приятно. Время подходило к одиннадцати – от этого снежные улицы казались волшебно спокойными. Меня окликнул незнакомый голос, ровно попав в уведомление на телефоне. Я решила сначала отдать дань живым, а потом уже – виртуальным спутникам. – Ульяна, вы уходите? Ну конечно, кто еще мог обратиться к пиздюшке (хоть и ростом под 180) на “вы” кроме Дмитрия Темуровича? Передо мной стоял пижон Андрей в пальто и аккуратно повязанном шарфике сверху. – Да, пойду домой. – Хотел сказать, что вы очень красиво играли сегодня. Вы с Катей привнесли красок в наш ресторан. – Спасибо, это приятно слышать, – ответила я с деланной улыбкой на лице. Хотя, может, действительно, мнение о нем было составлено слишком резко? Вроде человек он вежливый, да и картавит мило. – Подскажите, я могу вас подвезти? Вот эти обороты уже начали смущать. Мама учила меня не садиться в машину к незнакомым дяденькам. Даже если они одеты с иголочки. Особенно! если они одеты с иголочки. – Да нет, что вы, это необязательно. – Время уже позднее. – О, Андрюха! – в наш разговор вклинился тот самый родной и знакомый голос, которого я, кажется, ждала весь вечер. – Антон, – с разочарованной улыбкой обратил на него внимание Андрей. Выглядели они рядом комично: Антон, в черном дутом пуховике нараспашку и растрепанными короткими кудрями, и Андрей, в солидном сером пальто и уложенной прической. – Не переживай, мы с Ульянкой рядом живем, я ее доведу до дома. – Настаивать не буду. Тогда хорошего вечера, – пожелал нам уже устоявшийся в своем прозвище в моей голове пижон, а затем повернулся ко мне, – Рад был познакомиться, Ульяна. Надеюсь еще встретиться с вами. Он протянул мне руку, которую я невежливо проигнорировала, отвлекшись на телефон. Неизвестно, [22.12.2018 22:46] Не очаровывайся, чтобы потом не разочароваться. Хм, а над этим мы поразмышляем позже. – Простите, Андрей, – протянула ему я руку в ответ, – Взаимно. Андрей ушел в сторону парковки, а мы с Антоном остались стоять у ресторана, с довольными лицами глядя друг на друга. – Подскажите, я могу вас проводить? – пародируя Андрея (слава богу без попытки в картавость) разбил тишину Шастун. – Да нет, что вы, это не обязательно, – кокетливо ответила ему я. – Но не запрещено же. – Застегнись, умник! Мы зашагали в сторону моего дома. – А ты красиво поешь, – задумчиво протянул объект моего обожания. Если бы он знал, какие чувства вызывает во мне своими репликами… – Я не знала, что ты тут работаешь, Катя рассказала, когда мы тебя в зале заметили, – зачем-то соврала я, решив, что Антону не обязательно знать, что обсуждается он в нашей компании уже по поводу и без. – Да, зарабатываю на карманные расходы, – опустив взгляд вниз и почему-то отвернувшись, ответил он. – А ты не до конца смену отрабатываешь? – Нет, Марина Федоровна лично следит за моим графиком здесь. Договорились, что пока я несовершеннолетний, буду уходить с работы в десять или половину одиннадцатого. – Значит, сегодня ты задержался? – Ага, и очень удачно. Кто бы тебя еще от душного Бебура спас? – Бебура? – Это Бебуришвили, фамилия нашего менеджера. – Понятно, – ответила я, решив не развивать тему с Андреем, – я как будто на репетиции выпускного была сегодня, вся школа вместе с родителями в ресторане. Антон посмеялся, придержав меня за плечо. Еще и тактильность его эта… – Я когда Идку увидел, вообще ошалел. Нехилая у вас группа поддержки собралась. – А то! Мы так и разговаривали ни о чем, минуя полупустынные улицы. На одном из светофоров, Антон, отчего-то засмущавшийся, резко перебил меня, рассказывающую какую-то новостную сводку со школы. Я уже и сама не следила за своим повествованием. – Слушай, ой, прости… – Да говори уже, раз начал. – А помнишь мы в детстве браслеты из снега делали? – Это которыми ты так вдохновился, что до сих пор груду железяк на себе таскаешь? Он толкнул меня, а я от неожиданности чуть не упала в снег. – Шастун, блин! – со смехом возмутилась я. Черный пуховик скрипнул, когда его обладатель наклонился, набрав в свои ладони кучу снега. Если он кинет мне снежок в лицо, я не прощу! – Дай руку, – мягко сказал Антон. Я, зачарованная, протянула ему свою дрожащую культю. А он нежно взял ее, будто бы это самое дорогое сокровище в жизни. – Замерзла что ли? – неправильно истолковав мою дрожь, ответил он. – Что-то да… – в очередной раз соврала я. – Ну терпи тогда. Объект моего обожания уверенно лепил круги на манжете дубленки. Мне оставалось только наблюдать за этой картиной с улыбкой. – Почему мы перестали общаться? – кажется, мой голос никогда еще не был таким тихим и низким. – Я дурак был, – он так и не отвлекался от своего занятия, – обиделся на весь мир, когда родители развелись. А потом показалось, что в твоей жизни и так все хорошо без меня. Может, даже лучше, чем со мной. Ты сильно меня ненавидела? – Вообще нет. Просто твоих глупых шуток не хватало. – Ну, теперь получишь ударную дозу. Давай, лепи браслет. Я послушно набрала в руки снег, а затем, воодушевленная каким-то детским хулиганством, бросила в него снежок. Эх, а ведь сама разобиделась бы, сделай он то же самое. – Так нечестно! – заорал Антон, пытаясь попасть в меня, уже удирающую, ответным ударом. До моего дома мы добежали незаметно, пару раз прерываясь на перестрелку снежками и нескромный смех на всю улицу, увлеченные своей детской баталией. Он пытался повалить меня на снег, а затем получал мои визги и пинки в отместку. Простите нас, дворы. Но это примирение должны были слышать все. Около подъезда мы остановились изрядно запыхавшиеся. – Ну все, прощаемся, – бесцеремонно бросила я с одышкой. – Прощаемся, – повторил он, подняв голову и глубоко вдыхая зимний воздух. – Спасибо, что проводили, месье, – сделать реверанс показалось мне забавной идеей. Месье с веселым отыгрышем поклонился мне. Мы рассмеялись, все еще пребывая в каком-то озорном настроении. – Не забудь снять браслеты перед сном, – кивнул Антон на мою заснеженную руку, которая героически выстояла в зимней войнушке. – А ты как человек знающий говоришь, – поддела его я, снова напоминая об огромном количестве побрякушек на запястьях. Он с ухмылкой отвел глаза, а затем подошел ко мне ближе. И сердце почему-то больше не уходило в пятки. Наоборот, казалось, что все так и должно быть. Мы должны смотреть друг на друга, улыбаться, смеяться и просто быть рядом. По крайней мере, мне бы хотелось этого. Антон потрепал меня по волосам, а я не удержалась от реплики: – Ну что за привычка. – Пока, Ульян. Он притянул меня к себе и обнял. Простояли мы в таком положении чуть больше, чем того требовали правила приличия. Отстранившись, Антон быстрым шагом ушлепал со двора. А я поднялась к своей квартире, не ожидая, что дверь будет открыта. На пороге меня встретила мама. – Ого, а вы чего это уже дома? – Мы с отцом не сильно позже тебя на такси уехали. Он, кстати, спит уже. Мама улыбнулась, заметив на моем рукаве следы снега. – Как это вы меня обогнали? Нет, и даже не переживали, что дочерь еще домой не явилась? – я деланно возмутилась. – Марина Федоровна после того, как ты ушла, Антона тебя провожать отправила. Так что мы за тебя, дочерь, не волновались. Мама с каким-то хитрым выражением лица не отводила от меня взгляда. Я сняла дубленку, не выдержав ее наблюдения: – Ну чего ты сканируешь меня? – Да так, улыбаешься уж больно счастливо. Я и правда улыбнулась, загадочно поведя бровями. Мама усмехнулась, уйдя в спальню и оставив меня наедине со своими мыслями. Телефон завибрировал: Антон Шастун хочет добавить вас в друзья.