Ромком длиною в жизнь

Всю последнюю неделю я то и дело получала странные сообщения с намеком, подталкивающим к какому-то мистическому ВыБоРу. В какой-то момент стало казаться, что челик «Неизвестно», который уже прописался в моем телеграме, просто в курсе заполнения заявлений на сдачу экзаменов. И таким образом бдит, чтобы я не объебалась с галочкой в графе «литература», «русский язык», «математика база» и «иностранный (английский) язык». Буквально в пятницу, перед уроком с Павлом Алексеевичем, было получено еще одно послание уже прямым текстом: Неизвестно, [7.12.2018 8:41] Талант – это умение сделать правильный выбор, Ульяна. Да понятно все, персонаж. Что-то не особо ты веришь в мои умственные способности… Его анонимность, как и содержание нашего одностороннего диалога, постепенно перестала подстегивать во мне нездоровый интерес. Никакого развития, острых сюжетных поворотов, интриги. Короче, пока не особо понятно, зачем и для чего ему это все. К тому же, сообщения не были пропитаны ненавистью ко мне, попытками стеба или буллинга, скорее даже наоборот: какой-то заботой и аккуратностью в высказываниях. На всякий случай контакт не был заблокирован. Мало ли. — Уль, можно тебя отвлечь? — Катя Добрачева подсела ко мне на место Иды, куда-то убежавшей на переменке. — Ага, что такое? — У меня у мамы французский ресторан, ну ты знаешь. И она предложила ближе к Новому году, двадцать второго числа, выступить с живой музыкой перед гостями. Там никаких пьяных тусовок, корпоративов – просто спокойный репертуар со старыми французскими песнями. И вот, у меня появилась идея позвать тебя, ты же замечательно на фортепиано играешь, даже если по нотам нужно читать. Она заплатит. — О-о, крутое предложение! — с мгновенно загоревшимися глазами ответила я, — Только давай с родителями обговорю этот момент и тебе напишу? — Конечно! — Шепчетесь, девочки, — подошла к нам Ида и заняла третью парту, — Надеюсь, не обо мне! — Прости, Ида, твое место было свободно… — Да ладно, не переживай. — Катя предложила сбацать французскую классику в ресторане! — О-о, крутое предложение! — повторила мои слова Ида, подтвердив, что наши мозги за одиннадцать лет за одной партой абсолютно синхронизировались, — А твой строгий папА разрешит? — Вот это самое интересное. Может что-нибудь ляпнуть про то, что негоже развлекать мещан, но, надеюсь, поймет. — Так, птенчики мои, помним, что сегодня в последний раз заполняем заявления на сдачу экзаменов? — на ходу к учительскому столу с папкой бумаги в руках сказал Павел Алексеевич, — Журавлев, раздай по два листочка на парту и приступим… Мы расселись по своим местам, а дальше на протяжении всего урока отвлекали Павла Алексеевича, чтобы максимально растянуть процесс заполнения заявлений. Совместными усилиями мы добились своего: к русскому языку за эти сорок пять минут никто так и не приступил. После звонка я подошла к нашему классному (во всех смыслах этого слова) руководителю, чтобы обсудить подготовку к ЕГЭ по литературе. — Павел Алексеич, по поводу репетиторства… — Ага, помню-помню, думаю, после Нового года можем начать. Кстати, Ульян, что думаешь, если у вас будут сдвоенные занятия по подготовке с учеником из «Б» класса? Во всей параллели только вы вдвоем изъявили желание сдавать литературу. У вас, конечно, уровни сильно разные, он даже пробники в первом полугодии не писал. Но, думаю, это наоборот полезной практикой будет. — Ну, хорошо. А кто еще сдает? — Шастун. — Антон?.. — Шастун, — подтвердил классрук, — Что-то загорелся идти на филологию, проснулся к декабрю. Глупая полуулыбка застыла на моем лице. — Да нет, не против… — Ну все тогда, лети на алгебру, позже эти моменты обговорим. Новости, честно говоря, были волнительно приятными. Еще в начале недели этот умник пыжился, что сдавать «слава богу бурду» не будет, а тут вдруг решился. Интересно, что его подтолкнуло? Крошечная часть внутри меня, не лишенная романтизма, шептала на ухо сладким «ты-ы!», но ей доверять я не особо привыкла. Второе полугодие однозначно обещает быть интересным. А может после новогодних каникул я остыну к своей внезапной влюбленности, особенно, пережив с ней несколько совместных дополнительных занятий? Все-таки есть надежда, что «аллергия на глупость», из-за которой у меня так ничего до одиннадцатого класса не выходило с парнями, сыграет свое дело. Или нет ее и не хочется? Наверное, хватит анализировать и стоит просто пустить это все на самотек. Там дальше и посмотрим. Один момент все же не был учтен: мы с Антоном пересекаемся чуть ли не каждую перемену, обмениваясь короткими репликами друг с другом, где об интеллектуальной составляющей совместных диалогов не было и речи. И меня не отшибло. В окно между последней на сегодня (за что?) химии с Дмитрием Темуровичем и репетицией (а это?) с Екатериной Владимировной мы с Идой снова заняли уже излюбленную тихую зону в рекреации, чтобы передохнуть между двух огней и уже по классической пятничной традиции обсудить все школьные сплетни за прошедшую неделю. Не то что бы мы собирали статистику, скорее – это была единственная часть будней, в которую мы могли позволить себе расслабиться. — Фролова из «Б» класса прошла на региональный этап по обществознанию. Вот ну как так? — сетовала подруга, — Кому-то – все, и мозги, и внешность, а кому-то – ничего! — Моя хорошая, ты хочешь сказать, что будучи главной заводилой и талантом всей школы, тебя обделили достоинствами? — Да ну блин, за ней вся школа бегает, а я? Ну хотя бы какой-нибудь затхленький ухажер цветочек подарил. Димка про нее каждую репетицию мне мозги выносит: «Оксана классная, Оксана прекрасная!». — Так дело в Димке? — заулыбалась я, глядя на подругу. — Да ниче не в Димке, просто достал уже, всю плешь проел! — Антон тоже в нее в детстве влюблен был, — как и все новоиспеченно очарованные, любую тему я сводила к объекту своего обожания. — Да ладно? Они встречались? — Не знаю, мы же в восьмом классе перестали общаться. А больше я о нем до прошлой недели и не слышала ничего, помимо постоянных криминальных сводок, когда они с «В»-шками в десятом цапались. — А это точно была она? — Что ты имеешь в виду? — Ну вы с Шастуном в началке чуть ли не за ручки ходили. Мы всем классом уверены были, что он в тебя влюблен. На секунду я зависла, чтобы попытаться в деталях вспомнить наш с Антоном диалог с моими попытками вывести его на чистую воду. Шастун сказал, что ему нравится девочка со светлыми волосами, потому что она – самая умная и талантливая в школе. Что она красиво улыбается, а ее смех будто бы делает помещение светлее. Меня еще тогда удивило, как поэтично для шестиклассника он стелит про свою возлюбленную. А потом я вроде бы перебила его с веселым «А-а-а, поняла, ты про Оксану говоришь!», а он покраснел еще больше, замялся и попытался свести тему на нет, пока его, блин, лучшая подруга в моем лице все еще продолжала дразниться. А точно ли он говорил про Оксану? Да конечно. Да стопроцентно. Он так смутился, что не оставалось сомнений, что это правда. Или это было неправильное истолкование его реакции? — Ну, Ид, этого мы уже не узнаем. Но иронично получится, если мы с Антоном спустя года местами поменялись. Телефон снова завибрировал. Неизвестно, [7.12.2018 13:44] Будь аккуратнее, Ульяна. У стен есть уши. Особенно, у стен рекреации. Я, теперь уже в полном ауте залипшая на экран, пропустила следующую реплику подруги, только грубо перебив ее: — Стой, ничего не говори сейчас. Около минуты мы сидели в полной тишине, обе пребывающие в шоке, но по разным причинам. А затем в рекреацию зашел Журавль. И, если бы мы продолжали трещать, то, наверное, и не услышали бы его появления. — Ты че, Ванга что ли? — неуверенно прошептала подруга, буквально выискивая что-то в моем лице. — Не знаю, видимо, чуйка сработала, — с испуганной улыбкой ответила ей я. — Екатерина Владимировна просит в зал идти. Быстрее начнем, быстрее закончим, хорош шептаться! — позвал нас Дима. До актового мы шли в полной тишине. Из головы не выходило сообщение от анонима, на этот раз четко попавшее в цель. Кто он и что хочет? Он был в рекреации? Это была попытка испугать меня или предупредить? И что теперь мне делать: пугаться, возвращаясь домой позже обычного и не на папиной машине, или наоборот, быть уверенной, что меня защищают? В общем-то, как будут развиваться события, покажет время, а смысла о чем-то переживать и чего-то бояться, если так подумать, у меня пока нет. Репетиция прошла на удивление гладко и скучно. Либо мне, все-таки против воли пребывающей в прострации от анонимных сообщений, было не до нее. Пару раз на меня падал обеспокоенный взгляд Антона, как ни странно, выводящий из тяжким бременем упавших на плечи раздумий. Ну а когда парни сбежали на тренировку, а я уже была готова шлепать по мокрому снегу домой, меня окликнула Екатерина Владимировна: — Ульян, Азамату Тахировичу бумажки отнесешь? Спасибо, дорогая, — ответ ей был и не нужен, — Ида, останься, с тобой сценарий поправим. Попрощавшись с Идой, я, окрыленная в пятый раз за день, полетела совмещать приятное с полезным: смотреть на Антона в баскетбольной форме и передавать Азамату Тахировичу бумажки. У открытого входа в большой спортивный зал я замешкалась. Игра уже была в самом разгаре, а мой возлюбленный несся к кольцу с мячом в руках. Остановился (вроде бы) в трехочковой зоне и красивыми уверенными движениями направил тот в корзину. А затем, когда мяч отскочил от кольца, так и не достигнув цели, громко и не стесняясь выкрикнул «Да блять!». — Шастун, елки-палки! Еще раз проматеришься, с тренировки вылетишь! Матвиенко, а ты что в дверях застряла?! Офигеть, у Азамата Тахировича сканер на 360 по залу работает? Вздрогнув, но быстро собрав себя в руки, я с таким же воплем ответила ему: — Екатерина Владимировна просила вам передать! Мои ботинки уже зашлепали по скользкому полу навстречу к физруку, как вдруг он снова обрушился на меня с громким: — Куда в туфлях ё-моё! На скамейке оставь! Послушно кивнув, я бросила бумажки на скамейку и пулей вылетела из горячей точки. Ну и зверь этот ваш Азамат Тахирович... Слава богу, помимо более лайтовых уроков физкультуры, мы больше нигде не пересекаемся. Уже у лестницы в конце коридора меня вдруг окликнул знакомый бас: — Матвиенко! Ко мне подбежал запыхавшийся Антон. Остановился где-то на расстоянии метра между нами и упер руки в колени: — Ты это, не обижайся на Тахировича, он всегда такой во время игры нашей. — Ну… Ладно, не переживай… — Я не переживаю. Вот почему все наши диалоги через раз сводятся к какой-то словесной перепалке? — А почему догонял тогда? Да и я не пытаюсь исправить ситуацию, честно говоря… — Показалось, что ты переживаешь. Тарантиновский диалог, конечно. — Я не переживаю. С лексическими повторами. А что, вполне себе средство выразительности. — Ну и пока тогда. Антон быстро побежал обратно в зал, не оборачиваясь. Я, от чего-то возмущенная, также быстро полетела вниз по лестнице к гардеробу.