Легенда о Полумесяце и проклятом Ночью

      На вторую проверку Аль забрали в то же время… Наверное. В её условиях было возможно только отмечать оставшиеся дни через засечки на стене темницы. Таким вот образом Аль узнала, что в Сногриссе в каждом месяце было одинаковое количество дней. Когда на стене была высечена последняя, тридцатая линия, в дверях этажа появился уже знакомый сторож. На этот раз ему даже не пришлось её будить. К его приходу Аль уже сидела у двери камеры, в ожидании поджав колени к груди.       Снова коридоры первого этажа. Маленькая каменная лестница и тяжелая дверь, что едва поднимало двое людей. Небольшая прогулка по лесу и дороге — и вот уже виднелось поместье господина, огороженное высокими кирпичными стенами. На сей раз Маллим встречал её во внутреннем дворике, при этом разговаривая с одним из надзирателей.       Таврель, чтоб его, остановил светлого мага прямо посреди дворика, напрочь забыв про свои собственные тренировки. Подойдя ближе, Аль пересеклась взглядом с юношами, что должны уйти заниматься. Впервые за последние недели она вновь увидела Зуба. Парнишка заметно похорошел, чуток подрос и стал выглядеть ещё мужественнее. Русые волосы были аккуратно подстрижены почти до ушей, лицо наконец-то вымыли, показав всему миру крошечные веснушки, осыпавшие нос и щеки. Теперь он стоял ровно, расправляя и без того широкие плечи, по военному, даже по-рыцарски. Из-под заправленных рукавов были видны бинты и сильные руки. От мальчика-тростинки, прятавшегося за спинами друзей и брата, более не осталось и следа. Неужели такие перемены произошли за несчастные два месяца?       Надзиратель и Маллим были увлечены жаркой перепалкой настолько, что перестали обращать внимание на учеников. Трое парней вместе с Аль встали в стороне и перебрасывались непонимающими взглядами. На их фоне девушка отличалась, разве что, длинными волосами. Телосложение у них было примерно похожим, по росту Аль была почти на голову ниже, но то из-за разницы в возрасте, одежда оставалось рабской. Будь бы Аль русой, то Таврель бы и не заметил подмены. Стоило ей только отвернуться, как Зуб аккуратно пихнул девушку в бок локтем.       — Ты чего тут забыла? — с возмущением прошептал парень.       — А ты? — парировала Аль.       Стоявшие недалеко взрослые продолжали о чем-то яростно рассуждать, едва не переходя на повышенные тона. На подростков по-прежнему было ноль внимания.       — Мы тренируемся, — нехотя ответил Зуб. — Будем личной охраной для сынка господина.       «Ну об этом уже все знают.» — хмыкнула Аль у себя в голове. Благодаря Хромому, всё её друзья узнавали про каждую склоку среди братьев из первых уст. В любом случае, девушке пришлось ответить ради приличия.       — У меня проверяют ману, — так же тихо произнесла девушка, оглядываясь на Маллима. — Только что здесь происходит?       Глаза троих парней одновременно округлились. «Так это за тебя Маллим борется?!» — воскликнули все трое. Следом за ними вопрошать начала Аль. Поймав её на непонимании, парни обступили девушку со всех сторон и принялись вводить её в курс дела настолько тихо, насколько это было возможно.       Выяснилось, что Таврель уже долгое время выпрашивал у господина Ференцо право тренировать рабов для охраны не только его сына, но и дочери. Для Аль каждое слово парней было открытием. У господина есть сын? У него есть дочь? И они всё это время жили в поместье?       — Как это ты его не видела? — растерялся Зуб. — Он же у нас заместо Ключника теперь, белобрысый такой…       Сначала Аль рассмеялась, посчитав, что ребята решили пошутить. Но через секунду она, уже побледнев, с трепетом слушала Зуба.       — Его Теодором звать, а в темницах он работает по воле отца. Его в армию призвали, но он не захотел с монстрами бороться и вместо себя послал туда раба. Вот он теперь и прячется от всех знакомых, пока его срок службы не истечет… Но, насколько я знаю, он и работник тоже никакой…       Товарищ тюкнул Зуба в брюхо и тот стал говорить осторожнее. В этот момент за него испугалась и Аль. Но острый слух Тавреля не сработал и бранные беседы о сыне господина остались незамеченными. В свою же очередь, для Аль всё стало на свои места. И отношения Теодора к работе, и его «пустое» прошлое, и обращение других надзирателей с ним — всё в раз стало объяснимым. Ей стало одновременно смешно и горестно от того, что она трижды обокрала склад господина при его же сыне. Об этих кражах знал и Зуб, но до правды он так и не добрался. Из всех троих молодых охранников Теренс был любимчиком Теодора. Юный господин не только проводил с ним больше всего времени, но и тренировался раз в неделю, о чем сам Зуб говорил с некой гордостью в голосе. По его словам, Теодор был самым сносным членом семьи Ференцо, после его младшей сестры, что была «той ещё избалованной стервой». За те пару минут, что ребята простояли без дела, Аль получила краткую выдержку о каждом члене семьи. Мальчишки, словно заботливые старшие братья, предупредили о каждом, наказав ей обращаться к «домашним» по особому. Насчет Теодора так же проскочило предостережение от Зуба.       — Во всем он неплохой человек, кроме любви к девушкам, — недовольно пробубнил парень, скрестив на груди руки. — Сказки стелет получше Кастета, так что предупреди и подружку свою… Мелоди вроде.       Аль неожиданно вздернула головой. «Откуда ты знаешь её имя?» — тихо спросила она. В ответ девушка получила ещё целую тележку радостных новостей.       — От сестры её, она в поместье служанкой работает, так же как и Марлин. Не продали их никуда. Я с ними не пересекаюсь, но, вроде как, с ними всё хорошо.       «О Фронелисс! Какое счастье!» — облегченно воскликнула Аль, забыв про страх быть услышанной. За два месяца это было единственной новостью об Арин и Марлин. Чего только они не успели надумать, хорошего и плохого! От прилива радости Аль была готова обнять непутевого Зуба, который даже не осознавал, какую услугу ей оказал. Но в итоге остановилась на полпути, вовремя взяв себя в руки. К тому моменту разговор Тавреля с Маллимом постепенно сходил на нет, хоть голоса взрослых и оставались раздраженными.       — Занимайтесь своими учениками, надзиратель! — крикнул светлый маг в спину Таврелю. — С моими я буду разбираться сам, у вас здесь нет власти! Вам всё равно запрещено её трогать!       — Слишком много ты себе позволять стал, как только у господина устроился! — прохрипел в ответ надзиратель, замахиваясь кулаком. — Я не допущу того, чтобы раб обучал раба, тем более эту одержимую магровку! Коли она в мои руки попадет, я вправлю ей мозги на место!       Маллим отмахнулся от угрозы Тавреля с таким видом, будто бы только что поссорился с соседским мальчишкой. Как и прежде, ко всем проблемам мужчина относился поверхностно, с ребяческим нахальством. Он не бранился и не размахивал руками, гордость Тавреля задевали не слова раба, а его неизменная усмешка на лице. Во время перепалки только надзиратель несколько раз переступал границы, уповая на свою власть и силу. Однако, Маллим был прав — влияние Тавреля заканчивалась на входе в темницы. На поверхности все сторожа и надзиратели становились не более, чем прислугой, в то время как личная охрана господина обгоняла их всех на одну ступень в этой непростой, запутанной иерархии. Вновь побежденный, оскорбленный рабом надзиратель увел парней тренироваться. От Аль он шарахался, как от огня, будто бы та была в силах причинить ему вред. При виде девушки бывший военный отскакивал на два шага, сгорбившись словно испуганный кот. С ней он уже не разговаривал, лишь иногда бросая в её сторону яростное «демон». А после получения желтого браслета и наказа от господина больше не третировать рабов, жизнь в темницах стала в разы легче. Таврелю связали руки, жестокие еженедельные пытки прекратились, и гордому вояке оставалось только плеваться во всех ядом.       На пороге дома их уже ждал знакомый лакей. Мужчина отвесил поклон двум зашедшим и вновь остановил Маллима.       — Господин просит к себе прямо сейчас, — робко произнес лакей. — Снова боль в груди и слабость.       — Понял, — ответил маг, повернувшись к Аль. — Придется тебе ещё немного подождать. Это займет какое-то время.       Сказав это, Маллим устремился прочь как вихрь, оставив девушку прямо на пороге дома, окруженную любопытными слугами и лакеем. Чтобы та не мешалась под ногами, её усадили в одном из второстепенных коридоров на продолговатую лавку, обитую мягкой бархатной тканью. Во всей этой богатой обстановке и сплошном изыске Аль казалась грязным пятном на готовой картине. Даже среди десятка служанок, то и дело перебегающих с одного крыла в другое, девушка никак не могла раствориться. Одеяние слуг было черно-белым, а волосы преимущественно каштановыми или черными. Отличить одну служанку от другой можно было только по лицу, но из-за их спешки это было очень трудно. И всё же, Аль удалось увидеть одно единственное знакомое лицо, волочащее несоразмерно большую корзину с углем.       — Арин!       Упомянутая сестра вздрогнула, услышав своё имя. Если бы не её манерность и плавные, даже пугливые движения, то Аль никогда бы её не признала. Шикарные пшеничные волосы были убраны под уродливый белый чепчик с кружевами, а изящное хрупкое тело сокрылось под плотной черной тканью длинного платья. Только лицо не получилось спрятать под неприглядной одеждой. Голубые глаза Арин оставались такими же светлыми и чистыми, как и в первый день знакомства. Когда девушки поймали взгляд друг друга, они обнялись и поспешно отстранились друг от друга.       — Как же я рада тебя видеть! — торопливо пролепетала Арин, нервно оглядываясь по сторонам. — Я уже думала, что никого из вас не увижу! Как сестра? Как Эгель? Почему ты здесь?       На все вопросы Аль ответить не успела. В одном из концов коридора появилась служанка постарше. Женщина окинула Арин суровым, говорящим взглядом, и махнула ей рукой. Словно по команде, бывшая аристократка схватилась за тяжелую корзинку, и, сгорбившись почти вдвое, поспешила продолжить работу. Аль, не в силах наблюдать за её потугами, побежала за ней и выхватила груз. В руках Аль корзина со стороны казалась пустой, что Арин не могла не заметить. «Сколько же в тебе сил!» — ошеломленно шепнула девушка, идя рядом с подругой. На выходе из коридора, который, как оказалось, вел прямо к парадному залу, к главному входу и центральной лестнице, ведущей на второй этаж поместья. Убранство основной части дома не сильно отличалось, но всё же выглядело в разы достойней. Не успела Аль полюбоваться залом, как их остановила взрослая служанка.       — Ты ополоумела что ли? — сдержанно, но не скрывая раздражения, обратилась женщина к Мелоди. — Знаю, что тяжело, но не дай боги кто-то из семьи увидит раба в господском доме!       Арин не стала спорить и молча забрала корзину обратно. Аль осталась стоять позади, спрятавшись за шторками, прятавшими коридор от лишних глаз. Подруга, сделав пару шагов с прямой спиной, неожиданно содрогнулась, взвыв от боли. Девушка свалилась на пол, не в силах разогнуть спину обратно. К ней тут же стянулись другие слуги, что на тот момент были неподалеку. Среди них была и Аль, испугавшаяся не меньше остальных.       — Ещё одна спину потянула, — огорченно протянула женщина, заставившая Арин тащить корзину. — Что ж вы все такие хрустальные!       Её взгляд бегал по всем служанкам в поисках той, что могла бы доделать начатое дело. Но одна за другой торопливо убегали прочь по своим делам, не желая брать на себя ещё одно задание. В итоге женщина вновь посмотрела на Аль, с нескрываемым разочарованием в лице.       — Ты, розоволосая, — в приказном тоне обратилась старшая служанка к ней. — Ты хоть корзину поднять смогла, можешь сделать одно дело? Донеси корзину до обеденного зала и брось в камин немного угля, затем воротись обратно. Но только аккуратно! Чтоб без грязи, и тем более, чтоб тебя никто из семьи не увидел!       Женщина пригрозила Аль тоненьким пальцем. Выбора у девушки не было, поэтому ей пришлось повиноваться, хоть она и не работала в поместье. Она подняла корзину и почти что бегом, едва не разбрасывая уголь во все стороны, побрела в указанную сторону. Вслед ей смотрели изумленные служанки и Арин, все как одна затаившие дыхание в ожидании её возвращения.       К счастью Аль, время завтрака у семьи ещё не наступило. Обеденный зал оказался огромным помещением с вытянутым столом прямо в центре. По всей длине одной из стен располагались четыре больших окна, округленных в самом верху. Через них в зал проникал ещё слабый солнечный свет, проходя через белоснежные шторы и отражаясь практически от всех поверхностей в комнате. Пол был выложен из гладкой плитки орехового цвета. Вычурные стулья были сделаны из того же темного дерева как и стол, и обиты они были бледно-желтой тканью. Весь зал был оформлен в коричнево-песчаных тонах, и не было в нём ничего лишнего. В самом конце помещения расположился камин, к которому и устремилась Аль, поборов желание поразглядывать каждую вещь около неё. Вблизи камин оказался в разы внушительней. Внутри уже были подожжённые дрова, но тепла от них едва хватало на половину комнаты. Собрав все силы на то, чтобы ненароком не испачкать угольной пылью светлый пол, Аль загрузила в камин угля и уже собиралась убегать обратно, но…       — Ты ещё кто такая?       Аль не сразу заметила, что входов в обеденный зал было два. И ко второму из них она стояла спиной в момент загрузки угля. Резкий девичий голос раздался как гром посреди ясного неба, заставив девушку врасплох. Аль, продолжая доблестно держать корзину в руках, медленно развернулась, ожидая увидеть перед собой недовольную служанку или кого-то ещё из прислуги. Реальность оказалась в разы хуже.       В миловидном личике Аль узнала девушку, что так пристально следила за ней ещё при первом визите в поместье. Сейчас же румяное лицо исказилось в презрительной гримасе. Окружившие особу служанки нервно перешептывались, всяческими жестами пытаясь подсказать Аль, что ей делать. Вспомнив слова Зуба, девушка отвесила неряшливый поклон и склонила голову вниз, в страхе поджав к себе руки. Она даже представить не могла, какое наказание стоило ожидать с учетом того, что она, по сути, находиться здесь не должна. Ко всем прочим бедам, ей должно было достаться и от Маллима, который изначально обещал, что будет наказывать за непослушание. Казалось, все случайности решили сойтись на ней клином именно сегодня.       Юная особа, постукивая каблучками по гладкому полу, неспешно приблизилась к запуганному рабу, сделав вокруг него пару кругов с оценивающим взглядом. Девушка была на полголовы ниже Аль, а в сравнении с ней и вовсе казалась фарфоровой куклой. Голубые глаза с переливом в черный оказались почти что у её лица.       — Глухая что ли? — с ядовитой усмешкой спросила девушка, обернувшись к служанкам. — Кто это?       Бедные служанки переглянулись между собой, так и не дав ответа. Позади них раздался взволнованный голос лакея.       — Юная госпожа, то обычная рабыня, из темниц, — выпалил мужчина, отвесив девушке поклон. — Она здесь по просьбе сэра Маллима.       Госпожа вновь обернулась к остолбеневшей Аль. На этот раз недовольная гримаса сменилась интересом и неким озорством.       — Коль она обычная, то почему так нелепо разукрашена? — насмешливо протянула девушка, дёрнув Аль за волосы. — Не уж то первый светлый маг не мужчина в доме? И к чему её готовит батюшка?       — Ежели хотите знать, госпожа, то могу разузнать у господина…       — Разузнай.       Лакей мгновенно испарился. Юная госпожа же, напротив, продолжила разглядывать Аль с большим интересом, потешаясь её смятению. Касаться её руками особа брезговала, вместо этого она изредка хлестала рабыню своим складным веером, который то и дело вытаскивала невесть пойми откуда. Для Аль это было сродни укусу комара, но всё же её больше пугала не сила, а неожиданность движений девушки. Только богам было известно, сколько бы ей ещё предстояло вытерпеть, покуда в зале не появилась старшая служанка вместе с Маллимом. Прежнее насмешливое выражение покинуло лицо светлого мага, когда тот увидел подопечную в окружении свиты дочки господина. Разрядить ситуацию вызвалась старшая служанка, что изначально всю эту кашу и заварила.       — Прошу прощения за беспокойство, госпожа, — твердым голосом извинилась женщина, склонив голову. — Я попросила рабыню затопить камин. Ваша личная горничная потянула спину и не сможет присутствовать с вами сегодня.       Новость о травме Арин пролетела мимо ушей девушки. Невозмутимо взмахнув веером, госпожа отступила от Аль с видом оценщика реликвий.       — Пусть тогда не возвращается, — цинично фыркнула аристократка, продолжая сверлить Аль взглядом. — Я хочу эту.       Все присутствующие в зале, в том числе и сама Аль, обомлели с отвисшими челюстями. Маллим и вовсе закашлялся, но вовремя взял себя в руки и замолчал вместе со всеми. Юная госпожа сама развеяла нависшую тревожную тишину, объяснив свой выбор старшей служанке.       — Эта точно нигде не сломается, — подметила аристократка, указав веером на корзину, что рабыня до сих пор держала в руках. — Да и выглядит она по-особенному, мне она нравится. Пусть остается.       Ещё бы немного, и Аль от стресса рухнула бы на пол как мешок с углем. Ища хоть какую-либо поддержку, девушка в мольбе устремила глаза на Маллима. Пребывая в искреннем и глубоком непонимании, она практически выпадала из реальности, не в силах осознать всё произошедшее. На неё смотрел десяток пар глаз, в том числе и проворные глаза госпожи. Каждый взгляд она чувствовала на своей коже, будто они оставляли на ней физический след. Её буквально пожирали глазами, но она не знала, в какую темную щель ей надо было забиться, чтобы избавиться от этого внимания. Она не была готова оказаться на поверхности так рано, и уж тем более в качестве личной служанки.       — Но госпожа, — старшая служанка всё ещё попыталась вытянуть всю ситуацию. — Она не обучена и совершенно невежественна. Нужно время, чтобы её всему научить…       — Я подожду, — девушка была непреклонна. — А пока оставьте прошлую.       Бросив последнее слово как нож в мишень, аристократка устремилась прочь из зала. Когда она скрылась за одним из поворотов, Аль наконец-то смогла расслабить лёгкие и вздохнуть полной грудью. От резкого притока воздуха голова её закружилась и она, всё ещё находясь в состоянии шока, медленно осела на пол, запрокинув голову назад.       — Вот только ты тут кони не двинь! — ругнулся Маллим, схватив её за плечи. — Савро мне не простит, если ты раньше него окочуришься! Слышишь меня?       Аль кивнула, и с трудом поднялась на ноги. Утирая с лица уже который слой пота, девушка виновато склонила голову.       — Простите… — промолвила она и светлому магу, и всем оставшимся служанкам. — Нужно было вернуться быстрее.       Маллим устало выдохнул, сложив руки на пояс. К нему присоединилась и старшая служанка, беспокойно склонившая голову набок. «Бедное дитя.» — шепнула женщина на ухо магу. Тот лишь махнул ей, указав на приближающееся время завтрака. Безмолвным жестом он призвал всех ускорится и как можно скорее накрыть на стол. Сам же мужчина, схватив побледневшую Аль под локоть, торопливо увел её прочь из злосчастного зала.       — Что случилось, то случилось, — добродушно выпалил мужчина, положив руку ей на плечо. — Всё нормально.       Говорить они продолжили уже в комнате с сундучками, когда остались наедине и без посторонних слушателей. Пока чаша Света заполнялась энергией солнца, Маллим продолжал подбадривать Аль.       — Можешь считать, что тебе повезло, — рассуждал мужчина, смотря на пейзаж за окном. — Теперь ты в любом случае останешься в поместье. Господин никогда не отказывает в желаниях дочери. И тебя, скорей всего, не будут так тщательно прятать, как тех же белокурых сестричек.       — А их разве прячут? — удивленно спросила Аль.       — Ещё как. Их потому и не отдали никому, потому что семья их ищет. Это Жан оплошал, обычно людей из приличных семей не делают рабами… Видимо, посчитал что их быстро подарят рыцарям и на том сказка кончится. Но они каким-то боком заразу подцепили, что их и сберегло…       На последней фразе Аль нервно закусила губу. Уж очень ей не хотелось возвращаться в то время. И всё же, несмотря на все беды, случившиеся с ней позже, она была рада, что хоть как-то посодействовала сестрам. Порадовавшись за них в душе, Аль продолжила слушать.       — Ну а насчет тебя история очень тёмная… — Маллим неожиданно оглядел её задумчивом взглядом. — Родом ты точно не из Ристелии, документов у тебя нет, как и известной родни. Хоть внешность твоя, мягко говоря, кричащая, но ты попросту белый лист. За все эти годы ты ни разу не появлялась в списках похищенных, поэтому и вольные рыцари тебя никак не узнают.       От этих слов она ничуть не расстроилась. На душе, конечно, скреблась обида, но за столько лет в рабстве Аль уже смирилась. По большей части влияние оказывало зелье, которым её напоили в первый же день в поместье. Поначалу Аль руководила фраза «Нет воспоминаний — нет тревог», но с течением последних недель она стала всё больше сомневаться. Все обиды на возможных родителей, что позволили ей оказаться здесь, подросток заталкивал поглубже в сердце, чтобы лишний раз об этом не думать. Только вот тут Аль ошиблась снова, ведь таким образом все её тревоги лишь укоренились. Даже не думая об этом, даже забываясь в беседах с Эгель или в долгой ежедневной работе, истинные желания было не обмануть. Только она пока этого не понимала.       Проверка маны вновь ничего путного не показала. Силы стало больше, но ядра Маллим так и не увидел.       — Ничего не понимаю… — пробормотал маг, вытащив руки из зелья Обмена. — Ты вроде как окрепла, но без ядра ты как рыба без костей… Пустышка, то есть.       Аль осторожно вынула ладони из вязкой жижи. Чаша Света была очень высокой, из-за чего ей приходилось стоять и наклоняться, чтобы хоть как-то коснуться её дна. Когда девушка выгнулась после долгой проверки, её амулет, всё это время прятавшийся под рубахой, случайно ударил по чаше сквозь одежду. В тот же миг в комнате раздался глухой гул артефакта, зелье в нём начало неистово колыхаться без всякой приложенной силы. Символы на чаше на мгновение окрасились в оранжевый, под цвет амулета, но очень скоро вновь переменились на бледно-желтый.       — Что это у тебя? — обратился к Аль ошеломленный Маллим.       Когда амулет оказался в руках мага, его удивление только усилилось. Мужчина принялся осматривать безделушку со всех сторон, совсем как Аль в любой подходящий момент. На камешке янтарного цвета были высечены узоры, но для Маллима они не несли какой-либо значимости. Не найдя ответов на поверхности, он окунул амулет прямо в зелье под взволнованный взгляд Аль. Чаша вновь загудела, а зелье начало бурлить с новой силой.       — Вот и наша «преграда»! — торжественно воскликнул Маллим, вертя амулет в руках. — И он всё это время был у тебя?       Девушка кивнула. В тот же момент радостная ухмылка мага сменилась смятением. Он повернулся к ней спиной, продолжая оглядывать камень на веревке, и при этом бубня себе под нос едва уловимые фразы. Его раздумья продлились долгие минуты, пока тот не вернулся обратно в реальность.       — Есть две новости, — невозмутимо произнес мужчина. — Во-первых, всё это время ты хранила не обычный камень, а собственную ману. Вторая же… Зачем кому-то понадобилось её заковывать таким странным способом?       Они оба перекинулись непонимающими взглядами. Поняв, что от Аль он ничего не добьётся, Маллим вернул амулет хозяйке. Затем он продолжил рассуждать, начав расхаживать по комнате взад и вперед, скрестив руки за спиной.       — Теперь всё становится проще, но труднее, — двойственно отозвался маг. — Такие камни физической силой разбить невозможно, они должны сделать это сами, но вот при каких обстоятельствах — непонятно. А символы на нём я вообще никогда в жизни не видел… Словно другой язык.       Мужчину Аль слушала с нетипичным для неё вниманием. В руках она держала родной ей амулет, что был с ней с самого начала. За все годы его не раз пытались выкрасть, и каждый раз он возвращался обратно к ней. Погружаясь в Чашу Света амулет начинал сиять изнутри, будто бы в нём загорался факел. Насыщенно-оранжевый свет окрашивал комнату, затмевая даже желтое свечение чаши. Аль и сама начала чувствовать легкое покалывание и тепло, когда держала камень в руках. Только сейчас она заметила на нём тоненькие трещины, видимые только вблизи и под особым наклоном. Когда они появились? Давно ли? Аль так привыкла к небольшой тяжести на шее, что перестала проверять наличие амулета и доставала его только для того, чтобы полюбоваться искрами внутри него. Они могли появится совсем недавно, или же ещё в шахтах, если не раньше… А какая, собственно, разница? Аль радовалась вместе с Маллимом, потому что теперь она наконец-то могла избавиться от ярлыка «магра». Сам мужчина уже успел окрестить её магом, по-дружески хлопая девушку по плечу. Но основную часть фанфар всё же нужно было отложить, ведь Аль ещё не могла пользоваться собственной маной. Ей пришлось унять возродившийся в ней пыл и снова предаться ожиданию.