«Нет, больше никогда. Больше никогда не повторю этой ошибки…»
— Засунь свои услуги туда, откуда достал! — яростно зашипела Аль, бросив лезвие Зуба ему под ноги. — Я сама тебя научу драться, если ты ещё хоть раз со мной заговоришь! Бросив последние слова подобно глыбе в воду, Аль стремительно скрылась в толпе из каторжников, окончательно оторвавшись от Фрила. Краем уха, в самый последний момент, она успела уловить голос Люка, вышедшего из шатра в тот же миг, как ушла она. — Ты идиот, Теренс. Она не знала, что будет делать. Ей нужно было остаться одной, всё обдумать и придумать очередной план, но время поджимало. Пока сторожа не особо обращали на неё внимания, но как только раздастся второй гудок, её сразу же погонят обратно в шатер. Тогда всё будет кончено. Чтобы всё обмозговать и справиться с подступившей по телу дрожью, Аль затаилась между повозками, свозившими уголь с шахт. Мимо проходили сторожа, проезжали повозки с лошадьми, свозили провиант в склад и жизнь, хоть и каторжная, шла своим чередом. Будто бы так было изначально, и должно длиться всегда. Но не всё может быть постоянным всегда, иногда в этот поток может влезть кто-то посторонний. Кто-то наподобие того, кто начал скулить прямо за частоколом, о который оперлась Аль. Испугавшись резкого звериного звука, девушка отпрянула от стены и увидела в ней небольшую брешь, в которую едва проходила рука. Аль заглянула на ту сторону и вновь увидела свою мохнатую подругу-волчицу. Любопытное животное тут же попыталось просунуть свою морду в щель, но пролезть смог только нос и часть пасти. — Как ты меня постоянно находишь… — недоумевала девушка с нарастающим подозрением в голосе. — Ты так хочешь стать ковриком надзирателя? Аккуратным толчком Аль заставила животное вытащить свою морду из частокола, пока её никто не увидел. Чтобы как-то угомонить волчицу, девушке пришлось просунуть руку самой и чуток пригладить дикого, но всё же ласкового зверя. От ощущения жесткой и холодной от снега шерсти под рукой ей стало гораздо спокойней на душе. А радость от того, что в такой момент она не осталась совсем одна, придал толику уверенности. Хоть Аль не понимала причины столь частых встреч с одним и тем же созданием за последние пару дней, она посчитала, что это может что-то значить… — Это уже наша третья встреча, — радостно прошептала Аль, почесывая волчицу за мягким ухом. — Мне уже не хочется называть тебя просто «зверем»… Может, дать тебе имя? Будто бы понимания человеческий язык, волчица лизнула девушку в ладонь. — Ладно, хорошо… — задумался ребенок, перебирая в уме что-то подстать величию подруги. На ум приходили только аванийские имена, потому их значения Аль считала очень красивыми. Первым делом ей вновь вспомнилась легенда о «Поедательнице тьмы», Никаель. Матушка рассказывала эту историю столько раз, что Аль могла пересказать её слово в слово. Тем более, ей самой пришлось прибегнуть к имени главной героини, так что это было приятным совпадением. В легенде о Никаель немалую роль играет её верный друг и спутник — Найя, он был названым братом Ники, но от этого их связь никак не ослабевала. Они долгое время путешествовали по степям Аванны, были товарищами по оружию и не потеряли друг друга даже во время извержения вулкана и бури из пепла и песка, затмившей собой небо на половине континента. Никаель провела свой народ через стихийное бедствие, а Найя, хоть и не будучи одной крови ни с ней, ни с её народом, шел рядом с ней до конца. А само его имя означает «Проводник». — Знаешь, был в истории один человек, который смог стать семьей без всякого родства, найти путь даже во тьме и указать на него другим, — поведала Аль, словно бы собираясь рассказать об этой легенде волчице. — Его звали Найя. Красивое имя, правда? Зверь нырнул девушке по руку, позволив той провести ладонь по влажной морде. В щели показались светло-желтые глаза, поблескивающие в темноте. Волчица вдруг ни с того, ни с сего замерла, будто бы в ожидании решения человека. — Теперь я буду звать тебя Найей, — воодушевленно произнесла девушка, широко улыбнувшись пушистой подруге. — Тебе нравится? Теперь уже Найя начала тихо поскуливать, едва не переходя на истошный вой. Видимо, она всё же понимала, что около лагеря её ждала опасность, но всё же она вновь подобралась к нему так близко… Над лагерем пронёсся последний гудок, выведя Аль из состояния покоя. К этому моменту она уже должна была решить, как же поступить, но в итоге она потратила время впустую. Идти на ковер к Кастету она перехотела, поэтому оставался только один путь. Больше она не будет обращаться к кому-либо за помощью. Лучше уж пусть она постарается сделать всё сама, и, в случае чего, сама и примет наказание. За неё больше никто не будет отвечать. Оставив Найю за частоколом, девушка поспешила к зданию склада. Добраться до склада было самой легкой частью её ужасно опасной авантюры. Дальше ей следовало как-то открыть дверь склада, а для этого нужно было выкрасть ключи кладовщика. Рядом со зданием склада стоял его шатер. Судя по доносившимся из него голосу, внутри был только один бодрствовавший человек — сам кладовщик. Мужчина пыхтел над какими-то бумагами за своим столом, не имея права отойти ко сну раньше других. Чтобы достать ключи следовало заставить кладовщика высунуться наружу на длительное время. Аль оглядела территорию вокруг шатра, чтобы найти хоть что-то, подходящее для этой цели. Сторожей в округе не было видно, большинство либо ушло спать, либо в караул, либо вести вечерний пересчет перед отбоем. Обычно он занимал не меньше часа, так что насчет этого Аль пока могла не переживать. Очень скоро её взгляд упал на лошадей, впряжённых в повозку с провиантом. То определенно была повозка, которую кладовщик должен был разобрать и пересчитать, или же хотя бы занести все ценное в шатер. Однако, целые ящики со всевозможными вещами остались бесхозными, и Аль решила этим воспользоваться. Она со всей дури ударила в круп одной из лошадей, чтобы та наверняка испугалась. Так и произошло — проснувшаяся недовольная лошадь тут же встала на дыбы, истошно заржав на половину лагеря. Вслед за собой она потянула и свою подругу и те, связанные вместе, резво сорвались с места, вырвав из земли кол, за который были привязаны. Грохот от тяжелой повозки и ржание лошадей пронесся мимо шатра кладовщика, заставив того незамедлительно выглянуть наружу. Увидев, как доверенный ему груз стремительно уезжал прочь, кладовщик сначала побледнел от страха, а затем побагровел от ярости и возмущения. — Какой дурак развязал этих кляч?! — завопил он, выбежав из шатра с плетью наперевес. — На колбасу пущу! Кожу сдеру! Стойте, дуры! Позабыв про все свои дела и ценные бумажки, кладовщик, в одной шубе поверх спальной одежды, побежал вслед за повозкой. Аль выждала некоторое время, чтобы убедиться, что в шатре больше никого нет, и осторожно зашла внутрь, едва ли не прижимаясь к земле. Внутри пахло жиром от свеч, которыми был обставлен весь пол шатра. Повсюду были разбросаны личные вещи кладовщика, на его столе творился точно такой же хаос из бумаг, пергамента, грифелей, перьев для письма и счетов. Найти ключи было проблематично, но Аль смогла и это — они оказались замурованы под стопкой смятых бумаг в самом углу стола. Казалось, что даже если она и украдет ключи, то кладовщик ещё долгое время будет считать, что он их просто потерял во всем этом бардаке. На цыпочках, скрываясь от света факелов в темноте подступившего вечера, девушка подобралась к заветной двери и принялась перебирать ключи. Руки её дрожали от напряжения, будто бы она проворачивала подобное впервые. На деле же Аль частенько устраивала налеты на склады и комнатки надзирателей в темницах во время работ и перерывов. Крала она, конечно, что-то незначительное — ткань или еду. В общем то, за что точно не схватится даже самый противный надзиратель. Но в данный момент она вламывалась на склад не за куском хлеба. Слишком уж высокими казались ставки. С каждым последующим ключом паника нарастала, пока один из ключей всё же повернулся в скважине и не отворил тяжелую дверь. Оглядевшись в очередной раз, Аль шустро заскочила внутрь склада, закрыв за собой дверь. Длинное помещение оказалось заставленным рядами ящиков с бирками сверху. Окон не было, никаких фонарей или лампад рядом не оказалось, но Аль повезло, что стены склада оказались испещрены щелями и дырами. Через них внутрь проникал слабый, но всё же свет от уличных факелов. Девушка медленно проходила вдоль рядов из ящиков, тщательно оглядывая каждый из них. Читать она не умела, поэтому и найти нужный ящик по бирке она не могла, отчего ей приходилось прислушаться к интуиции. Аль искала пузырьки, похожие на тот, что показывал Кастет ранее. Нечто подобное она нашла чуть ли не в конце склада, в безымянном ящике без всякого обозначения. Красноватые маленькие пузырьки находились в хорошем по виду ящике, на поддонах друг на друге. В самом первом ряду уже не хватало одного зелья, но то скорее было то, что забрал Кастет. Аль вытащила один пузырек из самого низа, а сверху поставила наполненные поддоны, чтобы хотя бы на время скрыть факт кражи. Может ей даже удастся вернуть пузырек на место, заменив зелье внутри на обычную воду. Учитывая неорганизованную работу кладовщика, пересчет припасов мог случится только через месяц. Заветную склянку девушка спрятала себе под рубаху, поближе к сердцу. Расслабляться ей было пока рано, ведь впереди был этап, ничуть не лучше остальных. Аль поспешила обратно к выходу, чтобы успеть вернуть ключи до возвращения кладовщика. Стоило ей схватиться за ручку двери, как кто-то на другой стороне уже нажал на неё. Нутро истошно завопило, призывая девушку искать укрытие. Не видя ничего перед глазами, Аль испуганно бросилась в сторону, затаившись в проеме меж двух больших ящиков. Поджав ноги к груди, она замерла и на мгновение забыла как дышать. Дверь склада отворилась с протяжным, гнетущим скрипом. На пороге встал человек, держа в руке небольшую лампу со свечой. Человек некоторое время просто стоял в дверях без единого слова, без единого движения. К своему несчастью, Аль услышала пугающий её до смерти голос: — Я знаю что ты здесь, малявка, — тяжело произнес Кастет, растягивая и слова, и паузы. — Тебя не было в шатре. Думаешь, ты одна такая умная? От таких новостей девушка только сильнее съежилась, будто бы пытаясь стать единим целым с тенью. Как бы было бы хорошо сейчас просто стать незримой! Но ей оставалось только надеяться и молиться. Кастет принялся расхаживать вдоль рядов ящиков, освещая перед собой путь фонарем. Когда Аль увидела его тень вдалеке, то она заметила, что надзиратель по своей привычке стал крутить на пальцах свой кастет. — Лучше бы ты просто пошла ко мне, — продолжал невозмутимо болтать мужчина, медленно делая круг по складу. — Разве могу я навредить такому крохотному созданию, как ты, Ника? Шаги остановились где-то там, в стороне. Голос тоже затих. А волнение росло. Аль дрожала, она чувствовала, как под кожей её растекался страх. Именно, что растекался — захватывал всё её тело, вливался в кровь, отчего та вскипала и уходила вверх, от ног к сердцу и голове. Аль не дышала, не плакала, не двигалась, а только выжидала, вслушиваясь в гробовую тишину вокруг неё. Томительное ожидание было прервано резким криком Кастета, налетевшего на Аль прямо из темноты: — Попалась, мерзавка! — злорадно завопил мужчина, схватив девушку за голову. Он вытянул Аль из укрытия за волосы, словно на поводке. Выведя её обратно в проход, Кастет ослабил хват. Аль вырвалась и в панике упала на землю. Позади неё оказалась незапертая дверь склада, но стоило ей только начать ползти назад, как мужчина тут же схватил её за ногу и притянул обратно. Кастет угрожающе возвышался над ней, наводя лишь больший ужас на ребенка. В блеклом свете лампы поблескивали дикие и холодные глаза, смотревшие Аль прямо в душу. — Чего это ты так перешугалась? — тихо спросил у неё надзиратель, склонившись почти над самым лицом девушки. — В курсе, что за всё добро надобно платить? Никто не делает хороших дел просто так. Особенно тебе, дрянь клейменная. Это называется «око за око». Перед глазами блеснул кулак с кастетом. Вторая рука мужчины оказалась у неё на животе. От прикосновений Аль становилось дурно, но тело, скованное чудовищным страхом, боялось сделать малейшее движение. Сопротивляться не было ни сил, ни мужества, ей хотелось только забыться и стереть всё то, что она ощущает и видит! Хотелось забыть противное лицо с щетиной и стеклянными глазами, забыть тяжелые руки и запах табака! — Не реви и не дергайся, — шикнул на Аль Кастет, когда по её щекам скатились первые слезы. — Будешь хорошо себя вести, то не ударю. — П-пожалуйста, — взмолилась девушка, чувствуя, как чужая рука уходила вниз с живота. — Пожалуйста, не надо! Не ответив на её мольбы, Кастет лишь сильнее приблизился к ней, прикоснувшись кривыми губами к устам ребенка. Всё отвращение и боль, копившееся ранее, вылилось наружу, и Аль только сильнее разревелась. Никогда ей не приходилось и думать о том, что она могла бы испытать что-то столь отвратительное и мерзкое. По подбородку её стекала противная слюна, Аль чувствовала себя куском мяса в пасти пса. В попытках воспротивиться издевательствам, она только сильнее раззадоривала мерзавца, и тот больше хватал её руками. Поняв, что силой ей его не остановить, Аль в отчаянии укусила Кастета за губу. Впилась в неё со всей силы и злости, что она испытывала сейчас. Прокусила её насквозь, едва ли не оторвав вовсе, и остановилась она только после того, как Кастет врезал ей сильную пощечину. Аль взвизгнула от боли, но затем жадно глотала чистый воздух и сплевывала слюну и чужую кровь. К месту удара прильнуло тепло, кожа горела будто после ожога. От боли же сознание прояснилось, вернулся контроль тела. Страх перед Кастетом в один момент сменился страхом за саму себя, в голову вновь вернулся знакомый тайный голос, призвавший её бороться до конца. Следуя ему, Аль пнула Кастета сначала в колено, а потом зарядила уроду прямо в пах. Она кричала и пинала его до тех пор, пока ему не пришлось убрать от неё обе руки, чтобы защититься. Закрывая своё лицо от кулаков надзирателя, Аль смогла стянуть с него его кастет и им же его ударить в висок. — Ах ты падаль! — рассвирепел Кастет, хватаясь за ножны. — Осмелела, значит?! В этот момент мужчина наконец-то слез с неё, дав Аль волю. Отбиваясь от руки, пытающейся ухватить её за ноги и волосы, девушка бранилась и кричала на аванийском «Кишрено», посылая урода на все четыре стороны. Она толкала его и нещадно пинала, не давая тому приблизиться к ней ни на шаг. В какой-то момент Аль приблизилась к двери склада на расстоянии вытянутой руки. Собрав все оставшиеся силы в ноги, девушка рванула наружу, захлопнув за собой дверь. Не встретив никого на улице, она рванула куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого кошмара. Даже ночной дремучий лес казался ей куда приятнее, нежели одна лишняя минута в этом проклятом лагере. Когда Аль побежала прямо, она услышала, как позади с грохотом распахнулась дверь склада. Кастет истошно вопил, даже не кричал, просто выл подобно оборотню в полнолуние. Надзиратель бросился за ней, весь красный от крови и ярости. Девушка бежала по прямой дороге, по которым ездили повозки. Поворачивать к шатрам она не рискнула — там её могли поймать сторожи. Хотя они в любом случае скоро стекутся в центр лагеря, услышав нечеловеческий вой своего начальника. Спотыкаясь о высокие сугробы, мусор и ямы, Аль в конце концов оказалась на выходе из лагеря. На настоящем выходе, ведущего в обычный лес, а не шахты. Ворота всё ещё были отворены. Ещё один шаг — и она окажется за территорией лагеря. На этой незримой линии Аль внезапно остановилась, словно какая-то невидимая нить преградила ей путь. Её почему-то тянуло назад, даже захвативший тело страх и тревога этому чувству значительно уступали. Аль просто остановилась, в тихом ужасе наблюдая за приближающимся надзирателем. Кастет извергся злорадным смехом, когда увидел как она беспомощно стояла на границе рабства и свободы. — Почему ты не бежишь, малая? — издевательски крикнул мужчина, вытягивая из ножен клинок. — Ах да, извини, я забыл про клеймо! Когда Аль заставляла тело сделать шаг назад, то каждое её движение отдавало болью в плече. Неужели всё дело было в рабских клеймах? Это они не позволяют ей сбежать? Из-за них все беглецы до этого просто погибали под воротами поместья? Думать на этот счет у неё не было времени. Каждый шаг Кастета совпадал с биением обезумевшего от страха сердца ребенка. Мужчина, всласть упиваясь своей властью, продолжал изредка завывать и смеяться, подначивая девушку отступить ещё дальше… Пока вой Кастета не сменился настоящим воем… Совсем рядом, чуть ли не за частоколом, раздался оглушительный волчий вой. Обернувшись, Аль увидела в свете поднимающейся луны силуэт огромного зверя. В этот момент внутри неё вновь проснулся второй голос. На этот раз его влияние оказалось сильнее, отчетливей. Оно стало подсказывать ей и направлять. Между ней и возникшим вдали силуэтом вдруг возникла тонкая связь. Недостаточно прочная, но она была. Аль не могла осязать её, но сердце было не обмануть. Одним чудовищно большим прыжком тень зверя оказалась прямо перед воротами. От веса его земля содрогнулась. — Это волк! — истошно завопил Кастет, напрочь забыв про свои издевательства ранее. — Это чертов горный волк! Как ты его призвала, ведьма?! Надзиратель попятился назад, переводя взгляд с Аль на стоявшую прямо за ней волчицу. В голове у девушки начали мелькать различные исходы того, что будет, если Кастет успеет кому-то хоть что-то рассказать об увиденном. Ей даже показалось, что волчица могла каким-то образом узнать её мысли, потому что глаза животного смотрели на неё понимающе и полностью осознанно. В какой-то момент Аль стала единственной преградой между Найей и Кастетом. В тот момент она могла лишь думать, а вёл её всё тот же голос, который вдруг стал идти не от сознания Аль, а от зверя позади неё.«Мне нужно лишь твоё слово.»
Эту фразу, по всей видимости, услышала не только Аль, но и надзиратель. Поймав на себе озлобленный, звериный взгляд Аль, Кастет в испуге вскочил на ноги и бросился бежать внутрь лагеря. Нить между Аль и Найей неожиданно натянулась, призывая девушку к действию. Отринув всякий страх и сожаление, Аль повернулась к волчице, заглянув той прямо в глаза. — Молю тебя… Защити меня. Не дай ему убежать.