Легенда о Полумесяце и проклятом Ночью

      Когда пламя раздора улеглось и Теренс перестал брыкаться, подобно козлу на привязи, Аль сумела достучаться до братьев и уговорить их больше оружия не поднимать. Это заняло немного времени, ведь главным её аргументом был клинок мужчины в маске, которого с недавнего времени Аль стала в мыслях называть Даквимом. Под острым лезвием Люк быстро согласился со всеми её словами, хоть в его голосе и оставалась капля недоверия. Как только Даквим развязал руки юноше, тот сперва отшатнулся подальше от пугающего вида человека, а затем пересекся с ней взглядом. В его лице попеременно сменились страх, удивление и радость. Казалось, что он видел перед собой призрака.       — Живая… — тихо пролепетал парень, бросая взгляд на брата. — И… почти целая.       Теренс указал на раненое предплечье, о котором сама Аль уже успела забыть. Под плотно завязанными бинтами уже не чувствовалось никакой боли, но снимать их пока ещё было рано.       — Ты тоже далеко не ушел, — заметно повеселев, парировала Аль, почувствовав запах крови. — Тоже гоблины?       Теренс утвердительно кивнул.       — Я от десятка отбился, пока тут бродил.       Парень покрутил в руке свое лезвие и самодовольно ухмыльнулся, явно желая вновь похвастаться своей удалью. Было понятно, что он попытался скрыть за расплывшейся по лицу ухмылке зудящую боль. Девушка не стала насмехаться над наигранностью этой храбрости, решив не смущать паренька ещё больше. Она лишь кивнула, мол «молодец», а сама с трудом сдерживала смех, ведь буквально пару минут назад слышала, как этот «храбрец» визжал и беспорядочно махал в темноте лезвием. Да, она смеялась, но не осуждала чужой страх. Особенно после того, через что прошла сама.       Она была рада видеть братьев живыми, но не настолько, чтобы забыть про молчаливую фигуру позади них. Даквим осторожно отошел назад и наблюдал за их разговором со стороны. Не зная языка, ему оставалось только смотреть на них, изредка слегка склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Вот что у него было на уме? Почему так пристально смотрит? Что сделает дальше? Может он присматривался к братьям? Аль решила это проверить.       — Уберите оружие из рук, — попросила она у ребят, заодно бросив короткий взгляд на Даквима. — Он нам не враг, он тоже ищет выход наружу.       — С какой кстати мне тебя слушать? — резко ответил Люк. — У меня этот тип в маске не вызывает ни капли доверия! Пусть сначала скажет кто он и откуда.       Старший брат развернулся к Даквиму, но приближаться не стал. Возможно, что побоялся — человек в маске оказался почти на голову того выше. Может быть и зря незнакомец убрал оружие в ножны, это позволило ребятам вновь расхрабрится, хоть и не так сильно, как раньше. Даквим, в свою очередь, на его слова не реагировал и продолжал стоять как статуя, спрятав руки под плащ. Под его ногами в таком же безмолвии сидел заяц-фамильяр, принюхиваясь к новым людям. Люк продолжал выпытывать ответы из незнакомца, напирая всё сильнее. Тот пытался что-то объяснить через жесты и раз за разом показывал на ножны, но было видно, что и его терпение скоро подойдет к концу. Вот-вот он обнажит клинки и заставит Люка заткнуться силой. Чтоб этого не допустить, в разговор вмешалась Аль.       — Он ничего не ответит! — девушка перебила озлобленного Люка, встав между ним и новым товарищем. — Он не с этих земель, он не знает языка!       Аль усердно старалась не говорить слишком громко, потому что на своем горьком опыте узнала, насколько хорошо у монстров может быть развит слух. Люк об этом тоже вспомнил и заметно стих, отчего говорить с ним стало в разы проще.       — Как человек может не знать континентальный? — удивился Теренс, который все это время стоял за спиной брата. — Кто же он тогда такой?       — Самой бы знать, — развела руками девушка. — Я его в гнезде гоблинов в первый раз увидела, потом он меня сам нашел и вот, пришлось пойти с ним…       Аль растерянно опустила голову вниз с видом «у меня не было выбора», после чего перевела взгляд на Теренса. Тот, немного подумав, все же спрятал лезвие в карман и многозначительно посмотрел на старшего. По лицу Люка было заметно, что он не особо то и согласен подчиняться кому-то ещё, но Аль пришлось мягко намекнуть им обоим, что этот странный человек точно знает, где находится выход наружу. В конце концов и Люк, хоть и без всякого желания, все же подвесил кирку за петельку штанов. Увидев это, Даквим неожиданно вышел из тени и потрепал Аль по голове. Почувствовав на макушке грубую руку девушка замерла на месте, на секунду вспомнив Савро. Он делал так же всякий раз, когда за что-то её хвалил. Ей срочно нужно оказаться на поверхности, пока не стало поздно.       Даквим проверил, в правильном ли направлении они идут с помощью своей лампы: он вытащил из неё странного вида свечу и отвел в сторону. Огонь не затух, лишь слабо колебался несмотря на то, что никакого потока воздуха не ощущалось. Выход казался совсем близко, но пещеры и коридоры всё не кончались. Четверо людей, изрядно измотавшихся после скитаний по гоблинским норам, молча шли вперед в подобии колонны. Впереди шел Даквим с лампой, позади него плелась Аль, стараясь не споткнуться о прыгающего подле неё зайца, сразу же за ней ковылял Теренс, и в конце был Люк, прикрывавший брата со спины. Несмотря на то, что гоблинское гнездо осталось далеко позади, это ещё не означало, что путь дальше был безопасным. Часто входы в норы охранялись гоблинами и сородичами постарше, поэтому даже тут приходилось оставаться начеку.       В один момент группа людей оказалась перед очередным завалом, скорей всего, отделяющим их от поверхности. Среди валунов и глыб осталась щель, через которую легче пролезть гоблину, нежели человеку. По ту сторону слышно ничего не было, поэтому Аль, поймав на себе ехидный взгляд Люка, решила вновь испытать себя в роли первопроходца.       — Ладно, трусы, я первой пойду, — цыкнула девушка, подходя к щели.       В последний момент её остановил Даквим, схватив ту за плечо. Не дав ей и шагу ступить, мужчина, буркнув что-то на своем языке, махнул в сторону Люка.       — Он же понимает, что если я там застряну, то мне тут же горло перережут? — напрягшись, спросил парень у Аль.       Ей оставалось только разводить руками. Мужчина оказался слишком настойчивым, и идти дальше ей не позволял. Сначала она не понимала, почему он не выбрал того же Теренса, который был совсем немного больше Аль, но потом вспомнила похожую ситуацию ранее… И всё сразу стало на свои места. Даквим видел всё со стороны! Это он тогда был наверху и его фонарь она видела в пещерах! Аль, конечно, это подозревала, но не думала, что всё обернётся таким образом.       Проиграв в молчаливой битве с человеком в маске, Люк всё же смирился и пролез на другую сторону. К его счастью, гоблинов рядом не оказалось и он дал знак всем остальным. Это была их последняя преграда.       Совсем скоро Аль ощутила на своем лице морозный воздух. Столь желанная прохлада и свежесть была тем, чего ей так не хватало после отравления парами серы. Заметно оживившись, девушка поспешила вперед и оказалась перед удивительным и завораживающим зрелищем: они оказались почти у подножья горы, но совсем рядом с ними простилалось ущелье с вечнозеленым лесом, усыпанное белым покрывалом. Острые вершины елей смешивались со стройными соснами, под тесным сплетением крон и зеленых иголок практически не было видно земли. Справа от ребят возвышался холм, откуда виднелся столб темного дыма, заметного на фоне неба. Люк, указав в сторону дыма, сказал, что там находится их лагерь. Забрав младшего с собой, они решили поискать нормальный подъем вверх, чтобы ненароком не переломать все кости. Аль же осталась на утесе, зачарованно вглядываясь в поднимающееся из-за гор солнце и бледнеющие на небе звезды. Такой обычный пейзаж ей казался необыкновенным лишь из-за полного покоя природы, из-за царившей вокруг девственной тишины, что разбавляла только сама природа — птицы, гудение ветра, шелест хвои и приятный хруст снега под ногами. Аль могла этим любоваться, но никак не примкнуть. Даже её отчасти пустая голова понимала, что в диком лесу ей никак не выжить, да и рабское клеймо ещё даст о себе знать. Причины остаться в конце концов задавили все мысли о побеге. Если уж и бежать — то со всеми рабами. Никто не должен лишаться права видеть красоту внешнего мира.       Уставшая, окровавленная, и к тому же, босая Аль, некоторое время простояла на утесе, раскинув руки в стороны, будто бы пытаясь поймать морозный ветер. Между её ног прошмыгнул заяц, усевшись прямо ей на стопы. Хоть девушке и не было так холодно, но мягкое брюхо животного оказалось удивительно теплым.       Сбоку от неё неспешно встал Даквим, тоже устремив взгляд в сторону восходящего солнца. Он о чем-то общался со своим фамильяром и Аль с любопытством вслушивалась в его слова, пытаясь хотя бы предположить, о чем мог бы идти их разговор. Голос мужчины был мерным и басовитым, под стать его внешнему виду. Иногда в нём проскакивало что-то непонятное — будто задумчивость, смешанная с сожалением и бессилием. Это было заметно, когда Даквим поворачивался к Аль, при этом не прекращая говорить с фамильяром. Тогда его голос становился ещё более раздосадованным, будто бы мужчина в чем-то перед ней раскаивался. Его речь была столь красноречивой, что в какой-то момент Аль едва ли не пустила слезу, сама того не ведая. Она чувствовала рядом с собой скорбь, но ничего не могла с этим поделать. А мужчина всё продолжал изредка поглядывать на неё, позволив ей узнать, что его глаза на самом деле цвета вина, а не бурые.       Когда братья нашли удобную тропу до лагеря, Теренс вернулся к склону, чтобы предупредить Аль, что они уходят. Люк из принципа не стал дожидаться кого-то ещё и ушел вперед первым, и Теренс поспешил за ним. Аль проводила ребят глазами и сама собиралась возвращаться. В отдохнувшее сознание стали возвращаться привычные мысли и переживания. Аль вспомнила про Савро и забыла даже про красивый пейзаж рядом с ней. Она вновь начала суетится, но даже в этой спешке не забыла отблагодарить Даквима за всё то, что он сделал сегодня. Не найдя жеста более подходящего для этого, девушка отвесила мужчине поклон, сложив руки на груди. На мгновение под медной маской раздался смешок, но он быстро затих. Даквим кивнул головой ей в ответ и протянул руку. Аль протянула ему свою ладонь, но вместо рукопожатия обнаружила в ней магический кристалл. В руках он пульсировал и отдавал странным холодом, можно было почувствовать, как в пурпурном осколке вихрится что-то магическое. Девушка в недоумении переводила взгляд с мужчины на кристалл, пока тому не пришлось попытаться всё объяснить. Откуда-то из поясного мешка он выудил кусок кристаллизованной серы, а из другого — кусок хлеба. Поняв намек, Аль кивнула, но через секунду вновь встала в ступор. Откуда Даквим знает, что она работает ради еды? Может, он и лагерь видел, и знает, что она — раб? Почему он помог не только ей, но и братьям выбраться из шахты? Какой ему толк с этого? Какая цель этого?       Сомнения в один миг полезли наружу. Всё это начало казаться чертовски странным. Настолько, что Аль уже была готова предположить, что за маской все это время мог скрываться надзиратель или очередной работорговец.       — Почему ты мне помогаешь? — тихо спросила девушка, не ожидая ответа. — Зачем спас от гоблинов, зачем перевязал раны? Зачем всё это, если мне всё равно придется вернуться?       Руки её указывали на бинты, на пятна крови и старые шрамы, а в конце указали в сторону лагеря. Ей нужны были эти ответы, но именно сейчас собеседник был чуть ли не немым для неё. Ещё она попыталась вернуть магический кристалл, но Даквим наотрез отказался. Вместо этого он лишь указал на её оберег, после чего поспешно скрылся, спустившись прямо с утеса. В этот же момент за спиной раздались многочисленные шаги. Не успела Аль опомнится от странного послания загадочного человека, как её уже волокли в сторону лагеря два сторожа. На входе, около высокого частокола, скрестив волосатые руки на груди, стоял Кастет со своей свитой. Подле него уже были братья, яро рассказывающие надзирателю о произошедшем в недрах горы. Мужчина слушал их отречено, с нескрываемым пренебрежением в лице. Ещё не дойдя до них Аль поняла, что начальство к их рассказу настроено скептично.       — Чего ты брешешь, полоумный? — ругнулся Кастет, обращаясь к Люку. — Какие к черту гоблины? В этой то горе?       В этот момент девушка встала прямо между братьями, пронзив надзирателя сердитым взглядом. Он и сторожа тут же поперхнулись от исходящего от троицы смрада, который только усилился с приходом Аль. Кровь монстров сама по себе была субстанцией неприятной, но именно кровь гоблинов обладала невероятно стойким запахом тухлятины. Отмыться от него ещё нужно было постараться, а вот одежду отстирать — никак, эта вонь и пятна остаются навсегда.       — Верю, верю! — неожиданно воскликнул Кастет, отступив от рабов на добрые десять шагов. — Не знаю, как вы там выжили, но жить явно хотите! Дайте им новые вещи, ради богов!       Мужчина тыкнул одного из сторожей в бок и тот тут же умчался в лагерь, видимо, за новой одеждой. Аль с братьями же отвели обратно ко входу в шахты, которых она теперь боялась всей душой. Было раннее утро четвертого дня, уже было начало следующей смены шахтеров. Процессию из троих выживших могла наблюдать половина лагеря, и не зря ведь их назвали «выжившими»… В тот день, когда они попали в нору гоблинов, где-то в другом месте горы случился обвал, и гоблины резво бросились изучать новую территорию. Оказавшись на месте раскопок, зеленые монстры перерезали почти всех недоумевающих шахтеров, отправленных отбывать наказание в серные шахты. По словам сторожей, присутствовавших на этой бойне, мелких тварей было около трех десятков, и от них смогли отбиться только с помощью горючей смеси, разлитой в одном из проходов. На момент разговора шахта Костей была временно заперта. Аль судорожно слушала, прижав к себе руки, отдаленно предполагая, из-за кого мог случится этот обвал…       — Получается, мы ещё легко отделались, — нервно произнес Теренс, смотря на закрытые дубовые ворота. — Лучше уж в норе быть, нежели оказаться на месте этих бедолаг…       Перед входом в смертоносную шахту ещё остались алые дорожки на снегу. Возможно, по ту сторону дверей всё ещё лежат не упокоенные тела рабов. Особо набожные пленники в подземелье часто твердили, что подобное сулит неудачам. Без обрядов, неспокойная душа не сможет попасть в Мантал, и останется в мире смертных в виде злобного духа. Теперь девушку никак не отпускала мысль, что в погибели шахтеров, в погибели их душ, могла быть виновата она. Мог ли один обвал вызвать другие? Или же гоблины воспользовались тем же ходом, что и она с Теренсом? Сможет ли Аль теперь спать спокойно с этим знанием на душе?       Ребят привели обратно к шахтам только для того, чтобы они сдали вещи и найденную серу. Но у всех троих подносы затерялись глубоко в горе, поэтому им оставалось только отдать броню.       — Нет улова — нет еды, — буркнул сторож, закинув броню в общий ящик.       Теренс выглядел подавленным, по Люку тоже было видно, что он не совсем доволен своим положением. Они были истощены и измотаны, лишний кусок хлеба им бы не навредил. Однако сторожа были непреклонны. Братья сдались и перестали торговаться, пока они не достали свои клинки. Теренс с понурым видом пошел прочь, в то время как Аль, напротив, пошла попытать удачу.       — А тебе чего, малявка? — шикнул на неё сторож. — Ещё хоть слово, то получишь розгу.       В кармане её штанов приютился магический кристалл. С его теплом было тяжело расставаться, но цена за него должна хоть как-то перекрыть все пережитые мучения. Аль робко вытянула пурпурный осколок, отдав его в качестве дани сторожу.       — Это… — голос мужчины на секунду замялся, а глаза округлились. — Где ты его нашла, малая?       — В гоблинской норе… — соврала девушка. — Он подойдет?       Не скрывая своей радости, сторож поднял осколок над головой и принялся разглядывать его на свету, словно какой-нибудь эксперт в рудах. Но на деле он просто некоторое время вертел блестяшку в руке, пару раз кивнул, после чего повел за собой. Аль впервые оказалась на местном складе, куда свозили весь провиант для лагеря. К сожалению, Аль не знала, откуда привозился хлеб, но здесь он был гораздо жестче, нежели в темницах. Для рабов это проблемой не было, вокруг них был снег, а в каждом шатре было по печке…       Сторож подвел её к одному из шатров начальства. Они были крупнее и крепче на вид, такие не снесет сильный ветер, и тепло из них уходит медленней. Из шатра вылезло заспанное лицо, одарившее весь мир своим недовольством. Видимо, перед Аль показался ответственный за склад. Только он хотел начать ворчать на разбудившего его товарища, как сторож всучил тому в руки отданный Аль кристалл. Реакция второго человека была схожа с тем, что она видела ранее.       — Сколько за него надобно выдать? — спросил сторож у кладовщика, держа руку на плече Аль. — Полтора?       — Разбежались! — шикнул на них мужчина в шатре. — Одной целой хватит… За удачу и старания…       На том и сошлись. Кладовщик, накинув на себя один только плед да сапоги, звякнул ключом и быстро юркнул на склад. Аль не успела углядеть, что ещё находится внутри склада, помимо еды и одежды. Всучив ей в руки целую буханку ржаного хлеба и новые штаны с рубахой, сторож поспешно отвел её обратно к шахтам, дабы та не натворила дел. По пути Аль быстро завернула лакомую награду в тряпьё, чтобы никакой любопытный глаз не узнал о её счастье. Рискуя потерять весь хлеб, девушка решила всё же попытаться сохранить еду немного для другого…       От работ она была освобождена, так же как и все пострадавшие днем ранее. Такой возможностью девушка хотела воспользоваться сполна, чтобы выспаться и набраться сил, но по пути к шатрам её остановили сторожа и направили отмываться к реке. Запах действительно был, мягко говоря, неприятным, поэтому никаких споров не возникло. С совестью, загрязненную переживаниями, Аль направилась отмывать хотя бы свое тело к уже знакомой реке. На ней же она вновь повстречалась с братьями, которые настойчиво боролись с вязкой жижей на коже. Ребята ей ничего не сказали, лишь проводили её взглядом к высоким зарослям, за которыми она обычно пряталась от других. Оттуда она могла видеть полуобнаженного Теренса, по пояс опустившегося в воду. На его спине, помимо клейма и номера, виднелись светлые полоски шрамов от порезов и старые бордовые полосы от плети. Хоть он и не был таким могучим, как тот же Великан, силы у него действительно были. Для Аль был одновременно понятен и удивителен тот факт, что под одеждой можно скрывать не только оружие или вещи, но и… тело!. Только вот, чего она так об этом задумалась? Она делает точно так же, хоть и немного иначе. Пару лет назад, в один злосчастный день внизу живота прорезалась дикая боль, заставляющая её сгибаться пополам. Когда это произошло, девушка не на шутку испугалась, посчитав, что у неё кровотечение. Марлин и Эгель потратили много времени на то, чтобы сначала успокоить её, а затем объяснить, что это нормально. Чуть позже Знахарка убедила её отныне обвязывать своё тело тканью и прятать то, что должно оставаться сокрытым. На вопрос девочки о том, что же с ней произошло, старушка лишь ответила: «Ты просто стала девушкой.». Более подробно ей ничего объяснять не стали, поставив опешившую Аль перед фактом. «Это просто есть. Просто каждый месяц. А боль просто потому что так надо.» — заключила Аль сама для себя, будучи всё ещё недовольной неведением. С тех пор девушка научилась воровать тряпье со складов, а после прятала его по всем углам подземелья, подобно бурундуку перед зимой, дабы в очередной раз не попасться на эту ловушку природы. От всего этого для неё был только один плюс — она стала взрослой.       Поймав себя на мысли, что Аль уже несколько минут исподтишка подсматривает за моющимся Теренсом, она юркнула вглубь зарослей, пока её не застукали. Хлеб она зарыла под снег, сверху бросила чистую одежду, а сама нырнула в воду с головой, прямо в старой одежде, позабыв о риске заболеть. Уже долгое время её волосы причиняли ей дискомфорт, сбившись в колтуны и совсем одеревенев от слоя грязи. С помощью речной воды и снега Аль смогла чуток разгладить локоны, и этого ей было предостаточно. Как оказалось, против пятен крови хорошо помогала холодная вода. Аль в первые за последнее время почувствовала себя чистой. Когда она перестала ощущать под ногами дно, девушка вылезла из реки и быстро переоделась в чистые вещи, пока братья были чем-то отвлечены.       «Как же хорошо!» — довольно протянула Аль, щупая руками новую рубаху. Никакой тебе больше крови, ни животной, ни человеческой! Подвязав волосы обрывком ткани, девушка выждала, когда братья будут готовы возвращаться, и в последний момент подбежала к ним.       — С чистым духом, — ехидно выпалил Тер.       — Чего тебе? — с привычной сухостью в голосе добавил Люк.       Проигнорировав Люка, девушка протянула Теренсу половину буханки. Тот обомлел. Бурые глаза его оживленно блеснули то ли от голода, то ли от радости. Старший брат тоже растерялся, удивленно вскинув брови вверх.       — Я должна тебе ещё за наш прошлый спор, — тихо произнесла Аль, чуть ли не заставляя Тера взять в руки еду.       Юноша, всё так же пребывавший в ступоре, молча спрятал неожиданный подарок под рубаху, не в силах вымолвить ни слова. В то же время, лицо Люка от удивления перешло к подозрению.       — Подлизываешься? — скептично выпалил мужчина, скрестив руки на груди.       — Мне что, делать нечего? — обиженно ответила Аль, подняв глаза на Люка. — Сам же говорил, что половина еды — тебе! А вот откуда… вам знать необязательно.       Братья переглянулись. В их глазах пробежала искра непонимания. Аль могла их прекрасно понять — не каждый раб, отломив большой кусок добычи, отважится поделится им с ближним. Никто не был уверен до конца, доживет ли он до следующего дня, поэтому зачастую каторжники были исключительно скупы. Савро был таким, хоть и иногда в нем проскакивала толика сочувствия. Вообще, за последние пару дней мнение о друге у Аль сильно исказилось в худшую сторону. Слишком уж много слов сказал сам Савро и другие рабы о нём. Он был трусом, лицемером и лжецом. Жаль, что девушка поняла это таким образом…       Не дожидаясь ответной реакции братьев, Аль ушла от реки к шатрам. Ей не нужна была ни их благодарность, ни одобрение. Она наконец-то рассчиталась с ними обоими и была готова идти дальше одной… наверное.       В шатре, который в сравнении с гоблинским гнездом вдруг стал теплым и уютным, её встретил только Савро. Мужчина расположился около печи и, как сначала подумала Аль, крепко спал. На деле же друг только дремал и проснулся когда она села рядом. Хоть он больше и не был в бреду, но температура и вялость остались при нем. В свете печи было отчетливо видно, как он истощен. На лице проступили скулы, побледнела кожа.       — Я рад, что ты вернулась живой, — тихо произнес мужчина, медленно поднявшись.       Внутри Аль вновь подала голос обида. Не обращая внимания на друга, она начала хозяйничать в шатре: бросила в печь дерева, поставила сверху ковшик со снегом и закрыла вход, чтобы холод не пробирался внутрь. Девушка проверила место, где спал Фрил и поняла, что череды больше не осталось. Лечить Савро больше нечем.       — Хватит за меня переживать, — подал голос друг, словно прочитав её мысли. — Разве тебе не всё равно?       Вопроса Савро девушка не поняла. А почему ей должно быть всё равно? Из-за того, что они разругались? Что её друзья ей врали? А не плевать ли? Разве это не было лишь каплей зла на фоне того, что они ей дали хорошего?       Аль, сев чуть поодаль от Савро, протянула ему половину того хлеба, что у неё осталось. Мужчина даже не взглянул на еду и не шелохнулся, продолжая выводить её на разговор.       — Если ты будешь раз за разом возвращаться к людям, которые причиняют тебе боль, то ты в итоге сломаешься, — строго напутствовал Савро, — Ты должна быть выше этого, иметь гордость и принципы.       Нравоучения сейчас были очень не к месту. Начав терять терпение, Аль схватила друга за здоровую руку и насильно отдала его часть хлеба. Она не позволит ему скончаться от какой-то жалкой болезни. Будет вести их всех, покуда у неё самой будут на то силы.       — У меня есть принцип, — наконец-то ответила Аль. — Я должна платить добром за добро.       Савро удивленно посмотрел на неё. Казалось, что в его лице проскользнула тень гордости, но совсем ненадолго. В шатер неожиданно вошел Кастет, видимо, подслушавший весь их разговор. Надзиратель явно был не в настроении.       — Опять не работаешь, — сурово прохрипел Кастет, обращаясь к Савро. — В курсе, что у тебя последний шанс? Хотя, судя по твоему виду, будет глупо растрачивать наше время в пустую. Не жилец ты уже.       Аль, к своему удивлению, почувствовала рядом с собой страх. Переведя взгляд она увидела, как Савро буквально окаменел при виде надзирателя. Сама она, конечно, тоже не была рада видеть этого неприятного человека, но рано было отчаиваться! У них есть ещё один день, есть ещё шанс!       — Вы говорили про три дня болезни! — решительно выпалили Аль, вступившись за друга.       В ответ на её протест Кастет лишь рассмеялся раскатистым гоготом.       — Ишь какая внимательная! Ну да, говорил… Только вот знала бы ты, что то, чем болеет этот раб, не совсем обычная болезнь. Скорей всего, случилось что-то с легкими. А такое временем не вылечить… Разве у тебя найдётся под рукой зелье?       Мужчина вытащил из кармана крохотный красный пузырек, размахивая им перед Аль, как едой перед изголодавшимся псом. В руках надзирателя было зелье исцеления, сомнений в этом не было, потому что Аль уже знала, как они выглядят и работают. Ей пришлось пройти через это пару дней назад, в тот самый день, когда она якобы «умерла». В тот самый момент её жизни была на волоске и её спас никто иной, как… Бимбо.       Савро, заметив пристальный взгляд Аль на пузырьке, резко её отдернул.       — Не смей, — шикнул друг, сжав ей плечо. — Богами клянусь, убью тебя, если пойдешь за ним!       — Если доживешь, — злобно добавил Кастет, спрятав бутылек обратно в карман. — В общем, Ника, отработать цену этого зелья можно, но будет трудно. Даю тебе день, чтобы решить — спасать ли шкуру этого бедолаги. К вечеру будь у меня с ответом.       На этих словах Кастет резво развернулся на каблуках сапогов и вышел из шатра так же стремительно, как и зашел.