Легенда о Полумесяце и проклятом Ночью

      Начало третьего дня Аль встретила в спокойно, в том же шатре. В его центре же всю ночь стояла странная суета: каторжники, меняясь друг с другом местами около печи, в полголоса переговаривались, в то время как кто-то ещё присматривал за лежавшим на полу Савро. Таким он был ещё с полудня прошлого дня, и лучше ему никак не становилось. Рабы поили его теплой водой и своими же пайками в надежде дать сил для работы единственному лекарю в лагере. Кто-то попытался выпросить у сторожей остатки настоек с перерыва или хотя бы лишний кусок ткани, но те лишь смеялись им в лицо, бранились на всю округу, а затем оставляли их не с чем.       На этот раз девочка была сторонним наблюдателем. К Савро её не подпускали, толкали и замахивались на неё кулаками. Когда же она оставляла свои попытки, рабы, не стесняясь в выражениях, бросали в след ядовитые фразы, пропитанные желчью.       — Дрянная девчонка, — кряхтел старик, пнув Аль в голень. — Вали прочь с глаз, пока никто за розги не взялся!       Ей пришлось отойти назад, но отступать она не хотела. Аль продолжала стоять перед каторжниками, преградившими ей путь до Савро.       — Целое несчастье, а не ребенок! — сказал всё тот же старик, обращаясь к товарищам. — Сама весь этот цирк устроила, теперь ещё и требует что-то. Из-за тебя он слёг! Грохнулся в канаву с водой, когда за тобой погнался! Слышишь, дура? Из-за тебя все беды!       Взрослые одобрительно кивали головами, награждая ребенка презрительными взглядами. Этот самосуд мог продолжаться всю ночь, но благодаря Фрилу, внезапно возникшему за спиной Аль, весь гомон сошёл на нет уже через секунду. Аваниец впервые за долгое время начал говорить на континентальном. Грубо и невнятно, но всё же заговорил, ввергнув всех находившихся в палатке в шок.       — Сил работать нет, но силы бить дитя есть, — сухо произнес Великан.       Фрил возвышался над головой Аль подобно каменному монолиту. Аваниец не использовал жестов, не двигал руками или головой, и по большей части стоял ровно, выставив сильную грудь колесом. Весь его вид давал понять, что просто так этого громилу с места не сдвинуть, даже если весь шатер вдруг на это решится. Аль казалось, что за ней находилась скала, надежная и всесильная.       Каторжники отпрянули от удивления. Нависшую вокруг напряжённую тишину прервал уже знакомый противный голос старика:       — Это она то дитя? — крикнул он, тыкая пальцем в грудь девушки. — Она — настоящая беда, несчастье! Она кто угодно, но только не человек.       Затем старик склонился к лицу Аль. Перед ней мелькнуло два блеклых остекленевших глаза. Подняв хлипкий дрожащий кулак вверх, его уголки губ исказились в злорадной ухмылке.       — Вот бы тебя химероводу продали, ведьма. Тогда бы и жить стало легче, если бы около Савро никто б лишний раз не крутился.       Старик залился в зловещем хохоте, в то время как все прочие каторжники сменили свой гнев на милость. Все упреки в одно мгновение обернулись на паршивца, посмевшего желать ребёнку ужасной участи. Ещё не совсем потерявшие совесть взрослые были готовы наброситься на него, но вперед всех это сделал Фрил. Аваниец подхватил старика за ворот рубахи и чуть его им не задушил. Подлец кряхтел, но выбраться и дать отпор десятку рабов не мог. Жители шатра обступили его и уже были готовы самолично линчевать виновника, выгнав того наружу на всю ночь и оставив во власть мороза, но в последний момент в череде низких голосов пронзился крик Аль:       — Оставьте, оставьте его! Он же ничего не сделал!       Мужчины расступились, вновь переведя множество вопрошающих взглядов на девушку. Право командовать расправой было даровано Фрилу, поэтому аваниец первый задал соответствующий вопрос.       — Спасешь человека, что пожелал тебе смерти? — спросил он на континентальном, поднимая старика на ноги.       — Мало ли что он сказал, — негодующе произнесла Аль, сердито сдвинув брови. — Вы все что-то говорите, но мы всё ещё рабы. А рабы должны держаться вместе!       Чтобы обдумать её слова потребовались секунды. После же Фрил отпустил ворот подлеца и хлипкое тельце грохнулось на сухую землю. Кто-то помог ему подняться. Суматоха замялась, голоса затихли. До конца ночи Аль просидела подле бредившего во сне Савро, тщательно перемалывая в руках остатки череды и делая отвар для бывшего друга. Сидевшие неподалеку Фрил и рабы с немым вопрошанием следили за тем, как девушка отпаивала больного и разговаривала с ним так, будто бы сегодня ничего не произошло.       С того момента Аль оставили в покое. Издевки от жителей шатра прекратились навсегда. К рассвету жар Савро отступил лишь на кроху, но в сознание он так и не приходил. Всю череду, что осталась у неё в карманах, она отдала Фрилу на тот случай, если не сможет вернуться из серных шахт к концу дня. На новость о её наказании он не отреагировал. Его единственным ответом стала молитва Тутхе о её спасении и защите.       Незадолго до начала работы в шатер зашел сторож и забрал Аль с собой, собираясь отвести её по другому пути до спуска вниз. Вместе с ней в небольшой команде был один знакомый юноша и трое взрослых мужчин, отправленных сюда за драку со сторожем. Их сопровождала целая группа вооруженных охранников, с мечами и щитами наперевес.       У начала шахты их остановили напротив деревянного ящика. Сторожа сначала выдали рабам кожаные жилетки и наручи, а затем дали железные нагрудники, внешний вид коих особого доверия не внушал.       — И как эта пластинка защитит нас от тварей? — возмутился взрослый раб, постукивая по доспеху. — Её же обычная заточка пробить сможет!       — Радуйтесь, что хотя бы только пробьет, а не заколет насмерть, — рявкнул сторож, бросив на раба убийственный взгляд.       Ничего больше не оставалось. Аль впервые училась обращаться с подобием доспехов. Кожаный жилет спадал с неё и никак не хотел завязываться плотно. Обмерзшие пальцы раз за разом теряли тонкие веревки и всё приходилось начинать сначала. Дело усугубляло и терпение сторожа, который уже был готов взяться за дубину и бросить Аль в шахты так как есть.       Неожиданно перед ней возникла фигура юноши.       — Давай помогу, — сказал он, хлопнув бурыми проницательными глазами.       Девушка развернулась к парню. Тот ловко завязал жилет на груди, стянув его как можно туже. После так же завязал наручи и помог надеть нагрудник. Сразу же после этого всех рабов завели в шахту и сторожа, держа перед собой зажженный факел, вели всех в самых низ, до серных пещер. В узком проходе Аль и парнишка шли практически рука об руку, касаясь друг друга плечами. В этой тесноте, чтобы сбить неловкость, они начали говорить как можно тише.       — Как твоя нога? — шепотом спросила Аль.       — Царапина, — горделиво ответил парень. — Да и тот баран не особо то и старался меня побить.       — Ага, и поэтому вчера ты просто отдохнуть лёг, — саркастично произнесла девушка, сдерживая смешок.       Зуб обижено шмыгнул носом. Воспоминания о проигранном бое заставляли его сердится, но злость эта была скорей игривой, нежели буквальной.       — Он меня в пах ударил… А так бы я победил.       Парень уверенно ударил себя кулаком в грудь. В следующую же секунду он споткнулся на раненной ноге и чудом устоял на ногах. На одной его штанине осталась огромная дыра от зубов гончей, а под жесткой тканью виднелась разорванная кожа, покрывшаяся слоем засохшей крови. Зрелище нелицеприятное.       — Надо будет твою ногу обработать, — задумчиво произнесла Аль, склонив голову.       — Зачем? Само заживёт.       — Знахарка говорила, что глубокие раны всегда надо промывать и закрывать, иначе в неё попадёт грязь. Рана загниет и потом ногу придется отрезать.       Зуб нервно сглотнул и перечить не стал. Словам Знахарки и ей самой он верил как родной матери. По его словам она — единственная, кто помогала ему в первые дни пребывания в темницах. Для многих юношей с его банды она была наставницей, её словам поголовно придерживались все.       — Прямо как я с матушкой, — заметила Аль.       — Это ты про кого? — удивленно спросил Зуб.       Аль покосилась на парня.       — Про Эгель.       Зуб неожиданно издал удивленный возглас, который оказался слишком громким для узкого прохода. Идущий впереди сторож обернулся в сторону детей, пригрозил им кулаком и так же молча продолжил идти. По выражению лица мужчины было понятно, что если ему придется обернуться еще хоть раз — болтающих сбросят прямо в серную яму. Испытывать судьбу они не захотели, поэтому разговор был завершен.              Серные шахты уходили очень глубоко под землю. Спускаться туда было трудно, а сами пещеры были опасными для людей из-за той же серы, о которой Аль знала абсолютно ничего.       Спустя время узкие проходы привели рабов в самую настоящую пещеру. Над их головами угрожающие свисали каменные копья, а под ногами были разбросаны сломанные инструменты и съеденная ржавчиной броня. В воздухе витал запах чего-то тухлого, от которого Аль становилось дурно. То место, что она видела перед собой, было пугающе-завораживающим, в некоторых моментах таинственным, по большей части из-за гнетущей темноты и неизвестности. Единственные источники света находились у сторожей, но и их едва хватало, чтобы осветить хотя бы часть пещеры. Неразборчивые тусклые тени падали на влажные неровные стены и тут же исчезали во тьме. Детское воображение приписывало теням зловещие очертания различных монстров, что хотя бы раз приходили к ней во снах. Страх перед неизведанным медленно подступал к Аль, поднимаясь по венам вверх, в то время как её товарищ по несчастью казался вполне себе спокойным. Зуб, хромая на одну ногу, с интересом рассматривал стены пещеры и изредка оглядывался на нового друга. Его вообще можно хоть чем-то испугать? Со стороны казалось, что этот человек был готов на всё что угодно: от нападения на человека за кусок хлеба, до битвы со сторожем. Атаку гончей, кстати, он тоже вытерпел, но на счет этого им ещё предстояло поговорить…       Вход в пещеру обозначали тяжелые деревянные ворота. Сторожа остались возле них, пока рабы разбирали свои инструменты и готовились к работе. В руках Аль оказалась самая обычная кирка, без надломов и трещин, и небольшая металлическая емкость с кожаным ремнем, чтобы носить её на плече.       Взрослые ушли вглубь, оставив позади растерянных подростков. Аль хотела последовать за ними, но Зуб, схватив её за ворот торчащей из-под жилета рубахи, заставил девочку последовать в противоположную сторону. На все вопросы юноша лишь прикладывал к тонким губам палец, призывая подругу «заткнуться и смотреть». Аль, у которой не осталось иных вариантов, решила сдаться и плыть по течению.       Оказалось, работать отправились не все взрослые. Один мужчина остался на входе в шахту, о чем-то горячо споря со сторожами. Диалог был на полутонах, но это не отменяло его напряжённости. Мужчина-раб вышел из спора ни с чем, лишь зря помотав себе нервы. Это случилось как раз к приходу двух друзей.       — Привет, Люк, — окликнул мужчину Зуб, махнув рукой. — За что ты здесь на сей раз?       Люк, в тот момент осматривавший своё снаряжение, резко развернулся. Это был невысокий человек, со средним телосложением и исписанной всевозможными шрамами кожей. В правом ухе мужчины блестела крохотная серьга, тёмно-русые волосы были собраны в крепкий пучок, а борода небрежно побрита, скорей всего каким-нибудь самодельным инструментом. Лицо Люка в тот момент, когда он пересекся взглядом с Зубом, сильно исказилось, показав всё возможное негодование и пренебрежение к сорванцу.       — Лучше спросить, какого черта здесь оказался ты, — сурово и холодно обратился к юноше Люк, забросив на плечо кирку.       Аль почувствовала, как друг стал медленно отступать за неё. В один момент он из сильного и безбашенного бойца превратился в провинившегося мальчишку, а за подругой он прятался только для того, чтобы пронзительный взгляд взрослого перестал за ним следовать и не заметил проступившие на щеках предательские слезы. Хоть Зуб и не плакал, голову он склонил явно из-за вины перед Люком. Подбородок юноши коснулся груди, сам он, казалось, даже дышать громко боялся.       — И чего ты назад пятишься, раздолбай? — прикрикнул Люк. — Ты свое наказание уже получил, раз оказался здесь. У тебя последний шанс был, мог бы и послушаться, а сейчас прятанье за другом тебе не поможет.       Отчитав Зуба, Люк сразу же развернулся и направился вслед за остальными вглубь темной пещеры. Юноша, всё ещё находясь за спиной Аль, легонько толкнул её вперед. Видимо, парень хотел как можно больше отдалиться от мужчины, используя Аль как живой щит. Девушке такой расклад не понравился, она сбросила его руки с её плеча и пошла дальше. Теперь уже она была зла на него.       — Мог бы и сказать, что у тебя последнее предупреждение было. Зачем ты в драку тогда полез? — сухо произнесла Аль.       — А что мне было делать?! — воскликнул разбитый в пух и прах Зуб.       — Была куча способов, чтобы всех обойти и не получить наказания! Ты бы мог сейчас остаться с Хромым, а не копаться в земле!       Девушка одарила друга сердитым взглядом и тот окончательно умолк, видимо, приняв тот факт, что облажался. Вместо него в разговор вклинился Люк, который вышагивал чуть впереди.       — Это всё потому, что ему все мозги уже давно выбили, парень. С тех пор Терренс умеет работать только кулаками.       Мужчина неожиданно переключился с Зуба на Аль. На секунду он развернулся на неё и окинул хилое тельце оценивающим брезгливым взглядом.       — А ты, видимо, один из этих, — пробормотал Люк, остановив взгляд на длинных растрёпанных волосах. — На мужика с этими патлами ты совершенно не похож. Постригись на перерыве, а то тебя за бабу примут.       Оскорбленная Аль уже хотела возразить, но вместо неё это сделал ещё более рассерженный Зуб:       — Люк, она и есть девочка! Это двадцать шестая с третьего этажа!       Мужчина, будто бы не веря словам юнца, резко развернулся и вновь оглядел Аль. На сей раз его взгляд показался ей чудовищно противным. Без зазрений совести Люк смотрел туда, куда смотреть не следовало, и даже наличие на ней нагрудника ему не помешало. Рефлекторно Аль съежилась, скрестив руки на груди.       Дальше Люк говорил только с Зубом. В этот же самый момент он напрочь забыл о Аль и о том, что рядом находится третий человек.       — С третьего? — удивился мужчина. — Это та, что под Сказительницей ходит?       Зуб кивнул. Люк усмехнулся, продолжая игнорировать саму Аль.       — Птенчик отделился от гнезда… Хотелось бы увидеть лицо треклятого Савро сейчас… Где ты эту ведьму подцепить успел? Или ты из-за неё на шахте Костей оказался?       — Она мне помогла, Люк! — продолжил оправдывать подругу Зуб. — Помогла вылечить Хромого!       — И чем же? — мужчина недоверчиво прищурился, но шагу не сбавил.       — Убежала в лес и череду собрала, а я людей отвлекал, и поэтому в драку ввязался! Без неё бы Хромой кони двинул к концу недели! Ещё она меня от пса спасла, когда сторож его с цепи спустил, просто вышла и встала перед ним!       От слов Зуба веяло восторгом и благодарностью за самоотверженность. На самом же деле Аль заградила собой Зуба в последний момент только из-за того, что её план с рубахой и запахом не сработал. Она не хотела нести за собой грех. Не хотела видеть, как по её вине терзают человека. Когда клыки пса впились в ногу Зуба, одна её часть хотела закрыть глаза, уши и спрятаться за чужими спинами, а вторая решительно хотела предотвратить ещё одну смерть. В итоге выиграло второе — Аль выскочила в центр круга и голыми руками оттащила пса от парня. Стоило ей приблизиться, как животное заскулило и начало биться в истерике подобно тому, как и по пути к реке. Несмотря на разъярённый голос хозяина и его приказы, пес шагу вперед не делал и лишь крутился вокруг неё. В конце концов сторож смирился и все рабы, не скрывая своего разочарования, разошлись. В тот момент Аль осенило — пес боялся ни запаха волка, ни его крови, а её самой. По каким причинам и насколько давно в ней открылась такая особенность было непонятно. Правду Зубу она не рассказала. Одно хорошо, теперь Аль могла не бояться собак.       Казалось, что слова о Хромом совсем немного смягчили отношение Люка к Аль. Настолько, что тот стал обращаться к ней напрямую, а не спрашивать обо всём у Зуба. Но всякое желание разговаривать с этим человеком у неё всё же отпало… на время.             Серная пещера была витиеватой и очень запутанной. От главного входа в разные стороны расходилось несколько туннелей, а в них самих находились десятки других путей. Чтобы не потеряться, каторжники оставляли различные знаки, указывающие в сторону выхода. Где-то это был нарисованный углём или красной глиной символ, где-то оставляли знак из сложенных вместе камней, кто-то выдалбливал в стенах засечки и много других вариантов, о которых лучше было бы узнать прежде, чем спуститься вниз.       Чем дальше группа уходила, тем меньше пометок становилось. Со временем остались только буро-красные стрелки Люка. Если судить по его меткам, то получалось, что мужчина вывел их на какой-то новый путь, до которого практически никто не добирался. Здесь их встретил очередной узкий проход, похожий на трещину в стене. Перед ним Люк внезапно остановился, оставив на камне красный крест.       — Ведьма идёт первой, — в приказном тоне выпалил мужчина.       Аль опешила. Зуб беспомощно обернулся на неё и ничего не ответил. Пришлось повиноваться.       Не снимая доспеха Аль протиснулась в щель за считанные минуты. На той стороне она оказалась в очередной пещере, такой же темной и с запахом протухшей еды. Высоко над головой блестели влажные каменные шипы. Из глубины туннелей доносилось эхо падающих камней. В этом месте каждый шорох был слышен, любая капля воды оставляла после себя хоть и короткий, но звонкий звук. Повисшая вокруг громовая тишина невольно заставляла Аль думать, что даже её мысли в какой-то момент могут стать слышимыми для других. Она молчала, вслушиваясь в недра горы, задрав голову вверх и исследуя пещеру глазами. Проходов нашлось двое — один возвышался под самым потолком, на вершине крутого склона, а второй был на другом конце пещеры, более доступным и безопасным. Как раз-таки около него красовалась уже знакомая стрелка.       Охваченная любопытством исследователя и, видимо, привыкшая к полумраку, Аль решила зайти чуть дальше. Люк и Зуб на другой стороне трещины почему-то медлили и не торопились её догнать. Аль даже их голосов не слышала, словно за ней внезапно закрылась толстая дверь.       Дойдя до следующего прохода, Аль не выдержала и громко крикнула:       — Вы там долго ещё будете?       В ту же секунду все звуки возобновились. Послышался сухой бас Люка и бормотание испуганного Зуба. Первым из трещины показался юноша.       — Ты чего молчала то?! — тревожно пролепетал он, старательно пытаясь показать, что ему ничуть не страшно. — Взяла и замолчала, будто бы случилось что-то!       В ответ на лепет Зуба раздался монотонный голос Люка.       — Если бы на неё напали гоблины, то мы бы точно это услышали, Тер.       «Они используют меня, как пушечное мясо.» — пронеслось в голове пугающим осознанием. Люк вообще воспринимает её за человека? Он ко всем людям так относится или это особая привилегия для Аль из-за клейма «ведьмы»? Стало ясно, что в момент опасности этот мужчина просто сбежит, руководствуясь правилом «каждый сам за себя». Нужно быть с ним осторожней.       Помимо неблагонадёжности своих напарников Аль узнала, что пещеры всё-таки обитаемы. И более чем. Вместе с обычными подземными животными в темных закутках водились и монстры: гоблины и кротокрысы. Гоблины из-за долгого пребывания в темноте стали бояться света, а кротокрысы не любят воду и прочие жидкости. Обо всём этом Аль узнала только после того, как Люк протиснулся через трещину и сам всё рассказал.       Очевидно, что он понял, насколько зла была на него девушка. Он прекрасно понимал, что если бы вдруг за стеной поджидали бы гоблины, то Аль не смогла бы выбраться из пещер живой. Ему было плевать на неё и негодования Зуба, он просто смеялся с их реакции, будто бы та сделала что-то до ужаса уморительное и нелепое.       — Я то думал, что вы знаете, куда попали… В любом случае, Ведьма продемонстрировала всё на своём примере. Вы тут сами за себя. Поволноваться я могу только за Тера, и то если это не будет стоить мне жизни. А ты же, малая, отвечаешь за себя сама.       С этими словами Люк пошёл дальше по своим меткам. Следом за ним пошаркал Зуб, а Аль ещё несколько минут стояла посреди пещеры, проклиная себя за всё плохое и хорошее. Зачем она пошла с Зубом? Почему не осталась в центральных пещерах? На что она надеялась вообще?       Неожиданно прямо ей в лоб прилетел камень. Он не был большим, но его размера было достаточно для того, чтобы поранить её. Девочка вскликнула и прижала ладонь к голове. В ту же секунду из раны брызнула кровь. Из глаз рефлекторно потекли слёзы. Аль задрала голову вверх, в сторону второго прохода на вершине склона, в ожидании увидеть кротокрыса, сбросившего на неё каменный снаряд. Но вместо существа Аль увидела в глубине прохода свет. Где-то наверху горел огонь, и его свет показал на стене чью-то тень.       Аль помедлила. Какой-либо факел мог быть только у раба или сторожа, верно? Но сторожа остались у входа, двое рабов остались позади, а Зуб и Люк ушли вперёд… Гоблины факела делать не умеют, да и монстры сами по себе бояться света и огня… Следовательно, назревал вполне себе логичный вопрос…       Подняв голову во второй раз, Аль уже не увидела ни огня, ни тени. Вместо странного силуэта остался лишь едва уловимый запах крови. Не желая задерживаться ни на минуту, девочка побежала за Зубом, изредка оборачиваясь себе за спину.