Легенда о Полумесяце и проклятом Ночью

      — У тебя есть семья? — спросила одна тень другую.       Горящий шар, заменявший в этом месте солнце, медленно поднимался вверх, зажигая факела в далеких башнях Города Мёртвых. Когда они только пришли сюда, вокруг царила вырвиглазная темнота, сейчас же две растерянные души грелись в теплых лучах непонятного светила.       — Есть, — ответил Монстр. — У меня есть мама и папа. Но они сейчас очень далеко… А у тебя?       — У меня есть матушка и мои друзья. Они всегда рядом, можно сказать, как семья.       Тень-Монстр опустила голову вниз, на кровавое море, мирно покоящееся у подножья горы.       — Повезло тебе, — с тоской в голосе произнесла она. — У тебя всегда есть к кому обратиться…       Тень-Демон, в отличие от собеседника, задрала голову выше, не желая отводить взгляда от поочередно загорающихся от «солнца» башен. Соприкоснувшись с его лучами, все стены и крыши начинали блестеть и искриться, словно были сделаны из чистейшего хрусталя. Сама же тень, продолжая любоваться мирным видом, без замедления ответила:

«Да, я всегда могу на них положиться.»

      Вместо лагеря Аль привели сразу же на ковер к начальству — в шатер надзирателя. Холодная, пропитавшаяся насквозь кровью лесного зверя, грязная и покрасневшим от слёз лицом она предстала перед Кастетом и ещё кучкой сторожей, собравшихся в спешке, ведь неожиданный побег раба средь бела дня поднял немало шуму. Окружившие её лица разнились как день и ночь: среди сторожей были писаные красавцы с аккуратными чертами, мужчины с легкими несовершенствами, а кого-то нельзя было отличить от лесного огра. Так и не понять с одной стороны, что хоть кто-то из них может оказаться пешкой рабовладельца. Они были разными снаружи, но внутри они все оставались подлыми кишрено.       Сам же Кастет, сорванный с шахт, сидел в центре шатра за небольшим деревянным столом с ножками из неотесанных брёвен. Лицо его было багровым и надувшимся от злости, а на руках и висках проступали вены. Сторожа и сами не были в восторге от того, что их всех созвали на поиски беглянки, поэтому в шатре царил тяжелый смрад желчи и гнева.       Аль вошла с прямой головой. На кандалы, цепи и проедающие её взгляды сторожей она не обращала внимания, будто бы те были частью её тела. После нескольких минут мнимой свободы она стала по-другому чувствовать себя под чьим-либо владением. Но поделать с этим она ничего не могла, потому что внешний мир пугал её гораздо больше тяжелой работы, голода и побоев. К тому же, у неё была Эгель, та самая маленькая цепочка, что помогала ей жить все эти годы. И оборваться она никак не должна. Это покачивающееся в противоположные мысли состояние ввело Аль в самое настоящее отчаяние.       «Лучше перестать думать. От этого мне только хуже.»       Сторож ударил девочку в колено и та опустилась на пол. Кастет поднял свой взгляд от бумаг на столе и заглянул Аль прямо в душу.       — Знаешь, для прогулок у нас есть отдельное дневное время, — сухо и недовольно прохрипел надзиратель, постукивая по столешнице костяшками. — И для этого не надо срывать рабочий процесс.       Аль опустила голову. Холодный взгляд Кастета проедал её изнутри. Казалось, что он видит её насквозь, что может в любой момент сорваться с места и сожрать её живьем. Но Кастет вместо этого жестом приказал всем сторожам выйти из шатра. Те, вопросительно переглядевшись друг с другом, всё же решили не испытывать терпение начальника и тихо ушли. Сам же надзиратель грузно поднялся, обошёл стол и поставил табурет прямо перед Аль. Из кармана его жилета появилось что-то металлическое и неизвестное.       — Знаешь что это? — тихо прохрипел мужчина, склонив голову к самому лицу Аль. — Это кастет. Настоящий, из-за которого меня теперь помнит любой уважающий себя раб, хотя бы раз побывавший на моих шахтах. Если ударить им человека, то он все свои зубы не соберет. Я люблю им наказывать особо злобных нарушителей, которые слов простых не понимают.       Запах сильного перегара смешался с ароматом крови на одежде Аль. Кастет умело крутил своё оружие на пальцах, едва ли не задевая лицо девочки. Он смотрел на неё, а она — на его руки, ожидая подвоха.       Не прекращая крутить кастет, надзиратель взял Аль за подбородок другой рукой и потянул к себе. При попытках дёрнуться назад грубая рука сжималась сильнее. Он заставил её посмотреть на него и сам принялся разглядывать детское лицо.       — Ты такое милое и хрупкое создание, — почти что шепотом протянул Кастет, — У меня дочка была на тебя похожа, такая же наивная и ранимая. Всегда помогала и была рядом, даже когда её матушка ушла. Ушла и не обернулась.       Лицо надзирателя оставалось каменным и чертовски холодным, несмотря на то, что в голосе с каждым словом все сильнее и сильнее нарастала горечь.       — Дочка моя была очень похожа на мать, прямо копия, маленькое чудо эдакое… Однако, кто-то причинил ей ужасное зло, поэтому в один вечер её нашли в петле на опушке… Я так и не узнал, кто это был.       Глаза Аль бегали из стороны в сторону, но Кастет был так близко к ней, что она попросту не могла не смотреть на него. Для неё надзиратель говорил не связанные между собой вещи. Кастет, дочка, жена, петля… Что это вообще значит? Почему он ни с того, ни с сего решил посвятить рабыню в своё прошлое? Аль не могла вырваться из его крепкого хвата, да и кандалы на руках ей изрядно мешали. Если вдруг он набросится на неё, то девушка не сможет защититься. В который раз.       Маленький кастет остановился и повернулся в сторону Аль.       — Она была такой же как ты, — продолжил мужчина чуть громче и уверенней. — И поэтому я не могу допустить того же с тобой, Ника. А этот малыш поможет мне наказать тех негодяев, которые посмели довести тебя до слёз.       Надзиратель резко разжал руку и Аль чуть не повалилась спиной на пол. Цепи на кандалах звонко зазвенели, напомнив о том, в каком же беззащитном положении она находится. Начало цепи извивалось под ногами Кастета, наступившего на неё всем своим весом дабы не позволить рабу отойти далеко. Своё оружие он продолжал держать в кулаке с грозным видом, будто бы уже готовясь избить парочку людей, обидевших ребёнка. Но Аль не была настолько зла на тех, кто над ней смеялся, чтобы вот так просто избить их! Она не была зла на Савро даже сейчас, после того, как он раскрыл своё истинное лицо труса! Она не была… или всё же…       Девочка робко поднялась, цепь между ней и Кастетом натянулась до предела. Внутри неё что-то загорелось. Или же наоборот, потухло? Потаённая на всех обида дала о себе знать, начав скрестись своими острыми когтями где-то в груди, под сердцем. Одна только мысль о том, что она могла разом отомстить всем, кто когда-либо над ней издевался и глумился, была отвратительной и приятной одновременно. Неужели это и в правду возможно? Надзиратель действительно готов наказать любого раба, на которого она укажет? А как накажет? Изобьёт до полусмерти? Было бы при-…       «Нет! Нет! Нет!» — закричала Аль самой себе. Стоило ей только это сделать, как скребущееся ощущение внутри тут же пропало, а грудь стала легче. Как она могла о таком подумать?! Натравить надзирателя на другого раба — именно так и поступила Марлин, пытаясь сохранить свою шкуру и авторитет перед Таврелем. Прямо сейчас Аль могла поступить точно так же и совершить ужаснейшую ошибку. Вопреки страшным желаниям, она выбрала пойти тем путем, который проигнорировала Марлин.       — Меня никто не обижал, сэр, — твёрдо ответила Аль, подняв глаза на надзирателя.       Откуда-то в ней взросла уверенность. Теперь его взгляд не казался таким суровым и опасным, как раньше. В них не было ничего такого, чего можно было бы избегать. Девочка почувствовала себя гораздо смелее.       Кастет неодобрительно сдвинул густые брови.       — Хочешь сказать, что пошла в самоволку? Решила просто взять и попытаться сигануть в лес посреди дня?       Её одобрение злило его только больше.       — Ника, мне рассказали историю совершенно иную. Ты уверена?       Аль кивнула. Кастет тяжело выдохнул.       — Значит, по правилам я должен тебя наказать. А ты в курсе, какое наказание за попытку побега принято давать на моих шахтах?       Надзиратель сделал шаг вперёд, держа цепь Аль в руке. Его лицо снова приблизилось к ней.       — Беглецов я отправляю на серные шахты, Ника. Это самый ад, что здесь можно только найти.       Хмурое выражение лица мужчины на этот раз не всколыхнуло Аль, из-за чего она сама начала удивляться нахлынувшей на неё уверенности и спокойствию.       — Хорошо, — ответила она. — Я готова работать в любом месте.       — Да правда что ли? — недоверчиво хмыкнул Кастет, скривив неприятную улыбку. — А другу своему больному что скажешь? Как его там… Савро? Я тут узнал… у него ведь не простенькая простуда оказалась. Дай Владыки, хотя бы день ему прожить!       «Он не блефует.» — промелькнуло в голове. Аль испытала ровно такое же чувство как и тогда, когда поставила своего друга в ступор. Кастет действительно знал о болезни Савро, и прогноз был неутешительный. Но в то же время он пытался надавить на неё, заставить её сознаться в произошедшем, и тогда Савро будет ничуть не лучше. Аль решила выбрать из двух зол меньшее.       — Если вы меня не накажете, то у всех будут вопросы, — выпалила девушка. — Рабы в любой момент могут взбунтоваться, сэр.       Кастет умолк, обдумывая её слова. После же он отпустил цепь и отошёл от Аль с посеревшим лицом.       — Я давал тебе шанс, Ника, — с долей печали в голосе произнёс надзиратель, пряча своё оружие обратно в карман. — Но в следующий раз, если ты выживешь в шахтах, старайся не навлекать на себе лишних бед.       Бросив последние слова, Кастет развернул её и выставил наружу с приказом возвращаться к работе. Однако, в тот самый момент сторожа объявили о перерыве для тягающих повозки и повели всех к реке. Аль незаметно подтянулась к строю рабов и пошла в самом хвосте. Позади неё вышагивал лишь одинокий сторож с неугомонным псом на цепи. Зверина билась в разные стороны, наворачивая круги вокруг хозяина, при всем этом не прекращая тревожно лаять в сторону девочки. Кажется, оставшийся на Аль запах горного волка вводит всех мелких собак в истерику. Только сторожа этого не чувствовали, поэтому в ответ на свой страх животное получало лишь удары и брань. Пса в какой-то момент стало очень жаль, ведь он так отчаянно пытался выполнить свою работу, но Аль не могла ничего сделать, кроме как попытаться отстирать свою единственную рубаху в реке. Только вот носить мокрые вещи на голом теле было такой себе затеей, да и к тому же, заболеть ей не особо хотелось…       Река, мирно протягивающаяся вдоль подножья горы, была широкой, а вода в ней текла спокойная и прохладная, но настолько мутная, что дно и всё ему принадлежащее можно было ощутить только ногами. Когда Аль коснулась каменистого берега, все прочие каторжники уже сбросили с себя свои рубахи и зашли в воду по пояс. Довольствуясь минутами отдыха, мужчины обливали вспотевшее от работы тела и очень усердно отмывались от пота и грязи. Девочка же стояла в стороне, переминаясь с одной израненной ноги на вторую, растерянно выискивая место подальше от остальных. Несколько минут она ходила вдоль берега под ехидным взором сторожа. Куда бы она ни шла, везде за ней кто-либо наблюдал. Ощущение на себе чужих глаз вводило Аль в холодный трепет. Почему все смотрят именно на неё?       Чувство отвращения постепенно взвывало внутри, но желание поскорей смыть с себя такую же отвратительную на запах кровь победило и Аль всё-таки зашла в реку как можно дальше от других, заправив края рубахи в штаны. Вода была ледяной, ноги в ней закоченели в мгновение ока, но это было лучше, чем ничего. Девушка в первые за долгое время смогла умыть лицо и кое-как омыла тело, стараясь не слишком сильно намочить одежду. По водной глади не спеша плыли последние осенние листья. Среди них оказался один-единственный ярко-красный опавший лист дуба, коих в лесу было очень мало. Лист осторожно уткнулся в ногу Аль и остановился, будто бы позволяя ей полюбоваться его увядающей красотой в последний раз перед первыми морозами. Всё прочее множество пестрящих всеми оттенками пламени листочков проплывало мимо как ни в чём не бывало, куда-то молча торопилось, а вот именно дубовый — остановился, и уходить никак не хотел.       Аль аккуратно подняла маленького гостя так, что казалось, что у неё в руках не обычный дубовый лист, а какой-то неведомый миру обломок кристалла невероятной красоты. В прочем, листочек почти что «горел» в её ладонях — настолько насыщенным был его алый цвет. Чем же тогда он хуже кристалла? Некоторые драгоценные кристаллы особо хрупки, а дерево, на котором вырос этот маленький друг, считается символом стойкости и силы! Это были слова одной старой рабыни, имени которой никто никогда не знал, поэтому условились назвать её Знахаркой. Знахарка была женщиной почтенных лет, с абсолютно белыми густыми волосами и морщинистым лицом, покрытым старческими пятнами. Так же как и Эгель, старушка обожала болтать, рассказывать легенды и сказки, а так же собирать около себя молодняк после отбоя и пугать их историями про чертей и одержимых. Летом её и ещё нескольких девушек сторожа заставляли идти в лес собирать лечебные травы, после чего ушлые «торговцы» продавали все собранное и получали лишние медные кропии себе в карман в тайне от начальства…       «Ты можешь хвастаться своей красотой столько, сколько хочешь.» — заключила сама для себя Аль, внимательно рассматривая листок. «Хочу быть такой же стойкой как дуб…» — думала она, оглядываясь на всё недавно пережитое.       Девушка пустила листок по течению, слегка взмахнув рукой ему на прощание.       «А ведь он тоже совсем один. Но при этом он плывет вместе со всеми, несмотря на то, что совершенно на них не похож…»       Слабое журчание воды и шелест ветвей над головой растворяли в себе грубую речь сторожа и рабов, доносящихся где-то со спины. Оказывается, для распутывания мыслей Аль всего-навсего не хватало тишины. Осевший в её сознании ком из переживаний стал легче, ей стало свободней дышать.       Единение с природой было бестактно прервано подрагивающим от холода голосом:       — К-как ты в этой воде можешь т-так долго стоять? — пролепетал Зуб с искренним удивлением в глазах.       Юноша стоял на берегу, прижав руки к себе и переминаясь с ноги на ногу в попытках согреться. Когда он успел тут оказаться? Неужели их снова поставили выполнять одну и ту же работу в одно время? В любом случае, блаженство тишиной пришлось прекратить. Аль вышла из реки, а фигура Зуба возвысилась подле неё. На первый взгляд юноша не нёс никому большой опасности — тельце его было хилым, плечи узкими, а на спине, как и у всех взрослых рабов-мужчин, выступил ранний горб. Однако, выразительным проникновенным глазкам и ровному личику верить не стоило — в преддверии драки между ровесниками Зуб летел в бой одним из первых… И одним из первых этот самый бой прекращал, оставляя противника в луже собственной крови. Аль пока не приходилось становиться свидетельницей подобного мордобоя, но рассказы рабов с других этажей оставляли желать лучшего. Из-за постоянного желания вцепиться с кем-то кулаками или начать спор за корку хлеба, подростков боялись младшие, а старшие не желали вести с ними никаких дел и прогоняли прочь. Совсем скоро они стали изгоями.       У Аль не было желания с кем-либо болтать после случившегося этим днём. Но Зуб оказался настойчивей обычного и злостно пытался преградить ей дорогу.       — Да постой же! Двадцать шестая, дай мне хоть слово сказать!       Последнее, что ей оставалось сделать, чтобы согнать мерзавца с пути — так это дать парню в брюхо. Только вот это добавило бы ей проблем, поэтому Аль пришлось остановиться, устремив недовольным взгляд на Зуба.       — Да ты прямо-таки принцесса… — сострил парень, подрагивая до самых костей. — До тебя не дозваться…       — Чего тебе? — перебила его Аль, скрестив на груди руки. — Прямо говори.       Зуб оглянулся за спину, видимо, следя за сторожем и его псом, а затем наклонился к лицу девушки. Бурые глаза оказались критически близко. Аль могла ощутить на своей шее сбитое от холода дыхание юноши. От Зуба так же пахло табаком и угольной пылью так сильно, что ей хотелось расчихаться. Какой же сильный и невыносимый запах!       — Мне помощь нужна, — неожиданно выпалил парень. — В моей команде есть паренёк один, кличка у него Хромой, так его день назад сильный жар схватил. Он ни есть, ни пить, ни ходить спокойно не может… Я узнал, что недалеко от реки есть болото, а на нём растет череда. Не знаю, много или нет, но главное — она есть.       — А я здесь причем? — холодно произнесла Аль, прищурив глаза.       — Помоги череду добыть, ты в этом вроде как разбираешься… Тебя ведь и Знахарка, и Сказительница этому учили…       От такой наглости Аль даже не разозлилась, а опешила. Столько лет травить и измываться, чтобы в один день прийти и просить о помощи! Может, Зуб в драке ударился головой и лишился памяти? Или же тот окончательно отморозил себе всё, что только можно?       Аль насупилась и отступила назад. Сначала ей не хотелось верить словам Зуба, везде виднелся подвох и очередная попытка поиздеваться.       — А твои дружки не могут что ли? — недоверчиво фыркнула девушка, искоса глядя на юношу. — Или не хочешь никого на грязную работу пускать, чтоб вдруг сторож не избил?       — Слушай, я знаю, что для тебя я и мои друзья те ещё мрази, — честно признался Зуб, виновато отведя взгляд. — Я бы отправил кого-нибудь из своих, только вот ради Хромого никто не хочет рисковать, они хотят оставить всё на волю судьбе.       — Хорошие друзья, нечего сказать, — сухо процедила Аль. — Тогда иди сам, в чём проблема?       — С радостью, только вот я практически слепой, — голос Зуба продрог то ли от печали, то ли от легкого мороза. — А в темноте я тем более бесполезен, могу только на слух двигаться. Я эту череду с чем угодно спутаю!       Аль вопрошающе склонила голову на плечо. Внутренне чувство говорило ей, что он не врал. Ему действительно нужна была помощь, и очень срочно, пока состояние Хромого не стало ещё хуже. Почему же тогда его «друзья» в самый ответственный момент решили отвернуться от своего товарища? Больным рабам, конечно, редко помогают поправиться, но именно эти ребята всегда кичились тем, что они друг для друга — семья, опора, и много чего ещё…              Стоило ей отделиться от Савро, как судьба решила подкинуть ей первый сложный выбор. Будь бы Савро тут, он бы уже прогнал Зуба куда подальше, не дав девушке и слова вымолвить. Сейчас же ей преподнесли возможность решать всё самой.       Молчание в ответ на просьбу начало волновать юношу.       — Двадцать шестая, пожалуйста, помоги, — слезно протянул Зуб, дрожа как лист. — Я в долгу не останусь, что угодно сделаю! Могу хоть на колени встать, но помоги!       — Ведьмам в ноги не падают, их сжигают на кострах. Кажется, вы говорили мне именно это.       После её слов юноша внезапно замолчал. Казалось, что он вот-вот остолбенеет и станет живой бледной статуей из мрамора. Его руки, покрытые тонкими полосками шрамов, опустили вниз вслед за головой.       В этот момент в ней взыграло неприятное желание отомстить. Аль сказала это в попытках отыграться за все пережитые ею издевательства, поизмываться и насладиться этим, но поникший вид Зуба и безжизненный блеск его глаз не вызвал в ней никакого сладкого чувства наслаждения или чего-то подобного. Ей стало невыносимо больно видеть его таким, поэтому она поспешила исправить положение.       — Хватит унижаться, — сказала она, протянув Зубу руку. — Лучше скажи, каким образом ты хочешь отвлечь сторожа?       Парень поднял голову. На вытянутую к нему руку он смотрел недоверчиво.       — Отвлечь сторожа?       — Ты хочешь, чтобы он поднял тревогу и меня второй раз за день наказали? — Аль раздражённо вздёрнула плечами. — У тебя хотя бы план есть?       — На самом деле… нет, — растерялся Зуб, потирая затылок. — Разве что я могу драку начать…       — Уже неплохо, но тогда пес раздерёт тебе лицо, — отрезала Аль.       Парень замолчал. Больше ничего он предложить не мог и лишь разводил руками. Видимо, он и сам не надеялся на то, что кто-либо станет ему помогать. К его счастью, в руках Аль находилось проверенное средство против свирепой псины. Только вот решится ли Зуб проверить его на себе?       — Ладно, я знаю, что может тебе помочь спастись от пса, только вот ты потом будешь должен мне вдвойне.       Парень неприязненно покосился на неё. Но так как других вариантов у него не было, а времени оставалось мало, он неохотно согласился и пожал руку Аль. И в следующую же секунду удивленно раскрыл глаза, когда та попросила его снять свою рубаху.       — Двадцать шестая, тебя часто били что ли?! Я же помру от холода!       — Завались и слушай, — строго шикнула Аль, уведя парня в заросли около берега. — Когда я пыталась сбежать, на мою рубаху попал запах лесного зверя, которого собаки боятся как огня. Ты же слышал, как пёс скулил всю дорогу до реки? Если наденешь рубаху, то он к тебе ни на шаг не подойдет!       — И что, ты в этом уверена? — осторожно спросил Зуб. — Если же нет, то моя смерть будет на твоей совести.       — Ставлю кусок хлеба, — уверенно выпалила она, сверкнув глазами.       — Тогда будь по-твоему.       До конца перерыва оставалось всего ничего. Отойдя подальше от посторонних глаз, Аль и Зуб махнулись рубахами и вернулись ко всем как ни в чем не бывало. Девушка осталась в стороне, пока парень отошёл к своим дружкам перекинуться парой слов. Зябкое чувство неприятностей продолжало нависать над самой головой, предвещая подвох и обман, однако уже упомянутое внутреннее чувство, наоборот, твердило о правильности её решения. И вот чему ей верить? Кому верить? Почему всё должно быть с многогранным и разветвленным? У всего было двойное дно, о котором ты никак не мог знать заранее…       Несмотря на сомнения, стойко въевшиеся в сознании, отступать уже было нельзя. Как только Зуб поднимет суматоху она должна будет рвануть в лес и как можно быстрее найти болото, собрать череду и так же быстро вернуться, желательно не попадаясь на глаза ни сторожу, ни псу. План был прямым как стрела, только вот таким же ей казался и план по спасению Эгель. Единственным неподходящим звеном для него оказалась Марлин, из-за которой и начались все проблемы. Будет ли Зуб следовать своим словам? Репутация его была чернее некуда, но Аль хотела верить в то, что он искренне волнуется за жизнь друга, и хотела им помочь. Главное, чтобы ей не пришлось в очередной раз пожалеть об этом.       В самой гуще толпы каторжников раздалась брань и крики. Аль стояла слишком далеко от общей массы, так что из-за чего началась потасовка она не поняла. В центре событий, как и планировалось, оказался Зуб и какой-то коренастый мальчишка. Рабы встрепенулись и расступились в разные стороны, давая дерущимся больше места. Кто-то начал кричать, разжигая азарт и подначивая бой продолжаться. Среди них совсем скоро оказался и сторож, с псом на туго натянутой цепи, который не особо спешил прекращать мордобой. Пользуясь моментом, Аль чрезвычайно осторожно отделилась от толпы, прошла сквозь тернистые заросли и бросилась бежать. До болота было недолго, до нужного оврага она добежала за минуты. Желанную череду Аль тоже отыскала — тоненькие стебельки растения аккуратно обрамляли края болота. Не долго думая, девушка принялась срезать стебли и листа обломком лезвия, доверенного ею Зубом. Руки дрожали от страха. Аль не хотела вновь быть избитой или встречаться с Кастетом. Ей оставалось только надеяться на совесть Зуба и на собственные ноги, чтобы избежать очередного наказания.       Аль ловко делала свою работу, полностью погрузившись в процесс. Настолько, что до неё не дошли приближающиеся где-то позади тихие, но тяжёлые шаги. Мягкая и влажная земля позволила молчаливой фигуре подобраться к ней вплотную, склониться прямо над ухом и шумно фыркнуть.       В нос ударил запах травы и звериной шерсти. Испуганна Аль дёрнулась вперёд, поскользнулась в зябкой грязи и уже было полетела в овраг с болотом, но напугавшее её до чертиков существо успело схватить девушку за ворот рубахи. Ткань жалостливо хрустнула, и, к своей чести, вытерпела и не разошлась полностью.       Существо вытянуло Аль из оврага сухой и невредимой. Только после этого девушка узнала в нём уже знакомую волчицу-спасительницу. Животное игриво лизнуло её прямо в нос. Несмотря на то, что Аль была безумна рада вновь встретить это удивительное создание, сейчас она должна была торопиться.       — Вот мы и встретились снова, — добродушно сказала девушка, подняв с земли лезвие. — Рада, что ты в порядке, но сейчас мне надо спешить.       Срезав ещё с десяток листов, Аль распихала всё добро под рубаху и в штаны.       «Хоть бы хватило.» — думала она, выбираясь из оврага. Волчица всё это время сидела неподалеку, терпеливо наблюдая за человеческим созданием. Когда Аль пошла обратно к реке, зверь последовал за ней, не отставая от неё ни на шаг. В скором времени девушку стало это настораживать. Вот уже в зарослях впереди начала проблескивать водная гладь, а животное всё ещё было рядом и даже не думало о находящейся рядом опасности. Аль не могла заставить волчицу сдвинуться с места, слишком уж крупной она была.       — Почему ты не уходишь? — взволнованно спрашивала девочка, проводя рукой по жесткой шерсти, оказавшейся вовсе не чёрной, а медно-бурой. — Если ты будешь так близко к лагерю, то тебя заметят! Тут полно охотников, которые хотят тебя убить!       Беспокойство ребёнка не колыхнуло лесного зверя. В ответ он лишь уткнулся мордой в грудь Аль, подняв желтые глаза на неё.       — Мне надо идти, — тоскливо произнесла Аль, продвигаясь к реке. — Если я не поспешу, то меня и ещё кое-кого сильно побьют. А ты уходи отсюда куда подальше, пока тебя снова не ранили.       С этими словами девушка вынырнула из зарослей, оставив горную волчицу позади. Когда она обернулась посмотреть в то же самое место вновь, то от зверя уже след простыл. Хоть бы оно послушало Аль и ушло глубоко в лес, докуда до неё не доберётся ни Кастет, ни кто-либо ещё. Странное оно всё-таки создание…       Но горевала Аль недолго. Вернувшись к толпе рабов, она застала сцену кровавой бойни. В центре круга валялся Зуб, болезненно согнувшись прямо под ногами у того самого парнишки, которого он втянул в драку. Победитель под одобрительные возгласы наблюдающих поднимал в воздух окровавленные кулаки, пока побеждённый едва дышал. Неужели Зуб действительно проиграл, или же сделал это нарочно? Нет, бред какой-то… Но по нему нельзя было сказать, что он планировал сыграть роль мешка для битья, да и коренастый парень не был его товарищем…       Рабы расступились, пропустив вперёд сторожа.       — Ну молодец, молодец, — радостно крикнул мужчина, медленно хлопая. — Хотя я ставил не на тебя, а на нашего костлявого чемпиона, но ты выступил достойно.       Одна половина рабов недовольно загудела, вторая — подбадривающе свистела победителю. «О, Владыки, неужели они все сделали ставки на поединок?!» — негодовала Аль про себя, стискивая от злобы зубы. Вместо того, чтобы остановить кровавый бой, все до единого, даже друзья дерущихся, предпочли нажиться за счёт других! Савро бы назвал это «стыдом и срамом», но к счастью, среди собравшихся не было ни его, ни Фрила.       Аль уже думала, что толпа, насладившись зрелищем, спокойно разойдётся и продолжить работать, но сторож с центра не ушёл, продолжая смотреть на Зуба зверским, хищническим взглядом.       — Проигравших мы всегда наказываем, — медленно протянул мужчина, расплываясь в чудовищной издевательской улыбке. — С твоим то стажем в боях, ты должен быть готов к этому всегда, тридцать третий.       Рабы замолчали. Все глаза судорожно следили, как гончая освобождается от цепей. Мускулы пса напряглись в ожидании приказа. Изливаясь пеной и низким рычанием, зверь устремил взгляд на Зуба. Что-то было здесь не то. Разве пёс не должен был испугаться запаха, как это произошло с Аль? Почему он теперь не скулит и не бьётся в страхе?       Сторож выждал мучительную паузу, собрав как можно больше внимания, затем отдал команду. Толпа издевательски загоготала, в то время как Аль в ужасе содрогнулась, зажав рот руками, лишь бы не заорать во всё горло от нахлынувшего отчаяния.       Гончая без раздумий бросилась вперёд, вцепившись в ногу бедолаги.