Легенда о Полумесяце и проклятом Ночью

      — Что за переполох вы тут устроили?! — истерично завопил господин Ференцо во всю глотку.       Первые раза три он говорил спокойно, но стоявший в комнатке сторожей шум не пропускал ещё чей-либо голос. Надзиратели и охранники все как один стояли спиной к двери, обступив обмякшее на стуле тело. Перетянув внимание на себя, хозяин наконец-то смог сделать шаг внутрь.       — Чего вы тут столпились? — рявкнул он, расталкивая нерасторопных охранников. — Почему рабы не на мастерских? Мне кто-нибудь объяснит в чем дело? Таврель!       Упомянутый надзиратель вышел вперёд и отвесил твёрдый поклон.       — Час назад Пьер ворвался на перерыв и привёл с собой двадцать шестую… И сразу же потерял сознание. Мы пытаемся разбудить его, господин.       — Кто-то? — переспросил Ференцо. — Я номеров челяди не помню, говори конкретно!       — Та, что с розовыми волосами, без ядра маны.       Хозяин задумчиво покрутил между пальцами свою козлиную бородку, перебирая у себя голове недавние воспоминания. Обдумав и вспомнив о таком человеке, и заодно вспомнив, что несколько дней назад он снял штраф за его непреднамеренное убийство, Ференцо недоверчиво покосился на свою свиту.       — Вы меня за дурака держите? — раздражённо процедил мужчина, поправляя маленький монокль. — Ты же сам сказал, что магровка сдохла после допроса! Да и труп мы все видели.       — В этом то и дело, господин… — вмешался другой сторож. — Сегодня она очнулась и до смерти напугала всю охрану на четвёртом!       Теперь Ференцо покосился и на сторожа. Несмотря на отсутствие окон, он вынул из стильного портсигара импортную толстую сигару и закурил. Его раздраженный взгляд бегал от одного лица к другому. Казалось бы, взрослые люди — а такие выступления устраивают! Пьер был прославленным плутом, это общеизвестный факт, он любил подтрунивать над товарищами и строить им шуточные козни. Слова Тавреля были очень похожи на его очередную выходку, однако чутье мужчины подтолкнуло его все же во всём разобраться.       — Несите со склада спирт! Рабов отправьте работать! — скомандовал Ференцо, размахивая зажженной сигаретой как указкой. — И найдите уже кто-нибудь Ключника! Я его с утра не видел.       Пока сторожа убежали искать хранителя ключей, хозяин в сопровождении Тавреля и Бимбо спустился на четвёртый этаж, чтобы лично лицезреть чудо возрождения. На пути к камерам он не стеснялся оскорблений и едких шуток в сторону перепуганных людей.       — От вас я такого не ожидал, Таврель! Разве вы не военный человек? Я слышал, что у адмиралов прошлого стальная выдержка.       — Это правда, сэр, — тихо ответил надзиратель, оскорбленно задрав острый подбородок. — Я пытал иноземных шпионов и вёл казни, что были красочней дворцового приёма. Но никто из мною казненных ещё не возвращался к жизни.       — Тогда вы должны радоваться, мой друг, — все ещё не веря, подшучивал Ференцо. — Если же ваши слова окажутся правдой, то я, так уж и быть, отменю штраф!       Мужчины спустились по спиральной лестнице глубоко под землю. Впереди всех шёл Бимбо, держа в руках увесистый фонарь и связку ключей. В отличие от Тавреля, у здоровяка плохо получалось скрыть подступившую тревогу: пятно света дергалось из стороны в сторону, десяток ключей безостановочно клацали, да и сам Бимбо издавал странные завывающие звуки, похожие на вой запуганной цепной собаки. Что за чертовщина происходит? Только минул полдень, а тут уже и воскресшие мертвецы, и перепуганные до обморока охранники, и пропадающие средь беда дня надзиратели! Какие ещё чудеса встретятся сегодня?       Нельзя было соврать — Ференцо было интересно. Вступив за порог этажа, он заинтригованно выбежал вперёд сопровождающих. В первой клетке слева находилась ещё одна провинившаяся девчонка. Она лежала в самом углу, свернувшись калачиком и без сознания. Таврель и до неё хотел добраться со своими пытками, но её портить нельзя — слишком ценный товар. Кожица у малявки была очень нежной. Одно неосторожное касание — сразу же появлялся синяк. Поэтому единственное наказание, которым она обреклась, был голод и карцер. Но не она была интересна.       Все остальные камеры были пусты. В воздухе витал стойкий смрад из крови, влаги и мха. Свет от фонаря пробегал по грязным решеткам клеток, по кандалам, прибитым прямо к стенам, по ошметкам прошлых узников: костям рук и ног, обломкам черепов и провонявшим лоскутам ткани. Зрелище и запах были невыносимыми, Ференцо с трудом сдерживал рвотные позывы. Ему нужно будет приказать особо ленивым охранникам убрать остатки трупов, чтоб не тратили рабочее время на пустословие, чтоб их черт подрал! И Пьера стоило бы наказать или… Лучше прогнать его чертовой матери! Шут недоделанный! Все нервы вытрепал своими выходками! И ещё этот… Ключник, где его ветер носит? Из всего этого уличного сброда он единственный придерживался хоть какой-то пунктуации! Не похоже это на него. Или не уж то он забыл, что за стенами поместья его тут же словит гвардия за хищения казны города? Ну тогда ему напомнят, и ещё как!       Пробурчав под нос все известные ему проклятия, хозяин остановился в конце прохода. Нетерпеливо постукивая носком ботинка, Ференцо подозвал к себе Тавреля.       — Ну и где она?       — Прямо перед вами, сэр.       Бимбо поднес фонарь ближе к решетке. Тьма внутри камеры рассеялась, представив глазам троих людей зловещую картину: в самой дальней части карцера, пол которого был покрыт слоем высохшей крови, действительно сидел человек. Неподвижный и до ужаса тихий. Распущенные, слипшиеся от влаги малиновые волосы падали на лицо и голые израненные плечи. Запах крови около этой камеры лишь усилился.       Мужчины с немой тревогой разглядывали нечто перед ними. Внешних ран на теле девчонки видно не было, если же они не были закрыты кровью, окропившей практически всё измождённое тело.       — Еще раз скажи, как ты её пытал, — настороженно произнес хозяин, неосознанно отступив назад. — Отчего ты вообще придумал, что она умерла?       — У неё были сломаны суставы и ребра, — судорожно ответил Таврель. — Наш лекарь заключил, что я пробил ей легкое, и она задохнулась ночью.       Они оба ещё раз перевели взгляд на девушку. Колени, как казалось, были согнуты по-человечески. С локтями та же история. Чертовка была абсолютно целой.       Таврель выхватил из рук Косого фонарь. По непонятной причине нервы бывшего военного не выдержали и дали волю эмоциям. Обезумевший голос мужчины выдавал весь подступивший страх.       — Такого быть не может, господин! — чуть ли не навзрыд воскликнул надзиратель. — Три дня пролежать без дыхания со сломанными костями, без еды и воды, и вот так просто проснуться! Богами клянусь вам, господин, эта девчонка одержима!       Ференцо в отвращении дёрнул носом, испуганно отмахнувшись от слов Тавреля.       — Ещё чего придумал! — хозяин злобно пригрозил надзирателю кулаком. — Чтобы у меня среди рабов затаилась нечисть! Какой кошмар!       — Вы же не хотите оставить эту дьявольщину без внимания? — с надеждой вопросил Таврель, демонстративно отведя фонарем в сторону клетки.       — Конечно нет, идиот! — рявкнул Ференцо, бросив всё ещё зажженную сигару на пол. — Сначала найдем кого-то знающего… Может, мракоборца какого-нибудь, или, на крайний случай, охотника на монстров… Не знаю я! Может быть просто продам её как магра, и пусть хоть на потолок лезет! В любом случае, я разберусь с этим сам, это не ваша работа. Ваша работа — следить за моими рабами и моим товаром. Если я узнаю, что ты или кто-нибудь ещё расправился с ней без моего ведома, то сами окажетесь в кандалах!       Выбросив последнее слово так резко, что им можно было бы пробить мишень, Ференцо топнул каблуком ботинка и устремился прочь без всякого фонаря. Ошеломлённый Таврель, побоявшийся перечить хозяину, остался стоять столбом перед камерой. Лицо его приобрело насыщенный винный оттенок, глаза безумно заблестели, верхняя губа дергалась, оголяя кривые зубы. На шее и кулаках от злости проступили толстые вены, а под кожей затанцевали слои мышц. Ярость окатила его полностью, со стороны он сам стал похож на одержимого. Но следующая волна эмоций переменила абсолютно всё.       Со стороны камеры раздался слабый звон цепей. Это была двадцать шестая, которая, не двигая телом, подняла вверх только голову. Волосы упали на щеки, наконец-то в тусклом свете стало видно её бледное лицо. На Тавреля посмотрела пара янтарных глаз. Таких больших и запоминающихся, но в то же время в них, где-то в глубине, кипела такая же звериная ярость и чудовищный голод. Создавалось ощущение, что перед ним был вовсе не человек, а дикое животное, оборотень. Можно было ещё поспорить, кто же был зол сильнее: палач или же им казнённый. Этот хищнический взор двадцать шестой сводил Тавреля с ума, вставил в ступор и не позволял двинуться с места, будто бы одержимая могла бы в любой момент бросится на него, сломав все преграды, настигнуть и разорвать горло, если тот сделает малейшее движение.       Она продолжала смотреть прямо в душу, пока Бимбо в растерянности кружил около остолбеневшего надзирателя. В конце концов у сторожа получилось увести Тавреля с проклятого этажа, но на этом ужасы этого дня не заканчивались…       Ещё через два часа выяснилось, что Ключника всё-таки нашли. Но охранники нашли его не в какой-нибудь каморке, не в закутках коридора и даже не снаружи, а на том самом складе хозяина. Пьяного до полусмерти.       Стоя посреди своего кабинета, господин Ференцо бился в истерике от каждого слова охранника, читавшего список понесенного ущерба во время попойки Ключника. Как оказалось, хранитель ключей всё это время сидел на складе и выпивал запасы вина. Тело его вместило целую бочку, ещё две повредились и разлили дорогостоящий напиток по всему полу. Напившись, Ключник начал буянить пуще любого моряка и в итоге разнёс витрину с редкими снадобьями, предназначавшихся лично для господина.       — Хватит, хватит! — умоляюще воскликнул Ференцо, хватаясь за сердце. — Сколько же насчитал казначей?       Щупленький мужичок, именуемый казначеем, поправил круглые очки с толстыми линзами и осторожно ответил:       — Пока что подсчитано пятьдесят тысяч серебряных кропий, господин.       — Сколько-сколько?!       У Ференцо защемило сердце. От заоблачных сумм у него потемнело в глазах. Мужчина медленно опустился в своё кресло, задрав голову вверх.       — Это ещё не точная сумма… — робко продолжил казначей. — Я не брал в учет разбитые снадобья и зелья…       — И не надо! — заорал Ференцо, бросив в бедного счетовода полную пепельницу. — И слышать не хочу! Иначе скончаюсь прямо здесь! Лучше покажите мне этого несчастного пьяницу!       — Его ещё не привели в чувства, господин…       — Плевать! Бросьте мерзавца в выгребную яму! Пусть Таврель добьёт его, повесит или утопит в ближайшей луже! Пусть делает, что хочет, лишь бы я не видел его рожи!       Казначей и пара охранников покинули дорого обставленный кабинет, оставив перед столом хозяина ещё одного человека. Ференцо, откинувшись глубоко в бархатное кресло из тёмного дуба, тяжело дышал, словно больной горячкой. Слуги с метками рабов на запястьях окружили хозяина, преподнеся тому маленькое серебряное корытце с холодной водой и платочком. По щелчку пальца рядом с корытцем появился бокал вина, в который заранее добавили валериану. Стоявший в центре округлого кабинета человек терпеливо наблюдал за тем, как Ференцо одним глотком осушил бокал с напитком, стоявшим как слиток серебра.       Переведя дыхание и кое-как отойдя от всех свалившихся на голову бед, хозяин наконец-то обратился к человеку:       — Ради всех богов, простите за бедлам, мой дорогой друг! Сегодня происходит какая-то чертовщина!       Ференцо жестом предложил мужчине сесть напротив него. Через секунду около гостя появился второй бокал с вином и чистая пепельница. Мужчина, расправив широкие плечи, закинул обе руки на подлокотники кресла и деловито скрестил ноги.       — Вижу, что вам тяжело, Луяс, — снисходительно произнес он, приняв от Ференцо сигару. — Такова она — жизнь рабовладельца. Нам всем тяжело. И мне, работорговцу, тоже бывает туго с трудным товаром. Что же у вас произошло с магровкой?       — Кажется, что она одержима, друг мой. Бывало ли у вас нечто подобное?       Мужчина в стильном корсетном жилете и новеньком пиджаке шумно выдохнул сигарный дым.       — Всё происходит в первые, — как-то задумчиво ответил гость, слегка постукивая костяшками пальцев по креслу. — И на вашу беду найдется управа, если у вас будет на то желание и средства.       — Я знал, что вы мастер своего дела, надежный человек! — взволнованно произнёс Ференцо, потянувшись к ящику стола. — Сколько я вам должен за то, чтобы вы нашли мракоборца?       Гость-работорговец неожиданно разразился громким, беспричинным смехом. От его зловещего хохота в бокалах по поверхности вина начали бегать крохотные волны.       — Луяс, друг мой драгоценный! — заливаясь гоготом, обратился мужчина. — Никакой мракоборец не решится рискнуть своим авторитетом у королевы и Первой гвардии ради мелкого, нелегального рабовладельца! Они не дураки, Луяс! Даже заколдованные рабские клейма здесь не помогут: они сразу же решат всё проверить и доложат о вашем поместье в ближайшую рыцарскую гильдию. А вам ведь не надо, чтобы ваше дрянное тело в считанные дни оказалось на эшафоте?       — Н-нет, конечно!       — Ну так и не бегите впереди каравана! Ни мракоборец, ни охотник на монстров вам тут не поможет. Здесь придётся работать с людьми, что гнилее меня и вас вместе взятых. Дело это трудное и долгое, но в честь нашей дружбы и вашей беды и возьму плату небольшую — сто серебряный кропий авансом и двести после.       — Будет вам! — в отчаянии протянул Ференцо, смахивая платочек со лба. — Всё отплачу, так уж и быть… Но что делать с одержимой?       Гость снова затянулся, после чего затушил сигару и поднялся.       — Ничего не делайте. Вы не знаете, кем одержима ваша магровка, поэтому лишний раз не лезьте на неё — иначе вы рискуете потерять не только рабов, но и своих слуг. Пусть все просто занимаются своими делами, благо, у вас их предостаточно.       Отвесив поклон, работорговец с довольным видом забрал свой аванс, натянул на голову шляпу и поспешно выбежал из кабинета. В коридоре он столкнулся с пухлым и громоздким надзирателем, сторожившим вход в комнату. Бимбо растерянно извинился перед важным человеком и вернулся в темницы, убежав от греха подальше.