Они дорогой самой краткой
Домой летят во весь опор.
А.С. Пушкин «Евгений Онегин»
Чайпитие – нет, не такое, как любят устраивать для хихикающих пятиклассников в российских школах, хотя, общий знаменатель у обоих этих нелепых «светских» мероприятий и имеется, – закончилось, когда, вытерпев чётко отмеренный хорошими манерами срок, Дарси активно засобирался восвояси.
Торопя Ленского, не возражавшего задержаться б и на подольше, «Онегин» сдержанно раскланялся с уже по-матерински предвкушающей включение его в семью маман, кивнул непривычно задумчивой Ольге, холодно глянул свысока в мою сторону и уже был готов оставить сей чересчур гостеприимный дом, как хитрой Пашет пришла в голову «замечательная» идея: дочери, конечно же, должны проводить гостей – хотя бы до
парковки посёдланных коней. Сама же расчётливая сводница сослалась на разыгрывающуюся от усталости мигрень и, отозвав цербера-Филипьевну, скрылась в недрах усадьбы.
Ольга, стряхнув небывалую для неё мрачность, тут же приватизировала Владимира, уводя его за собой много вперёд – в моём сердце даже шевельнулись подозрения, что хитрая сестрица наверняка выбрала самый кружной и дальний маршрут для «проводов». Хотя, продуманная Оленька меня сейчас меньше всего волновала.
Дарси, тоже отметив, что мы вновь остались с ним наедине, помрачнел пуще прежнего. Уж не знаю, в какую игру он играет, или же его, и в самом деле, в «Цифрослове» накачали чем-то, только мне до смерти надоело нянчиться с этим двухметровым дитятей.
В конце концов, мне ещё усадьбу осматривать на предмет наличия молота Творца!
— Мсье Онегин, благодарю Вас за визит и прошу покорно простить моё поведение, э-м-м… видимо, ретроградный Меркурий или магнитные бури… – эх, я ж так хорошо начала, но словно споткнулась об этот его пристальный взгляд серых глаз.
Ну чего меня так рассматривать? Как в том кино: «На мне узоров нет, и цветы не растут!»
Но Иэн смотрел, и в этом взгляде шотландца не было и тени узнавания. Нет, такое не сыграть даже Камбербэтчу. Бедного иностранца и в самом деле накачали секретными препаратами из запасников КГБ, другого вывода тут не сделаешь.
Стоп. «Бедного»? С каких это пор мне не плевать на кого-то кроме себя-любимой, ну и любимого же ЛенЬского?
Так, Женя, ты подумаешь об этом завтра.
Если это «завтра» для тебя наступит.
Между тем шотландец официально и сухо поклонился, принимая пусть и странные, но, всё-таки, ожидаемые извинения. Ладно, экивок в сторону алгоритма симуляции сделан, и если это и не спасёт положения, то, хотя бы, реакция литмира может быть не такой радикальной.
Итого, основную программу откатали, теперь бы на скамеечке в ожидании оценок судей и плюшевых игрушек посидеть, да что-то я замешкалась, потеряв направление – за Ольгой идти явно не следовало, это читалось в том прощальном взгляде, которым меня одарила наглая сестрица.
— Я полагаю, нам туда, – Иэн лениво махнул рукой вправо, и в глазах его мелькнули искорки веселья. А вот нечего смеяться – скажем, Татьяна Ларина бы в родном доме не заблудилась, но мне-то как ни разу не Татьяне, а очень даже Евгении, простительно!
Этот день вообще когда-нибудь закончится?
Никогда до этого я не проводила столько времени в симуляции – да вообще никто не проводил.
Вот она, версия 2.0! Кто знает, чем это чревато для человеческого организма? Не хочу потом вернуться в тело, где, скажем, какой-нибудь не самый «важный» орган типа почки откажет!
Я молча побрела вперёд, стараясь не думать больше о почках, а планируя, как бы при предстоящих мне поисках обойти главного игрового «босса» – Филипьевну. Наверное, начну осмотр со второго этажа, когда домашние улягутся спать – в деревне же это, я полагаю, рано принято делать, с курами!
Кстати о курах: если молота не обнаружится в доме, нужно будет осмотреть и сельхоз постройки во дворе, к которому мы, между тем, и приближались – да, вот и конь Дарси, посёдланный, почти ключи в замке зажигания. И никого лишнего на дворе – вот это я понимаю: вышколенный у Лариных персонал! Всех маман поразогнала, чтобы не мешали «голубкам»!
— Я вижу, вы мечтательны ужасно! – послышалось рядом.
Я вздрогнула – никуда пока не девшегося Дарси, кажется, тяготило моё молчание, а я так глубоко задумалась, что и забыла о том, что он шагает рядышком.
Чего он ждёт? Вот – конь, давай, до свиданья!
— И я таким когда-то был, – снисходительно, с высоты жизненного опыта, с которым Онегин смотрел на юную Татьяну, добавил Иэн, вовсе не торопясь отчаливать.
— Да? И когда стали «не таким»? – лениво полюбопытствовала я – думалось уже о грядущих поисках, а не об этом «каминг-ауте».
— Мечтам и годам нет возврата! Не обновлю души моей! – шотландец, не различивший сарказма, картинно вздохнул и подпустил романтичной холодности, которая, верно, и растопила сердце настоящей Пушкинской Татьяне.
Но не мне – уж тут вот явное несоответствие.
— Ну да, кризис среднего возраста – штука серьёзная, – со знанием дела кивнула я – в конце концов, чего хвост распускает? Не до него мне с его шуточками! И, вообще, позагостился уже!
Дарси, с важным видом обходивший коня (видимо, проверял, не рихтанули ли при парковке), споткнулся своим начищенным до блеска сапогом для верховой езды, смутился на мгновение, но тут же вновь восстановил вертикальное положение и характерную надменность.
— Хоть говорят, что книга учит, а Вам, как погляжу, на пользу нейдёт! – с едкостью промолвил шотландец, тряхнув волосами, словно норовистый конь – гривой. Конь, кстати, гривой не тряс – ленился. – И воспитанию Вашему, боюсь, уделено недостаточно внимания!
Щёки у меня тут же запылали от гнева. Со стороны я, наверняка, вообще походила на помидор, ещё и в этом дурацком капоре.
С ненавистью я изо всей силы дёрнула за ленты, что неизбежно лишь ещё больше запутало узел, завязанный крепкой Акулькиной рукой.
— Свой менторский тон оставьте… а лучше
засуньте
себе… – пыталась сформулировать я «посыл», дёргая и дёргая постылый шёлк лент.
Помощь пришла, откуда не ждали. Дарси, то ли из жалости к бедному капору, то ли по каким-то иным причинам, мягко, но уверенно отвёл мои руки в стороны и, в два лёгких движения, развязал ленты.
Как пишут в романах, наши глаза встретились. Я впервые видела шотландца так близко, и, от неожиданности, растерялась до такой степени, что позволила чужому мне человеку такое самоуправство.
Чёрт возьми, да я бы, скажем, Костику за меньшее по колокольцам двинула!
А тут...
Но наваждение пришло и прошло так же внезапно.
Дарси отшатнулся от моего автоматически вскинутого колена и занесённого для хука кулака. Я, уже начав движение, не удержала равновесие и попала кулаком в мягкое и чёрное – бок коняшки, единственное преступление которого состояло в том, что ему приходится носить на себе этого наглого, высокомерного, хитрого, расчётливого, краёв не видящего...
Конь, вполне закономерно, тут же возмутился моей нежданной агрессии – заржав, вскинулся свечкой, и получила бы я звезду в лоб от его передних копыт, если б меня за талию не перехватил, резко рванув прочь от психанувшей животинки, шотландец.
Я оказалась в крепких мужских объятиях, а Иэн Дарси вновь был слишком близко. Где-то по краю сознания шмыгнула шальная и залётная мысль: интересно, а какие на вкус эти тонкие губы?
Сердце отсчитывало: раз, два, три…
В серых глазах со скоростью света сменились сразу несколько выражений: искренняя озабоченность, почти моментально спрятавшаяся за привычной ядовитой иронией.
Я втянула побольше воздуха, решительно отстранилась – в этот раз не пришлось применять ни колено, ни кулак. «Онегин» отпустил свою «Татьяну», самоуспокоившийся конь бочком подошёл поближе к хозяину, с неприязнью кося в мою сторону лиловым глазом.
Дарси отвёл взгляд, а я автоматически провела дрожащими руками по растрепавшимся волосам. Да что тут происходит? Наверное, и в самом деле: Демиюрг решил на мне поэкспериментировать с препаратами. Иначе как объяснить эту бурю совершенно противоречивых чувств, которые меня прямо сейчас одолевают? Точно-точно: задурить мне эмоциями мозг, как задурил он мозг (или что там у него) шотландскому рейдеру, чтобы мы перестали рыпаться и искать выходы из биосимуляции. Да, умён дядюшка, ничего не скажешь!
Иэн, между тем, вновь натянул привычную уже маску «Онегина», нагнулся, чтобы поднять с земли оброненный капор.
— Мало того, что Вы, мадмуазель Ларина, плохо воспитаны, так Вы ещё даёте волю рукам и имеете привычку разбрасываться предметами гардероба! – двумя пальцами поддев капор, иронично выгнул бровь засланец.
Грубые слова – одно обиднее другого – были готовы сорваться с моих губ. Препараты-не препараты, а однозначно: Иэн Дарси – один из самых бесючих в мире людей!
— Разбрасываюсь? Чем это? – прошипела я, игнорируя выпад насчёт воспитания и моих приёмов самообороны, вырывая капор. Акульке вернуть нужно, у них тут шмот господский, должно быть, весь подотчётный.
А «самый бесючий», тем временем, ласково похлопал по шее коня. С видом заправского фокусника сунул руку в седельную сумку, без зазрения совести извлекая оттуда...
Мой ненавистный корсет!
Тот самый, который я скинула в дубраве на обратной дороге в усадьбу.
— Вот чем, – яда в речи Дарси хватило бы, чтобы травануть всех врагов семейства Медичи, причём два раза.
Слова для характеристики иностранца нашлись, я уже открыла рот, чтобы их озвучить, но из-за угла господского дома показались чирикающие Ольга с Владимиром.
Ну что же такое, опять помешали мне «отблагодарить» доставучего иностранца за такой present!
