***
С первым осенним холодком
жизнь начнется сначала
Великий Гэтсби
Светские тусовки – история уже вполне себе самобытная. Тусовки миллиардеров и миллионеров – еще более самобытная. Мероприятие, которое ждало Миру, было чем-то между: с тем же пафосом, только чуть более доступное. Ветер, с каждым днем становившийся на чуть-чуть, но холоднее, беспристрастно и нагло заходил во все открытые по ночам окна. Был вечер пятницы — много где свет ещё и не думал гаснуть. Но даже их — казалось бы, не потухаемых окон в ночи — постепенно становилось меньше. Прикроватные часы своим резким, чуждым красным цветом отражали безысходность — четыре утра, а Мира не спит. И не по собственной воле. «Оказывается здесь неровный потолок», — думала она, параллельно прокручивая в голове вопросы для всех: начиная ожидаемыми гостями встречи, заканчивая президентами всех стран и мировыми знаменитостями. Наконец, спустя несколько часов мучений наступил он — долгожданный сон. Но облегчения не принес. В субботу Мира, всё также тонущая в делах и собственных нервах, так ещё и полусонная, бегала в поисках платья, согласовывала всё придуманное и надуманное с Полом и ждала заветную проходку на приём. Когда вопросы были одобрены, аккредитация оформлена, туфли натерты до бриллиантового блеска, платье куплено и выглажено, Мира принялась все перепроверять. Потом ещё раз. И еще раз. Чтобы наверняка. Пока она пыталась погрузиться в рутину, настолько, насколько это вообще возможно, где-то внутри, в районе солнечного сплетения, всё сводило об одних только мыслях о завтра, сердце ускорялось, а в голову лезло всё, что надо и не надо. Круговерть тревог не собиралась останавливаться, сердце и не думало хотя бы на чуток замедлиться, таща за собой на карусели тревоги и разум, а нужно было еще дотерпеть до вечера воскресенья. Было одно единственное желание: запереть дверь, выключить телефон, завернуться в одеяло, всё забыть и уснуть. «Мира, спокойствие, ты справишься» – снова и снова говорила она себе, но, на самом деле, уверенности в своём успехе было процентов десять, если не меньше. А мысленный отсчет до момента X с каждым часом тикал всё быстрее и быстрее. Нью-Йорк гудел: вечер воскресенья – все наслаждались уходящими выходными, провожая их, как маленькую жизнь, стараясь жадно, отчаянно создать как можно больше воспоминаний, ведь уже завтра петля рутины и будничности вновь свяжет по рукам и ногам. Всюду слышалось нескончаемое шуршание колес по асфальту, разнозвучный топот каблуков, кроссовок и ботинок, громкие гудки, сирены, крики, музыка. Мира же не думала о том, что там будет дальше, за воскресеньем, для неё все пути смыкались на сегодняшнем дне. Отчасти она была этому рада: размышляй она сейчас ещё и про будущее, её бы мозги и нервы не выдержали. Пять часов вечера – Мира выходит в классическом маленьком черном платье на шумные улицы города американской мечты, вызывает такси, ждет и злится, что оно никак не приедет. Наконец, оно неспешно паркуется неподалеку от общежития. «Lotte New York Palace», – говорит Мира водителю, и вот они уже несутся в сторону сияющего Манхэттена по туннелю Квинс-Мидтаун, проезжая Центральный вокзал, словно сошедший с экранов первой серии «Сплетницы», небоскребы, снящиеся всем, мечтающим о Нью-Йорке, и пересекая самые разные именитые авеню. Машина останавливается прямо напротив Собора Святого Патрика, Мира высаживается, медленно и аккуратно, чтобы не испачкать нарядное платье, и какое-то время так и остается стоять посередине узкой Мэдисон авеню, всё еще пытаясь осознать то, что происходит. Жизнь здесь идёт полным чередом — около отеля уже вальяжно прогуливаются гости, все при параде, в роскошных платьях и нарядах, то и дело останавливаются машины, одна дороже другой, сияют камни, слышатся разные «добрый вечер, мистер и миссис», «как вы прекрасно выглядите», «да вы очаровательны», «очень рады вас видеть» и всё в таком духе. Вечеринка начинается. Мира делает глубокий вдох. После душной машины свежий воздух (насколько это возможно в Нью-Йорке) немного пьянит сознание. Девушка неловко расправляет плечи, затягивает потуже ремешок на туфлях и мнимо-твердой походкой направляется ко входу сквозь парадные ворота Палас Отеля. Короткий разговор с секьюрити, и она уже внутри. «Вау, вот это красота». Внутри пафосно: парадная лестница с золотыми резными перилами, витражи на окнах, орнаменты, подсвечники, дерево — всё как из фильмов про светское общество. Миру и некоторых других гостей, приехавших в это же время, провожают через парадные красоты в банкетный зал. Там, в огромном помещении, было неимоверное количество незнакомых людей. Они заполняли почти всё пространство зала, в основном, стоя в группах человек по пять-шесть. Как Мира уяснила практически сразу — абы кто в эти группы не попадает. Она цепенела от всего, что находится вокруг: людей, интерьера, яркости, разговоров, словно чувствуя на себе все взгляды и слова. «Честно говоря, хочется куда-нибудь забиться». Каблук непроизвольно и нервно отстукивал по полу что-то похожее на полет шмеля, пальцы теребили кольца и браслеты, коих было немало. Мире обстановка напоминала что-то вроде помеси «Титаника» и «Господина из Сан-Франциско». В тот момент ей показалось, что всё — это провал. Она вернется ни с чем, у неё ничего не получится, это будет фиаско. Как же стыдно. Мире хотелось расплакаться прямо там и прямо сейчас — но нет, нельзя. По крайней мере, не сейчас. И желательно всё-таки не там. Разносили шампанское, разных видов. На золочено-дубовом подносе стояли бокалы, под каждым бумажка с каллиграфическим шрифтом. Мира понятия не имела, что значат все эти надписи, но по зову сердца взяла какое-то из тех, что располагалось посередине. — Хороший выбор, — раздался сзади низкий голос. Мира повернулась: это был высокий мужчина. Он легонько улыбнулся и протянул руку: «Мэтью Оверхолл». Твою мышь. Мира готова была провалиться сквозь землю. — Спасибо, — девушка замялась, и уже успела забыть, что собеседник представился. Тот, конечно же, всё помнил и стоял, вперив в нее взгляд в ожидании ответной реакции, — А, да, я Мира Тополева, журналист. «Молодец, Мира, сразу раскрыла все карты, профессионал от бога, гроза Нью-Йорка» — новоиспеченного медиапрофи потряхивало изнутри, отчего она начинала сильно злиться на себя за любой прокол. — Очень приятно, — Мэтью был на удивление приветлив и улыбчив, — А что ж вы здесь стоите в сторонке, раз журналист? — А я… — Мира замялась снова. «Как же это сложно», — мозг орал от того, что не мог ничего придумать, — Не знаю. — Не бойтесь, пойдемте со мной, я вас познакомлю с теми, кого сам знаю. И Мира пошла. Оверхолл совершенно неожиданно из намеченной жертвы острых вопросов стал для девушки путеводной звездой в этом совершенно незнакомом мире: Тополева была уже готова мысленно нарисовать нимб над его лысой головой. Он вёл её сквозь разные кучки людей, то и дело с кем-нибудь здороваясь и приветливо перекидываясь парой фраз. — О, а как ваш ребенок, миссис Элинор? Ого, уже 5 лет, ничего себе. А вы, Миранда, как поживаете? Хорошо — это хорошо. Пройдя основную толпу, Мэтью и Мира немного разговорились. Он спросил у нее, где она учится, чем увлекается, откуда приехала, почему сюда пришла: порой казалось, что это Оверхолл — журналист, а не Мира. Так, в достаточно односторонней беседе, они добрались до дальних столов. Один из них был явно не для еды, там играли в… «Это бридж» — на всякий случай пояснил Оверхолл для Миры. Да, точно — Тополева знала эту игру: с бриджем у нее ассоциировалось аристократическое общество интеллектуалов из детективов Агаты Кристи. Когда взгляд привык к обстановке и приглушенному свету, Мира принялась разглядывать находившихся здесь людей. За столом сидели четверо — девушка, парень (Мира подумала, что возможно они с ним ровесники), мужчина постарше и… Тополева замерла. Эту полубородку, темные волосы, саркастичный взгляд, очки трудно было с чем-либо спутать. «Так вот про кого из Мстителей говорил Пол. Джекпот» Пока шла партия, Оверхолл пригласил Миру присесть за один из столов, а сам подошел к играющим в бридж. Оттуда то и дело раздавались возгласы: «Дубль», «Три пика», «Да что ж такое». — Ну что, господа, как вы тут? — снова звучал низкий и игривый голос. — Чувствую, эти твои господа скоро меня разорят. Знаешь, за альтруизм особо не платят, — язвил Старк. Он небрежно брал карты, иногда взмахивал рукой и постоянно вбрасывал самые разношерстные шутки — с первого взгляда, казалось, что игра гению и миллиардеру вообще не сдалась. Но сам (как подметила Мира) аккуратно записывал хода на обрывок листка, то и дело что-то помечая и вычеркивая. — Не хотите сыграть в следующем раунде? — Оверхолл тихим голосом обратился к Мире, подсев напротив. — Да я не умею особо… — девушка замялась. Она чувствовала, как внутри включился сигнал тревоги «беги»: вот-вот и она опозорится. Так ещё и перед Тони Старком. — Ничего, я вас научу. Тут никто не профессионал, — он улыбнулся, а вполголоса добавил: «Разве что Старк». Оверхолл объяснил Мире основы, которые девушка искренне пыталась запомнить: получилось, конечно, из рук вон плохо, по крайней мере, так думала она. Вместо торговли и контры с реконтрой в голове, откуда не возьмись, возникали Заковианский договор, человек-паук и микрофоны, а глаза, волей-неволей, тянулись взглядом к часам — пресс-конференция была через час. — Стало понятнее? — Оверхолл говорил максимально мягко, отвечал на вопросы Миры, даже самые глупые, как ей казалось. — Более менее, — Мира врала. И так как особо ничего не поняла, предприняла еще одну попытку слиться — Может быть я всё-таки посмотрю со стороны… — Как хотите, как хотите — сказал Мэтью нарочито равнодушно — А так бы я попросил Старка взять вас к себе в пару, как самого неопытного игрока. «Что?» Мира зависла, пытаясь понять, не ослышалась ли она. Сердце заколотилось раза в два сильнее, и решение принялось непривычно быстро. — В таком случае я в игре. Еще несколько минут назад самый главный страх Тополевой, связанный с бриджем заключался в том, чтобы опозориться перед Тони, а теперь она будет с ним играть. Что только люди не сделают в состоянии стресса. И, конечно же, желании хорошо сделать свою работу. Тем временем партия Старка и компании была доиграна. Незнакомая Мире девушка тут же встала из-за стола, недовольно одернула платье, на ходу надевая каблуки, которые чуть благополучно не забыла, и подошла к Оверхоллу. Незнакомые парень и мужчина остались сидеть, о чем-то увлеченно разговаривая и потягивая бренди. — Как тебе? — Оверхолл слегка усмехнулся и обратился к девушке. — Отвратительно, с таким треском я еще не проигрывала — в этот же момент запахло только что зажженной сигаретой. Девушка недовольно зыркнула на Старка и парня, который играл с Тони в паре, и хотела было отправиться к бару, но Оверхолл её остановил — Мира, знакомься, это Эдисон. Мой стажер. Вы, кстати, почти ровесники. — Очень приятно, — Мира чувствовала как никогда сильно веяния светскости во всех этих «приятно», «великолепно», «рады», во всех улыбках и жестах. «Моя ровесница и уже стажер в одной из крупнейших компаний Нью-Йорка…» — Взаимно, — было сказано Эдисон наспех и протокольно, после чего она быстрым шагом отправилась на выход из закутка. — А за столом Марко Романо и Дэвид Коруэлл, первый — студент NYU, второй — бизнесмен, и еще немного писатель — журналистка мило улыбнулась, ценя намерения Мэтью ввести её в курс дела и познакомить со всякими серьезными людьми, но прекрасно осознавала: эту информацию она, очень вероятно, забудет через минуту, если не меньше. Старк в это время вышел из зала — вернулся он через несколько минут. Мире показалось, что выражение его лица стало серьезнее, даже озадаченнее. И в этот момент промелькнула мысль. Из того самого разряда, который мы называем «навязчивые». «Надеюсь, он не увидел там что-то или кого-то». Тополевой в силу её беспрекословной веры в Мстителей казалось, что вывести их из себя может только что-то глобальное и действительно опасное. Отсюда шел вполне логичный вывод: если Старк вдруг ни с того, ни с сего стал более смутным и настороженным, значит дело может быть очень плохо. Из размышлений Миру выдернул звук ножек дубовых стульев, звенящих мягким скрежетом по полу: игроки отодвигали стулья и готовились к матчу. — Тони Старк, — сказал миллиардер так, будто его не знала вся страна, пожал Мире руку и расположился по другую стороны стола. По восток и запад сели Марко и Дэвид. Мира представилась в ответ. В этот же момент ей показалось, что такого неловкого знакомства у неё еще не было. Она буквально не знала, куда себя деть, как вести и что говорить, поэтому просто улыбалась. Игра началась. Мира была уверена, что после матча ответит ровно так же, как Эдисон. Но бридж поглощал — девушке это нравилось: с каждым ходом становилось спокойнее и интереснее. — Как же так получается, снова выигрываю, — игриво говорил Старк, кладя карты на колени, отпивая бренди и параллельно кидая взгляд то на проход, дальше в зал, то на соседний стол, находившийся слегка в тени: там сидел Оверхолл и что-то усиленно печатал в телефоне. — Действительно, — сквозь зубы отвечал Дэвид. А Мира с Марко сидели большую часть времени молча, иногда посмеиваясь над шутливыми перепалками «старших товарищей». Только к середине матча Мира вспомнила, что всё ещё на работе, и эта мысль заставила не на шутку мозг стрессовать. «Детали, детали, детали» — твердило нутро. Они будут нужны для материала. Но когда целенаправленно пытаешься что-либо заметить, не замечается ничего, всё превращается в сплошной белый шум — вот такой закон подлости. Так, Мира не заметила многого. Например, что Старк почти не пользуется левой рукой. А у Мэтью, как только тот оказался вне света и общества, привычная улыбка и доброжелательность сменились напряжением. Мира со Старком проиграли. Она думала о работе, он — о том, что увидел в коридоре. И оба отлично понимали причины проигрыша: Мира винила себя, что отвлекалась, а Старку было уже не до бриджа. Тем не менее, после того, как раздался финальный вердикт, Мира чуть слышно выдохнула и улыбнулась. Как бы то ни было, какое бы разочарование она не чувствовала, всё равно отголосок теплого чувства остался в душе. Кажется, в её резюме появится новая строка: «Играла в бридж на пару с Тони Старком. Выжила и не умерла от нервов». Старк в то время, пока Тополева приходила в себя, встал из-за стола, поблагодарил всех, а после подошел отдельно к Мире. — А вы неплохи, спасибо за игру. И не расстраивайтесь, с кем не бывает. — Вам спасибо, — журналистка снова улыбнулась и немного покраснела, — И простите, если подвела. — Да что вы, перестаньте. Про что пишите? — спросил Тони, как показалось девушке, вполне дежурно, меняя тему и продолжая поглядывать на стол, за которым сидел Оверхолл. Возникла пауза. Короткая, но некомфортная. — Заковианский договор — наконец выпалила Мира, быстро теребя кольцо на руке. Мысли улетели в горящий котел криков мозга о том, надо ли было это говорить. Она так устала за этот вечер фильтровать каждое слово, думать, как и что лучше сказать. — Вау, интересная тема… — лицо Старка переменилось. Он потер запястье и слегка нахмурил лоб, — Что ж, удачи, — сказал он тихо и серьезно. И ушёл. Дальше Мира увидела, как тот подошел к столику Оверхолла, шепнул что-то на ухо, и они с Мэтью вышли из зала. «Не надо было об этом говорить, не надо» Через десять минут началась пресс-конференция. Первые вопросы журналистов традиционно касались самой темы мероприятия — открытия инновационного квартала. Их задавали тем людям, о которых Мира даже не знала. Дальше вышел Старк. Все, до единого, стоящие по другую сторону ленты, тут же включили все свои устройства, у кого-то было даже по два диктофона. Так Тополева осталась зажатой где-то между микрофоном, камерой и чьей-то не пойми откуда торчащей рукой. Но в общем и целом место было неплохое — Мира стояла под крылом большой камеры и высокого оператора, и ей открывался неплохой вид. Ажиотаж поднялся в разы, опытные профессионалы выкрикивали вопросы один за другим, в том числе и те, которые хотела задать Мира. — Что теперь с Мстителями? — То же, что и с Советским союзом — распались. — Вернётся ли Железный человек? — А он никуда и не уходил. Или кто тут перед вами стоит — призрак? — Вам известно, где Наташа Романофф и Стив Роджерс? — Понятия не имею. Где-то рядом с Атлантидой. Старк почти на всё, связанное с Мстителями и супергеройством отвечал с улыбкой. Мира не знала, как её охарактеризовать: то ли горькая, то ли ехидная. Поэтому записала в заметки просто улыбка. На последнем вопросе Тополеву передернуло: даже на такой относительно неформальной вечеринке Старка не щадили от слова совсем. Но он, кажется, привык. Мира не задала ни одного вопроса, но хотела поймать Тони после и спросить уже в личном порядке. Однако сначала нужно было закончить с пресс-подходом. После Старка к журналистам вышел Оверхолл. Некоторые медийщики стали потихоньку расходиться, убирали телефоны, сворачивали провода: но оно и к лучшему, по крайней мере — для Миры. Первыми шли стандартные вопросы про технологии, бизнес и прочую классику, а Тополева, в свое время, на дрожащих ногах, с вытянутой рукой, в которой еле-еле держался телефон, ждала своего часа. Или точнее минуты. — Что Вы сказали на заседании ООН по вопросам Мстителей? — Сказал, что контроль над супергероями — полный бред. Вы ведь это и так знаете, раз задаете вопрос. Он снова улыбнулся своей фирменной улыбкой. Мира тоже улыбнулась: этот ответ — вполне то, что ей нужно: подтверждение инсайдеровских данных. — А почему эта информация нигде не публиковалась? — Это уже вопрос не ко мне. После пресс-подхода Оверхолл поймал Миру в толпе. Тополева испугалась, ей показалось, что сейчас он будет злиться — всё получалось так, будто она его просто-напросто использовала. Но он не злился. — Спасибо за вопрос, — они остановились в одном из коридоров, чтобы поговорить. Неподалёку, в большом окне, виднелась полная луна. — Да не за что. Вы простите, я правда не хотела, чтобы это было слишком провокационно. — Ничего страшного, всё хорошо. Больно уж вы много извиняетесь, бросьте это. Скажите мне лучше, что вы думаете по поводу Заковианского договора. — Мне кажется, всё не так просто. Кто-то подстроил это, чтобы поссорить Мстителей. — Да, например, Гельмут Земо. Миру смутила эта интонация. Мэтью говорил так, будто объяснял элементарное первокласснику, параллельно совмещая это с успокоением параноика. — Про него-то всё понятно. Но, на мой взгляд, был кто-то еще, кто подстроил подписание самого договора. — Есть ли у вас какие-то доказательства? Мира хотела ответить, что ещё нет, она в процессе, но сказать это не успела. Вдруг откуда-то ринулись люди, они бежали, кричали, что пожар, а пространство вокруг за несколько секунд заполонило дымом, сквозь который не было ничего видно. «Апокалипсис какой-то» — промелькнуло в голове у Миры, и она уже было тоже ринулась бежать вслед за Мэтью, но вдруг её схватила чья-то рука. Тяжелая рука, с такой хваткой, что врагу не пожелаешь. Она прижала Миру к стенке, и журналистка услышала низкий, хриплый голос, раздавшийся откуда-то из недр клубов дыма. — Забудь всё, что ты знаешь про Заковианский договор. Ты больше не занимаешься этой темой. Ясно? Такой акцент знакомый. Родной даже сказала бы Мира. На секунду в её голове промелькнула мысль: «Неужели соотечественница?» Самая нужная, конечно, сейчас мысль. Голос был женский — Мира решила, что с ней говорит девушка лет 20-30. И эта девушка явно ждет ответа. Проклятая штука этот дым — лица не видишь, ничего не видишь, зато почему-то замечаешь нож в правой руке нападающего. При виде оружия Миру накрыло. В таких ситуациях мозг работает максимально странно и всё, что вырвалось было одно простое слово, почему-то сказанное на русском: «Пожалуйста». Тополева знала: еще пару секунд, и она разрыдается в истерике. — Ты не занимаешься темой Заковианского договора, — неизвестная девушка агрессивно пододвинулась на шаг ближе к Мире, прижав ту к стене ещё сильнее. — Хорошо, хорошо, я обещаю, — лепетала Тополева. В голове ворохом летали самые разные мысли — такой беспорядочный гул, что выделить что-то одно было практически невозможно. Но органы восприятия работали неплохо. Так, она случайно заметила выбившуюся из-под кепки (в том, что это была именно кепка Мира, конечно, была не уверена) светлую прядь волос. Вдруг хватка ослабла. Тополева подумала: «Неужели отпустила?..» Мира готовилась к самому худшему и от того не верила. Но на то, чтобы поверить, времени не было. Следуя чистым инстинктам и уже бросив попытки думать рационально, Мира расстегнула застежку на каблуках — «Да какого я её так туго затянула» — залезла на подоконник, порвав узкое платье, и вылезла через окно. Это был первый этаж — совсем невысоко. Мира побежала. Не пойми куда. Ноги летели, мысли твердили только об одном: «Бей и беги. Или лучше просто беги». В Нью-Йорке шумно, очень шумно, особенно вечером в воскресенье. И конечно же, Мира не слышала, что ей сигналят. Тони бросил попытки сигналить, когда Хэппи нажал на кнопку раз десять, выругался тоже раз десять и сказал, что они сейчас же разворачиваются и уезжают. Старк вышел из машины, аккуратно дернул Миру за руку: от этого движения она была готова заорать — мышечная память работает очень хорошо. Но не успела. — Спокойно-спокойно, это Тони. Садись в машину. Мира ничего не сказала. Она доверяла Старку, поэтому села в машину. Голос у Тополевой прорезался только, когда они выехали за пределы Манхэттена. — Мне в Квинс. Отвезите меня домой, пожалуйста. — Нет, мы едем на базу, там безопаснее, — голос Старка звучал уже совсем не насмешливо, не ехидно. А вымотанно, серьезно. Мира не стала даже противоречить. На самом деле, ей не хотелось домой, не хотелось оставаться одной со всем тем, что произошло. Опустошенный, уставший взгляд Миры уткнулся в контрастные пейзажи Нью-Йорка, мосты, авеню, небоскребы, такси. Постепенно приходило осознание того, что сейчас она, обычная простая девочка едет в одной машине с Тони Старком. «Прямо Ханна Монтана». Время от времени поднимался ветер, колыхая верхушки деревьев и сбивая пожелтевшие листья — в жизни начинался новый сезон.