Сестринство

      Ещё один день.       Пока я читала книгу на Брайле в комнате школьного совета, мои мысли то и дело возвращались к событиям прошлой недели. Хисао выписали из больницы в субботу, и родители отвезли его в Ямаку. Ханако всё утро ждала у ворот, но так и не решилась подойти к нему в присутствии родителей, и убежала. Хисао попросил меня и Сидзуне с Мишей занять его отца и мать, проведя экскурсию по школе. «Отвлекайте их столько, сколько возможно, пока я не найду Ханако», сказал он тогда.       Я обрадовалась и испытала облечение, когда он сообщил, что не только нашёл Ханако, но и примирился с ней. По словам Хисао, она всё ещё отходила от событий прошлой недели, но была готова продолжить их отношения с момента, когда они были столь неприятно разорваны. Похоже, что отношения этой парочки, как и сама Ханако, могут сильно трескаться, но оставаться нерушимыми по итогу.       К сожалению, наши с Ханако взаимоотношения стали совершенно иными. Мы избегали друг друга всё прошедшее время, а завтра вечером меня заберёт Акира. Хисао пытался обсудить этот вопрос с Ханако, но время, похоже, играло против нас. Трудно отрицать, что вся эта ситуация довела меня до крайности. Когда я сообщила о своём уходе, то надеялась, что мы с Ханако сможем поддерживать связь. Однако теперь я уверена, что, если мы хоть как-то не помиримся до отлёта, никаких контактов между нами больше не будет. Мы просто пойдём своими дорогами, и на этом всё закончится. Мысль что гневный крик Ханако станет последним, что я услышу от неё, сейчас пугает меня до холодного пота.       – Староста, или, лучше сказать, бывшая староста, ты очень медленно работаешь. С моей стороны было бы несправедливо обвинять тебя в задержке на прошлой неделе, учитывая обстоятельства, но, если ты не хочешь, чтобы тебя поминали как чёрную овцу среди старост, тебе лучше постараться не оставлять после себя такого беспорядка. А этого не произойдёт, учитывая, как медленно ты работаешь.       Мне не удалось сдержать тяжёлый вздох. Прошлая неделя выдалась странной для нас с Сидзуне. Когда я состояла в студсовете, у меня всегда складывалось впечатление, что кузина заботится о других только когда это полезно для её целей. Но теперь я не была столь уверена в этом, после того как стала свидетельницей поведения Сидзуне.      Единственные член студсовета, вероятно, поняли, что дело между Хисао и Ханако их не касается, поэтому они старались по мере сил поддерживать Хисао. И Сидзу была готова ради этого даже пойти на временное перемирие со мной. Мы провели для родителей Хисао экскурсию по школе, рассказывая о жизни и учёбе, и странно это говорить, но мы хорошо сработались. Но, как только стало известно о примирении Хисао и Ханако, она без колебаний разорвала наше негласное соглашение. Я поняла это, когда по прибытии в кабинет студсовета Сидзуне тут же накинулась на меня с упрёками, что я пришла так поздно.       – Могу заверить, что я подготовлю все документы до завтра. Полагаю, это единственное важное, что осталось сделать. Или тебя внезапно начало беспокоить что-то помимо сухих результатов?       И конечно я снова клюнула на эту удочку. Интересно, почему я не могу просто игнорировать провокации Сидзуне, как это делает Хисао? Может, семейные узы усложняют дело.       – Если у тебя завалялся план, как ускорить этот процесс, я с превеликим удовольствием посмотрю, как ты его реализуешь. Хотя, конечно, особых надежд питать не буду.       – Никогда недооценивай людей, Сидзуне, они могут тебя очень сильно удивить. Например, ты удивила меня тем, как сильно старалась помочь Хисао и Ханако в их непростой ситуации. Твоё неравнодушие они, безусловно, оценили по достоинству.       – Твоё удивление меня оскорбляет. Хисао и Ханако учатся, на минуточку, в моём классе. Тот факт, что я не пользуюсь твоими методами управления классом не значит, что я не поддержу своих подопечных в кризисных ситуациях. Может, для окружающих я и выгляжу тираном, но я предпочитаю считать себя просто достаточно ответственной для принятия трудных решений.       Хоть ответ Сидзуне можно было истолковать как обвинение, я слегка улыбнулась. Должна признать, слово «отвественно» ей и правда подходит. Кажется, Хисао не ошибается, считая Сидзуне и Мишу своими друзьями, хоть и немного настырными.       – Я понимаю, что ты не очень-то ценишь моё мнение, но не думаю, что это плохо, если одноклассники будут видеть твою заботливую сторону чуточку чаще. Это может заставить их пойти навстречу гораздо лучше самых громких приказов.       – Твой подход бархатной перчатки переоценён. Эффективность людей возрастает только если их правильно направлять. Моя задача — это управлять коллективом, а не выигрывать конкурс по поиску друзей.       Не говоря больше ни слова, я открыла сумку и достала из неё несколько больших папок. Аккуратно сложив их в кучу, я протянула их Мише.       – Эй, что в этих папках, Лилли?       – Все оставшиеся документы, которые нужно было сделать до начала летних каникул. Оказалось, что пока я была занята с Хисао и Ханако на прошлой неделе, несколько одноклассников, желая облегчить мне работу, заполнили все оставшиеся документы, в качестве жеста поддержки и признательности. И я их об этом не просила и не приказывала делать за меня. Всё, что мне оставалось сделать, это напечатать небольшое заключение. Вы не согласны, что хорош тот класс, который может работать как слаженный механизм даже если староста вынужден будет взять небольшой срочный отпуск?       Тишину в комнате прервал резкий вздох со стороны Сидзуне. Я позволила себе торжествующе улыбнуться в её сторону. А через несколько секунд комнату сотряс громовой смех Миши.       – ВАХАХАХАХА, похоже, она тебя переиграла, Ситтян!       Я убрала книгу, а смех Миши постепенно стих. Конечно, это событие было сюрпризом и для меня, и всё же, это на удивление приятно, одержать победу в очередной перепалке с Сидзуне. Возможно, мы и правда не так уж и отличаемся, как бы не было тяжело признаться.       – Что же, тебе удалось меня удивить, староста. Я признаю поражение, но это не значит, что я соглашусь с твоими методами управления.       Я устало улыбнулась.       – Я надеялась, что после пережитого мы сможем хоть немного поладить. Но, похоже, наши разногласия действительно слишком велики.       – На прошлой неделе всё было по-другому. Тот факт, что мы готовы забыть о препирательствах ради помощи другу не значит, что мы сможем повторить это при иных обстоятельствах.       – Я понимаю и принимаю этот факт. Может, я и не уважаю тебя и твои методы как старосты и президента школьного совета, но я всё ещё ценю тебя как свою кузину, Сидзуне. Надеюсь, это позволит нам пожать друг другу руки и расстаться без каких-либо обид.       – Я полагаю, тот факт, что ты плохая староста, не отменяет хороших воспоминаний из нашего прошлого. Вероятно, мы могли бы научиться ценить друг друга как семью и не идти по дороге вражды наших отцов. Однако, боюсь, рукопожатия будет недостаточно и только объятия растопят лёд, между нами, сестра.       – О, боже…       На секунду я растерялась, а затем ехидно улыбнулась.       – Миша, пожалуйста, переведи как следует.       – ВАХАХАХАХАХА! О-у-у-у, ты заметила?       – Что она на самом деле сказала?       – Я добавила только последнюю часть. Она не против рукопожатия.       Мы протянули друг другу руки. Рукопожатие вышло коротким и формальным, но при этом вежливым и искренним.       Поскольку оформление документов было завершено раньше срока, я не отказалась от предложения Миши выпить немного сока в качестве передышки между работой. Я осознала, что впервые за долгий срок чувствовала себя непринуждённо в кабинете студсовета.       – Итак, полагаю, что, учитывая ваши обязанности, вы так и обдумали свои планы на благотворительный фестиваль.       – Этот проект временно отложен. Организация фестиваля — это всегда ценный опыт, и я собираюсь использовать его по максимуму. И ошибки при планировании моего фестиваля недопустимы. Кстати, план создания приютов тоже не снят с повестки дня, хотя я подозреваю, что это займёт немного больше времени.       Я игриво ухмыльнулась.       – Как насчёт захвата власти над миром, по одному городскому совету за раз?       – ВАХАХАХАХАХА! Что думаешь, Ситтян?       – Что же, могу заверить, что в Инвернессе вы будете в безопасности. Пока что.

***

      – Не помешал?       – Привет, Хиттян!       – Я хотел бы поговорить с Лилли.       – Сейчас буду, Хисао.       Я коротко поклонилась и вышла из комнаты вслед за Хисао.       – Надо же, когда я зашёл, у меня не возникло чувства, будто сейчас начнётся битва, а ведь там сидели вы с Сидзуне.       Я неловко усмехнулась. Похоже привычка шутить на тему нашей взаимной неприязни с Сидзуне передалась Хисао от Акиры.       – Мы решили расстаться на мирной ноте. Возможно, сейчас это трудно представить, но у нас есть несколько приятных воспоминаний из общего прошлого.       – Это обнадёживает. Если ты смогла разрешить свои проблемы с Сидзуне, примирение с Ханако будет проще простого.       Я не была столь уверена в этом. Несмотря на наш конфликт с Сидзуне, я всегда могла легко понять её ход мыслей. А вот мысли Ханако всегда были для меня загадкой.       – Не думаю, что это сопоставимо.       – А ты вообще хотела бы?       – Ханако хочет поговорить со мной?       – Мне удалось убедить её выслушать тебя. Она тоже не хочет, чтобы всё закончилось на такой отвратительной ноте.       – Спасибо, Хисао.       Он помолчал, а затем положил руку мне на плечо.       – Лилли, я не совсем уверен, чем это закончится. Я старался не принимать чью-либо сторону и не лезть в ваши отношения, поэтому не знаю, о чём она думает. Мы обсуждали это когда ты была в Шотландии. В конце концов, мы сошлись как пара, но я бы солгал, если бы сказал, что это не было одним из самых трудных и болезненных переживаний, которые мне когда-либо приходилось пережить.       – Я не думаю, что мне есть что терять, Хисао.       – Возможно, в этом и проблема. Тогда взаимный страх потерять другого был сильным мотиватором, заставившим нас обоих открыться. Здесь этого не будет. Всё, что я могу посоветовать, это быть с ней максимально откровенной. Ханако гораздо более проницательна, чем кажется на первый взгляд. Но её самооценка имеет тенденцию влиять на выводы, которые она делает. И обычно не в лучшую сторону.       – Где она сейчас?       – В моей комнате. Я подумал, будет лучше воспользоваться нейтральной территорией. Так вы обе не будете чувствовать скованности и сможете уйти в любой момент.       – А где будешь ты?       – Я хотел увидеться с госпожой Такавой. Она сказала, что у неё есть для меня кое-что, если мне удастся помириться с Ханако. Что же, ей определённо удалось меня заинтриговать. А после я потусуюсь с Кендзи, так что он и не узнает, что вы были у меня.       – Хисао?       – Да?       Я положила руку ему на плечо и нежно поцеловала в щёку.       – Э-это за что?       Я улыбнулась ему.       – За всё.       Достав трость, я направилась к мужскому общежитию.

***

      Я почувствовала незримое и лёгкое опасение, когда медленно зашла в комнату Хисао. Никакого приветствия не последовало, только слегка сбитое дыхание.       – Ханако?       – Т-ты можешь сесть на кровать. Она прямо перед тобой.       Судя по голосу, Ханако сидела в кресле или на стуле в другом конце комнаты. Это так странно, что она предложила именно мне сесть на кровать Хисао. Почему она сама не присядет здесь? Не хочет сидеть рядом со мной? Я неловко присела и сложила трость. И что теперь? Полагаю, первый шаг предоставлен мне.       – Ханако, я хотела бы извиниться за свои действия в прошлый вторник. Однажды я утверждала, что важно давать человеку личное пространство, но затем сама же пренебрегла своими словами.       – М-мне очень жаль, что я сказала тебе эти ужасные вещи. Мне… потом было очень плохо из-за этого.       – Но ты была права. Я чувствовала себя ответственной за случившееся с тобой в тот понедельник. Мне казалось, что я не могу просто взять и уехать, бросив вас на произвол судьбы. Я была слишком сосредоточена на поиске способа помочь тебе. Не остановилась, чтобы подумать, действительно ли сейчас подходящее время, чтобы помогать. Ханако, я искренне сожалею о том, что сделала. Я не могла ясно мыслить.       – Всё… хорошо. Ты, наверное, б-беспокоилась обо мне.       – Это так. И больше, чем следовало бы. В конце концов, вы с Хисао прекрасно сошлись без чьей-либо помощи.       – Лилли… я хочу проститься с тобой без обид. Так что, если ты… не злишься на меня, то и я не буду злиться на тебя.       – Спасибо, Ханако. Я никогда не сердилась на тебя. Мне просто было очень грустно. Я испугалась, что ты меня ненавидишь.       – Я не ненавижу тебя.       – Я очень рада это слышать.       – Может, сходим к тебе в комнату и выпьем чаю?       Червячок сомнений закрался в мои мысли. Теперь, когда я сказала, что не сержусь на неё, Ханако, похоже, очень хочет покончить с этим. Искренна ли она в своих ответах? Она сказала, что хочет проводить меня без обид. Но обиды с её стороны или с моей? Она просто говорит то, что, по её мнению, я хочу услышать? Думаю, если позволю ей уйти, формально мы действительно расстанемся по-дружески. Но я не хочу формальностей в отношениях с Ханако. Хватит с меня игр и масок.       – Ханако, можно я спрошу ещё одну вещь?       – Какую?       – Что ты имела в виду, когда сказала, что меня интересует только то, как тебя исправить?       – Я-я н-не задумывалась, когда говорила это.       Не убедительно. Ханако может довольно хорошо скрывать истинные чувства, но только не волнение.       – Мне кажется, как раз наоборот. Ты была права, когда я навязывалась, чтобы успокоить своё волнение. И считаю, что за всем, что тогда сказала, скрывался смысл. Я… я правда хочу знать его.       – П-почему ты мне не веришь?       – Потому что ты никогда не хотела бы причинить мне боль. А то, что ты действительно хочешь сказать, – очень болезненно.       – Н-но…       – Но, Ханако, я бы тоже никогда не хотела причинить тебе боль. Если я сделала что-то, что ранило тебя, я бы хотела об этом знать. Пожалуйста, Ханако… Я обещаю, что не подумаю о тебе плохо, что бы ты ни говорила. Но, пожалуйста, не лишай меня возможности взять на себя ответственность за свои действия.       – Но что, если всё это только в моём воображении?       – Тогда я сделаю всё возможное, чтобы успокоить тебя, и мы выйдем из этой комнаты, чувствуя себя лучше.       Ханако умолкла, очевидно, размышляя над моими словами. Одной её реакции было достаточно, чтобы подтвердить мои догадки. Я могла только надеяться, что она доверяет мне достаточно, чтобы рассказать об истинных причинах для беспокойства.       – Ты не будешь меня ненавидеть, если я н-не права?       – Я никогда не смогу возненавидеть тебя, Ханако.       Не уверена, что она Ханако полностью убеждена, но этого хватает, чтобы она начала говорить.       – Я всегда была… очень благодарна… за то, что ты стала моей подругой. Ты стала… очень важным ч-человеком в моей жизни. Но иногда я б-беспокоилась… действительно ли мы д-друзья.       – Почему?       – Потому что ты всегда была рядом, когда я нуждалась в поддержке. Ты всегда делала что-то для м-меня. Но я никогда не могла что-то сделать для тебя. Или для себя. И всё, что я делала – это брала и брала. Это было как… Я была просто тем, о ком тебе нужно было з-заботиться. Как будто ты была м-матерью, заботящейся о н-нуждающемся ребёнке. Я никогда не хотела, чтобы наши отношения были такими.       Что же, наши отношения и правда могли выглядеть так. Акира частенько шутила, что Ханако уже настолько мне как дочка, что впору называть её «моей Ханако». Но я никогда не задумывалась, насколько противны могли быть такие взаимоотношения для самой Ханако. Сколько раз я заставляла её чувствовать себя хуже, осыпая любовью и утешением? Боюсь даже спросить.       – Ханако, я прошу прощения. Я признаю, что иногда мой материнский инстинкт заходит слишком далеко. Акира постоянно злилась на такое отношение к себе, а ведь она старше на семь лет. Это… мой способ проявить привязанность. Я никогда… не осознавала этого. Я и правда могла причинить кому-то вред таким отношением даже не осознавая этого.       Ханако не ответила и продолжила свой рассказ.       – Но, когда Хисао стал моим парнем, я начала с-смотреть на многое под другим углом. Я поняла… насколько была бесполезна, если позволяла себе быть такой. И поняла… что могла бы стать сильнее и измениться, если бы я усердно работала над этим…. Я могла бы стать лучшей девушкой для Хисао. И я могла бы стать лучшей подругой для тебя. Я х-хотела стать с тобой н-настоящими подругами. Н-но потом ты объявила, что уезжаешь и-из с-страны.       И тем самым отдалила твою дружбу, и так трещащую по швам, верно?       – Мы не знали, почему ты колеблешься. Учитывая, что твои родители и сестра будут там. Хисао предположил, что, возможно, я одна из причин, по которой ты сомневалась.       Это действительно так. Я всегда учитывала Ханако, когда обдумывала своё решение.       – Я не хотела просить тебя остаться ради меня. Я хотела, чтобы ты сделала этот выбор сама, чтобы он п-принёс тебе с-счастье. Когда я начала проводить с тобой больше времени, то начала задумываться. Я могла бы с-стать для тебя лучшей подругой … Если бы смогла п-показать тебе, как много ещё может предложить наша дружба… думала, что это убедит тебя остаться.       Вот только в итоге я решила покинуть Японию, несмотря на все усилия Ханако… Нет, не несмотря…       – Лилли, в тот вечер перед тем, как ты сказала нам, что собираешься в Шотландию, я р-рассказала тебе о своих п-планах на будущее и б-больше, чем когда-либо, я почувствовала, что мы находимся на равных… но тебя, кажется, р-расстроило, когда ты заметила, как сильно я изменилась. Ты… приняла р-решение уйти, когда почувствовала, что я больше не з-зависима от тебя?       Как она...?       Похоже, Ханако внимательно следила за моим лицом, потому что реакция на вопрос заставила её ахнуть, а тон стал напряженнее, с едва заметным намёком на гнев.       – Я… я з-знала. Мои попытки только усилили твою решимость уехать.       – Ханако…       – Если бы я оставалась такой же х-хрупкой, ты бы без колебаний осталась. Но сейчас…       Вот как она видит вещи. А мои воодушевляющие речи о её независимости и моём решении остаться ненадолго после её срыва только укрепили мнение.       – Ханако, пожалуйста, послушай…       – Всё, что я хотела, это д-дружбы с тобой!       – Но ты…       – Неужели з-заботиться обо мне д-действительно намного веселее, чем быть д-друзьями?!       – НЕТ!       Произнеся эти слова, я резко встала и услышала, как стул Ханако заскрипел словно моя реакция заставила её вздрогнуть. У меня нет привычки повышать голос. Меня всегда учили, что это не то, что должна делать настоящая леди, и мне ненавистна сама мысль пугать мою кроткую подругу. Но я знаю, что, если Ханако сейчас дать шанс встать и выбежать из комнаты, мне никогда не удастся её поймать, и остаток следующих двух дней она будет избегать меня. Придётся держать разговор под контролем, если я не хочу, чтобы всё закончилось плохо.       – Ханако, пожалуйста, послушай. Ты действительно моя подруга, никак не меньше. Я не думаю о тебе как о ребёнке.       – …       – Ты моя подруга, Ханако. Моя лучшая подруга. Ты для меня очень особенный человек.       – Я?       – Да. Пожалуйста, поверь мне.       – Я верю тебе, Лилли.       Она не верит. По её голосу я могу сказать, что она не верит. Она вновь старается говорить то, что я якобы ожидаю услышать. Она уже сделала выводы касаемо меня и просто хочет закончить разговор.       – Ханако…       Да, частично она права, но вкупе её выводы ошибочны. Как мне ей это сказать?       Хисао упомянул, что нужно быть максимально искренней. Возможно, я ещё смогу изменить её мнение.       Ханако, вероятно, посчитает меня слабым человеком, но это лучше, чем то, что она думает обо мне сейчас.       – В том, что ты сказала, есть доля правды. Я не буду этого отрицать. Но я хочу сказать тебе кое-что важное. Ты всегда умела слушать. Выслушаешь меня и сейчас? После ты сможешь уйти и никогда со мной больше не говорить, если захочешь. Но, пожалуйста, выслушай меня до конца.       – …Л-ладно.       – Ханако, ты знаешь, почему мои родители живут в Шотландии, а мы с Акирой в Японии?       – Ты говорила, что твой о-отец получил важную работу, и ты осталась здесь, чтобы окончить образование.       – Это правда. Но правда и то, Ханако, что я осталась в Японии не потому, что мне этого хотелось.       – Не поэтому?       – Если бы мне дали выбор, я, наверное, уехала бы с ними. Но решение было принято за меня.       – Но п-почему?       – Качество образования. Так они сказали. Я должна была жить с бабушкой и дедушкой, по крайней мере, до окончания средней школы. Но у них были проблемы со здоровьем, поэтому меня, по сути, опекала Акира, и мы какое-то время жили в старом доме наших родителей. Это было непросто. Акира работала и училась, а я старалась совмещать школу с домашними делами. Но мы справились.       – Акира не очень хорошего мнения о в-ваших р-родителях, кажется? Она в-вроде как с ними на н-ножах.       – Акира считает, что качество образования было лишь предлогом. Настоящая причина была в том, что они устали нести бремя заботы о слепой дочери.       – ЧТО?       – Я сама не знаю правды, но она верит именно в это.       – Лилли, а во что веришь ты?       – Я правда не знаю, Ханако. Помню, что мои родители всегда были очень приятными и дружелюбными людьми. Мне трудно поверить в версию Акиры. Хотя правильнее сказать, что просто не хочу в это верить. Тем не менее, не могу отрицать, что виделись и общались мы очень редко, даже по телефону. Наша поездка с Акирой в начале июля была первой встречей за шесть лет.       – Каково было снова встретиться с ними, спустя столько времени?       – Это было странно. Я больше не была уверен, как себя вести с ними. Они ушли, когда мне было двенадцать. Сейчас я другой человек. Долгое время мне хотелось верить, что, когда они вернутся в Японию, мы могли бы просто начать наши отношения с места, на котором разошлись. Наверное, это было очень наивно. Я думаю, все мы это чувствовали, когда жили в особняке. Всё было… приятно, но отчуждённо. Похоже, мы и правда распались как семья.       – Но они всё равно хотели, чтобы ты жила с ними, н-несмотря на это?       – Может быть, из-за этого. Акира сказала, что они чувствуют себя виноватыми и пытаются исправить ошибку. Они сказали, что хотят, чтобы мы вчетвером начали новую жизнь, как семья.       – Но… когда ты рассказала нам о звонке, ты всё ещё сомневалась. Ты не думала, что это с-сработает?       – Я не уверена. Может быть, да. Может быть, нет. Не думаю, что Акира будет часто навешать их. Что до меня… я заметила, что мне… очень трудно расстаться с той жизнью, которая у меня здесь. Несмотря на отсутствие матери и отца, я была… счастлива.       – Лилли… Я думаю, ты говоришь то, что в г-глубине души ты на самом деле не хочешь ехать.       – Это очень странно. Я… хочу, чтобы мы снова стали семьёй. Это было моим самым большим желанием на протяжении многих лет. И всё же, когда я думала о переезде, меня всегда мучило чувство, что это будет неправильно. Странное противоречие.       – Н-неп-правда. Твоя с-семья распалась из-за действий твоих р-родителей. И всё же от тебя ждут ж-жертв, чтобы её восстановить. Это… не очень с-справедливо.       – То же самое я почувствовала, когда родители спросили, почему я так нерешительна. Но я… не могла им сказать прямо. Я боялась… ну… выглядеть неблагодарной дочерью.       – Что ты им тогда сказала?       – Что… что колебалась, потому что в Ямаку были люди, которые рассчитывали на то, что я буду рядом с ними, и что я хотела продолжать поддерживать их. Я… использовала тебя и Хисао как оправдание, потому что боялась спорить с родителями по такому деликатному вопросу.       – Но мы с Хисао начали менять свои жизни к лучшему, и это оправдание изжило себя.       – Мне начало казаться это лицемерным. И я просто испугалась конфронтации с родителями, поэтому сдалась. Я бы никогда не хотела, чтобы ты отказалась от своего истинного «я», Ханако. Особенно чтобы не потакать моим собственным недостаткам. Те дни, что мы провели с тобой, занимаясь всякой весёлой ерундой, были для меня самыми яркими моментами нашей дружбы. Я никогда не забуду ни их, ни тебя, пока я жива. Поэтому, пожалуйста, не думай, что я считаю тебя…       – Я… я понимаю, Лилли. Больше нет необходимости оправдываться. С-спасибо, что рассказала мне всё это.       Голос Ханако теперь другой. Тревожная нотка теперь исчезла, и она звучит более облегчённо и искренне. В следующий момент я слышу, как она встала и подошла к кровати. Потом она села рядом со мной.       – Лилли, у меня… много п-проблем с тем, чтобы делать что-то для себя и г-говорить за себя. У меня проблемы с тем, чтобы быть «эгоистичной», как и ты. Я понимаю, что это сложно, но… я думаю, ты совершаешь очень большую ошибку.       Похоже, что за считаные секунды Ханако переключилась с изначальной темы разговора на попытку убедить меня остаться в стране.       – Почему ты так думаешь, Ханако?       – Потому что это з-звучит так, будто ты не будешь там счастлива. Твои р-родители хотят стать ближе к тебе, но, если ты не с-счастлива там, это всё будет притворством. Рано или поздно вы просто сорвётесь друг на друга.       Именно по этой причине Акира сказала, что не может бросить карьеру, чтобы остаться со своим парнем.       – И, если ты будешь продолжать с-сдерживать это несчастье, оно, в конце концов, вылезет наружу. И в итоге ты действительно п-причинишь б-боль тому, кто тебе небезразличен. К-как это сделала я.       – Это… худший сценарий. И кроме того… я уже дала обещание.       – Ты даже не подумаешь о том, чтобы сказать родителям правду? Если им и правда важно, чтобы ты была счастлива, думаю, твоя ложь причинит им страшную боль.       – Как я могу… сказать родителям, что отклоняю их предложение о примирении? Какая дочь сделает это?       – Я… думаю… ты всё ещё можешь помириться… но другими с-способами. И м-может быть, когда-нибудь ты будешь с ними настолько близка, что переезд в Шотландию с-сделает тебя счастливой. Сейчас просто… неподходящее время.       – Ханако, я никогда раньше не слышала, чтобы ты была такой настойчивой.       – Я думаю… если я о-отпущу тебя вот так, я не смогу жить сама с собой. Кроме того, я д-действительно хочу, чтобы ты о-осталась здесь с нами. Это сделало бы меня… действительно счастливой.       Судя по решимости в её голосе, она действительно не собирается сдаваться. Честно, будь я на её месте, сделала бы точно также. Я прокрутила в голове слова Ханако.       «Я хотела стать тебе настоящей подругой».       Я всегда считала, что в наших отношениях обе стороны получают выгоду.       Но то, что Ханако сделала для меня, было мелочами. Подбор вещей во время шопинга. Навигация в неизвестном районе.       Вещи, которые требовали только зрения, а не преданной дружбы. Не той дружбы, которую она так отчаянно хотела мне дать.       Мне не нравится, когда другие люди разделяют моё бремя, но я всегда поощряла Ханако делать это со мной.       Если бы я с большей готовностью полагалась на неё, в плане эмоциональной поддержки, как делаю сейчас, она, вероятно, доверяла бы мне больше.       – Ханако… Сколько сейчас времени?       – Почти четыре часа дня.       Это означает, что сейчас в Шотландии восемь часов утра.       Я достала телефон и набрала номер, стараясь нажимать кнопки как можно быстрее.       Постарайся не думать об этом слишком много, Лилли. С каждой секундой размышлений ты теряешь уверенность в правильности этого.       Я набрала номер и услышала серию коротких гудков.       Просто доверься интуиции.       – Доброе утро, говорит мисс Сато.       – М-мама, доброе утро.       – Лилли! Как мило с твоей стороны позвонить. Как твои дела?       – У меня всё хорошо, мама. Как ты?       – Очень хорошо. Я очень жду нашей встречи в конце недели.       Ох, только не это!       – Мама, об этом… я… я должна тебе кое-что сказать.       – Что такое, дорогая?       – Я… я бы хотела остаться здесь… в Японии.       – О боже, твой друг всё ещё в больнице?       – Н-нет, дело не в этом. Он уже выписался и в полном порядке. Я хотела сказать… я… я передумала… насчёт… переезда.       Молчание на другом конце провода ощущалось болезненнее, чем лезвие ножа, проходящее по горлу. Она злится? Расстроена? Грустит?       – Мама?       – Лилли, почему? Мне казалось, у тех, кто на тебя, как ты говорила, полагаются, сейчас всё хорошо?       – Ну… да, но правда в том… Я тоже стала полагаться на них. Больше, чем я когда-либо думала.       – Я не понимаю.       – До сих пор я была счастлива, живя в Японии. У меня есть школа, в которой я чувствую себя как дома, планы на будущее и много друзей, чья компания мне очень нравится. Я… не готова отказаться от всего этого.       – Даже ради нашей семьи?       Вот оно. Тот же вопрос, который прорвал мою защиту в прошлый раз. Я очень надеялась, что она не спросит об этом.       Я пыталась открыть рот и сказать хоть что-то, но понимала, что не могу подобрать слов. Я не хочу нести ответственность за то, что мы не сможем собраться вместе, как семья. Если бы это зависело от меня, нам бы вообще не пришлось расставаться.       – Мама, я…       Внутри меня зародилось отчаяние. Почему мне приходится выбирать между жизнью здесь и семьёй? Я устала выбирать между близкими людьми. Я больше не хочу этого делать. Ни сейчас, ни в будущем.       – Лилли…       Внезапно я осознала, что Ханако, которая всё ещё сидела рядом, взяла мою левую руку, нежно сжимая её.       Это был жест поддержки. Знак того, что она болеет за меня. Должно быть, она прекрасно поняла моё волнение по выражению лица.       Тихое вмешательство Ханако немного успокоило.       Не выпаливай первое, что придёт в голову. Сначала подумай.       Ханако что-то говорила на этот счёт ранее. Что же это было?       Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, сжать руку Ханако в ответ, а затем сделать глубокий вдох.       – Мама, это правда, что мы отдалились друг от друга. Но я не уверена, что отказ от своей жизни здесь, чтобы жить с тобой и отцом, решит проблему.       – Что ты имеешь в виду?       – Пока я готовилась к нашей поездке в начале июля, я поняла, что даже не знаю, как вести себя в кругу своей семьи. Я… на самом деле мало что знаю о тебе. Мы общались так мало за последние шесть лет. Мы никогда не были в гостях и почти не разговаривали. Мы не отдалились друг от друга из-за расстояния, мама. Мы отдалились друг от друга, потому что перестали общаться друг с другом.       – Это… наверное, правда. Мне очень жаль…       – Я тоже хочу начать всё сначала, мама. Но мне не кажется, что нужно отказываться от того, что у меня есть, чтобы сделать это. Мы могли бы… звонить друг другу два или три раза в неделю. Несколько минут – это всё, что потребуется, чтобы рассказать друг другу, что происходит в нашей жизни. Может быть, я смогу приехать во время летних и зимних каникул. Или вы могли бы приехать в Ямаку, когда у вас будет возможность, и посмотреть на место, где я училась последние шесть лет. Я была бы рада этому.       – Ты… действительно всё обдумала, не так ли?       – Нет. Но это то, что я чувствую.       – Если ты действительно хочешь остаться там, мы не можем заставить тебя приехать против воли. Это только ухудшит ситуацию. Просто… помни, что тебе здесь всегда рады.       – Это радует меня, мама.       – Итак, когда мы сможем снова увидеться?       – Увидеться?       – Я… мне очень жаль. Я не хотела…       Возможно, это не очень по-женски, но я до сих пор не могу удержаться от смеха над реакцией матери, наступившей на то, что она, вероятно, сочла миной.       – Я обещаю, очень скоро. Мы сможем обсудить детали в следующий раз, когда поговорим.       – Может быть, послезавтра?       – Я позвоню, когда узнаю, что Акира уже вылетела.       Мама какое-то время молчит.       – Лилли, ты справишься без сестры?       – Со мной всё будет в порядке, мама. У меня здесь есть очень хорошая подруга, которая мне как сестра во всём, кроме крови. Если мне понадобится в чём-то помощь, я всегда могу рассчитывать на неё.       – Очень хорошо. Тогда… пожалуйста, позаботься о себе, дорогая.       – Спасибо, мама. Ты тоже.       Когда я повесила трубку, я почувствовала себя очень уставшей. Осознание произошедшего всё ещё ускользало от меня, и я даже не могла представить, насколько резкие перемены наступили в моей жизни. Сквозь оцепенение я едва услышала шёпот Ханако.       – Лилли… Ты… Ты сделала это.       – Я… остаюсь.       – Да, ты и правда… остаёшься.       Наконец, отпустив руку Ханако, я медленно повернулась к ней.       – Давай… закончим учёбу вместе, Ханако. И за это время создадим… много замечательных… – я всхлипнула, – …воспоминаний.       Когда я закончила говорить, весь сдерживаемый стресс вырвался наружу. Я обняла Ханако и заплакала. Тревога от новой встречи с семьёй, ужасное давление необходимости принять решение, которое меняет жизнь, беспокойство после несчастного случая с Хисао, горе и вина из-за кризиса в отношениях Хисао и Ханако, страх оттолкнуть Ханако от меня и, наконец, переживания от необходимости противостоять матери, защищая то, чего я действительно хотела для себя в жизни. Мы долго обнимаемся, и по мере того, как адреналин в моём организме утихал, мои рыдания прекратились.       Их сменил облегчённый. Всё это теперь позади. И сквозь него я услышала ещё один звук – звук новый и удивительный для меня. Это была моя лучшая подруга, громко смеющаяся от радости.

***

      – Итак, ты уверена, что останешься?       – Да.       Акира громко фыркнула, стараясь подавить смешок.       – В ч-чем дело?       – Впервые слышу, чтобы ты говорила так уверенно. Если бы я не знала тебя лучше, сказала бы, что ты вообще никогда не хотела ехать.       – Если быть совсем честной…       – Чёрт возьми, сестрёнка! Иногда ты и правда сама себе злейший враг.       – Надеюсь, отменить мой билет было не очень хлопотно?       – Не волнуйся, всё прошло гладко. Без тебя это будет очень одинокий и тоскливый полёт, но полагаю, это полезный для меня опыт.       – Что ты имеешь в виду?       – Говорят, ты планируешь поездку в Инвернесс на каникулах. И угадай с трёх раз, кто будет тебя забирать.       – Они ожидают, что ты совершишь два кругосветных путешествия ради меня? Это кажется немного перебор!       – Ну, они ни за что не позволят тебе в одиночку лететь, и кажется впервые я с ними полностью согласна.       – Если они собираются потратить деньги на две поездки туда и обратно, думаю, я знаю лучшее место для этих билетов.       – Да? Что ты имеешь в виду?       – У меня есть подруга, которая недавно сказала, что хочет путешествовать, но ей немного не хватает денег из-за того, что она делит расходы на свидания со своим парнем. Я почти уверена, что смогу убедить её с парнем сопровождать меня. Я уверена, ей понравится Шотландия, но более того, она собирается стать журналистом, и полагаю, мама с радостью поделится своим опытом работы репортёром.       – Ну, я… Ты планировала это с самого начала, когда предложила приехать снова?       – Нет, но ты не согласна, что это хорошая идея? Мне не помешала бы помощь в убеждении родителей в этом.       – Сделаю всё, что смогу. Уверена, что они не будут подвергать сомнению мысль о том, что я слишком занята, чтобы провести четыре ночи в самолёте.       – Замечательно. Завтра мы встретимся снова. И пожалуйста, не опаздывай на свои собственные проводы.       – Не пропущу. Покеда.       Как только я захлопнула телефон, услышала несколько робких стуков в дверь. Ханако, вероятно, услышала мой разговор по телефону и решила подождать у двери. Очень надеюсь, что она не смогла подслушать наш разговор. Не хочу раскрывать сюрприз раньше времени, пока не убежусь, что всё устроено.       – Разве Хисао не с тобой?       – М-м-м… Мне хотелось провести с тобой чуть больше времени наедине. Он не возражал.       – Надеюсь, он не будет завидовать, что я перенимаю так много твоего внимания.       – Не будет. Он тоже был очень рад, когда я сказала, что ты останешься.       – Вчера днём он сказал, что собирается навестить госпожу Такаву. Она пообещала ему кое-что, если вам удастся помириться. Вроде как.       – На самом деле, это было для меня.       – Что это было?       – На следующей неделе «Ямаку» проведёт несколько курсов по оказанию первой помощи для своих сотрудников. Мисс Юми предложила мне пойти вместо неё. Она позвонила инструктору, и он согласился позволить мне присутствовать, как только она объяснила нашу ситуацию.       – Это чудесно. Итак, на следующей неделе ты получишь сертификат первой помощи?       – Это… на самом деле не гарантия. Мисс Юми тоже это подчеркнула. Но даже если я смогу хотя бы немного снизить вероятность оцепенения во время чрезвычайной ситуации, это уже будет для меня большим утешением.       Мы пили чай какое-то время, сидя рядом друг с другом, опираясь на мою кровать. Мы говорили о предстоящих курсах обучения Ханако, и ей удалось заставить меня рассказать несколько историй о Хисао, которыми его мать поделилась с Сидзуне, Мишей и мной.       – Лилли?       – Да?       – Друг, о котором ты говорила с матерью по телефону… Это была… я-я?       – Ханако, некоторое время назад я впервые за шесть лет почувствовала себя частью семьи. Но что меня удивило, так это то, что я почувствовала это не когда мы с Акирой были в Шотландии, но, когда ты, Хисао и я были на Хоккайдо.       – Я… я чувствовала то же самое.       Ханако слегка прислонилась ко мне, и я поняла, что, возможно, впервые с начала нашей дружбы она полностью и безоговорочно доверяет мне.       – Я… с нетерпением жду возможности узнать тебя получше, Лилли. Для меня… большая честь, что я узнала сегодня о твоём прошлом.       – Я тоже хочу узнать тебя получше, Ханако. И я надеюсь, что когда-нибудь ты тоже сможешь доверить мне своё.       Она устало вздохнула.       – Моё прошлое… некрасивое, Лилли. Но я думаю… со временем… я смогу поделиться им с тобой.       – Я буду ждать этого дня, Ханако.       – А пока я бы хотела… поделиться с тобой кое-чем. Кое-чем, что я думаю, будет для тебя приятно.       – Что бы это ни было, я буду рада, Ханако.       Я почувствовала, как она отодвинулась в сторону, и несколько мгновений спустя услышала знакомый щелчок. Это звук заколки для волос, которую она всегда носит с собой.       Она снова приблизилась. Судя по месту, откуда доносилось дыхание, она была где-то рядом у моих ног. Если бы она опустилась, то сидела бы у меня на коленях. Это ощущалось очень неловко.       – Ах… Ханако?       – П-пожалуйста… ничего не говори.       Дыхание Ханако стало немного глубже, чем обычно, как будто она нервничала.       Она хочет меня поцеловать?       Ханако, видимо, угадала мои мысли, или прочитала выражение лица, потому что издала забавный смешок, из-за которого я почувствовала себя глупо, но, по крайней мере, ей удалось разрядить атмосферу. Несколько секунд спустя я почувствовала, как её руки нежно берут мои и направляют их вверх. Странное противоречивое чувство внезапно достигло кончиков пальцев, и моё дыхание сбилось, когда я осознала, что она собирается мне позволить.       Правая рука ощущает тепло обнажённой кожи, чрезвычайно мягкой на ощупь. Левая рука ощущает странную шероховатость, лишь отдалённо напоминающую кожу, которая мягко движется, когда Ханако вдыхает и выдыхает, но кажется почти искусственной. Почти в оцепенении я провела пальцами, стремясь запомнить каждую деталь.       Вот как на самом деле выглядит Ханако.       Мы попробовали это однажды, очень давно, но моя рука ещё даже не коснулась её щёки, когда она в панике отпрянула, виновато извиняясь передо мной. На этот раз никаких паники и напряжения нет. Она кажется спокойной, почти безмятежной. Несмотря на шрамы, Ханако по-своему удивительно красива. Её длинные шелковистые волосы и тонкие черты лица придают ей элегантности, которой обладают очень немногие знакомые мне люди. Я снова провела пальцами по бокам её лица, запоминая каждую деталь. Когда перед глазами начинает возникать образ моей лучшей подруги, по моей щеке скатилась одинокая слеза радости.       Я так давно хотела это познать.       Должно быть, она заметила, какой эффект это оказало на меня, потому что уголки её рта слегка приподнялись вверх, а на лице появилась самая красивая улыбка, которую я когда-либо видела. Это похоже на детскую улыбку – милая, невинная и искренняя. Когда я тоже запечатлеваю это в своей памяти, я не могу удержаться от улыбки в ответ.       Я никогда не знала, что она может так улыбаться.       В третий раз проведя пальцами по её щекам, я решила никогда не забывать то, чему была свидетелем, и наконец смогла заговорить.       – Так… Ханако… это… это ты…       Она кивнула и ответила спокойным и умиротворённым голосом, продолжая улыбаться.       – Это я. Вся… я.