Сестринство

***

      Где я?       В общежитии? Или же в спальне у себя дома?       Веки ощущаются неподъёмными. Голова как в тумане. Я попытался приоткрыть глаза, но всё вокруг сливалось в сплошное белое пятно. В ушах протяжно звенел отвратительный писк.       По какой-то причине я не мог зацепиться ни за одну из проносящихся в разуме мыслей.       Я что, головой ударился? В чём дело?       Новая попытка открыть глаза. В этот раз я заметил силуэты (два или три, всё было слишком размыто) на знакомом белом фоне. Я слышал их голоса, но, кроме отдельных слов, ничего не понимал.       — …стабильное… наркоз… ещё действует… отдых… завтра…       Что происходит?       Несмотря на все усилия, я почувствовал, что снова засыпаю, а голоса затихли до неразборчивого бормотания.

***

      Когда я снова открыл глаза, то заметил, что мысли стали яснее, да и видел получше, хотя окружение всё ещё было размытым. Небольшое протирание глаз помогло — показался белый потолок, пугающе знакомый, но всё же иной. Попытавшись встать, я неожиданно почувствовал, как в груди болезненно кольнуло. Я поднёс руку к груди и почувствовал что-то прикреплённое ко мне.       — Пожалуйста, не касайтесь бинтов, мистер Накай. Потребуется некоторое время, чтобы всё зажило. Позвольте, я помогу вам сесть.       Я услышал щелчок, и изголовье кровати медленно поднялось, позволив мне осмотреться. Чистота и пустота вокруг. Не побоюсь описать их как "стерильные". Монитор ЭКГ у кровати издавал протяжный писк через одинаковые промежутки времени. Кроме него я заметил капельницу, что протянулась от пакета с прозрачной жидкостью к моей руке. Голос же принадлежал мужчине средних лет в белом халате, что стоял рядом с кроватью.       Больница. Наверное, неподалёку от Ямаку, учитывая, что пейзаж за окном казался знакомым. Я в больничной палате.       — Похоже, вы окончательно проснулись, мистер Накай. Как вы себя чувствуете?       Я хотел ответить, но из-за сухости в горле и нарастающей тошноты едва мог что либо сказать, лишь прикрыть глаза, в надежде что отвратное ощущения сойдёт на нет. Сглотнув и открыв глаза, я попытался заговорить снова.       — У вас случился новый приступ, мистер Накай. Вчера днём вы сильно столкнулись с велосипедистом. К счастью, вас успели доставить в операционную.       — У меня… была ещё одна операция?       — Мы провели лапароскопию, чтобы получить точную оценку вашего состояния. Но сейчас хотели бы не прибегать к радикальным методам лечения, как, например, операция, и держать вас под пристальным наблюдением. Вам придётся принимать увеличенную дозу лекарств следующие несколько дней. Если вдруг возникнут осложнения, мы сразу это заметим и проведём операцию. Если никаких внештатных ситуаций не возникнет, мы, вероятно, сможем отпустить вас на этих выходных. Могу лишь пожелать скорейшего выздоровления.       Он сейчас шутит, что ли?       — Знаете, удача, похоже, обошла меня стороной. Я бегал практически каждое утро. Всегда принимал лекарства. И несмотря на это, хватило одного несчастного случая, чтобы вновь оказаться здесь.       — Я бы не назвал ваши усилия пустой тратой времени, мистер Накай. Всё могло закончиться значительно хуже для неподготовленного организма. Если ваше состояние останется стабильным, уже к концу недели вы вернётесь к прежней жизни.       Пока врач продолжал говорить, я попытался вспомнить случившееся. Он сказал, что столкновение произошло вчера — то есть, сейчас вторник. Наверное, середина дня, судя по времени и виду за окном.       Хотя, трудно сказать, ибо лило там знатно.       — Но, само собой, постарайтесь не перегружать себя в будущем.       ...Мы бежали так быстро, как могли, пытаясь поскорее скрыться от дождя, и опустили головы, чтобы вода не заливала глаза...       — Мы связались с главным фельдшером в Ямаку. Он займётся вами после выписки.       ...Я обернулся...       — Приходили ваши родители. Хотя вы, наверное, не слышали их, ведь ещё были под анестезией.       ...Затем что-то ударило меня и сбило с ног...       — Они сказали, что навестят вас ближе к пятнице.       ...Я лежал на асфальте, в груди нарастала боль, а сердце то ускоряло свой ритм, то словно собиралось остановиться...       — Сейчас вам лучше отдохнуть. Если всё будет в порядке, завтра мы допустим к вам посетителей.       ...Видимо, я потерял сознание. Последнее, что помню перед обмороком…       — И да, могут возникнуть побочные эффекты от лекарств.       …это до жути напуганную Ханако...       — У вас остались вопросы, мистер Накай?       ...Ханако?       — Кхм… Мистер Накай?       Ханако!       Внезапное усиление писка монитора ЭКГ заметил и врач.       — Что-то не так, мистер Накай?       Сегодня вторник. Лилли уедет буквально через пару часов. Мы с Ханако пошли закупиться для уже вчерашней прощальной вечеринки. Что с ней? Она в порядке? Где она?       — Этот приступ случился очень невовремя.       Врач усмехнулся.       — Не первый раз слышу подобное.       — Прошу прощения, мистер, со мной никого не привозили? Девушку с длинными тёмными волосами, если точнее?       — Боюсь, я не в курсе. Меня не было, когда вас привезли на скорой.       — А кроме родителей, кто-нибудь ещё приходил?       — Нет, никого кроме них. Но я могу уточнить у бригады скорой о девушке.       — Спасибо…       Как только врач вышел из палаты, мысли снова вернулись к Ханако. Меня озадачило, что никто не видел её. Она была олицетворением преданности в наших отношениях, и, может это прозвучит эгоистично, я ожидал увидеть её сидящей у моей кровати, ожидающей когда я очнусь. А что на счёт Лилли? Она вообще в курсе о произошедшем?       — В конечном итоге, вы были правы.       Врач вернулся спустя пару минут.       — Боюсь, это не совсем точные сведения, но там и правда была девушка, которую забрали с вами. Она не была покалечена, но бригада отметила её странное состояние. Позже кто-то из Ямаку приехал и забрал её.       Что же, я был благодарен, хотя бы за то, что он действительно сходил уточнить мой вопрос у бригады. Но хотелось больше подробностей. «Странное» — очень расплывчатое слово, и для многих даже обычное поведение Ханако могло показаться «странным». В общем, ответ не принёс мне облегчения. Я взглянул на стул рядом с кроватью, на котором висела моя школьная форма.       — Вы не могли бы передать мой сотовый? Он должен быть в одном из карманов штанов.       — Боюсь, использование сотовых запрещено в здании. Они могут негативно повлиять на некоторые приборы. Если нужно позвонить, воспользуйтесь проводным телефоном на тумбочке.       — Так и сделаю. Большое спасибо вам.       Хорошо, что я удосужился выучить номера Ханако и Лилли. Надеюсь, разговор с Ханако хоть немного рассеет беспокойство. А ещё, если я не смогу вернуться в Ямаку до выходных, то придётся попрощаться с Лилли через трубку. Не идеально, но лучше так, чем названивать уже после её отлёта.

***

      Надеюсь, она ответит на незнакомый номер.       Я набрал Ханако и беспокойно ждал ответа. Насколько я знаю, сейчас моё состояние стабильно. Хотя мы оба знаем, что это не гарантия, что всё будет хорошо, но хоть какие-то новости лучше, чем неизвестность. Если, конечно, она сама уже не в курсе. Интересно, кто её забрал? Фельдшер?       — …З-з-здравствуйте?..       За секунду до того, как я хотел уже забить и просто послать голосовое сообщение, раздался тихий голос на том конце провода… мягкий, нерешительный, нервный. Я слышал его лишь раз или два, и тогда Ханако была в ужасном состоянии. Это сразу напрягло.       — Ханако, это я.       — Х-Х-Хисао…       Странно. Я надеялся, что мой звонок успокоит её, но голос звучал скорее испугано. Что с ней такое?       — Я… только что проснулся. Я в больнице, мне сделали лапароскопию, но операцию решили провести только в крайнем случае. В общем, состояние сейчас стабильное. Если повезёт, меня скоро выпишут. Так что я в порядке. Ну, может, сейчас и не в полном, но скоро буду. Обещаю.       — …       Ладно, это начинало напрягать.       — Ханако?       — …Э-э-это х-хорошо. Я р-рада за т-тебя, Х-Хисао…       Э-э-эм…       — Ханако, можешь рассказать, что произошло вчера? Я так до конца и не понял. Слышал, тебя привезли вместе со мной на скорой. С тобой всё в порядке? И кто тебя забрал?       Знаю, слишком много вопросов. Наверняка она вчера страшно перепугалась и до сих пор на иголках. Я просто надеялся, что смогу с ней переговорить. Хотя бы немного.       — …       Это моё воображение, или её дыхание участилось? Она же… не плачет, верно? Или вчерашнее так сильно сказалось на ней? Может, лучше перевести тему?       — Ханако?       — …Да?       — Мне сказали, что если всё будет в порядке, меня можно будет навестить завтра. Знаешь, я ни на что не намекаю, но с удовольствием попробовал бы что-нибудь из твоей готовки. Очень сильно спасёт меня от больничного рациона.       Я услышал тяжёлый вздох на том конце провода.       Ханако?       — …Я… не могу…       — Что не можешь?       — …Я… больше… не… могу… быть… с тобой…       — ХАНАКО?       — …Прости… Хисао…       По телу словно пробежала причудливая смесь дрожи и оцепенения, от заявления Ханако. Когда я очнулся и попытался что-то сказать, услышал лишь протяжные гудки. Я попытался перезвонить, но слышал только "Абонент не доступен, перезвоните позднее". Наверное, она выключила телефон.       Этого не может быть.       Неужели Ханако только что взяла и бросила меня?       Но почему?       Это же безумие.       Или нет?       Ханако потеряла родителей в довольно юном возрасте. Они погибли прямо на её глазах. Не удивлюсь, если ей по-прежнему снятся кошмары об этом.       Вчера я чуть не повторил их судьбу. Не удивлюсь, если это отразилось на ней сильнее, чем я полагал. И если случай меня чему-то и научил, так это тому, что как бы я ни старался, нет никаких гарантий, что всё это снова не повторится.       Можно ли ожидать, что Ханако готова будет встречаться с кем-то, кто одним своим состоянием напоминает ей о главной трагедии всей жизни?       Пока я пытался переварить эту новость, мои пальцы автоматически набирали на телефоне новый номер. Не думаю, что Лилли мне сильно поможет, учитывая, что сейчас у неё сборы, а через пару часов она покинет и Ямаку, и страну. Но сейчас даже просто совет или поддержка были бы кстати.       — Добрый день. Говорит Лилли Сато.       — Лилли, это я.       — Хисао! Слава богу… вы с Ханако так вчера и не вернулись, я забеспокоилась и позвонила фельдшеру, и тот сказал, что с вами произошёл несчастный случай. Я ужасно волновалась. Что произошло?       Беспокойный тон Лилли, как ни странно, успокоил меня. Но это же значило, что она ещё не разговаривала с Ханако.       — Если коротко: мы отправились за покупками вечером, попали под ливень, начали бежать к магазину и столкнулись с кем-то. Из-за удара случился приступ, меня отвезли в больницу. Я проснулся час назад. Надеюсь, меня выпишут до выходных, ибо сейчас всё в относительном порядке.       — Вы закупались для нашей прощальной вечеринки…       — Не говори так. Это был чёртова случайность которая могла произойти где угодно и когда угодно. Никто не виноват.       — Я понимаю.       — Можешь передать обо мне Сидзуне и Мише, если они ещё не в курсе? Я знаю, что вы не особо ладите, но вряд ли в такой ситуации Сидзуне захочет поругаться.       — Хорошо. Тебя уже можно навещать?       — Ещё нет. Но завтра должны дать добро. Не сильно лучше, верно?       — Я вчера позвонила Акире, и сейчас она пытается отложить наш полёт. Я… я не думаю, что смогу уехать в таких обстоятельствах. Я жду её звонка.       — Это радует. Мне бы сейчас пригодился совет.       — Конечно.       — Ты не разговаривала с Ханако после этого?       — Нет. Я, возможно, слышала, как она закрыла дверь вчера ночью, но было уже очень поздно. Она так её и не открыла, и не отвечает на стук.       — То есть ты не знаешь, что с ней?       — А что с ней?       — Мы только что созвонились. Она была… словно после контузии. Она… Она сказала, что больше не может быть со мной.       — Ч-что? Что это значит?       — Лилли… Думаю, Ханако бросила меня.       — Н-нет…       Лилли почти что шептала. Это было странно, слышать обычно спокойную Лилли такой расстроенной.       — Х-Хисао, почему она так поступила?       — Только она может ответить, но, полагаю, мой приступ у неё на глазах слишком сильно сказался. Она уже потеряла так родителей. Столкнуться с потерей ещё одного дорогого человека…       — Но… она по-настоящему тебя любила. Я не могу поверить, что она так легко сдалась. Может… Может, мне удастся убедить её поговорить с тобой.       — Едва ли это будет просто…       — Может, она поступила так на эмоциях и я смогу до неё достучаться. Я обязана попытаться.       Ни у кого из нас сейчас не было настроения болтать, поэтому мы прервали связь. Мыслями я снова вернулся к Ханако.       — Я больше не могу быть с тобой.       Что это значило? Формулировка казалось несколько странной для такого человека как Ханако.       Не «я не хочу», а именно что«я не могу».       Такое ощущение, что она заставила себя сказать это. То есть это не спонтанное решение, основанное на эмоциях, как предполагала Лилли.       Её это тоже наверняка сильно зацепило. Её голос сильно дрожал и звучал расстроенно.       Хотя не могу винить Лилли. Сегодня вечером она должна покинуть Ямаку. Если Акире не удастся отменить полёт, Лилли покинет Японию прямо во время хаоса в отношениях её близких друзей. Зная как силён её материнский инстинкт, она будет чувствовать, словно просто сбежала от проблемных людей на другой конец света. Наверняка эта мысль сильно её угнетало.       Ну, а я чувствую себя абсолютно беспомощным. Я должен быть в школе, с Ханако. Утешать её. А я застрял здесь, как минимум до конца недели.       Я ударил кулаком по тумбочке, и ЭКГ заверещал как ненормальный.       Ладно, не будем истерить. Лучшее, что я сейчас мог сделать, так это сконцентрироваться на собственном выздоровлении. Если я постоянно буду на нервах, врачи могут решить оставить меня на подольше. Если ближайшие выходные — самое раннее, что я могу себе позволить, значит, стоит ориентироваться на них.       Я просто попрошу снотворного или типа того, чтобы отдохнуть.

***

      Ни вечером, ни в течении следующего дня не произошло ничего сверхъестественного, так что я постарался отдохнуть так много, как только мог. Поужинав, я лёг обратно и прикрыл глаза.       Уже почти сутки прошли с тех пор, как я позвонил Лилли и Ханако, и ни от одной так и не получил ответа.       Лилли ещё в Японии, или она уже на пути в Шотландию?       Немного задремав, я услышал как что-то приближается ко мне. Я не уверен, было то моё воображение или нет. Врач не стал бы топать так громко и явно. Внезапно я почувствовал что-то на своём лице. Я открыл глаза, но вокруг всё ещё было темно.       — Угадай кто, Хиттян!       — Миша, что ты делаешь в моём сне?       — Ха-ха-ха, это не сон, глупый! Добро пожаловать в реальный мир!       Руки исчезли с моих глаз, и я увидел причудливую смесь розовых волос и коричневой футболки с надписью «Буш Чейни 2004», что перекрывала мне весь обзор на комнату.       — Приветик, Хиттян! Как ты себя чувствуешь?       — Лучше чем вчера. Ты одна?       — Нет. Я в компании.       Она отошла в сторону, и я с удивлением заметил в дверях не только Сидзуне, но и Лилли, которая держалась за плечо первой. Судя по всему, Акире-таки удалось отложить полёт. Сидзуне выглядела раздражённой, ибо Лилли, видимо, была слишком медлительной для неё, но она не отстранялась и покорно вела кузину. Необычное зрелище, учитывая, с какой регулярностью они с Лилли цапались по любому поводу.       — Миша, ты опять бежишь впереди паровоза?       — Ха-ха-ха, допустим, и как ты только догадался?       В ответ я лишь закатил глаза и взглянул на Сидзуне, которая подошла к нам, коротко кивнула в знак приветствия, и коротко улыбнулась.       — Рада видеть тебя, Хиттян. Ты очень напугал нас.       — И я рад тебя видеть, Сидзуне. Спасибо, что навестили.       — Без проблем. Мы решили притащить тебе всякого, что облегчит твою реабилитацию здесь.       Сидзуне сделала знак, и Миша, схватив лежащую у ног сумку, бросила её на кровать. Внутри оказались пижама, зубная щётка с пастой и несколько книг, что я взял в библиотеке на прошлой неделе.       Полагаю, будет невежливо в ответ на жест помощи уточнять, как именно они проникли в мою комнату.       — Спасибо, ребят. С этим действительно будет полегче.       Затем я заметил небольшой конверт на дне сумки. На нём не было ни марки, ни печати; лишь моё имя, написанное, очень неряшливым, кривоватым почерком. Я озадаченно посмотрел на Сидзуне.       — Что в конверте?       — Не знаю. Мы нашли его в почтовом ящике студсовета. Без понятия, кто его оставил.       Заинтригованный, я вскрыл конверт, но когда почувствовал, что именно находилось внутри, застыл. Миша и Лилли не на шутку перепугались от резкого писка ЭКГ.       — Х-Хиттян, что там?       Я вытащил содержимое конверта и раскрыл ладонь, чтобы девушки могли рассмотреть предмет.       — Э-это заколка Ханако. Я… Я подарил её ей, когда мы начали встречаться.       Этого оказалось достаточно, чтобы приподнятое настроение вмиг улетучилось. На мгновение все просто уткнулись взглядом в пол, не зная, что сказать. Сидзуне первая пришла в себя и начала жестикулировать. Она слегка потрясла Мишу, чтобы привести её в чувство, прежде чем повторить серию жестов.       — Д-да. Э-э-эм. Хиттян. Мы были у фельдшера, чтобы уточнить по твоему состоянию и… эм… помнишь случай на уроке Муто?       Конечно. Ханако, Сидзуне, Миша и я работали над групповым заданием вместе, когда Сидзуне и Миша начали изводить меня с целью узнать, чем я собирался заняться на выходных, заставив меня раскрыть секрет. Секрет про поход за подарками Ханако к её дню рождения. Это спровоцировало паническую атаку у Ханако, и хотя нам удалось вывести её из класса не привлекая внимания, опыт не самый приятный.       — О таком не забудешь.       — Видимо, что-то похожее произошло в понедельник. И это довольно… серьёзно, как я понимаю. Это всё, что передал нам фельдшер, и то он согласился рассказать только когда мы заверили, что это для твоего же блага.       Значит, положение куда хуже, чем я думал. Происшествие два дня назад не просто напугало Ханако, оно вызвало паническую атаку. Это и есть странность, о которой упомянул врач? Ну, это, по крайней мере, объясняет, почему у неё был такой голос, когда я ей звонил. Это было очень похоже на то, когда мы навестили её после инцидента на уроке. Я повернулся к Лилли, которая стояла в некотором отдалении от кровати всё это время и была неожиданно молчаливой в течение всего разговора.       — Лилли, я полагаю, ты так и не смогла поговорить с Ханако.       Она ответила не сразу, и я заметил, как вмиг Сидзуне и Миша почувствовали себя неловко. Лилли повернула голову в сторону студсовета и взгляд её стал почти умоляющим. Сидзуне, поправив очки, кивнула и сделала несколько жестов Мише.       — Э-э-эм… Хиттян, я думаю, мы оставим вас наедине. Мы будем в кафешке внизу. Позвоните как закончите.       Не дожидаясь ответа, Сидзуне и Миша встали, быстро кивнули мне и вышли из палаты, оставив меня наедине с Лилли. Всё это выглядело как-то подозрительно. Они что-то знают?       — Э-эм… тебе лучше присесть. Стул справа от моей кровати, буквально пару шагов.       — Благодарю.       Лилли вытащила трость и осторожно подошла к кровати, стуча тростью перед собой, пока не наткнулась на упомянутый стул. У меня было время рассмотреть её получше.       — Выглядишь... неважно.       И это была ещё вежливая формулировка. Выглядела Лилли хуже чем когда-либо, и не заметил я этого только из-за дистанции и отвлекающего фактора в лице студсовета. Прямая, почти что гордая осанка исчезла, сменившись сутулостью. Присмотревшись, я заметил тяжёлые мешки под глазами, как у человека, что не спал последние сутки.       — Лилли, что происходит?       — Хисао, я… поговорила вчера с Ханако.       Она почти что шептала, стараясь придать голосу как можно больше мягкости.       — Судя по конверту, не похоже, что её решение было спонтанным.       Лилли с грустью покачала головой.       — Давай ты начнёшь с самого начала?       — После твоего звонка я пошла к ней. Дверь, конечно, была закрыта, и Ханако не реагировала на стук поначалу, но я продолжала, и в конце концов, она открыла её.       — Она сказала, что мне не стоило приходить. Сказала, что хотела проводить меня с улыбкой, чтобы последние наши минуты вместе не были печальными. Я рассказала, что попросила Акиру отложить полёт, и, если повезёт, смогу остаться ещё ненадолго. Надеялась, что она хоть как-то приободрится, но она была абсолютно апатична.       — Продолжай.       — Я уточнила, не хотела бы она навестить тебя завтра со мной. Несмотря на ограничения, думаю, что врачи бы сделали исключение для нас. Но она не захотела. Сказала, что вы расстались и больше не можете быть вместе. Она отказалась как либо это объяснять. Когда я спросила, что произошло в тот день, она промолчала и попросила меня уйти.       Лилли тяжело вздохнула.       — Мне… мне правда следовало уйти. Но я просто... не смогла. Я начала рассказывать ей обо всех приятных моментах с тобой. Пыталась выяснить, что заставило её так поступить. Пыталась убедить встретиться с тобой и поговорить. Я думала… думала, что встреча с тобой заставит её передумать. Но она лишь просила прекратить и уйти. Я... я, наверное, слишком сильно наседала, потому что она… она…       Лилли сглотнула, и на секунду я подумал, что она сейчас расплачется. Когда он продолжила говорить, её голос звучал надломлено.       — Она… пришла в бешенство. Начала кричать, чтобы я оставила её в покое. Сказала, что стоя здесь лишь пытаюсь утешить пустыми словами себя. Я попыталась объяснить, что хотела поддержать её, потому что она моя лучшая подруга. И тогда она прищурилась и сказала "Для тебя я никогда не была подругой". Что я видела в ней лишь того, кого надо «исправить», «проект», не более. И в конце она крикнула, чтобы я убиралась… и никогда не возвращалась… Я… я-я была в ужасе. В тот момент мне по-настоящему было страшно, и я просто убежала к себе в комнату. С тех пор мы не говорили. Не думаю, что смогла бы заставить себя, даже если бы она открыла дверь.       Не в силах больше сдерживаться, Лилли попыталась привстать, закрыла лицо руками и разревелась.       — П-прости, Х-Хисао… Я-я… Я в-всё испортила…       Я едва мог поверить в услышанное. Ханако накричала на человека, и не просто кого-то, а на Лилли, самого близкого ей человека. Даже представить трудно. Её комплексы не позволяли ей зачастую даже просто слишком громко говорить. Но вид рыдающей Лилли передо мной не оставлял сомнений в том, что это действительно произошло.       — Лилли…       Я сел прямо и осторожно приобнял плачущую Лилли. Её тщательно созданный образ всегда спокойной леди развалился по кусочкам.       — Я-я слышала её ночью, Хисао. Я… Я слышала, как она плакала за стеной. И я ничего не могла с этим поделать.       — Мы найдём решение, Лилли.       По крайней мере, я на это надеялся. Я и сам-то в этом не был уверен. Есть ли хоть какой-то способ установить связь с Ханако теперь, когда она оттолкнула и меня, и Лилли? Неужели такова судьба нашей маленькой семьи? Неужели так должны были закончиться наши отношения? Неужели всё было обречено с самого начала? Неужели нам не суждено быть вместе из-за страха перед каким-то приступом?       Лилли всхлипнула особенно громко, явно не убеждённая моим ответом.       — Я… я сплошное разочарование, верно, Хисао?       — Не будь так строга к себе.       По правде говоря, я не ожидал, что попытка Лилли вывести Ханако из её меланхолии обернётся всем этим. Сколько я её знаю, Лилли всегда была надёжной опорой и для Ханако, и для меня. Когда я терялся в догадках, что делать, Лилли всегда подсказывала мне верное решение своим спокойным, уверенным, почти материнским тоном. Но так было до Шотландии. Я не сомневался, что она только об этом и думала. Неужели её переживания взяли верх тогда, и Ханако не смогла ей довериться? Наверное, так и есть.       — М-мне кажется, я подвела вас обоих.       — Ты всегда была рядом, Лилли, и всегда поддерживала нас. И ты отлично справлялась, даже больше. Но, как и мы, ты всего лишь человек. А им свойственно ошибаться       Постепенно Лилли успокаивалась и выпуталась из объятий, достав причудливо вышитый платок, чтобы вытереть слёзы.       — Я не должна была давить на неё…       — В первый раз, когда Ханако заперлась в комнате, я был тем, кто сгорал от желания вытащить её оттуда, а ты была тем, кто сказал мне, что, возможно, лучше отступить и позволить Ханако разобраться во всём самой. Этот совет помог мне предотвратить крах наших отношений ещё до того, как они начались. И теперь… не могу отделаться от ощущения, что во всём произошедшем есть некая ирония. Это… непохоже на тебя.       Лилли одарила меня усталой улыбкой, очевидно, понимая, на что я намекал.       — Я привыкла жить таким образом, чтобы всегда тщательно обдумать ситуацию, прежде чем действовать. Так я всегда поступала. Боюсь, под давлением… это не так просто. Признаю, что поступила необдуманно. Просто… в тот момент я даже не знала, удастся ли Акире продлить наше пребывание здесь. Я подумала, что, возможно, у меня осталось всего несколько часов в запасе, и не могла вынести мысли о том, чтобы оставить вас двоих посреди этой неразберихи, за которую я частично несла ответственность. Я бы почувствовала, что просто бросаю вас, убегая от проблем.       — То, что мы пошли за покупками в честь проводов тебя, не означает, что ты несёшь ответственность за случившееся.       — Меня беспокоит не это. Хисао, как думаешь, что спровоцировало паническую атаку у Ханако в понедельник?       — Самое реалистичное, что я могу предположить, это то, что она столкнулась с перспективой потерять ещё одного дорогого ей человека.       — Ещё одного? Или, может, ещё двух?       На мгновение я задумался над предложением Лилли. Когда у меня случился приступ на глазах у Ханако, она уже на тот момент пыталась смириться с тем, что скоро потеряет Лилли. Должен признать, предположение, что стремительно приближающийся отъезд Лилли сыграл в этом некую роль, выглядит убедительно.       — И в отличие от твоего приступа, мой отъезд всегда был именно что моим решением. Но я никогда не хотела задеть её, Хисао. Я никого не хотела задеть.       — Эй, никто не мог этого предсказать.       Она с грустью покачала головой.       — В конце концов, я почувствовала себя ответственной за произошедшее и почувствовала, что должна разобраться с этим. Возможно, в словах Ханако, что я пытаюсь лишь утешить себя, есть доля правды.       — Может, и так, но думаю, на твоём месте я повёл бы себя точно так же. И я дам руку на отсечение, что так бы повела себя и Ханако.       Мы надолго притихли, никто не знал, о чём ещё говорить. В конце концов, я заметил, как в коридоре прошёл врач, заглянул в палату и проверил часы.       — По-видимому, врачи считают, что на сегодня лимит моего гостеприимства исчерпан. Надеюсь, ты сможешь прийти завтра.       — Обязательно.       Я снял трубку с телефона на тумбочке, позвонил в кафетерий и попросил позвать в палату девушку с розовыми волосами и немую девушку в очках. Как только я закончил, заметил, что Лилли отыскала в палате раковину, умыла лицо и привела в себя порядок как могла. Я не удержался от усмешки. Даже в такой ситуации Лилли не готова предстать перед Сидзуне в столь потрёпанном виде. Похоже, некоторые вещи не вытравить даже суровыми испытаниями.       — Лилли, тебе следует хорошенько выспаться сегодня.       — Тебе тоже, Хисао. Я постараюсь, хотя не могу ничего обещать.       — Можешь поспать у меня, если хочешь. Ключи в кармане формы.       Лилли задумалась на мгновение, но затем решительно покачала головой.       — Благодарю, но я всё же откажусь.       — По крайней мере, тебе бы не пришлось слушать Ханако через стену.       На секунду подавленное настроение Лилли исчезло, и она игриво ухмыльнулась.       — Я ценю этот жест, Хисао, но в мире есть лишь одна девушка, которой разрешено пробираться к тебе в комнату и спать в твоей постели.       Она решительно стукнула тростью по полу перед собой, как бы подчёркивая свою позицию.       — И эта девушка — Ханако.