Цена крови

Досчитай до пяти. И закрой глаза. И пусть дикие звери сжигают Нью-Йорк и Рим. С тихим скрежетом падают небеса. А мы держимся за руки. И горим.

      Испытывать чувство вины — это было вовсе не то, что присуще Алексею Барышникову. Он принимал решение, как требовала того ситуация, не колеблясь, не тратя время на муки совести и не раздумывая: может стоило бы поступить иначе? Так было во всем и всегда — но только не в том, что касалось Кузнецовой, ее присутствие в его жизни делало Алексея слишком человеком. Вика стала его ахиллесовой пятой, и когда-то он ненавидел ее за это, но изменить этот факт не мог, не все было в его власти.       Алексей мог бы зайти в ее дом без предупреждения, как сделал это утром, но все же набрал три цифры, которые давно помнил наизусть — еще с тех пор, как оказался под дверью ее квартиры впервые, выйдя из Лубянки. Голос Вики в домофоне прозвучал звонко, почти приветливо — несмотря на сложный день, она держалась, и именно в этом была причина его беспокойства. Хотелось быть рядом, поддержать ее в непростой ситуации, но встреча с Поляковым внесла свои коррективы, поэтому Барышников и задумал сюрприз. «Сюрприз для Кузнецовой» — когда-то сама мысль о таком была абсурдной — все сюрпризы закончили в «Логосе», — а сейчас абсурдом было все происходящее вокруг. Все, кроме Вики.       — Проходи в гостиную, я сейчас, — крикнула она из глубины квартиры, и Алексей выполнил просьбу. Изучая обстановку, он отметил, что утром беспорядка было больше; видимо, после обыска, Вика прибралась, и теперь не осталось следов хаоса, что творился здесь несколько часов назад.       Кузнецова показалась в гостиной через несколько минут, одетая в то самое платье, которое Алексей так тщательно выбирал днем, вернувшись в город после встречи с Виктором Поляковым. Он ждал, что платье полетит в него, или она просто откажется выполнить просьбу, но Вика удивила. Она улыбалась, глядя на него, довольная произведенным эффектом, а Барышников застыл как мальчишка, не мог вымолвить ни слова. Ей все шло, что носила — деловой костюм, спортивный; даже мешок не скрыл бы утонченную красоту, но в выборе платья он не ошибся, даже переборщил, потому что воздух в комнате вдруг сделался тяжелым и горячим.       — Ну так что за сюрприз? — В отличие от него самого, Вика чувствовала себя абсолютно расслабленно, приблизилась к нему, двигаясь плавно, как кошка, остановилась совсем рядом, и ноги скользнули в совсем маленькие туфли. У нее на работе произошли большие неприятности, закончившиеся отстранением и обыском, но держалась Кузнецова отменно, и это не могло не восхитить.       — Ты только об этом хочешь спросить? — Собственный голос подвел немного, звучал хрипло. Она ведь знала про его утреннее вторжение, не могла не знать?       — Есть кое-что еще. Ты ведь не навредишь мне?       — Нет, конечно нет. — Разве он мог? Он строил планы, как разобраться с инцидентом в лаборатории и помочь ей вернуть репутацию, и этот вечер… Она ведь мать его единственной дочери, никто и никогда не может навредить ей. Но, глядя на такую красивую Вику, Алексей понимал, что это не единственная причина.       Москва сияла в свете фар и фонарей, окутанная сумерками. Барышников уверенно лавировал в совсем не плотном потоке на полупустом кольце — совсем не его манера вождения, но именно такая нравилась Кузнецовой. Наслаждаясь скоростью и видом из окна, она улыбалась, когда ловила его взгляд — как будто не было их сложного прошлого, скелетов в шкафу и насущих проблем. Как будто были только мужчина и женщина, которые нравились друг другу.       Алексей понимал, что делала Вика — она жила моментом, даже во мраке искала и находила свет. В «Логосе» ее светом были друзья, потом Даша стала смыслом жизни, и этим Вика отличалась от него самого — на небосводе Алексея звезд было слишком мало, чтобы освещать его путь; наверное, поэтому так тянуло к ней.       — Это свидание? — спросила Кузнецова, когда они остановились у невысокого здания банкетного зала, но Алексей лишь жестом пригласил ее войти. — Ничего себе! — Оглядываясь вокруг, Вика не могла сдержать улыбку. Барышников поставил в тупик своим посланием — только закрылась дверь за операми, проводившими обыск, снова позвонили, на этот раз курьер. Кузнецова раздумывала, как ей отреагировать, а потом поняла, что сидеть в четырех стенах она точно не готова, и что бы не задумал Алексей, она пойдет на это. Но увидеть в банкетном зале, украшенном по-деловому сдержанно, баннер «Логос — школа будущего» точно не ожидала. Даша ведь говорила ей, но Вика совсем забыла. Получается, строительство новой школы действительно скоро начнется. А вскоре среди стендов с электронными мониторами Вика увидела знакомое название — компанию Барышникова.       — Ты участвуешь в тендере на строительство!       — Хочешь, открою секрет? — Алексей остановился у своего стенда и пролистал экран, запуская проект. — Мы уже выиграли его. — Говоря «мы», он подразумевал, очевидно, свою компанию, но прозвучало так, словно он имел в виду себя и Вику.       — Я рада. — Новость действительно воодушевила ее. — Отличный проект для твоей компании и для тебя лично. Но, приглашая меня сюда, не боишься, что мое общество подпортит репутацию? — Вика заметила среди гостей несколько репортеров. Алексея ее вопрос лишь рассмешил, подобные вещи его не волновали, иначе этого вечера просто не было бы.       Репортеры тоже заметили Вику, направились к ней, и первой мыслью было уйти от разговора, но она решила, что все же поговорит с ними. Вопросы удивили — ее спрашивали вовсе не про сегодняшний инцидент — прессу интересовала борьба с вирусом, который год назад парализовал Москву, и время, проведенное в Гамбии. Беседа прошла достаточно хорошо и не отняла много времени. Оставшись одна, Вика отыскала глазами Алексея и обнаружила в компании Виктора Полякова. В другой раз она с удовольствием бы поговорила с бывшим директором, но сейчас Вику волновала только что появившаяся догадка, но проверить ее не успела — Поляков тоже заметил ее, и Вика подошла к ним, включаясь в беседу.       — Журналисты — твоих рук дело? — при первой же возможности, она озвучила то, что вертелось в голове.       — Да, — Барышников ответил прямо, не стал юлить и играть в загадки. — Утром новость про инцидент в центре разлетелась слишком быстро, кто-то намеренно раздул скандал. Пока пресса будет обсуждать все, мы с тобой проверим файлы на домашнем ноутбуке и материалы, с которыми ты работала дома.       — Так вот что ты делал утром в квартире! — Разговор прервала церемония объявления результатов тендера, как Алексей и говорил, выбрали их проект. Барышникова поздравляли, потом Виктор Николаевич говорил о новой школе, о том, какой видит ее, но мысли Вики были далеки от торжества. Между ней и Алексеем что-то изменилось в последние дни, словно рухнули все стены и преграды. Улыбаться ему, держать под руку, видеть как блестели его глаза в ответ на ее смех вдруг оказалось слишком легко, и сближение больше не пугало.       Вечер закончился почти за полночь, но Вика не ощущала усталости. Легкая эйфория охватила ее и не отпускала, и все неприятности отошли на задний план. Завтра взорвется еще несколько бомб, когда в прессе появятся статьи про сегодняшний вечер и их совместные фото, но это будет только завтра. Вот бы сделать так, чтобы «завтра» наступило как можно позже, вот бы не заканчивалось «сегодня».       Две чужие незнакомые машины стояли во дворе перед домом Викиной матери: красивый седан, немного похожий на его собственный, и рядом джип, очевидно, сопровождение. Ничего особенного в этой картине не было, но чутье, никогда не подводившее, заставило насторожиться. Вика тоже перестала улыбаться, ее взгляд напряженно скользил по незнакомым автомобилям, но в нем не появилось узнавания. Красивый вечер закончился, пора была возвращаться в суровую реальность и выяснить, что же за непрошеные гости решили нанести визит в столь поздний час.       Охваченный нехорошим предчувствием, Алексей поспешил в дом, поспешно разувшись в прихожей, устремился в гостиную, но остановился как вкопанный на пороге, словно получил удар поддых. Вика не успела среагировать, врезалась в его спину и сделала шаг в сторону, но была поймана цепкой хваткой его ладони. Барышников не осознавал, что держал ее за руку, его взгляд был прикован к гостье — красивой женщине средних лет, одетой в дорогое платье. Даже Мария на ее фоне выглядела не столь элегантно. При виде его рука женщины, выдавашая ее истинный возраст, замерла в воздухе, и чай едва не расплескался в неловком движении, столь чуждом для нее. Она была так похожа на Клаудию, что становилось трудно дышать, но, наверное, если бы Клаудия вернулась с того света, было бы проще.       — Что ты здесь делаешь? — Голос стал чужим, глухим, эмоции покинули его.       — Разве я не могу навестить свою семью?       — Не можешь. У тебя нет семьи. — Маленькие ладони Вики легли на его предплечье. Наверное, Кузнецова всерьез испугалась, что он сейчас накинется на гостью и выволочет ее прочь. Он был близком к чему-то подобному, но не стал бы — даже если забыть, что перед ним женщина, — Барышников бы ни за что не прикоснулся к ней. — Уходи сама, не хочу тревожить охрану, некрасиво получится. — Гостья поднялась на ноги, вежливо попрощалась с Марией и прошла мимо, едва не коснувшись его своим плечом. Алексей не дрогнул, подавляя рефлекторное желание отшатнуться. Он вышел на улицу следом, глядя, как гостья садилась в машину, и лишь тогда вернул себе способность дышать. Когда он видел ее последний раз?       Он хорошо помнил, к сожалению, как стоял посреди коридора дорогой немецкой клиники, растерянный юный мальчишка, который только что похоронил отца, а теперь и мать не походила на себя, едва узнавала собственных детей. Оставалась лишь Клаудия, только вот из чересчур строгой бабушки она стала ненавистным врагом. Именно тогда Алексей осознал, что остался один.       — Это была твоя мать? — В почти невесомом прикосновении ладонь Вики опустилась на его плечо, она стояла за спиной, так близко, что Алексей чувствовал ее тепло. Кузнецова, умница, как всегда все поняла правильно. Ее руки заскользили по гладкой ткани рубашки от плеч по его груди и сомкнулись. Обняв со спины, она прижалась к нему, и что-то внутри рухнуло. Как так вышло, что его врагами становились те, в чьих венах текла такая же кровь? Видимо, такова цена у этой крови. Клаудия оказалась права.