Второй

С двух сторон его подхватили под руки, подняли, мгновение черноты — каменный пол под ногами и сильный запах хвои, почти как от настойки Торка, но отчётливо несъедобный. — Дженкинс! — всплеснула руками тётушка Мэйгин. — Маленький мой, да когда ж ты сдохнешь? Он бывал в лазарете каждый месяц — только потому что целительница его стригла. Но, видимо, для неё не было разницы, от чего спасать пришедших за помощью. И это делало её единственной, чья жалость не была унизительной. Она бы жалела и Макдуфа, если бы у того заболело колено, и Сорхе, если бы... Хотя что могло заболеть у Сорхе? Его усадили на застеленную шерстяным покрывалом койку, суетливо сбрызнули ладони средством от ожогов, сунули в них плоский круглый амулет и оставили в покое. Амулет был тяжёлым, в первую секунду показалось, что ослабевшие руки его не удержат. Но стоило холодному кругляшу соприкоснуться с обожжённой кожей, как из него заструилась энергия — оживляя, возвращая чувствительность и подвижность сначала кистям рук, затем предплечьям и плечам, а оттуда разливаясь по всему телу. Мир обрёл устойчивость, Джейсон как будто впервые смог сделать вдох, даже, наверное, смог бы встать. Но тут действие амулета закончилось. Бездумно сжимая металлический кружок то одной, то другой рукой, как будто из него можно было выдавить ещё капельку магии, он осмотрелся. Кроме него в лазарет попал только Кайтель — тётушка Мэйгин, подведя иллюзиониста к окну, промакивала ему порез на лбу. Джейсон отвернулся. — Не напасёшься на вас, — целительница бросила быстрый взгляд на опустевший артефакт у него в руках. — Сейчас принесу ещё один. — Не надо. — Он осторожно встал, прикидывая, сможет ли дойти до двери, не держась за стену. — Просто отдохну. — А как же допрос? — удивился Кайтель. Мэйгин мазала его лоб травянисто-зелёной пастой из прозрачной склянки. — Последнего взяли живым, еле успели из пекла выдернуть. — Джейсон не понял, был ли в словах Кайтеля упрёк, но, вообще-то, если им так важно было получить пленника, могли бы сами никого не убивать. — Теперь узнаем, кто такие и чего хотели. — Сиди десять минут, — строго сказала иллюзионисту целительница, убирая склянку, — потом смою. Как там Шанн-эй? — В относительном порядке, Герда с Адрианом остались прибраться. Они скажут точно, но похоже, что жертв среди местных нет. Маловероятно, чтобы Шанн-эй был целью нападения, да и бессмысленно это. — Ну уж не замок они хотели взять штурмом! — воскликнула Мэйгин с нескрываемым весельем. Кайтель покачал головой: — Да, ребята, мягко говоря, отчаянные. Я-то что, моё дело подстраховать — да ещё по лбу получить! — но Герда говорит, что шансов у них не было, даже, дескать, противно сражаться с такими заморышами. Джейсон хмуро промолчал. — Так что все жаждут поприсутствовать на допросе и из первых уст узнать, чего им было надобно, — закончил мысль иллюзионист. — Я не жажду, — сообщил Джейсон уже на пути к выходу. — Спасибо, тётушка Мэйгин. — Беги, котёночек, заходи пореже! — отозвалась Мэйгин и уже вдогонку сердито крикнула: — Медвежья жопа тебе тётушка!

***

Он её боялся — как и все. Но сейчас это было на руку: страх, застилающий разум, мог оказаться той самой ниточкой. Мальчишка выглядел лет на восемнадцать и ничем не походил на матёрого наёмника. Но даже если он уже давно промышлял разбоем, то человек, велевший им напасть на замок, полный высших магов, — будь то заказчик или главарь банды, — обязан был внушать трепет и готовность подчиняться. И она ухватилась за ниточку страхов в надежде добраться до ответа. Как и все, он боялся неведомой силы, которая вторглась в самое сокровенное и теперь беспрепятственно хозяйничала в его сознании. Боялся, что эта сила сведёт его с ума, или причинит страдания, или возьмёт под контроль его тело, лишив воли. Помимо этого, он боялся подземелья, в которое его привели, и враждебных ему магов, собравшихся вокруг хрустального шара, который отражал всё, что видела в голове пленника Офелия. Боялся будущего, которое они ему уготовят. Это правильно, тюрьмы ему не миновать. А ведь мог бы сейчас учиться здесь, в Шаннтоге, в компании сверстников, развивать свой дар, а потом выйти в люди полноценным высшим магом... А вместо этого так вляпался — вот что значит попасть в плохую компанию. Ладно, что там ещё? Низкий утробный рык, оскаленная пасть, полная острых жёлтых клыков, косматая шерсть, скрывающая бугристые мышцы. Пленник дёрнулся и судорожно всхлипнул. Ох, прости, парень, это не то. А вот совсем рядом... Офелия резко вдохнула, чувствуя мурашки — она уже не могла бы сказать, по чьей коже — её собственной или пленённого юноши. Расчёт оправдался. Обездвиживающий суеверный страх окружал образ человека, вполне подходившего на роль того, кому не отказывают: чужой, непостижимый, холодный, давящий, молчи, слушай и исполняй. Высокий мужчина в белом, повернувшись спиной, опирается о балюстраду террасы, ветер вполсилы гоняет коричневые листья по фигурным плитам пола. Мужчина поворачивается — он сам похож на сухой лист. На лице нет явных признаков возраста вроде морщин, разве что неглубокие линии в уголках светлых глаз, — и всё же очевидно, что срок, отведённый низшим, он преодолел уже по меньшей мере дважды. Офелия видела это лицо раньше — не вживую, нет, только на портретах. Зато столько раз, что не узнать было невозможно. Он подходит, призрачная улыбка играет на тонких губах. Чуть наклоняется и произносит почти ласково, сухим, шелестящим голосом: — София. Офелия вздрогнула. Как может быть, чтобы в воспоминаниях пленного наёмника Хадег Тис обращался к Архимагу Ковена? Если только... Понимание сжало горло. Она не могла пошевелиться. Не могла прервать ментальное воздействие, не могла отбросить это воспоминание — которое не было воспоминанием. Она увязла, как букашка в смоле, её поймала стихия — её собственная стихия, только послушная кому-то несоизмеримо более могущественному. Величайшему из ныне живущих — как выяснилось — эфирных магов. Он позволял ей только смотреть. И слушать. — Вижу, у тебя всё хорошо, — говорил Хадег Тис. — Во всяком случае, есть кому прочесть моё послание — это уже немало. Думаю, нет нужды пояснять, что я жив и здоров, вопреки домыслам, так что перейдём сразу к делу. Ничего не изменилось за те несколько лет, что от меня не было вестей: я по-прежнему верен высшей магии, служу ей, как когда-то служили богам. И намерен не только остановить её падение, но и попытаться повернуть процесс вспять. У меня есть на этот счёт кое-какие идеи. Но для их реализации мне необходимы полномочия. Весьма... обширные. Поэтому я заберу у тебя Башню и заменю твой Ковен своим. Если вдруг тебе показалось, что во мне говорит примитивная жажда отмщения... — Он помолчал, задержав дыхание на вдохе, а потом прикрыл глаза и выпустил воздух сквозь зубы, обнажённые в горькой улыбке. — Это тоже. Твоё предательство стало для меня ударом куда более жестоким, чем телесная травма. Последнюю я, хоть и с большим трудом, залечил... Но я принципиально останусь честен. Даю тебе время до Летнего солнцестояния. Подумай, не захочешь ли ты уйти добровольно, сохранив жизни твоих магов. Впрочем, на это я особенно не рассчитываю. Так что это время — на подготовку, собирай силы, выдумывай стратегию, тренируй воинов, попытайся разведать что-нибудь обо мне. Намекну, что эти отбросы, которых я сегодня отправил с посланием, не дают никакого представления о силах, которыми я располагаю. А на рассвете дня Солнцестояния я сообщу тебе, где моя армия ждёт твою. И ты придёшь. И потерпишь поражение. Пусть тебя утешит мысль, что всё это во имя высшей магии, которую ты любишь почти так же, как я. Увы, тебе не хватает решимости за неё бороться. Но я сделаю всё за тебя. Потом отблагодаришь. С его последними словами террасу заволокло золотистой дымкой, скрывшей мёртвые листья и выцветшее лицо, растворилась плитка под ногами, всё закрутилось в мерцающем водовороте. Это длилось всего одну секунду, а в следующую Офелия вновь увидела перед собой юношу в подземелье замка. Она отпрянула на шаг и огляделась кругом, просто чтобы убедиться, что может двигаться по собственной воле. Пленник безжизненно обмяк в магических путах, но никто не смотрел ни на него, ни на потрясённую Офелию. Директор и учителя замерли вокруг хрустального шара, в котором сейчас оседал золотистый туман, но, судя по выражениям лиц, они увидели всё то же, что видела Офелия, и услышали послание. Господин Макдуф поглаживал свою короткую рыжеватую бороду порывистыми движениями, как будто едва сдерживался, чтобы её не выщипать. — Я свяжусь с Ковеном из своего кабинета, — наконец негромко сказал он. — Пока обсуждать нечего, нам всем нужно отдохнуть. Как только получу распоряжения от архимага, немедленно вам сообщу. Господин Гайр и господин Кайтель обменялись взглядами, в которых читалось, что обсуждать, по их мнению, очень даже есть что, но перечить директору не стали. Ни на кого не глядя, Макдуф бодро зашагал к выходу, совершенно забыв о пленнике, который, впрочем, был надёжно связан и к тому же без сознания. Следом, чуть помедлив, двинулись остальные — госпожа Сорхе и артефактор с иллюзионистом. Дерек, подпиравший плечом дверной косяк, посторонился, пропуская преподавателей, оказался рядом с Офелией, легонько тронул её за локоть. — Ты в порядке? Офелия покосилась на хрустальный шар, не зная, было ли понятно со стороны, в каком щекотливом положении она оказалась на несколько бесконечных секунд. — Я не контролировала то, что видела, — решила объяснить она. — Хадег показывал то, что хотел показать, а я ничего не могла сделать, он просто поймал меня и... — Она замолчала, заметив, что голос дрожит. — Ожидаемо, — Дерек улыбнулся одними губами. — «Повелитель ужаса» не упустил бы возможность лишний раз кого-нибудь напугать. — Но это не просто фокус. Он правда может поймать в ловушку даже мага эфира, даже сквозь расстояние и время. Они что, собираются с ним сражаться? — Они? — Дерек улыбнулся шире, сияя ровными белыми зубами. — Я не сомневаюсь, что ты тоже получишь приглашение. — Но зачем? — Офелия указала рукой в сторону шара. — Как ему вообще можно противостоять? Он легонько взял её за плечи, наклонившись, чтобы заглянуть в глаза. — Эй, подруга, ты что? Давай прекращай панику. Он хотел напугать тебя — и напугал. Специально, чтобы ты думала то, что думаешь сейчас: что всё бесполезно, что он сильнее всех нас, вместе взятых. Это не так, слышишь? Его даже эти сушёные мыши из Ковена так отделали, что он бежал, сверкая задом. А таких, как мы, он ещё не видел. Сейчас он застал тебя врасплох — признайся, ты ведь даже не подумала о собственной безопасности, влезая мальчику в голову? — Не подумала, — нехотя согласилась Офелия. Это было постыдной ошибкой, зато и правда могло отчасти объяснить такой мощный эффект заклятия. — Ну вот видишь, — он беспардонно коснулся пальцем её носа. — Не бойся. София всё спланирует наилучшим образом.