Второй

Такой острый маленький позвонок, сразу под кончиками светлых волос, странно пружинящих под рукой. Голова пытается приподняться, он сильнее вжимает её в мягкую землю. Молчи. С приторно-металлическим запахом расплывается карминная лужа, бледные руки мешают её с землёй, ходит ходуном острый позвонок, всё тело извивается в беспорядочных судорогах. Нет, молчи. Он держит крепко, навалившись всем весом, принимает своим телом конвульсии, сбивающие с ритма. От запаха темнеет в глазах. Кровавая лужа становится больше и глубже, волосы водорослями колышутся на поверхности, лезут в рот, истекают влагой. Не разжать рук, не поднять лицо, жидкое железо заполняет горло, заставляет сделать глоток... Ещё не проснувшись, он скатился с кровати на пол, где его вырвало. Сушёные яблоки, которыми он питался последние дни, оказались слишком скудной жертвой для бога кошмаров, невидимой лапищей сдавившего желудок, пытаясь выжать из него больше. А взамен в лёгкие лилась остывшая густая кровь. Память подсказывала, что нужно её принять, вдохнуть гниль, сосчитать до четырёх и всё закончится. Поверить в это было невозможно. Лучше просто перестать дышать. Но это тоже было невозможно, глупое тело само делало вдох, приходилось плеваться и кашлять и снова задерживать дыхание. Только спустя целую вечность стало понятно, что умереть таким способом не получится. Горло распухло, лицо горело, но больше ничего не менялось. Холодная кровь с бульканьем вливалась в лёгкие и выливалась обратно, и это могло длиться бесконечно. В голове сразу прояснилось, он снова вспомнил, что если дышать на четыре счёта, то всё пройдёт быстрее. Через несколько вдохов и выдохов воздух перестал хлюпать и стал невесомым, захотелось глотать его без остановки, потому что это вдруг оказалось так просто, но он заставлял себя выдыхать на «раз», пока лёгкие наконец не вспомнили, как делать свою работу. Каменный пол, ножка кровати — время крутилось назад. Или оно всегда оставалось там — здесь? — в темноте студенческой спальни, посреди которой открылся провал в чёрный холодный ад? Что было, а чего не было? Стая ворон в кабинете директора, мягкие пряди под рукой, блёстки царапают кожу, жёсткие пальцы сжимают подбородок, кровь на снегу, на траве, мокрым блеском на чёрном, чёрным провалом на белом — как во всём этом разобраться? С рассветом стало видно, что комната одноместная, как все комнаты для преподавателей. Он не всегда был преподавателем. Значит, время шло. Согласно расписанию на столе, уроков у него сегодня не было. Это возвращало сомнения, поэтому он читал, чтобы не думать. Кажется, «Персоналии» Калисты Грант, хотя он не вникал. За пределами книжных полей сначала виднелись плотные тени, потом появился серый свет из окна, потом тени снова сгустились. Тогда пиликнул замок и открылась дверь. Как будто с раны сорвали корку и засунули извне что-то лишнее. Он остался лежать, держа книгу перед лицом. — Привет!.. — В голосе Офелии слышался вопрос. Страница начиналась фигурным инициалом, увитым растительным узором, из которого, как из куста, торчали головы птиц. — Принесла тебе печенье. — Я не просил. — Не просил. — С деревянным стуком она поставила тарелку на столик у входа. — Я проявила инициативу. Это называется забота. — Я не просил заботы. — Не расскажешь мне, в чём дело? — спросила она с мягкой интонацией доктора Вита. — Ни в чём. — Здорово, тогда пойдём ужинать? — Чего ты хочешь? Он рассматривал букву с птицами и всё равно понял по шороху, что она скрестила руки на груди. — Чтобы ты иногда выходил из комнаты, разговаривал со мной, нормально ел и не отменял тренировки. — Многовато. — Ещё недавно было в самый раз. — Теперь — нет. — Именно поэтому я за тебя беспокоюсь! Он продавливал ногтем глубокую бороздку на полях страницы. — Это твой выбор, — сказал он, хотя ничего говорить не хотелось. — А мой — чтобы меня оставили в покое, можно? — Если уж зашла речь о моём выборе — я не могу хотеть с тобой видеться? Мне, вообще-то, одиноко тут без тебя, а я даже не знаю, почему ты перестал со мной разговаривать. — Одиноко, да ну? — Он даже сел, убрав книгу от лица. — У тебя же полный замок друзей! Милейшие люди! Она обиженно сдвинула брови: — Тебе не кажется несправедливым делать меня частью конфликта, о котором я не знаю? — Так я же и предлагаю тебе валить к дьяволу в анус! — Зажатой в руке книгой он указал на дверь. — Что встала?! Она сохранила каменное лицо. — Объяснений не будет? — Нет! Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на него взглядом, от которого хотелось поставить ментальный блок. Страницы под пальцами стали горячими. Если она задержится ещё хоть на одну секунду... Но она опустила руки, повернулась к двери и, сделав шаг, исчезла. С громким стуком в дверь впечаталась книга.

***

Решив не откладывать, сразу после завтрака Альберт догнал воздушного наставника в холле первого этажа. — Господин Крес! — Да? — наставник повернулся, серебряные бусины с косички тихонько звякнули, упав на грудь. За воротником чёрного камзола виднелся воротник чёрной рубашки, как будто тело наставника окутывала лезущая изнутри тьма. Если это тот самый человек, он убьёт Альберта, если узнает. И додумался же сам к нему подойти! Но речь была заготовлена, за завтраком Альберт несколько раз прокрутил её в голове. — Я Альберт Дьюри с четвёртого курса... — Я знаю, — улыбнулся Крес, и Альберт похолодел от ужаса, — единственный маг воздуха в школе. Он произнёс это с таким почтением, как будто это он собирался учиться у самого Альберта Дьюри, единственного мага воздуха в школе. Сбитый с мысли, Альберт не сразу вспомнил, что планировал говорить дальше. — Мы не могли бы... вы не могли бы заниматься со мной индивидуально? — Да, разумеется, — так легко согласился наставник, как будто сам собирался это предложить. И вдруг добавил доверительно: — Ты молодец, что выдержал первое занятие, а то я боялся, что ты умрёшь со скуки. Альберт только открыл рот, но был слишком напуган, чтобы возразить. — Приходи прямо сегодня после уроков во двор. Только настоящие маги воздуха — никого лишнего! Сверкнула улыбка, взметнулись длинные полы камзола. Альберт так ничего и не ответил. Четверг был днём водной тренировки, но Сорхе с Томаром проводили её на берегу, так что на угол во внутреннем дворике никто не претендовал. — Ну, давай посмотрим, что ты умеешь, — сказал Крес, когда они подошли к деревянному Рикардо. У Альберта тут же смешались все мысли. «Если он чего-то стоит...» Ему показалось, или в голосе стихийного наставника прозвучало такое же презрительное сомнение? Он отогнал воспоминания. Он умеет достаточно, чтобы было что показать. Беспроигрышный для Альберта вариант — продемонстрировать силу удара. Он помедлил несколько секунд, собирая как можно больше энергии в ладонях, — и всю её без остатка пульнул в Рикардо. Тот взлетел в воздух, кувыркнулся, грохнулся о стену и упал в наметённый под ней сугроб. Крес, наблюдавший, скрестив на груди руки, прищурил глаза от подброшенных ветром снежинок, чуть заметно кивнул. Очевидно, он ждал чего-то ещё. — С контролем у меня похуже, — сразу выложил Альберт. Следующие четверть часа он поднимал Рикардо в воздух, заставлял его шевелить конечностями и бил в них поочерёдно прицельными ударами. Под конец он всё-таки решился использовать недавно опробованное воздушное лезвие, хоть и знал, что хвастать тут нечем. Крес смотрел, не меняя ни выражения лица, ни позы, только голову наклонял то на один бок, то на другой и иногда требовал что-нибудь повторить или сделать иначе. — Неплохо, — прокомментировал он, когда Рикардо валялся бесформенной грудой у стены, а Альберт разминал сведённые от напряжения пальцы. — Покажи ещё раз, как ты делаешь бросок? Он показал, хотя руки начинали подрагивать. — Не пойму, как ты так выкручиваешь кисть, — вдруг развеселился наставник, пытаясь повторить жест ученика. Хмурясь, Альберт ещё раз занёс руку, как для замаха, — ничего он не выкручивает, всегда так делал. Наставник посерьёзнел. — Вообще-то, так можно угробить сустав. Могу только порадоваться, что этого до сих пор не произошло. — У меня иногда болит запястье, — посетовал Альберт, — во время некоторых упражнений на кроссе, особенно в холодную погоду... — Ууу, ну всё, друг, это старость! — рассмеялся Крес. А потом битый час учил Альберта держать руку правильно. Повторить нужный жест было нетрудно, но изменить давнюю привычку казалось совершенно невозможным, и эта тренировка стала самой выматывающей в его жизни. Про каждую следующую воздушную тренировку он думал то же самое. На первое время они оставили манекен в покое и посвящали занятия отработке правильных движений. Оказалось, Альберт слишком напрягал руки, а ещё зачем-то плечи и шею, и Дерек методично и непреклонно заставлял его долбить стену простейшими заклинаниями до тех пор, пока всё не получится без ошибок. Затем они пробовали чуть более сложное преобразование, например стрелу вместо снежка, Альберт снова забывал расслабиться, и отработка повторялась. Он и не думал жаловаться, как-то сразу поверив, что это действительно нужно. Да даже если бы не поверил, он бы точно так же выкладывался на каждой тренировке, только чтобы двигать руками настолько же красиво, как его новый учитель! Хотя, конечно же, больше всего он мечтал стать сильнее. И сейчас чуть ли не впервые по-настоящему чувствовал, что становится. В остальные дни учёба шла в привычном ритме, позволяя насладиться тем относительным затишьем, которое уже скоро сменится на предсессионный мандраж. — Огонь второго уровня. — Вода третьего! — Козлина, что ж ты делаешь! Шипение среагировавших фишек — маленьких артефактов, заряженных стихийной энергией, которой хватало как раз на то, чтобы бьющие друг друга фишки эффектно шипели или трещали, оживляя игру. Надо сказать, башня, хранившаяся в студенческой комнате Шаннтога, была сделана на совесть, как будто по заветам господина Гайра. И стихийная магия в ней была настоящая, и отработанные фишки, как только что потушенный Томаром огонь второго уровня, восстанавливались за пару дней, так что этот набор прошёл уже через многие поколения студентов. Сегодня в неё играли Томар и Ве за нападающих и Ян с Бренги — за защитников башни. Леоф, как ни странно, пропадал на каком-то дополнительном занятии, а Альберт слишком хотел спать, чтобы участвовать. Он даже ушёл бы к себе, но ему было неловко оставлять товарищей наедине со сквозняком. В такую погоду, когда за окнами выла метель и все собирались в общей комнате, где огонь угрожающе гудел в камине, попирая нормы пожарной безопасности, негласной обязанностью Альберта стало беречь комнату от сквозняков. Не то чтобы без него совсем уж не справились бы, но кто тут, всё-таки, маг воздуха. Поэтому он утопал в продавленном диване, вытянув длинные ноги, краем сознания следил за окнами и дверью, смотрел на огонь в камине, но не мог сфокусировать взгляд и иногда сдавался и закрывал глаза. Время от времени в комнату подтягивался кто-нибудь из второкурсников, у которых только что закончился последний урок, и тогда Альберт выныривал из дрёмы, чтобы усилить воздушный блок и задержать вихрь колючих снежинок, которые беспрепятственно наметало в коридор через узкие внешние окна. Эти прорези в стенах, похожие на бойницы древнего замка, специально не застекляли и не блокировали магически: летом они впускали в коридоры прохладу, а в холодное время года милостиво позволяли показать на них свои стихийные способности тому, кто больше всех замёрз. На двух нижних этажах первым замёрзшим обычно оказывался кто-нибудь из учителей, поэтому там почти всегда была пригодная для жизни температура и влажность. А вот обитателям третьего, студенческого, этажа никто не помогал: подразумевалось, что если ты даже от плохой погоды защититься не можешь, то и нечего тебе в этой школе делать. Подобную же мысль несли таблички на дверях кабинетов, написанные тайным алфавитом высших магов, который первокурсники изучали в свой первый месяц в школе. Не запомнишь — не найдёшь нужный кабинет. Но если алфавит постигался усердным зазубриванием, то с дождём и морозом в коридоре было сложнее. Из нынешних четверокурсников не все могли решить проблему окон полностью и надолго. Альберт, лучший по воздуху, конечно, мог — если бы не так сильно устал сегодня, да и всё равно, раз все в комнате, главное, чтобы тепло было здесь, а не в коридоре. Но вдруг однажды настанет день, когда эти педагогические приёмы окажутся бессильны, потому что у учеников просто не будет достаточно способностей? Что тогда будет со школой? Снова открылась дверь, снова Альберт остановил рвущийся в комнату ветер и собирался вернуться в полусон, но вошедший немедленно разогнал царившую в комнате ленивую атмосферу. Альберт открыл глаза. Это был Скат, невысокий крепкий второкурсник, Альберт запомнил его по воздушным тренировкам, где он донимал наставника вопросами. Стремительным шагом подойдя к компании своих товарищей, он с оглушительным хлопком швырнул на стол учебник. — Видали?! Все уставились на книгу, четверокурсники прервали игру. — Это когда он в тебя мелом кинул? — спросила губастая шатенка с толстой косой. Ян без разрешения протянул руку, и учебник плавно перелетел на стол четверокурсников. Надпись на обложке гласила: «Всемирная история 3–5 вв.», и прямо между цифрами зияла дыра. — Да! За то, что я повернулся к Киру спросить про выходные, — парня распирало от негодования. — Это вообще нормально? Какое-то чудо, что я прикрылся учебником! А если бы нет? Если бы он мне в глаз попал?! Ян раскрыл и пролистал пострадавший учебник: дыра превращалась в маленькое тёмное пятнышко на триста шестьдесят восьмой странице. — Справедливости ради, — заметил ещё один второкурсник, — ты весь урок трепался с Киром, и Дженкинс дважды сказал тебе заткнуться. — Справедливости ради? — взвился Скат. — То есть, после двух предупреждений справедливо прошить мне башку насквозь?! Грёбаный псих, пусть Макдуф что-нибудь с этим сделает! Альберт считал, что если бы учитель боевой магии свихнулся настолько, чтобы убивать ученика мелом, то учебник бы его не остановил. Но ничего не сказал. — Как-то он долбанулся в этом семестре, — озвучил Ве витавшую в воздухе мысль. — У нас хоть мелом не швыряется, — сказал Томар, — наоборот сидит весь урок за столом, как будто его нет, а мы пишем тест. — Ооо, мы на каждом уроке пишем тесты! — простонала девушка с косой. — Так ладно по истории, — добавил Ве, — у нас боевая магия теперь вся такая: сами почитали, сами написали! — И по-моему, он даже не проверяет! —А что плохого-то? — пожал плечами второкурсник с отросшими светлыми волосами, которые ему приходилось постоянно убирать с лица. — Мне нравится дурака валять. А вы все прям так уж мечтали усердно учиться. — Я мечтал доучиться без лишней дыры в черепе! — Не знаю, кто как, — Томар смерил презрительным взглядом патлатого второкурсника, — а я бы хотел экзамен сдать. Альберт невольно клацнул зубами. Стихийные тренировки с лихвой компенсировали ему испортившуюся боевую магию, а вот про экзамен он как-то не думал. Как же они будут его сдавать с такой подготовкой? Ян тем временем увлечённо исследовал пострадавший учебник, вертя его и так и эдак. — Не пойму, — бормотал он, вглядываясь в продырявленные страницы, — прожжено оно или что... Ската перекосило от такого циничного отношения к его чуть не оборвавшейся жизни, но раньше него заговорил Ве: — Интересно, что его так переклинило, вроде раньше нормальный был. Ну, более нормальный. — Это как раз понятно! — удивился Бренги недогадливости одноклассника. — Из-за того, что очаровательная госпожа Шенди теперь проводит время не с ним, а с Альбертовым наставником. — Да брось, — не сдержался Альберт, до сих пор старавшийся не принимать участия в разговоре, — это уж ты на пустом месте выдумал. — Дааа, на пустом! Ты совсем по сторонам не смотришь? — Каким сторонам? — Альберт начал сердиться. — Что ты там увидел? Что она в столовой сидит то с одним, то с другим? Это теперь что-то значит? — Я поражаюсь, Альберт, сколько тебе лет? До сих пор думаешь, что детей эльфы под дверь подбрасывают? Очень остроумно. Ладно, знания Альберта о взаимоотношениях между полами были в основном теоретическими, но делать выводы на основе того, кто с кем сел, — это уж другая крайность. Бренги в конец озабоченный! Но ответить он не успел, потому что дверь опять распахнулась, стукнув о стену и явив запыхавшегося Леофа. — Мужики, что сейчас было!